К весне понятны стали нормативы, в «консервных» предъявляют что делах:
В погребе раздались микровзрывы, варенье, где хранил Фома впотьмах.
И у Ерёмы та же неприятность. Не доложил, знать, сахарку в компот.
За то подстерегла его опасность, когда полез в подполье словно крот.
…Все в синяках, и поголовно в шишках, хотя погибели сумели избежать,
Когда сорвавшиеся от напора крышки, в их кладовых надумали летать.
Салют закончился, едва в подполье с банок закупорки умчались кто куда.
Опять по лестницам спустился к ним подранок, проверить, что испортила беда?
Фоме варенья жалко, несомненно, коль не успел на рынок все снести,
Но прогулявшись в пене по колено, в тазы сумел убыток наскрести.
Залил водой остатки «сладкой жизни». Дрожжей, сколь было, присовокупил.
А чтоб не повторились катаклизмы, не крышки, а перчатки применил.
Когда они за то «голосовали», что завершен брожения процесс,
Фома с супругой гостя и позвали, к тому имея явный интерес.
Провел им дегустацию Ерёма. Зигзагами обратно уходил,
Как в поисках пилот аэродрома, который сам себя и разбомбил.
Его реакция Фоме, как свист на «Старте». Пора, знать, выносить товар в народ.
И он в пылу коммерческом, в азарте устроил винокуренный завод.
Был змеевик придуман не случайно: «Зеленый змий» сквозь трубку пробежал.
И вот уже горит он в ложке чайной, напиток, что вареньем побывал.
У поллитровок внешность без изъяна – на этикетках золото и лак.
А то, что разливается в стаканы, не каждый догадается мастак…
Но все ж нашлась и в этом экспертиза, когда Фомы изъяли самогон
И штрафом обернулась та реприза, что вслед за крышками хотел исполнить он.
С тех пор Фоме уже не до гулянки. А вот Ерёма лишь уроку рад:
Он, ягоду закатывая в банки, нисколько не жалеет рафинад!