С самого утра на столе у Расмуса лежал отчет по дактилоскопии из квартиры убитой. Проведя короткий утренний брифинг, он вернулся в свой кабинет, открыл отчет и, пролистав несколько страниц, набрал внутренний номер Агнес.
– Они это серьезно? – спросил он озадаченно.
– Ты про отчет?
– Да, а есть что-то еще?
– Ладно, в общем, по отчету полный ужас. Десятки неизвестных отпечатков, плюс десятки неполных и частичных отпечатков. Вероятно, в ее квартире устраивали бурные вечеринки или что-то типа того. При этом, я так понимаю, убираться она не очень любила. В общем, как выудить из этого списка золотую рыбку, не представляю, – вздохнула Агнес.
– Ладно, давай допросим тех, чьи данные у нас уже есть. И будем надеяться на удачу.
– Ну на сегодня у нас есть пятнадцать распознанных отпечатков, среди них отпечатки дочери жертвы и соседки из «Дикого медведя», она имеет в прошлом судимость за кражу в магазине. То есть еще двенадцать человек, которые так или иначе фигурируют в полицейской базе.
– Вот с них и начнем. Нераспознанные отпечатки пока оставим, если будут зацепки, будем сопоставлять.
– Поняла, тогда начинаем обзванивать счастливчиков.
Детектив хмыкнул, после чего, повесив трубку, отправился на кухню сделать себе первую чашку горького кофе.
Агнес заглянула на кухню со словами: «И кстати, тебя искал и просил зайти», после этого она подняла брови и показала указательным пальцем в небо.
– Хорошо, сейчас схожу.
Вскоре Ален уже сидел в мягком кресле напротив руководителя полицейского управления. Начальнику Алена, Якобу Скару, было шестьдесят три года. Он прошел все ступени полицейской службы и хорошо понимал, что к чему. Три года Скар занимался политическими вопросами управления, не участвуя в расследованиях, но сложные дела всегда брал на контроль и до сих пор углублялся в детективную работу сотрудников управления.
Как он говорил своим подчиненным: «Детектив во мне уснет только тогда, когда мой мозг перестанет функционировать, потому что расследование – это зависимость. А бывших детективов вообще не бывает». Это было его кредо, его вторая любовь после единственной дочери Мари.
– Здравствуй, Расмус, как продвигается расследование убийства Линды Смит?
– Доброе утро, шеф. Медленно, – угрюмо сказал Ален.
– Печально. Ты слышал, как раздули это дело в СМИ?
– Не интересуюсь мнением гиен.
– А зря. Им очень интересно, почему мы не ищем этого монстра. Они даже раскопали некоторые подробности дела, – многозначительно произнес Скар и протянул Алену открытую на развороте газету. Набранный крупными буквами заголовок статьи вопрошал: «В городе объявился маньяк?»
– И сразу маньяк. Что они вообще в этом понимают? – с негодованием вздохнул детектив, потом добавил: – Мы ищем, шеф.
– А им так не кажется. Нужен результат, тебе ли этого не знать, Расмус.
– Я знаю. Я делаю все, что в моих силах.
– Послушай. Я помню о твоих планах и знаю, что это не типичное для тебя расследование. Лично мне оно совершенно не нравится, прям волосы встают дыбом. За мой долгий век в профессии у меня появилось настоящее чутье на гнусные дела. Вот это из таких. И ты должен сделать больше, чем в твоих силах! – Шеф устремил пронизывающий взгляд на Расмуса. – Я надеюсь, ты меня понимаешь? Не хотелось бы передавать такое дело кому-то другому. Ты сам знаешь, к чему это может привести.
– Понимаю. Я все сделаю.
– Вот так и надо, детектив. Делать все. Вы искали по совпадениям с другими преступлениями?
– Это оскорбительно, шеф!
– Извини, Ален. – Скар широко улыбнулся.
– Ищем, но пока ничего.
– Поищите еще, может, по соседним округам что-то будет.
– Конечно, шеф, посмотрим и все смежные округа в том числе.
– Знаешь, не могу объяснить, но это преступление мне что-то напоминает. Эта дерзость, безжалостность. Не то что я помню что-то похожее, нет, но сам характер. У каждого подобного преступления есть характер. Характер самого преступника. Как бы он ни пытался скрыть свое отношение к миру, свои черты, они все равно проступают, как скрытые чернила, которые проявляются на бумаге под ультрафиолетом. Вот и в этом преступлении есть что-то знакомое. Может, стоит просмотреть нераскрытые убийства, совершенные с особой жестокостью?
– Я лично этим займусь. Только вот в сутках всего двадцать четыре часа, – с досадой сказал он скорее самому себе.
– Знаю, детектив. Знаю.
***
Он возвращался домой, когда зазвонил телефон. На экране высвечивался незнакомый номер.
«Опять эта реклама. Когда же запретят эти бестолковые звонки?!» – с возмущением подумал мужчина и сунул телефон в карман.
Но звонки продолжились, раз за разом телефон разражался трелями у него в кармане.
Он поджал тонкие губы, достал телефон и, нажав на зеленый круг, нервно рявкнул:
– Что хотели?
С той стороны раздался строгий женский голос. Звонили из Центрального полицейского управления и вызывали на беседу. В понедельник.
Он растерялся и быстро дал согласие. А что делать, они застали его врасплох. Отказываться было бы еще хуже. Руки моментально вспотели, пульс участился, мысли метались от одного события к другому.
Что им от него нужно, что они могли узнать?
Он как в тумане вышел из электрички и вдохнул весенний воздух, пропитанный металлическим запахом поездов. Ему нужно было дышать. Дышать и думать. Необходимо скорее добраться до дома и все проверить. Уничтожить все следы той, другой стороны его жизни.
Он вспомнил слова противной высокомерной женщины-психолога, у которой был пару раз: «Ты должен принять себя, понять, а потом сделать все, чтобы побороть своих демонов. Только тогда ты сможешь жить здесь и сейчас». Так она говорила? Или нет?
«Черт с ней, я не псих! Да, у меня есть свои пристрастия, но я же пытаюсь с ними бороться. Иногда срываюсь, ну а кто не срывается? Это же зависимость, слабость».
Ноги несли его вперед, он почти бежал. Добрался до метро, впрыгнул в поезд, который приближал его к дому. Потом нужно было проехать три остановки на автобусе, еще каких-то пятнадцать минут, и он откроет дверь своего убежища. А вдруг они там уже побывали?
Он замер посреди остановки среди немногочисленных людей. Оглянулся. Обычные люди, не замечающие ничего вокруг. А вдруг…
Ему не хватало воздуха. Он облокотился о столб, – казалось, сейчас рухнет на грязный асфальт. Автобус не шел, а воздух вокруг сгущался все сильнее. Три остановки, несколько километров. Он оторвался от столба и широкими шагами направился в сторону дома. Просто шел, автоматически переставляя ноги. Услышал звонкий гудок, сделала шаг назад, оказалось, пошел на красный. Ругань водителя немного растормошила его, и он оглянулся. Никто не шел следом, не бежал. Все было как обычно. Он выдохнул, дождался зеленого сигнала и перешел дорогу. Решил не сокращать путь, а пройти через сквер, где уже вовсю бушевала зелень и весенние цветы. Посидел на твердой прохладной скамейке, посмотрел, как играют дети. Через какое-то время дошел до невысокого пятиэтажного здания с облупившейся штукатуркой. Открыл ключом металлическую дверь в подъезд и поднялся на второй этаж. Оглядел свою темно-коричневую дверь в квартиру, посмотрел на замок, потрогал его пальцами. Холодный и гладкий, никаких зазоров или чего-то еще, что могло бы свидетельствовать о вторжении. Вставил ключ, провернул два раза и аккуратно открыл дверь.
Тело напряглось, он вслушался в тишину. Сделал шаг, и ему показалось, что он входит не в свое убежище, а в незнакомую комнату. Закрыл дверь на ключ и на цепочку. Подергал ручку, еще раз проверяя, закрыт ли замок. После этого звонка он больше не чувствовал себя в безопасности, не ощущал прилива сил и спокойствия. Раньше он думал, что за этой дверью начинается его мир, где только он хозяин и господин, где он может делать то, что хочет. Но сегодня это чувство не пришло к нему. Вместо него пожаловал страх и неуверенность.
Огляделся, включил везде свет, открыл краны, перекрывающие воду и газ. Все как он оставлял. Прошел в спальню, переоделся, включил телевизор. Тот же канал «Охота и рыбалка», что и всегда. Тяжело выдохнул и сел на жесткий матрас кровати.
«Что же мне делать, что делать? Надо уничтожить все! – Но при этой мысли руки обмякли, а на глазах выступили слезы. – Завтра, завтра я избавлюсь от них. Или схожу в полицию, а потом сделаю все правильно, буду правильным, таким, как все».
Умывшись и налив в металлическую кружку черного растворимого кофе, он еще раз осмотрел квартиру, выглянул осторожно в окно и, убедившись, что никто за ним не следит, достал из-под дивана свой ноутбук. Ввел сложный, как ему казалось, пароль и вошел в Сеть.
***
Им надо было двигаться вперед, искать убийцу. Но они топтались на месте, то констатируя отсутствие улик, то разгребая отпечатки пальцев, номера телефонов из записной книжки, опрашивая множество мимолетных знакомых жертвы. Расмус заглянул в технический отдел и вышел оттуда, неся под мышкой проектор. У себя в кабинете детектив подключил проектор к планшету, вывел изображение на светлую пустую стену и позвал свою команду.
Когда все собрались, на стену уже была выведена начерченная детективом схема. В центре написано имя жертвы, а от него тянулись в разные стороны стрелки. Дверь в кабинет была закрыта, а воздух стал наэлектризованным и жарким.
– Начну планерку с того, что меня вызывал к себе начальник управления. Теперь это дело широко освещается в СМИ и стоит у него на контроле. От нас ждут результата. Как мы его достигнем, никого не волнует. Мы должны найти убийцу. Хочу для наглядности отметить то, что мы имеем.
Он написал в планшете напротив первой стрелки «Чем? Орудие».
– Что у нас есть?
– Орудие убийства не было обнаружено, – сказала Агнес. – По результатам экспертизы, жертву предположительно убили охотничьим ножом с наточенным лезвием. Утверждать стопроцентно эксперты не готовы, с учетом отсутствия полного совпадения со стандартными лезвиями популярных марок охотничьих ножей.
– Выводы? – спросил Расмус и посмотрел на свою группу.
– Нож редкий или самодельный? – неуверенно произнес Роберт.
– Возможно. Еще предположения?
– Может, эта марка не распространена в нашем округе? Может, из другой страны? – сказал Том.
– Допустим. Но я бы сделал акцент на том, что, если орудием убийства не являлся первый попавшийся предмет, к примеру, кухонный нож, значит, наш убийца либо все время носит с собой охотничий нож, либо…
– Он планировал это убийство, – закончила за детектива Агнес.
– Верно.
Расмус дописал рядом со словом «орудие» слово «нож» и провел две стрелки напротив которых написал «носит с собой» и «спланировано».
– Кто может носить с собой такой нож? – последовал новый вопрос детектива.
– Охотник, военный, мясник, – послышались варианты, которые тут же появлялись на экране. – Дальнобойщик, мастер.
– Надо проверить, кого можно отнести к этим категориям из знакомых жертвы и посетителей бара «Дикий медведь». Чак, это на тебе. Если убийство было спланировано, то какой мотив? Могут быть мотивом деньги? Что у нас по ее счетам, страховка?
– На единственном счету пусто, она снимала социальные выплаты в день, когда они поступали. Никаких кредитных карт, никаких вкладов, ничего. Страховки тоже нет, – сказал Том.
– Понятно. Религиозную составляющую посмотрели, Чак, Роберт?
– В церковь она не ходила, в ближайших приходах ее тоже никто не знает. Чего-то похожего на религиозные обряды мы пока не нашли, – ответил Чак.
– Ревность, безответная любовь? Кто мог убить из ревности? – продолжил детектив.
Никто не ответил. Расмус написал «ревность, деньги» и поставил знак вопроса.
– Еще мотивы?
– Предательство, обида, может, она кого-то шантажировала? – предположил Роберт.
– Хорошо, отработай эти версии и свои предположения.
Роберт кивнул, а Расмус повернулся к экрану и написал в планшете напротив второй стрелки, отходившей от жертвы, «Отпечатки».
– Что мы имеем?
– Обзваниваем, пять человек сегодня придут на допрос. Троих не смогли найти, указанные в базе телефоны не обслуживаются, мы проедем по их адресам. Еще двое придут в понедельник, их нет в городе. И до двоих не смогли дозвониться, но мы их постараемся найти, – ответила Агнес.
Следующая стрелка была названа «Иные улики».
– Том, что с телефоном?
– Занимаюсь. Я получил разрешение и вскрыл его. Пока ничего стоящего, список контактов короткий, распечатался на одной странице, несколько приложений с играми, несколько фотографий дочери и ряд нескромных фотографий ее самой. Сейчас проверяю, была ли она зарегистрирована в социальных сетях, чатах, группах.
– Продолжай, сегодня это приоритетная задача. Если что-то обнаружишь, сразу сообщи мне. Что по камерам?
– Ничего, но сейчас отложил просмотр и занимаюсь телефоном.
– Если потребуется помощь, скажи. – Том только кивнул.
– Что еще?
– Игла и нить, – подсказала Агнес.
– Верно, Агнес. – Детектив сделал запись «игла и нить» и продолжил рассуждать: – На месте преступления не обнаружены, значит, можно предположить, что помимо ножа преступник принес с собой иглу и нить. По отчету, нить утолщенная, хлопчатобумажная, цвет черный, стандарт. Проколы сделаны специальной скорняжной иглой, размер номер два, которая имеет трехгранное острие. Как мне разъяснили, такие иглы используются для сшивания кожаных изделий.
На экране появилась запись «специальная». Ален хотел перейти к следующему шагу, но его прервал Роберт, протянув руку вверх, как застенчивый школьник.
– Да, Роберт?
– Раньше, когда я работал у себя в городе, в маленьком полицейском участке, у нас в штате было всего четверо полицейских и Анна, наш секретарь. У Анны было трое детей, которые постоянно болели. Она частенько брала больничный.
– Роберт, к чему ты ведешь, давай к сути, – прервал его Расмус.
– Ну вот, – неуверенно произнес Роберт, – иногда мне приходилось самому вести архив и сдавать, оформлять дела, и у нас там не было всяких специальных приспособлений, в общем, я сам сшивал дела. Для этого у нас тоже была специальная толстая иголка и нить. – Он попытался показать размер иглы тонкими длинными пальцами.