Глава II
Чёрное утро
Просыпайся, мой хозяин, я хочу тебе сказать,
Что тебе сегодня надо на работу не проспать.
Солнце светит за окошком, освещая всё кругом,
Просыпайся мой хозяин – это я, твой телефон.
Будильник пропел четверостишье и с каждым тактом росла сила звука мобильного телефона. Адекватно отреагировав на обещания песни о солнечном утре, я открыла глаза и потянулась до хруста в костях. На душе посветлело от осознания, что день будет ярким. Голова кружилась и гудела. Все ещё хотелось спать после ночного разгула.
За окном плотные тучи заволокли небо, надёжно замкнув солнце. Хмурое настроение переместилось в спальню. Отключив лживую песню и швырнув мобильник на кровать, я, понежившись четверть часа в постели, встретила во всеоружии новый день.
Вчерашние проблемы ушли, – пора открыть дверь в новую жизнь. Телефонный календарь напомнил кратким сигналом, что придут сантехники. Заявку я подала в начале месяца и забыла о ней.
Когда мужчина покидает женщину, – в доме ломается мебель, текут краны, забивается канализация, отваливается штукатурка, отвинчиваются шурупы и жизнь превращается в ад.
Ввиду схожих обстоятельств в доме испортилась сантехника, вода из некоторых стоков уходила медленно. Когда придут ремонтники, – это всегда загадка. Придётся ждать целый день.
Сегодня было точно не до них. Я избегала мелких ремонтов в квартире, потому что они привносили хаос.
Ремонтёры к тому же часто ведут себя нагло, распоряжаясь всем, как у себя дома. Хотелось в такие моменты рычать, как волчица и рвать на куски алкоголиков, приблизившихся к логову.
Представив надвигающуюся суматоху: принеси то, принеси это, – в моей тонкой душе нарастал протест. Обострилось желание никого не впускать. Однако убрать засоры самостоятельно я не умела.
Валяться в кровати в ожидании налётчиков было невмоготу. Шлёпая тапками, я, будто старуха, шла на кухню и мимоходом увидела отражение в зеркале. Лицо после вчерашних доз алкоголя стало одутловатым. Ужасающий вид.
Махнув массажной щёткой по волосам, я прямиком пошла к кофе машине, ругая себя: «Зачем напилась? Никто не заставлял, – сама виновата».
Кофе эспрессо источал аромат вкусной жизни. Обожаю этот напиток – чёрный кофе: в зёрнах, молотый, крепкий, ароматный, дурманящий. М-м люблю до жути. Обоняние, уловив ароматную молекулу, кайфует, ровно наркоман.
Мало кто пьёт кофе в зёрнах. В моде быстрорастворимые суррогаты. Насыпал, залил кипятком и на тебе, – кофеин в кровь, чтобы накопившиеся дела за день решить. Люди часто бурдолят дешёвые гранулы, портят вкус кофе молоком и сахаром.
Утро и кофе для меня – это особый ритуал.
Чёрный кофе в зёрнах люблю до одури, до затмения сознания. Мало пить его только по утрам, чтобы подзарядить севшие батарейки. Наслаждаюсь и днём. Вечером балуюсь чашечкой. Он даже усыпляет меня. Упиваюсь ароматом, сидя на подоконнике, разглядывая жизнь за окном. В полночь тоже кайфую. Обожаю кофе до дрожи в руках. Хотя бы глоточек, – когда одиноко. Мне не стыдно, что зависима от него, ведь это не сигареты и канабис.
Кофе заставляет просыпаться утром каждого дня, пробуждая в теле жизнь. Он – вторая кровь. За это, ненавижу крепкий кофе! Люблю музыку, тихую, спокойную, чтоб ничто не волновало, когда потягиваю волшебную смесь.
Аромат корицы дополнил вкус кофе. Из хлебопечки вырвалось ванильное благоуханье сдобы. Кухню окутал медовый аромат булочек, будто сотни мотыльков защекотали нос. Сочетание сладкой еды и горького кофе будили размягчённый после сна мозг. Проснулось осознание, что я жива. Изверглась, будто из вулкана, всепоглощающая любовь к жизни:
– Здравствуй, новый день!.. Неожиданные хлопоты и обязанности.
Кофе плюс чудо-булка, испечённая механической домработницей, насытили дух и тело, заставив восторгаться вкусовщиной.
Обнаружив в холодильнике остатки смеси из мёда, муки и сметаны и, дабы добру не пропасть, я сунула маску для лица в микроволновую печь, чтобы тёплую нанести на несвежую кожу. Таймер сообщил, что смесь согрета.
Вынув содержимое, я ахнула. На тарелке красовался блин. Теперь, чтоб добру не пропасть, предстояло его съесть.
– Растяпа!
Нашёлся выход. Нанесла на кожу маску из грязи Мёртвого моря. На подпухшие веки я положила спитые пакетики от чая и устроилась в кресле. Только расслабилась, не успев принять вид отрешённой монашки, как раздался звонок в дверь, и я заволновалась: «Кто бы это был? Не дай бог сантехники. Хуже них в данный момент мог быть только – Адам».
Со страхом взглянув в глазок и увидев искажённые оптикой дверного глазка рожи, я выругалась:
– Фу! Припёрлись же в такую рань! – и спросила: – Вы кто?
– Открывай хозяйка! Это сантехники. Ремонт заказывала?
– Сейчас открою…
Увидев работников ЖКХ, я сразу забыла обо всем на свете и о маске на лице тоже.
Открыв дверь, я удостоверилась, что оптика в дверном глазке не врала. На пороге красовались кривые морды. Сантехники синхронно шагнули назад, будто перед ними восстал маскирующийся в джунглях индеец. Потеряв дар речи и стыдливо потупив глаза, они остолбенели.
Тронув лицо рукой, я вспомнила о грязи Мёртвого моря и подумала: «Подумаешь! Вы, что ли лучше выглядите… Небось, тоже с бодуна».
Откормленный молодой крепыш замешкался и представился – Сеней, а долговязого со сморщенным лицом цвета морёного дуба, предполагающим цирроз печени, он назвал Михалычем.
Не по возрасту состарившийся коллега пошатывался, словно маятник, дурно пах кислыми щами, дешёвым табаком, водочным перегаром и луком. Ему бы отсыпаться день после лошадиной дозы спиртного принятого с вечера, но он ни свет ни заря припёрся на работу. Спасатель вонючий. Может и не спал вовсе, бухая ночь напролёт.
После пары минут замешательства, впустив отважных ремонтников в дом, я засомневалась в правильности своего решения. После вечеринки я выглядела помятой, пожалуй, чуть лучше пожилого помощника. Маска скрывала мой недостойный внешний вид. Горестно осознавать, но мы были равны в вопросе презентабельности.
– Проходите, раз пришли. Не наследите. Главное, – ничего не сломайте, а то после вашего ремонта, чувствую, придётся вызывать бригаду строителей.
Колобок покатился к указанному месту, а другой, шатаясь, брёл за ним по пятам.
И началось!
– Рассказывай хозяйка о проблемах… – скорчив гримасу умника, спросил Сеня.
Время шло, а маска из грязи Мёртвого моря сжимала кожу на моём лице, прочно стягивая овал, будто хомутом. Онемевшие губы еле шевелились и трудно было произносить слова.
– Вода из унитаза не уходит, медленно стекает, – шепелявила я, чувствуя покалывание на коже.
Осмотрев причину засора, молодой сантехник трезво взглянул на моё перекошенное от грязи лицо и, пожевав губами, заключил:
– Ломать к чёртовой матери сточную трубу и прочищать!
– Как ломать? А можно обойтись? – опасение промелькнуло в голове и застряло, словно заноза.
– Не беспокойся хозяйка. Разберём и соберём – сделаем в лучшем виде, – Сеня по-солдатски отчеканил, вскрывая обшивку стен.
Рядом икал и участливо кивал абсолютный алкоголик.
Минут тридцать Сеня кряхтел, стучал, тянул. Наконец-то, развинтив кусок трубы, он зло зыкнул на помощника:
– Ты воду перекрыл?
Балансирующий на ногах полусонный Михалыч кивнул в знак утверждения, испустив громкую отрыжку.
– Соседей предупредил?
– Угу… – промычал он, яко телок, с усилием продирая глаза.
Душа затрепыхалась, будто птица от удушья, предвещая беду, – не наделали бы чего эти горе-сантехники…
Сеня закинул привязанный верёвкой груз, чтобы прочистить канализацию.
– Хозяйка! У тебя таз есть?
– Есть!
«Ну, началось, – думала я, – принеси то, принеси это».
– А зачем?
– На всякий случай.
– Какой ещё случай? – сердце упало к пяткам, а беда, ровно гильотина, близилась к шее.
Сунув таз, мягко сказать в неухоженные руки работяги, я поняла, что тупица с заплывшими от водки глазами ничего не соображал, он только моргал, чтобы ненароком не уснуть.
Сеня забрасывал груз и медленно тащил назад. Когда кусок металла сорвался с верёвки, он матюгнулся и, смачно сплюнув, почесал затылок и громко спросил:
– Хозяйка, гантели есть? Неси сюда одну.
Притянув Адамову гантель, я не думала, что, ремонтируя канализацию, потребуется спортивный инвентарь:
– Она же испачкается!..
– Извиняйте нас, – раскрасневшийся от усердия, он привязывал гантель к верёвке. – Мы груз скинем вниз.
Возмущение нарастало, как снежный ком, предчувствие, что мужа оставят без гантели, не покидало. Я негодовала.
– Потеряете гантель, будете покупать новые! – в моём голосе зазвенел металл.
– Да не боитесь, мы крепко привяжем, пару раз кинем и поднимем. Пробьём засор и все… – успокаивал коротышка.
– Так вы же свой груз потеряли… и мой туда же забросить хотите. Он денег стоит.
Сантехник продолжал прочищать сток, забрасывая привязанную гантель. Уж на десятый раз мне надоело смотреть на эту канитель.
За время работы он обложил бранными словами всех жильцов. Слушая грубые стенания, я удивлялась красноречивости русского языка.
– Ну, тупые! Бросают тряпки, очистки, тампоны. Мать их! А ты возись с дерьмом! Михалыч, чё спишь? – он толкнул напарника в плечо. – Толку от тебя, как с козла молока, балласт чёртов. Лучше бы твою зарплату мне начисляли! Работаю за двоих.
Напарник икал и кивал, соглашаясь со старшим.
Сверху в трубе зашуршало и послышался звук спускаемой воды. Когда до меня дошло, что произойдёт, – было поздно. С верхнего этажа по канализационной трубе летело содержимое с ускорением десять метров в секунду.
– Твою мать! Держись! Кому там припёрло? Предупреждали ведь!
Сеня схватил помощника за шиворот и ткнул его вместе с тазом под трубу. Я мгновенно отскочила. А подчинённый качаясь, будто маятник, держал таз под трубой.
Через пару секунд содержимое вылетело и с размаху плюхнулось в таз, забрызгав стены туалета и всех нас. Держатель таза, наконец, перестал икать. Дерьмо облепило конопатками его лицо и спецодежду, превратив недоумка в вонючую навозную кучу.
Вонь, пришедшая из трубы, заполонила квартиру, распространилась и усилилась. Стены, покрытые рыжими пятнами, повергли меня в ужас, и я выплюнула на плечо Михалыча, старательно удерживавшего таз, содержимое желудка. Костюм сантехника, сдобренный остатками ванильной булочки, которую я съела на завтрак, выглядел так плохо, что пришлось его подкрасить остатками.
Грязь Мёртвого моря сковала моё лицо так, что я не смогла выругаться. От злости меня чуть не хватил удар. Дыхание спёрло. Выбросившаяся желчь разлилась во рту, вызвав жажду растерзать полоумных сантехников.
Если бы я знала, как была права, что после ремонта придётся вызывать бригаду строителей, лучше бы у меня разболелся зуб или случилась мигрень.
День был потерян! Нет, не просто потерян, а изгажен.
Неприятности сыпались одна за другой, даже уход Адама показался шуткой в море бед. События происходили с молниеносной скоростью без перерыва на отдых.
Неужели предсказаниям на картах суждено сбыться? Или это совпадение? Светлана предупредила: «Получишь неприятное известие из казённого дома». Так и случилось.
Новость о том, что у предприятия, которому я подарила лучшие годы молодости, закончился со мной контракт. Сокращения, ввиду нерентабельности предприятия, причина моих несчастий. Пару недель назад я и думать не могла, что судьба обернётся против меня. Словно чёрные силы договорились изжить меня со света. Ради работы я жертвовала семьёй, лишила близких полноценного общения. Как я, – умная, расчётливая суперженщина, само совершенство скатилась до обидного одиночества, проворонив семью и работу? В чём я грешна? За что наказана?
Ударно трудиться после новостей о сокращении было невмоготу. Планировать прибыль и составлять отчёты я не хотела. Бумажный педантизм не коснулся бардака на рабочем столе, а вменяемые мне обязанности покрылись пылью моего равнодушия. Стопки папок лежали мёртвым грузом, наглядно показывая, как в одночасье рухнули графики, приказы и планы семейной жизни.
От злобы я разметала возвышавшуюся бумажную кучу в клочья и разрыдалась.
Почему у меня, молодой и опытной женщины, вдруг пошло всё прахом. Невидимые силы сломали мою жизнь. Ворвавшись, вероломно растоптали песчаный замок, а дождь в довершение размыл останки и сравнял с землёй.
Дурные мысли леденили душу так, что по телу бегали мурашки. Я поёжилась от холода, пробравшего меня до костей. Снежная лавина обстоятельств обрушилась на хрупкие женские плечи и придавила к земле так, что не осталось сил пошевелиться. Слетев в пропасть крутой карьерной лестницы и не зная насколько она высока, я наблюдала как разлетелась моя жизнь на осколки, что осталось только смести её в савок и отправить в мусорную кучу на окраину бытия. То, что сценарий моей жизни предопределён и одобрен высшими силами, я не знала. И вот книга моих приключений оборвалась на полуслове и следующую главу можно прочитать только, перевернув страницу.
Раньше о судьбе я не задумывалась. А зря!
Дни полные отчаяния и сомнений убавили во мне уверенность в собственных силах. Не замечая предостережений высших сил, я, игнорируя их, всё больше путалась при выборе дальнейшего пути. Спотыкаясь на ровном месте, я падала, сбивая коленки в кровь. На грани помутнения сознания, я остерегалась будущего. Обида на судьбу прописалась в голове, как истина. Меня выбросили, ровно ненужный хлам. В поиске выхода, я, будто сомнамбула, натыкалась на преграды снова и снова. Судьба испытывала на прочность.
Начальник, не заботясь о женщине-матери, уволил. Хотя я, из-за загруженности работой, потеряла мужа и не уделяла должного внимания детям. Не нужна семья, значит заберу её у тебя. Вот она кара Всевышнего.
В момент приобретения полной свободы от обязанностей, в голове кружилась карусель вопросов: как же без меня всё устроится? Кто подменит незаменимую? Мозг никак не соглашался с теорией взаимозаменяемости. Несправедливость искромсала сердце. Обида съедала остатки разума. Как так? Меня – белую и пушистую, старательную и умную, – выбросили на помойку жизни. Вырвать из груди кол, я не сумела и, растерзав руками стопку папок на рабочем столе, превратила всё в бумажные рытвины, прокричав напоследок:
– Пропади вы пропадом! Проживу без ваших планов и отчётов. Сдохните!
Намеревалась выплакаться, но слёзы иссохли. Планировать будущее мешал быт. Я испугалась. Мечтала проснуться, но это был не сон.