Глава 2 По щучьему велению, по домовьему хотению
Утро заволокло туманом, и пожухлая трава под ногами отдавала сыростью в нос. Даша вышла на крыльцо, заварив себе кофе и поставив кружку рядом, оглянулась в сторону соседнего участка. Витька как раз запирал калитку, одной рукой пытаясь удержать полное ведро и спиннинг, а другой – свежую газету.
– Доброе утро!
Не ожидавший такого Витька подпрыгнул на месте, выронив содержимое из рук. Щука вильнула хвостом и выпрыгнула из ведра, расплескав воду. Но он быстро вернул рыбину на место.
– Доброе, Дашок, доброе, – кивнул Витька, как-то воровато выставляя перед собой скромное имущество, мол, смотри, ничего лишнего не взял. – Ты все чаёвничаешь, а я уже с уловом вернулся!
– Щуки наловили?
– Нет, что ты! Только мавок, вон, целое ведро! – расхохотался он, раскрывая рот с выбитым передним зубом.
– Мне уже не пять лет, – обиженно сообщила Даша, делая глоток кофе.
Сосед Витька относился к рыбалке как к промыслу, можно сказать, только за счёт рыбы и жил. Но в детстве, когда Даша задавала слишком много вопросов, он отвязывался от неё словами о том, что ловит мавок на местном озере. А ещё с малых лет она знала, кто такие мавки: некрещёные утопленницы, которые путают мужчин и утаскивают их на дно. А на спине у них нет кожи, только позвоночник и гнилое нутро. Совсем как у вывернутых, что мерещились ей в то же время, только с другой стороны.
Даша пускай и побаивалась соседского алкаша, а всё же переживала, что и его утащат, а потому лишь сильнее донимала и просила поклясться: тот больше не явится на озеро.
Но он всё равно ходил и даже оставался невредим. Это стало очередным доказательством, что все бабкины рассказы не больше, чем сказки, которыми пугают детей, чтобы те не приближались к водоёмам без взрослых.
– И как? Хорош улов?
– Не жалуюсь, – пожал плечами Витька, направляясь в дом. На пороге он задержался, добавив, – Заходи через часик за рыбкой, нашей, настоящей поешь. Ты хоть чистить-то её умеешь, молодёжь?
– Обижаете, – покачала головой Даша, на что получила добрую усмешку.
Как чистить рыбу она понятия не имела. Живую – тем более.
Но желудок требовал еды незамедлительно, поэтому, взяв денег и заперев дом, Даша отправилась в магазин.
Бабушкин участок находился на отшибе, ближе к лесу, потому топать до цивилизации предстояло долго. Не то чтобы деревня была большая, но улиц десять точно предстояло пройти.
За всю дорогу Даша не встретила ни души. В её памяти село осталось ярким и живым, но то было летом. Осенью же оно засыпало так же, как и природа вокруг, и если из редких домов ещё шёл дым, то во двор, ощутить, так сказать, утреннюю стужу, никто не спешил. Все дети, что приносили этому месту немного жизни, поразъехались кто в школу, кто в детский сад, и здесь словно остались одни старики.
Она потянула за ручку двери с приклеенным листом бумаги. Надпись гласила: «С девяти до семи» размашистыми буквами. Даша услышала звон колокольчика. Позднее донёсся недовольный вздох.
Внутри было тепло и сухо, в какой-то степени даже слишком: Даше сразу же захотелось обратно на улицу, до того тяжело стало дышать. Но купить продуктов всё равно нужно.
– Здравствуйте.
– Здрасьте, – кивнула ей женщина за прилавком, отбрасывая с глаз фиолетовую чёлку. – Чё брать будете?
– Мне, пожалуйста, макароны, сыр…
Набралась целая сумка продуктов. В доме бабушки не осталось даже куска хлеба, и нужно было пополнить запасы, раз уж Дашка собирается здесь жить. Уже когда она собиралась расплачиваться, колокольчик вновь подал голос: на пороге появилась женщина.
Ей было не больше пятидесяти, хотя, возможно, даже меньше: объёмы явно добавляли возраста. Синий пуховик в горизонтальных линиях также играл совсем не на достоинствах фигуры. Но всё это меркло, стоило увидеть её очаровательную улыбку и большие, дружелюбно распахнутые глаза. Голубые-голубые, отчего-то они казались Даше знакомыми, но припомнить ей не удалось.
– Галька, привет! Я тебе тут яиц принесла, как просила! – сказала она, передавая продавщице небольшой свёрток, и, наконец, заметила Дашу. – Ой, это ты, что ли, Даша? Ну, ты и выросла, скажи же, Галь?
Галя в ответ недовольно цокнула, пряча свёрток за прилавок.
– Ты меня не помнишь, что ли? Я Светлана Николаевна, вы с моим сыном на великах гоняли. Матвей его звали.
Но Даша так и не вспомнила ни Матвея, ни его мать. Лишь из вежливости согласилась:
– Да, конечно, Светлана Николаевна.
– Прими мои соболезнования, дорогая. Всё это наверняка очень тяжело, – она вмиг погрустнела и схватила Дашу за руку, немного её потрясла. – Я ещё зайду к тебе сегодня проведать, да по хозяйству, может, чем-нибудь помогу.
Не успела Даша отказаться, как уже оказалась вытеснена к двери, а Светлана Николаевна и Галя были увлечены своими разговорами. Секунду она ещё посверлила спину матери Матвея, а после направилась домой.
О какой помощи она может говорить? Сама даже на поминки не пришла, где всего-то нужно было выпить да закусить, с каким хозяйством эта тётка решила помочь? К тому же, хозяйства-то давно уже нет – раньше были и куры, и кролики, и даже козочка по кличке Катька, а как дедушка умер, всех распродали. Федька с котами только и остались.
Когда Даша подходила к дому, у забора уже топтался Витька. В руке он держал железное ведро, где кто-то активно бултыхался в воде.
– Вот, – только и сказал он, исчезнув в неизвестном направлении.
Вот так, стараясь удержать равновесие между пакетом с продуктами и рыбой, она дошла до двери. Долго искала ключи по карманам, а когда всё же нашла и отперла дверь, бросила их на стол вместе с телефоном.
В летней кухне нашёлся длинный таз для мытья, и живая щука отправилась в него. Запахло водорослями и сыростью. Рыбина могла спокойно плавать кругами, и Даша, сидя рядом на табуретке и положив голову на руки, наблюдала за её метаниями в воде.
Решение, что делать дальше, не пришло, поэтому Даша решила обратиться к интернету. Там точно всё знают, в том числе как чистить рыбу.
Но на столе его не оказалось. Не было и ключей.
– Это ещё что значит?..
Она точно помнила, что оставляла телефон здесь. На всякий случай ещё проверила карманы куртки, но и там его не оказалось.
Даша замерла в центре комнаты, вглядываясь в каждый её угол. На ум пришла присказка, которую бабушка повторяла каждый раз, когда что-то теряла.
– Нет. Я взрослый, современный и рациональный человек, – успокаивала она себя, заглядывая под кресла, в сервант, на верхние полки, где априори не могло быть телефона, но все остальные места уже были проверены.
Задохнувшись, она присела на подлокотник кресла. Похоже, рациональное в бабушкином доме не имело никакой силы. Вдохнув больше воздуха, Даша тихо, нисколько не веря в результат, произнесла:
– Домовой-домовой, поиграй да отдай…
Потом громче. И ещё громче и увереннее. Она говорила долго, каждый раз меняя интонацию от молящей до полной ярости, но ничего волшебным образом на столе не появилось.
На глаза попалось пустующее место на холодильнике. Бабушка всегда ставила туда стакан молока с печеньем, и маленькая Даша не понимала, зачем делиться с каким-то духом.
– Отчаянные времена требуют отчаянных мер, – вслух подумала Даша и полезла в недавно принесённый пакет.
С молоком проблем не возникло, а вот печенья у неё не оказалось. Дома Даша уже сотню лет не покупала сладостей: из каждого утюга твердили, что сахар – это яд, и лучше питаться радиацией, чем им. И Дашины подруги, уподобляясь трендам, сидели на правильном питании. Сама Даша не хотела выделяться, потому и себя приучила к протеиновым печенью и шоколаду. Только вот молочку на безлактозные аналоги так заменить и не смогла: слишком любила сыр, творог и кефир.
Поэтому за неимением сладостей, на холодильник отправился ломоть свежего батона. Решив, что не стоит смущать и так недоброго соседа, Даша вышла на улицу и стала мысленно считать секунды в ожидании.
Послышался топот за дверью. Громкий и тяжёлый, будто внутри по гнилым половицам шагал великан. Даша отшатнулась, Федька загавкал. Дом заходил ходуном, и из груди едва не вырвался крик. Казалось, и так не слишком крепкая конструкция сейчас просто разложится карточным домиком.
Но скоро всё стихло. Несколько минут потребовалось Даше, чтобы набраться храбрости и открыть дверь.
Телефон и ключи лежали на прежнем месте. Пустой стакан с молоком оказался там же. От батона осталось лишь пару крошек.
– Может, ты мне и рыбу почистишь? Я тебе целую булку отдам, – перешла на подкуп Даша, задирая голову к потолку: отчего-то ей казалось, что дух дома обязательно прячется где-то на возвышенности и глядит на неё сверху вниз.
И она оказалась права: деревянная статуэтка с медведем на верхней полке серванта пошатнулась и полетела вниз.
– Ай! – крикнула Даша, потирая ушибленный затылок, – Ну и не надо! Сама справлюсь!
Стоило вернуть фигурку на место, но Даша на мгновение застыла, рассматривая её. Антропоморфный бурый медведь в рубахе держал обеими лапами щуку, которая изгибалась, пытаясь вырваться. Её привезла сама Даша с городской ярмарки в честь Масленицы: бабушка тогда захворала и не смогла поехать с ними.
Вспоминая всё больше подробностей из детства, Даша осознавала, что Зинаида Григорьевна не только постоянно лечила, но и сама болела не реже. Даже чаще самой Даши, которая таскала домой простуды каждые две недели в начальной школе. Не так и безопасно, оказывается, было забирать болезни.
Щука махнула хвостом, переворачивая верхний слой воды на половицы: раздался всплеск, и Даша, наконец, вспомнила, что ностальгировать некогда. Спасибо большое Витьке за гостеприимство!
Но бегающее колесико на экране не предвещало ничего хорошего. И как она могла не помнить, что здесь совсем не ловит связь. Даша так замоталась с похоронами, что за эти три дня ни разу не вышла в сеть, чтобы узнать: этой самой сети и нет вовсе.
Будто на землю опустился конец света.
Да, именно опустился, по-другому Даша даже представить себе не могла. Он застелет землю ядовитым радиационным туманом, но люди не сразу поймут, в чём дело. Но вскоре они начнут медленно и мучительно умирать от лучевой болезни. У них будут рождаться дети-мутанты, и средний возраст будет сокращаться до тех пор, пока человечество не вымрет вовсе.
Фильм с таким содержанием показали Даше и её одноклассникам на окружающем мире в третьем классе в честь годовщины катастрофы Чернобыльской аварии. Но маленькая Даша знала, что дело будет не в атомном реакторе.
А в вывернутых.
Они сожрут всех людей, а после перейдут друг на друга.
Картина всплыла перед глазами так ярко и живо, что Даша едва не выронила телефон. Колесико сдалось, являя надпись о том, что подключение отсутствует. Но это было не так важно: Даша быстро заморгала, пытаясь избавиться от наваждения, сбросить его с рук быстрыми и резкими движениями, будто стряхивая избыточную воду после умывания, но отец Пётр со вскрытым животом никак не выходил из головы. Он улыбался, пока змеи в животе перебирали гнилое нутро. Его рот медленно открылся, и из него повалил серый туман. Нос и уши защипало, и Даша вскрикнула, закрывая лицо руками.
Что-то внутри зашевелилось, поползло прямо под кожей, и она упала на колени, закричала. Ей до ужаса захотелось содрать с себя всю плоть, прямо ногтями.
Даша не знала, сколько это продолжалось. Она очнулась на полу, без куртки и футболки, с разорванными до крови плечами. Крутясь перед зеркалом, Даша осматривала каждый кусочек кожи, трогала пальцами царапины, но раз за разом осознавала, что не чувствует боли. Растягивала края раны в разные стороны, давила, чтобы выступила кровь, даже взяла с кухонного стола солонку и добротно засыпала белым песком.
И коротко рассмеялась, когда не почувствовала ничего.
Ни-че-го.
С губ сорвался ещё один смешок. И ещё один. Даша закатилась громким смехом, но он звучал в её голове как абсолютно чужой. Не нервный, зловещий. Так, должно быть, смеются настоящие сумасшедшие.
Её черты лица исказил оскал, а глаза – она была уверена – посветлели, совсем потеряв цвет. А волосы, наоборот, зажглись адским пламенем, в полумраке от пасмурной погоды, буквально полыхая настоящим костром.
Дашу прервал стук. Он доносился из-за двери, и она не сразу поняла, откуда добрался до её сознания, будто голову заволокло туманом. Но когда он рассеялся, то и видение исчезло. Волосы вновь стали больше напоминать тусклую солому, глаза вернули тёмный оттенок, а царапины заросли прямо на глазах.
Она ещё раз ощупала места, где теперь была лишь бледная, покрытая мурашками кожа. Только на десятую порцию стука Даша окончательно очнулась, быстро набросила футболку, что валялась на полу неподалёку, и поспешила открыть дверь. Порыв ветра немного её отрезвил.
На пороге стояла Светлана Николаевна.
– Ой, а я уже решила, что тебя нет дома! Почему не открывала? – звонко – даже слишком звонко для ушей Даши – воскликнула она.
– Я… Спала.
– А, да? Ну, естественно, вы же так умаялись, с этими похоронами столько мороки, я понимаю.
Вместе с ориентацией в пространстве вернулась и злость, затаённая на эту милую женщину. Даша сглотнула остаточный ком в горле и решила всё-таки задать интересующий её вопрос:
– А почему вас не было? По вашим словам, вы так хорошо общались с бабушкой.
Вся «звонкость» слетела с неё, глухим ударом рухнув на пол. Глаза заметались, нижняя губа мелко задрожала, и Светлана Николаевна поспешила её прикусить, чтобы не выдать лишних эмоций. Но Даша не могла не заметить того страха, мелькнувшего на лице, прежде чем соседке удалось взять себя в руки.
– Ой, да я приболела, знаешь, суставы уже совсем не те. Вот твоя бабка всегда меня выручала, всю деревню нашу, как же мы без неё теперь будем?.. – последние слова она провыла, и Даша поразилась, как быстро у человека могут брызнуть слёзы из глаз.
Как они будут? Никто даже не явился попрощаться с ней, а теперь переживают, как будут дальше? Смешно.
– Да пропадите вы все здесь пропадом, – выругалась Даша, уже собираясь закрыть дверь, но Светлана Николаевна успела подставить сапог.
– Что ты говоришь? А, точно! Я же не с пустыми руками пришла, вот, яиц принесла тебе десяток да несушку, знаешь какая вкусная, домашняя. А если с чесноком запечь, так все мои за обе щеки уплетают! Бери-бери, не обижай старую женщину!
Она буквально всучила Даше два пакета, а пока та пыталась засунуть их в холодильник, зашла следом и прикрыла дверь.
– Я вас не приглашала, – мрачно сообщила Даша, со всей силы хлопая дверцей, чтобы содержимое не успело выпасть, и для верности толкнув её бедром.
Светлана Николаевна, однако, продолжала топтаться на пороге, делая вид, что не слышит и не замечает недовольства хозяйки дома. Да, теперь уже хозяйки.
Но как спровадить гостью, она уже придумала.
– А вам щука не нужна? Всего пару часов назад выловили.
– А, что? – будто очнувшись ото сна, тихо спросила Светлана Николаевна, немного тряхнув головой для верности, – Я, почему пришла-то…
– Да, мне тоже очень интересно.
Даша сложила руки на груди, принимая оборонительную позу. У неё не было никаких сил держать тон и соблюдать приличия, да и к тому же они бы только усугубили её ситуацию. А главной целью было совсем другое: выгнать, наконец, эту нудную женщину.
– Твоя бабка, Зинаида Григорьевна, делала для меня мазь специальную для суставов, уж очень она помогала мне перед зимой, когда совсем невыносимо становилось.
– Увы, я понятия не имею, что готовила бабушка, – пожала плечами Даша, нетерпеливо добавив, – Это всё?
– Как же так, не знаешь, как же не знаешь?! – снисходительно улыбнулась Светлана Николаевна, указывая пальцем куда-то Даше за спину. – Вон же все Зинины книги, я даже знаю в какой, да на какой странице! Пожалей тётушку, дай переписать рецепт.
У Зинаиды Григорьевны и правда было много книг с рецептами самых разных чаёв, смесей и всякого из нетрадиционной медицины. Но всё это оставалось её имуществом, потому распоряжаться им не имел права никто.
Дашины брови взлетели вверх.
– Бабушка вам его не сказала?
Гостья заморгала, приоткрыв от удивления рот, и стала донельзя похожей на рыбу, которая всё это время плескалась в тазу и ожидала своего часа.
Вспомнив о ней, Даша едва не взвыла. Ну, когда уже эта добродетельница уйдёт?
– Так сказала б, я и не пришла бы к тебе, – медленно пожала плечами Светлана Николаевна, сохраняя снисходительность в голосе.
– Раз не сказала, значит, незачем вам знать. Не находите?
– Так это же был обмен! – мигом надулась она, по-детски притопнув ножкой. – Я ей птичку, яиц, молоко козье, которым, между прочим, тебя же и поили! А она мне горчичники, мази от суставов, капельки для сердца!
– Я могу вернуть то, что вы принесли, – спокойно сообщила Даша, но продолжила стоять на своём. – Но раз бабушка не доверяла вам, то и я не стану.
– А ты упрямая девка! – прикрикнула Светлана Николаевна, решительно приближаясь, но Даша не сдвинулась с места. – Ведьмой твоя бабка была, ведьмой! К ней только ночью бегали, втайне! И то, девки залётные, чтоб от дитя избавиться! У неё руки по локоть в крови, и, слава богу, что померла! Кто ж к ведьме на похороны сунется, ты мне скажи? Ещё прицепится, и всего выпьет, так что от нутра только дырка останется!
Даша замерла, не сводя с её покрасневшего лица взгляда. Её как молнией ударило. Дырка? От нутра?
– Что вы сказали?
– Что слышала! – гаркнула Светлана Николаевна, и Даше пришлось отвернуться, чтобы не получить плевок в лицо. – В этой деревне все перекрестились, когда ведьма, наконец, сдохла, чтоб ей адский котёл периной!
На этом Дашино гостеприимство закончилось
– Пошла вон из моего дома, – хладнокровно произнесла она, указывая на дверь. – Я дважды повторять не буду!
Светлана Николаевна сделала шаг назад, открывая рот от изумления, и попятилась. Лицо её исказила гримаса ужаса, а из груди вырвался крик. Даша не поняла, в чём дело, пока не наткнулась на своё отражение в зеркале.
Кожа на её лице исчезла, являя белоснежную кость черепа. Глаза посветлели, превращаясь в два одноцветных шарика в глазницах. Вместо челюсти – щучья пасть.
Даша сама была готова закричать от страха, но когда пасть открылась, из неё не вылетело ни звука, только челюсти щёлкнули.
Светлана Николаевна напоследок издала пронзительный вопль и вылетела за дверь с бешеной скоростью. Можно было наблюдать, как она бежит до калитки будто марафонец. Так резво и живо мало кто способен двигаться в её возрасте.
– Вот и суставы вылечились.