Классика жанра
Бог устал. Чувствуя себя совершенно измотанным, он собрал серафимов.
– Знаете, ребята, – сказал Бог, – мне нужен отпуск. Есть какие-нибудь предложения, где мне отдохнуть?
Иехоэль на мгновение задумался:
– Как насчет Юпитера? В это время года там хорошо и тепло.
Бог покачал головой:
– Нет, слишком сильная гравитация. Ты же знаешь, как у меня болит спина.
– Может быть, Меркурий? – подал голос Серафиэль.
– Ни за что, – замахал руками Бог. – Там чересчур жарко!
– Ну а как насчет отпуска на Земле? – спросил Израэль.
– Ты шутишь? – грустно усмехнулся Бог. – Две тысячи лет назад у меня там был роман с одной хорошей еврейской девушкой, так они до сих пор это обсуждают!
Давным-давно могущественный император Страны Восходящего Солнца объявил о конкурсе на должность нового главного самурая. Через год после строгого отбора кандидатов осталось трое претендентов: японец, китаец и еврей-самурай.
– Продемонстрируйте свое мастерство! – приказал император.
Японский самурай шагнул вперед, открыл крошечную коробку и выпустил муху. Он вытащил свой самурайский меч, и – вжжжик! – две половинки мухи упали на пол.
– Прекрасно! – сказал император. – Теперь свое умение должен показать следующий претендент.
Китайский самурай самоуверенно улыбнулся, шагнул вперед и, открыв крохотную коробочку, тоже выпустил муху.
Он вытащил свой самурайский меч и – вжжжик, вжжжик! – муха упала на пол, аккуратно разрезанная на четыре части.
– Потрясающе! – одобрил император и обернулся к третьему кандидату. – Ну, и как ты собираешься превзойти этот подвиг?
Еврейский самурай вышел вперед и открыл крошечную коробку, выпустив еще одну муху. Он вытащил свой самурайский меч и – шшшшш! – взмахнул им. Но муха продолжала летать, правда, жужжала уже по-другому.
В разочаровании император сказал:
– Ну что это такое? Ты же ее не убил!
– Убить легко, – с поклоном ответил еврейский самурай. – А вот обрезание требует настоящего мастерства!
Еврей: Боже! Господи! Услышь меня!
Бог: Слушаю.
Еврей: Я могу задать вопрос?
Бог: Задавай.
Еврей: Что для тебя миллион лет?
Бог: Одна секунда.
Еврей: А что для тебя миллион долларов?
Бог: Копейка.
Еврей: Боже, дай мне копеечку.
Бог: Нет проблем. Подожди секундочку.
Однажды у фараона заболел живот. Вызвали врача из Англии. Тот осмотрел фараона и заявил:
– Надо сделать клизму.
– Что? – с возмущением вскричал фараон. – Мне, фараону, клизму?
– Да, сэр, вам.
– Отрубить ему голову! – приказал фараон.
Отрубили. Позвали французского врача.
– Надо сделать клизму, – говорит выпускник Сорбонны.
– Что? – вскричал возмущенный фараон. – Мне, фараону, клизму?
– Ну не мне же! – удивился француз.
– Отрубить ему голову! – приказал фараон.
Отрубили. Позвали еврея.
– Надо сделать клизму, – говорит тот.
– Что? – вскричал фараон. – Мне, фараону, клизму?
– Нет, мне! – с сарказмом ответил еврей.
И стали делать еврею клизму. От смеха фараона пронесло, и живот прошел.
С тех пор, когда фараонам плохо, – евреям делают клизму.
Находясь в трудном финансовом положении, правительство кайзера Франца Иосифа попросило заем у барона Ротшильда. Во время подписания соглашения первый министр шепнул ему на ухо:
– Ваш сын опасный анархист. Лучше отправьте его за границу, иначе мы вынуждены будем его арестовать.
Услышав эту новость, банкир отложил золотое перо.
– Не подпишу. Заем отменяется.
– Но почему? Разве вы не доверяете австрийской монархии?
– Не доверяю. Что это за монархия, если она испугалась моего Мони?
В купе разговаривают два еврея.
– Вы знаете, в нашем поезде едет Эйнштейн.
– А кто это такой?
– Он изобрел теорию относительности.
– А что это такое?
– Ну скажите: три волоса на голове – это много или мало?
– Конечно мало.
– А три волоса в супе? Это и есть теория относительности.
– И что, с этой хохмой он прославился?
Еврейское местечко. Богач встречает возле своего дома нищего.
– Ты опять пришел? Вчера ты представился разорившимся коммерсантом, а сегодня говоришь, что ты безработный музыкант?
– Трудные нынче времена, – отвечает нищий. – Одной профессией не прокормишься!
В Бердичев приехал известный богач. Остановившись в трактире, он заказал яичницу, а когда съел ее, ему предъявили счет на сто рублей. Он позвал хозяина и спросил:
– Неужели у вас яйца такая редкость, что блюдо столь дорогое?
– Не яйца являются редкостью, – ответил хозяин, – а миллионеры.
– Хаим, ты сидишь на моей шляпе.
– Я знаю. А ты что, уже уходишь?
Идет опера «Кармен». В ложе рядом с Менделем оказалась слишком общительная дама, которая мешала ему своей болтовней.
После окончания спектакля она обращается к Менделю:
– В следующее воскресенье ставят «Аиду», приходите, пожалуйста.
– Обязательно приду, – говорит Мендель, – я вас в «Аиде» еще не слышал.
– Куда ты так спешишь, Абрам?
– На почту тороплюсь, пока не закрыли.
– Письмо отправить или что?
– Нет, хочу в ручку чернила набрать.
Разговаривают два пожилых еврея.
– Моше, а была у вас в детстве любимая игрушка?
– Ой, Хаим, у меня были такие бедные родители, шо если б я не родился мальчиком, мне вообще не с чем было бы играться.
Нищий приходит к богачу и начинает жаловаться:
– У меня не жизнь, а одно сплошное несчастье! Я был музыкантом в симфоническом оркестре, но потом оркестр распался, и я не могу заработать себе на жизнь.
Богач сочувственно спрашивает:
– А на чем вы играли?
– На виолончели!
Богач идет в другую комнату и возвращается с виолончелью.
– Вот, у меня случайно есть инструмент. Может быть, сыграете что-нибудь?
– Ну разве я вам не рассказывал, как мне не везет? – горестно говорит нищий. – Конечно, у вас должна была найтись именно виолончель!
Зильберштейн приезжает из Бердичева в Вену, останавливается в лучшей гостинице, в гостиничном ресторане заказывает роскошный обед. Но затрудняется выбрать десерт.
– Может, апельсиновое желе? – подсказывает официант.
– Не.
– Кофе глясе?
– Не.
– А может, шарлотку?
– Шарлотку? – с интересом спрашивает Зильберштейн. – Можно. Пускай идет прямо в номер.
Жан Габен однажды удалил зуб. Через несколько дней от дантиста пришел конверт. Габен думал, что там счет за удаленный зуб, но нашел в конверте денежные купюры и короткое письмо: «Я продал ваш зуб вашей поклоннице, которая теперь носит его как талисман. Из полученных денег я удержал по счету, а остаток прилагаю».
В это же время в стоматологическом кабинете «Шварцман и сын» старый Изя Шварцман закончил пересчет толстой пачки ассигнаций, когда в кабинет зашел его сын.
– Как дела, папа?
– Прекрасно, сынок! Сегодня продал еще восемь зубов Габена! Храни Господь его самого и его поклонниц!
– И тех наших пациентов, которые даже не догадывались, шо мы удаляем у них зубы Габена!
Отец и сын Шварцманы рассмеялись, а потом Шварцман-старший мечтательно добавил:
– Ах, сынок, вот если бы к нам в кабинет зашел Ален Делон…
Во время Шестидневной войны 1967 года президент Египта Насер обратился за предсказанием к гадалке. Та раскинула пасьянс и сказала:
– Господин президент, карты говорят, что вам суждено умереть в еврейский праздник.
– Это невозможно! – вскричал Насер.
– Карты никогда не лгут, – ответила гадалка.
– Если это правда, то какой именно будет тогда праздник? – спросил он.
– Господин президент, любой день, когда вы умрете, будет еврейским праздником.
– Знаешь, Кац, я в затруднительном положении. Не мог бы ты меня выручить? Мне позарез нужны десять тысяч шиллингов.
– О чем речь, дорогой! Конечно могу.
– А под какие проценты?
– Девять.
– Ты что, издеваешься? Как ты можешь драть такие проценты с единоверца? Что подумает о тебе Господь, если посмотрит сверху?
– Если Он посмотрит сверху, то увидит не девятку, а шестерку!
Старик еврей заглянул как-то в местечковую кузню, ни слова не говоря, прикурил от огня и вышел. Это стало повторяться каждый день. Наконец кузнец не сдержался:
– Послушай, что ты приходишь сюда каждый день, прикуриваешь и даже не спрашиваешь, можно ли? Кто ты вообще такой?
– Как кто? Я тот старый еврей, который заходит к тебе прикурить.
В небольшом городке умирает местный богач Рабинович. Все свое огромное состояние он завещает двоим сыновьям. Но толковому и работящему Изе оставляет одну лишь корчму, а беспутному и вечно пьяному Яше – все остальное. Ребе, пришедший навестить умирающего, пытается наставить его на путь мудрости:
– Это, конечно, не мое дело… Это твои деньги и твои сыновья… Но ведь Яша пропьет все твое состояние за полгода!
– Правильно. Но где он его пропьет, если в городе всего одна корчма?
Одесса, Песах. В кошерной лавке:
– Что это у вас маца такая твердая – просто откусить нельзя?
– Всегда вы недовольны! Да если бы эту мацу дали евреям в Египте, они были бы от нее в восторге.
– Конечно, ведь тогда она была еще свежая!
Чета Блау собирается праздновать серебряную свадьбу. Мозес строит планы:
– Знаешь, Рахиль, давай все сделаем точно как в день нашей свадьбы. Утром пойдем гулять в Городскую рощу.
– А потом? – с интересом спрашивает жена.
– Потом пообедаем у Нейгера[1].
– А потом?
– Потом поднимемся на Швабскую гору и полюбуемся панорамой.
– А потом?
– Потом пойдем в кафе, и нам будут играть цыгане.
– А потом?
– Потом пойдем домой.
– А потом? – спрашивает жена, розовея.
– А потом у меня будут болеть ноги.
Один мужчина лежит в больничной палате после операции. К нему заходит монахиня, которая пришла в больницу, чтобы подбодрить страждущих. Она стала его расспрашивать о жизни, о семье, и он рассказал о своей жене и тринадцати детях.
– Боже всемогущий! – удивилась монахиня. – Тринадцать детей! У вас хорошая, настоящая католическая семья. Бог очень гордится вами!
– Возможно, – сказал мужчина, – но я не католик. Я еврей.
– Еврей? – вскричала монахиня и вскочила, порываясь уйти из палаты.
– Но почему вы убегаете? – удивился мужчина.
– Я не знала, что разговариваю с сексуальным маньяком!
– Циля! Циля! Цилечка! Сегодня я разговаривал с царем! Сам государь император уделил мне внимание!
– Ой вэй! И где это было?
– На Невском! Я перебегал дорогу, а он из фаэтона мне как крикнет: «Куда ж ты прешь под колеса, жидовская морда!»
У Абрама на ширинке оторвалась пуговица. Он просит жену:
– Пришей!
– Ты что, сегодня же суббота, делать ничего нельзя!
– Ну и как быть? Что, весь Шаббат с расстегнутой ширинкой ходить?
– А ты пойди к дворничихе Нюрке, она же гойка, субботу не соблюдает. Попроси, пусть пришьет.
Через полчаса возвращается Абрам с побитой мордой. Циля ему:
– Шлимазл, ты что, решил к ней заодно и поприставать?
– Что ты, Цилечка! Нет, я попросил, она пришила. Но когда откусывала нитку – как раз вошел дворник!
Моисеев закон запрещает употреблять в пищу свинину. Пить красное вино само по себе можно, но раньше это запрещалось делать в компании язычников: евреи старались избегать любой ситуации, когда их участие в винопитии выглядело бы как принесение жертвы языческим богам. Очень набожные люди и сегодня пьют вино лишь еврейского производства.
Сидят в купе офицер и еврей. Офицер завтракает; как человек вежливый он предлагает соседу бутерброд с ветчиной. Тот с сожалением отказывается. Офицер съедает все бутерброды сам, потом предлагает еврею красного вина. Еврей снова отказывается.
– Вы что, ни есть, ни пить не хотите?
– Хочу, – отвечает еврей. – Но у нас ужасно строгие законы насчет пищи!
– И вы не можете нарушать их ни при каких обстоятельствах?
– Ну, разве что в редких случаях. Например, когда возникает опасность для жизни.
Тут офицер вытаскивает револьвер и в шутку наставляет на еврея:
– Пейте, или буду стрелять!
Еврей пьет.
– Вы на меня не очень сердитесь? – спрашивает офицер.
– Сержусь. Почему вы не вынули револьвер раньше, когда угощали меня ветчиной?
Эйнштейн таки был прав!
Поскольку у евреев цорес (невзгоды) всегда в квадрате по отношению к мазл (счастью), то формула Е = МС2, где Е – еврей, М – мазл и С – цорес, прекрасно описывает жизнь любого из нас!
Одесса, тридцатые годы. На Старопортофранковской беседуют два одессита. К ним подходит маленький мальчик и спрашивает:
– Папа, а кто такой Маркс?
– Как тебе сказать, сынок, Мaркс – это такой человек, который лишил нас цепей. Абрам, – обращается он к собеседнику, – ты помнишь, какая y меня была красивая золотая цепь?
Советские годы. Рабиновича вызывают в КГБ.
– Скажите, Рабинович, откуда у вас деньги на новую «Волгу»?
– Вы понимаете, раньше у меня был старенький «Москвич», я его продал за сущие копейки, занял у друзей и родственников и купил «Волгу».
– Ну, хорошо. Но откуда у вас взялись деньги на «Москвич»?
– Вы понимаете, раньше у меня был старенький «Запорожец», я его продал за сущие копейки, занял у друзей и родственников и купил «Москвич».
– Допустим… А откуда у вас появился «Запорожец»?
– Раньше у меня был старенький велосипед, я его продал за сущие копейки, занял у друзей и знакомых и купил «Запорожец».
– А откуда…
– А вот за велосипед я уже отсидел.
У одессита спрашивают:
– Скажите, уважаемый, какая самая большая мечта у простого еврея?
– Чтобы у всех соседей однажды сломались все часы…
– Но почему?
– Тогда простой еврей мог бы иметь свой маленький бизнес!
– Интересно, какой же?
– Он открыл бы справочное бюро!
– Уважаемый, это скорый поезд, а у вас билет на пассажирский. Придется доплатить.
– Можете сбавить скорость, я не тороплюсь, – отвечает Хаймович.
В дверь старому одесситу звонят. На пороге соседка.
– Соломон Лазаревич! Вы же меховщик?
– Таки да!
– Таки зашейте своей кошке тухес, чтоб она не гадила мне под двери!
Изя решил вступить в партию. Прошел кандидатский срок, вызвали его на парткомиссию. Приходит он домой вечером, Сара его спрашивает:
– Ну что, Изя, приняли тебя в партию?
– Нет, Сарочка, не приняли!
– Чего так?
– Они спросили: «Ты на свадьбе батьки Махно на скрипке играл?»
– А ты?
– Я им таки и сказал, что да!
– Ну, ты, Изя, настоящий поц! Сказал бы, что нет!
– Как я скажу «нет», когда они все там плясали?
Поздней ночью к Гольдбергу стучат.
– Кто там?
– Почтальоны!
Он открывает, а там двое из КГБ.
– Абрам Моисеевич, какая страна самая богатая?
– СССР!
– А где самая счастливая жизнь?
– В СССР!
– Так какого черта вы решили уезжать в Израиль?
– Понимаете, там почтальоны не будят людей в три часа ночи.
– Здравствуйте, Соломон Исаакович! Скажите, пожалуйста, вы, случайно, у нас во дворе не видели, никто не нес каструлю? Такую белую эмалированную каструлю с борщом? Представляете, у меня прямо с подоконника украли!
– Да? И там такая ягодка, вишенка на каструле?
– Да! С откудова вы знаете?
– Ха! Неделю назад она пропала у меня, только с компотом!
Шестидесятые годы. Одесское лето. Еврейская бабушка гуляет с внуком вдоль пирса старого морвокзала, чтобы ребенок подышал полезным воздухом. К пирсу пришвартован пассажирский лайнер «Сергей Есенин». Бабушка останавливается возле парохода:
– Моня, ты же у нас такой умный, в пять лет уже читать умеешь. А ну прочти бабушке, как называется пароход.
– Сер-гей Е-се-нин, – по слогам прочел мальчик.
– Правильно, – говорит бабушка. – Молодец, Моничка. А теперь скажи бабушке, кем был Сергей Есенин?
Моня молчит. Бабушка начала нервно дергать ребенка за руку и настойчиво, срываясь на крик, допытываться у него, кем был Сергей Есенин. Малыш расплакался.
За разыгравшейся сценой с палубы парохода наблюдал вышедший на перекур толстый кок Яша. Наконец он не выдержал:
– Мадам, ну шо вы третируете ребенка, как вам не стыдно! Откуда ему в таком возрасте знать, что «Сергей Есенин» – это перекрашенный «Лазарь Каганович»?
Одесса, семидесятые годы. Контролер в автобусе:
– Где ваш билет? Вы билет купили?
– Нет. Сначала визу надо получить.
На один завод в восьмидесятые годы должна была приехать делегация из Канады. Горком партии дал указание, помимо достойного приема, организовать концерт, причем желательно, чтобы был хоть один скрипач. Директор вызвал профсоюзного деятеля, озвучил задачу, и тот побежал по заводу искать скрипача. В отделе кадров подняли личные дела, и оказалось, что только формовщик из литейного цеха Сема Блюментаг в детстве учился в музшколе по классу скрипки. Сему вызвали в партком и поставили задачу не посрамить родной завод. И посулили премию в два оклада, если глава делегации будет доволен.
Концерт прошел на ура. Глава и члены делегации аплодировали Семе стоя. А на следующий день его снова вызвали в партком.
– Ну, знаете ли, Семен Мордехаевич… не ожидали от вас такого! В зале ведь были не только наши уважаемые гости, но и наши заводчане. Ладно, вы сыграли, скрипка есть скрипка… Но когда вы вот там в одном месте, понимаете ли, пальчиками так пренебрежительно с ухмылкой по струнам… Вот это выглядело просто издевательски!
– Представляешь, еду я по Бердичеву в трамвае и вдруг вижу Карла Маркса!
– Не может быть! Неужели в Бердичеве трамвай пустили?!
Одесса, семидесятые годы. В рыбный магазин входит пожилой еврей и тихо спрашивает продавца:
– Сеня, скажите, у вас нет мяса?
Продавец так же тихо отвечает:
– У нас нет рыбы. А мяса нет в магазине напротив!
– Вы слышали? Вчера Рабиновича обвинили в шпионаже и арестовали.
– Рабиновича и в шпионаже? Быть не может. И шо ж он такого натворил?
– Он организовал Московское Садоводческое Товарищество «Моссад».
В МГИМО поступают сын известного дипломата, сын директора Елисеевского магазина и сын скрипача из Винницы.
Профессор – сыну дипломата:
– Скажите, правда ли, что Великая Отечественная война началась в 1941 году?
Сын дипломата кивает головой.
– А правда, что она закончилась в 1945 году?
Тот опять кивает.
– Спасибо. Отлично.
Перед профессором сын директора.
– Скажите, в каком году началась Великая Отечественная война?
– В 1941-м.
– А когда она закончилась?
– В 1945-м.
– Спасибо. Отлично.
Перед профессором сын скрипача.
– Ваша фамилия?
– Гольдберг.
– Ну что ж, товарищ Гольдберг, давайте проверим ваши знания. В каком году началась Великая Отечественная война?
– В 1941-м.
– А закончилась?
– В 1945-м.
– Сколько людей погибло в этой войне?
– Более 20 миллионов.
– Отлично, товарищ Гольдберг. Просто замечательно. Теперь назовите их всех поименно.
– Как вылечить еврея от заикания?
– Заставить его позвонить в Америку.
На Красную площадь опустился межпланетный корабль с неведомой звезды. Из него вышел здоровенный парень в скафандре и стал оглядываться. К нему подбегает маленький еврей и спрашивает:
– Скажите, у вас там все такие здоровые?
– Все.
– И у всех такая блестящая одежда?
– У всех.
– И у всех такие шестиконечные звезды на груди?
– Нет, только у евреев.
Еврей на рынке продает вареные яйца.
– Хаим, почем ты продаешь вареные яйца?
– По десять рублей.
– А покупаешь?
– По десять.
– Так зачем тебе все это надо?
– Во-первых, я при деле, а во-вторых, кушаю бульон.
Умирает старый еврей. Слабым голосом спрашивает:
– Жена, Сарочка, ты где?
– Здесь я, дорогой.
– А дети здесь?
– Да, папочка.
– А внуки?
– Тут мы, дедушка!
– Тогда кому свет на кухне горит?
Один старый еврей прославился на всю округу тем, что умел заваривать самый вкусный и ароматный чай. И вот, уже перед смертью, собрал он своих друзей и родственников. Тогда один из них сказал: