К ночи погода успокоилась. Звездное небо и тихий плеск волн за бортом располагали к задумчивому созерцанию природы или любовным встречам. Но экипаж испытательной платформы как будто вымер. Боевых пловцов Виктория категорически отправила отдыхать, ученые погрузились в проверку обоих комплексов, проводимую в недрах лабораторных отсеков. Пока стояла хорошая погода, надо было максимально ускорить программу испытаний. Только молчаливые морпехи дежурили по двое на носу и корме платформы в специальных кабинках, вдыхали морской воздух и поглядывали на небо.
В восемь утра после легкого калорийного завтрака на палубу было вынесено оборудование контроля, сонарные системы и оба комплекса. Истомин облачился в гидрокостюм, застегнул все пряжки и ремешки, водрузил на голову шлем. Антон суетился рядом, проверяя работу клапанов.
– Слушай, ко мне вчера Вика приходила, – вдруг сказал он.
– Что-что? – удивился Истомин и схватил ученого за руку. – Ты хочешь сказать?..
– Руку-то отпусти, – заявил Антон и рассмеялся. – А то сломаешь.
– Если ты собрался мне всякие гадости про нее рассказывать, то я тебе не только руку сломаю, – пообещал Истомин, сам не понимая, шутит он или говорит серьезно.
– Ты прямо как ребенок? – сухо ответил Антон. – Она, между прочим, про тебя расспрашивала. Мы сидели у меня в лаборатории и разговаривали о тебе.
– И что?.. Чего она хотела, – заторопил его Истомин, отпустив руку.
– Не совсем понял. Не могу гарантировать, что она на тебя запала, но все может быть. А расспрашивала Вика вот о чем. Мол, правда или нет, что ты потомок известного контр-адмирала Истомина.
– Антоха! – блаженно улыбаясь, сказал Андрей. – Смотри, если с комплексом снова начнется всякая ерунда, то я теперь буду знать причину. Учти, что соперник я серьезный.
Антон некоторое время очень серьезно смотрел через стекло шлема Андрею в глаза, потом с грустью заметил:
– Ну и юмор у вас, господа офицеры! Он какой-то… военно-морской. – Антон вдруг повернул голову и посмотрел куда-то на восток.
Андрей взглянул в том же направлении. К платформе на приличной скорости шел большой катер. Морпехи насторожились.
Пока шлем еще не загерметизировали, Андрей успел услышать, как кто-то сказал, что связи с берегом нет. Опять какие-то помехи. Сигнал не проходит.
Высоко поднимая ноги, шлепая ластами по палубе, Андрей подошел к трапу и в ожидании, пока Заварзин сойдет в воду, посмотрел на Викторию. Молодая женщина стояла рядом с инженером, перед прибором, на который оба комплекса отправляли показания о состоянии пловцов. Истомину хотелось, чтобы она посмотрела на него, чтобы легкой улыбкой проводила в пучину, сделала небольшой, совсем незаметный знак рукой.
Андрей вспомнил, как Антон только что сказал ему, что он ведет себя как ребенок. Мысль была неприятная для кадрового офицера, участника нескольких специальных операций, проводимых в самых разных морях и океанах, на форменном кителе которого красовалось немало боевых наград.
«Тоже мне, нашелся моралист, – подумал Андрей. – Нечего путать профессиональные качества и отношение к женщинам. Может, я так ухаживаю?!»
Он спустился по пояс в воду, снова посмотрел на Викторию, оттолкнулся руками от борта и плавно ушел под воду.
«Мы тоже умеем без понтов, – подумал Истомин, выжидая, когда комплекс настроит изображение, сделает его максимально четким. – Все, надо начинать выполнять программу сегодняшних испытаний. Мы с Заварзиным должны пройти…»
Слева от себя Андрей вдруг увидел пловца, болтающего ластами, и удивился тому, что на его спине два цилиндрических баллона и сплюснутый контейнер регенераторов. Потом он заметил еще одного человека. Даже скорее не увидел его, а уловил по показаниям сонара, постоянно обследующего пространство.
Чувство опасности пришло мгновенно, вместе с ожесточенным пониманием того обстоятельства, что у него нет при себе никакого оружия кроме ножа. Большой корпус платформы на экране перед лицом почему-то раздвоился, как будто буксир отшвартовался от нее и куда-то поплыл.
Боль в ноге Андрей почувствовал не сразу. Сначала был удар, потом онемение, на которые он почти не обратил внимания. Истомин крутился на месте, выхватив нож и пытаясь определить положение Заварзина. На экране сонара оказалось слишком много движущихся меток. Спустя пару секунд ему стало плохо. Навалилось головокружение, слабость охватила все тело. Из безвольно повисшей руки выпал нож. Потом Андрей провалился в темную дурноту.
Морские пехотинцы, несшие службу по охране испытательной платформы, слишком поздно поняли, что ученым угрожает реальная опасность. Сам факт отсутствия связи еще ни о чем не говорил, как и приближение быстроходного суденышка. Но оба факта вместе, да еще громкий всплеск за спиной и утробное фырканье насосов субмарины во время всплытия – это было уже серьезно. Подлодка была маленькая, всего метров двадцать в длину. На невысокой надстройке не имелось никаких опознавательных знаков.
Пока морпехи выбегали на палубу и занимали оборону, с катера слетела и плюхнулась в воду темная зловещая сигара. Даже ученые, заметавшиеся по палубе, поняли, что это торпеда, пусть и небольшая, но вполне реальная.
Автоматные очереди смешались со звуками стрельбы крупнокалиберного пулемета. Следом с катера ударили по буксиру из автоматической малокалиберной пушки. В районе машинного отделения стали вспухать огненные бутоны, разряжающиеся сизо-черным дымом. Пламя вспыхнуло почти сразу. На буксире взревела сирена, которую вряд ли кто мог услышать и прийти на помощь.
Моряки на платформе бросились в разные стороны от того места, куда вот-вот должна была ударить торпеда. Они хватали ученых и оттаскивали их на безопасное расстояние. Судя по размерам устройства, несущегося к платформе, оно не обладало огромной разрушительной силой. Был шанс уцелеть.
Взрыв взметнул белый пенный столб воды и какие-то обломки. Платформу подбросило и накренило почти на тридцать градусов. Всего два или три человека сумели удержаться за леера ограждения и не слетели за борт. Над водой расползался удушливый черный дым от горевшей солярки и краски бортов буксира.
В этой суматохе никто не понял, в какой момент исчезли быстроходный катер и субмарина. Морские пехотинцы вытаскивали из воды ученых и своих товарищей. Люди на буксире пытались потушить пожар в машинном отделении, а само суденышко начало крениться на левый борт.
Но это было не самое страшное. Настоящая беда состояла в том, что платформа, в развороченный борт которой хлестала морская вода, погружалась очень быстро. Когда ее готовили к испытаниям, никто и не задумывался о таких мерах предосторожности, как водонепроницаемые переборки.
Порядок, заставляющий всех и всегда плотно закрывать двери кубриков, неукоснительно соблюдался моряками почти всегда. Почти! Видимо, некоторые двери, устроенные по типу люков с уплотнительными прокладками, были все же не закрыты. Заполнится платформа водой или нет?
Капитан буксира, стиснув зубы, смотрел через дым на погружающуюся платформу и все не мог решить, сбрасывать буксировочный трос или нет. Если платформа пойдет ко дну, то утянет за собой и поврежденный буксир. А если нет? Вдруг именно этот трос и позволит платформе удержаться на поверхности, плавучесть буксира спасет не только часть людей, но и ценное оборудование ученых?
Антон вынырнул, ударился головой о какую-то деревяшку и стал осматриваться. Вокруг железной баржи плавало великое множество всяческих обломков.
«Но как же мало человеческих голов на воде! Неужели почти все погибли? Вика!.. – Антон поплыл к борту баржи, ухватился рукой за край и приподнялся над водой. – Нет, кажется, не все так плохо. Трое морпехов затаскивают гражданских на баржу. Еще человека четыре лежат на палубе, отплевываясь. А вон еще и в воде моряки. Они помогают ученым добраться до борта».
Он не видел Вики. В голове тут же замелькали обрывки воспоминаний о том, как шла торпеда, как он ждал взрыва, успел понять, что Виктория у противоположного борта, стоит рядом с оператором аппаратуры. Не теряя больше времени, Антон нырнул и стал энергично грести в направлении того места, где докторша могла упасть с баржи.
Взбаламученная вода, разводы каких-то маслянистых жидкостей сделали воду не такой уж и прозрачной, но Антон увидел-таки тело в белом ореоле просторного сарафана. В нем Вика была на палубе.
«Она почти не погружается, значит, в легких есть воздух, – понял Антон. – Если бы она хорошенько глотнула воды, то легкие заполнились бы ею. Тогда Вика быстро ушла бы вниз».
Чувствуя, что его грудь вот-вот разорвется, Антон стал толкать женское тело вверх, энергично гребя руками и отталкиваясь по-лягушачьи ногами. Еще чуть-чуть! Наконец-то он с хрипом втянул в грудь воздух! В легкие все равно попали какие-то капли воды. Антон стал отчаянно кашлять, но все же схватил Вику за руку, рывком подтянул к себе, поднял ее голову над водой. Чьи-то руки уцепили его за плечи, стали помогать поддерживать женское тело. Борт платформы оказался совсем рядом.
Когда морпехи вытащили Вику и помогли взобраться Антону, ученый понял, что они тонут. Все было гораздо хуже, чем он надеялся. Буксир отчаянно дымил неподалеку и, видимо, сам набирал воду через борт, пробитый ниже ватерлинии. От буксира отваливал яркий надувной спасательный плот с двумя моряками. Они двигались к платформе. Тот ее борт, в который попала торпеда, уже скрылся под водой. Еще немного, и вся эта махина опустится на дно.
– Вика, Виктория! – Антон стал пошлепывать ладонями женщину по щекам.
Он наклонился к ее рту в надежде уловить признаки дыхания, как в ухо ему ударило водой и женским вскриком. Антон повернул тело на бок, чтобы помочь выходу воды, тут же вспомнил, что нужно сделать еще. Он перехватил Вику за поясницу и поджал ее живот в области диафрагмы, заставляя наклоняться вниз через его руки. Вика кашляла, ее рвало водой, но она дышала.
Потом он опустил ее на спину, наклонился к лицу и спросил:
– Как ты? В порядке?
– Ты вытащил меня? Спасибо, Антоша! Я так испугалась, а потом вода попала в легкие. Я испытала настоящий ужас, а потом темнота…
– Не волнуйся! Все хорошо. Ты просто глотнула воды, совсем чуть-чуть. Ничего страшного.
Женщина схватила его за руку и прижалась к ней щекой. Это было проявление благодарности за спасение, но Антон понял, что глаза Вики бегают по палубе в поисках… Истомина? Но Андрея не было среди людей, находившихся на платформе. Не мелькали шлемы испытателей и в воде.
«Может, они погрузились, спасая тонущих? – подумал Антон. – Но взрыв торпеды? Он же должен был убить всех, кто был в тот момент под водой. Или нет? Почему нападение, почему все не по плану? Почему сейчас?»
Андрей приходил в себя медленно. Это было не быстрое тревожное пробуждение, не возвращение сознания после контузии. Там все происходит иначе, гораздо быстрее. Андрей даже подумал, что так люди чувствуют себя после наркотического опьянения. Их долго тошнит. В голову лезут вялые и какие-то липкие мысли, похожие на кисель.
Постепенно он начал чувствовать ноющую боль в ноге, и к нему тут же стали возвращаться воспоминания. Удар или толчок, когда он был под водой. А мотает его потому, что он лежит на палубе какого-то суденышка, которое резво мчится по волнам. Чужие пловцы, потеря сознания. Нет, не сразу. Сначала Андрея как в бреду тащили куда-то, потом вода ударила его, все заплясало так, как будто они попали в полосу прибоя. А дальше что?.. Вслед за этим он медленно погрузился в бессознательное состояние.
Значит, это было нападение. В ногу ему было введено какое-то специальное средство, обездвиживающее, вызывающее недолгую потерю сознания, какой-то наркотик.
А потом? Это колыхание? Взрыв? Платформа! Вика!
Андрей испугался, и в сознании наступило прояснение. Диверсанты, взрыв платформы и захват его самого вместе с комплексом. Значит, «Посейдон» в руках иностранной разведки, он сам в плену, а платформа погибла?
Ничего подобного! Андрей успокоился, заставил себя не паниковать. Чтобы утопить даже такую маленькую баржу, нужно всадить ей очень неслабый заряд ниже ватерлинии. Нет, от такого взрыва похитителям Истомина под водой в аквалангах было не уйти. Чтобы гарантированно разворотить борт судна и пустить его на дно, нужна дыра размером в три или четыре квадратных метра.
Истомин сам был профессиональным диверсантом и прекрасно знал, что в таких случаях используются заряды мощностью от 100 до 200 килограммов, устанавливаемые боевыми пловцами в нужных частях корпуса судна. Или в одном, в зависимости от типа судна. А обычная универсальная торпеда несет в себе от 200 до 400 килограммов взрывчатого вещества. В обоих случаях такой взрыв убил бы всех, кто в этот момент находился под водой в радиусе кабельтова. Нет, тут грохнуло далеко не так мощно. Гораздо слабее. Отвлекающий маневр?
Андрей наконец-то попытался открыть глаза. Он лежал под каким-то ящиком так, что его ноги торчали наружу, и не был связан.
В голове Истомина мелькнула шальная мысль о том, что его вытащили свои или какие-нибудь другие рыбаки и теперь везут к российским берегам. Но он тут же отогнал эту идею. Нет, рыбаки на таких катерах не ходят. Тут сквозь палубу чувствуется такая мощь, которая необходима только для решения весьма специфических задач. Это какое-то специальное судно. Оно предназначено для скоростных пробегов на средние дальности. Куда? К каким берегам? Где могли обосноваться резиденты разведки, провернувшей такую вот операцию? В Турции, в Румынии? Если далеко не ходить, то и на территории Грузии.