Этот сирийский поселок назывался Шахик. Если кому-то захотелось бы перевести название на русский язык, то в этом случае поселок именовался бы так – Высокий. Почему именно таково было его название? Да кто же знает, почему? Шахик и Шахик. Может, потому что часть поселка располагалась на пригорке, а может, оттого, что в поселке имелась мечеть с высоким минаретом, и этот минарет видно было издалека, так что все, кто желал добраться до поселка, ориентировались именно по минарету. Еще не было видно никаких построек, а верхушка минарета уже была видна издалека, и в ее сторону и устремлялся усталый путник. Кто знает, отчего и каким образом возникают названия поселков, гор, рек и прочих местностей?
Находился поселок посреди выжженной солнцем местности. Нет, это была не пустыня, а, скорее, полупустыня, потому что и в самом поселке, и в его окрестностях росла трава, тут и там виднелись кустарники и даже высокие деревья с колючими жесткими листьями. Понятно, что ни трава, ни кустарники, ни деревья не могли расти без воды и уж тем более без воды не могли обходиться люди и всяческая живность. Была в поселке и близ его и вода – несколько неиссякаемых родников. Хотя что значит – неиссякаемых? Во время зноя большая часть родников пересыхала почти полностью, лишь тоненькие струйки пробивались из-под земли, они-то и поддерживали жизнь в поселке.
Нелегкой и суровой жизнью жили здесь люди. Но они привыкли и не жаловались. Во-первых, такой же жизнью жили их деды и прадеды, а во-вторых – куда было податься из здешних не слишком-то ласковых мест? В каких краях находятся лучшие места? Может, их и вовсе нигде нет – каких-то особо благодатных мест, а если даже они и есть, то, наверно, давным-давно уже заняты кем-то другим… Одним словом, привыкли обитатели поселка к своим домам и своим окрестностям, а что такое— привычка? Если ты привыкаешь к какому-нибудь месту, если ты с ним срастаешься, в нем укореняешься, то это означает, что тебе здесь хорошо. Так хорошо, что никаких других мест тебе и не надобно.
И все бы ничего, и жили бы люди в поселке своей привычной, размеренной жизнью, радовались бы своим маленьким радостям и горевали бы над своими горестями, надеясь, что горести закончатся и после них опять наступят радостные дни – если бы не война. Да, война…
Никто в поселке доподлинно не знал, по каким причинам война возникла, что надо тем, кто ее развязал, чего они добиваются, из каких неведомых краев вдруг возникли чужеземцы с их непонятной речью и грозным оружием, что им надо здесь, в Сирии, куда подевалась местная власть… А местная власть сразу же исчезла, как только на дороге, огибающей поселок, появились чужие люди. Да оно бы и ничего, жители поселка вполне могли бы обойтись и без местной власти, но кто-то же должен их защищать от чужеземцев! Но защищать их было некому.
Несколько раз чужие люди на своих страшных машинах заворачивали в поселок. Трогать они никого не трогали, лишь спросили, где можно разжиться водой. Когда они отбыли, по поселку разнесся слух, что это были американские солдаты. Вот как – американские! Никому в поселке не было понятно, что понадобилось американским солдатам на сирийской земле. Где Америка, а где Сирия! Америка – она, говорят, на другом конце земли. А значит, так далеко, что дальше уже и не бывает! Так что же понадобилось американским солдатам в поселке Шахик? Было непонятно, а оттого смутно и тревожно…
Спустя некоторое время в поселок завернули другие солдаты. Они были очень похожи на прежних, американских, солдат, но в то же время чем-то от них и отличались. Отличия эти были трудноуловимыми, а оттого и необъяснимыми, но все же разница чувствовалась. И эта разница была в пользу новых пришельцев. Интуитивно и неосознанно им хотелось доверять – между тем как прежние пришельцы обитателей поселка так же неосознанно и интуитивно пугали. Пополнив запасы воды, солдаты, сверкая зубами на покрытых загаром и закопченных лицах, что-то принялись говорить жителям и делать какие-то непонятные знаки руками. Потом, видя, что их не понимают и опасаются, солдаты, все так же улыбаясь, принялись выгружать из большого автомобиля какие-то ящики и свертки и складывать их прямо на землю в аккуратные штабеля. Видя, что местные обитатели по-прежнему не двигаются и, кажется, не понимают, в чем дело, двое солдат распаковали несколько ящиков и показали местным жителям, что в них находится. А находились там продукты: крупа, макароны, консервы, чай, еще что-то съедобное… Все это солдаты принялись совать в руки местным жителям, попутно что-то объясняя словами и жестами. В конце концов жители поняли, что все это добро солдаты отдают им в обмен на воду и вообще – в обмен на их гостеприимство.
С тем белозубые солдаты и уехали. Жители поселка какое-то время молча смотрели на оставленные подарки, а потом осторожно и с недоверием, будто опасаясь подвоха, принялись их рассматривать, а затем и делить между собой. Продукты были неоспоримой ценностью, потому что тяжело они доставались здешним жителям, а коль так, то спасибо вам, добрые люди, кем бы вы ни были. Сразу же стали ходить слухи, что эти веселые ребята, столь щедро заплатившие жителям поселка за воду, – русские солдаты. Вот так – русские солдаты! Которые – в лучшую и выгодную сторону отличаются от американских солдат. Те ничего не оставили взамен воды, а эти рассчитались щедро и искренне, хотя никто и не требовал от них никакой платы. А отсюда следовал простой вывод. Те, кто говорит тебе слова благодарности, лучше тех, кто не говорит таких слов. Что ж, учтем и запомним, чем русские отличаются от американцев…
Через какое-то время в поселок прибыли еще какие-то вооруженные люди. Впрочем, их жители признали сразу же. Это были свои, сирийские, солдаты. Они собрали всех жителей поселка и объявили им, что отныне поселок и его жители находятся под охраной правительственных сирийских войск. «А что, война уже закончилась?» – спросили жители. На это солдаты ответили, что война пока не закончилась, она продолжается, но жителям беспокоиться не о чем, так как они находятся под надежной защитой сирийской власти.
С тем сирийские солдаты и отбыли.