Для церемоний представления времени не было. Бригема встретила у двери долговязая черноволосая служанка, которая тут же убежала, заламывая руки и зовя леди Мак-Грегор. Появилась Фиона – ее щеки раскраснелись от кухонного огня. При виде сына, лежащего без сознания на руках у незнакомца, она побледнела.
– Колл! Он...
– Нет, миледи, но он тяжело ранен.
Тонкой рукой Фиона коснулась лица сына.
– Пожалуйста, отнесите его наверх. – Она пошла впереди, приказывая принести воду и бинты. – Сюда. – Открыв дверь, женщина посмотрела поверх плеча Бригема. – Слава богу, Гвен, ты здесь. Колл ранен.
Гвен, невысокая, хрупкая, поспешила в комнату.
– Зажги лампы, Молли, – велела она служанке. – Мне понадобится много света. – Девушка уже положила ладонь на лоб брата. – У него жар. – Кровь Колла испачкала его плед и потекла по белью. – Можете помочь мне снять его одежду?
Кивнув, Бригем приступил к делу. Гвен хладнокровно послала за лекарствами и тазом с водой, вскоре принесли и свежее белье. Девушка не упала в обморок при виде раны, чего боялся Бригем, а, напротив, начала умело прочищать и обрабатывать ее. Но Колл даже под ее мягкими опытными руками стал бормотать и брыкаться.
– Пожалуйста, подержите это. – Гвен указала на тампон, который она прижимала к ране, и стала наливать в деревянную чашку маковый сироп. Фиона поддерживала голову сына, покуда Гвен вливала сироп тому в рот. Потом девушка села и без колебаний зашила рану. – Он потерял много крови, – сказала она матери. – Нам нужно сбивать жар.
Фиона уже приложила ко лбу сына кусок ткани, намоченный в холодной воде.
– Колл сильный. Он выдержит. – Фиона выпрямилась и откинула волосы с лица. – Спасибо, что принесли его, – сказала она Бригему. – Расскажите, что произошло.
– На нас напали в нескольких милях к югу отсюда. Колл считает, что это были Кэмбеллы.
– Понятно. – Ее губы сжались, но голос оставался спокойным. – Я должна извиниться за то, что даже не предложила вам стул или горячее питье. Я мать Колла, Фиона Мак-Грегор.
– А я его друг, Бригем Лэнгстон.
Фиона улыбнулась, не отпуская вялую руку сына:
– Да, конечно, граф Эшберн. Колл писал о вас. Пожалуйста, позвольте мне приказать Молли забрать ваше пальто и принести вам чего-нибудь выпить.
– Он англичанин. – Сирина стояла в дверях. Она сбросила плед, оставшись в простом домотканом платье из синей шерсти.
– Мне это известно, Сирина. – Фиона снова улыбнулась Бригему. – Ваше пальто, лорд Эшберн. Вы проделали долгое путешествие. Уверена, что вам понадобятся горячая пища и отдых. – Когда он снял пальто, Фиона посмотрела на его плечо. – О, вы тоже ранены!
– Не тяжело.
– Царапина, – сказала Сирина, бросив взгляд на рану. Она хотела пройти мимо Бригема к брату, но мать остановила ее.
– Отведи нашего гостя в кухню и позаботься о его ранах.
– Я скорее стану перевязывать крысу.
– Ты сделаешь то, что я говорю, и проявишь должную вежливость к гостю в нашем доме. – В голосе матери зазвучала сталь. – Когда обработаешь его раны, проследи, чтобы его накормили.
– В этом нет необходимости, леди Мак-Грегор.
– Прошу прощения, милорд, но в этом есть необходимость. Простите, что не ухаживаю за вами сама. – Она снова приложила влажную ткань к голове Колла. – Сирина?
– Хорошо, мама, ради тебя. – Сирина повернулась, сделав нарочито жеманный реверанс. – Прошу вас, лорд Эшберн.
Он последовал за ней через дом, гораздо меньший, чем Эшберн-Мэнор, но безупречно чистый и аккуратный. Они прошли по коридору и вниз по двум узким лестничным пролетам, так как Сирина предпочла провести его по черной лестнице. Но Бригем не обратил на это особого внимания, наблюдая за прямой спиной Сирины. В кухне пахло пряностями, мясом из котелка, подвешенного на цепи над огнем, свежеиспеченными пирогами. Сирина указала на маленький стул с кривыми ножками:
– Пожалуйста, садитесь, милорд.
Бригем повиновался. Когда она оторвала рукав его рубашки, по легкому блеску глаз гостя Сирина поняла, что он испытывает боль.
– Надеюсь, вы не падаете в обморок при виде крови, мисс Мак-Грегор?
– Скорее вы упадете в обморок при виде вашей испорченной рубашки, лорд Эшберн. – Она отошла выбросить оторванный рукав и вернулась с тазом горячей воды и кусками чистой ткани.
Рана была куда больше царапины, и, хотя гость был англичанином, Сирина почувствовала легкий стыд. Очевидно, рана открылась, когда он нес Колла в дом. Останавливая кровь, она увидела, что порез занимает более шести дюймов в длину на мускулистом предплечье.
Кожа под ее руками была теплой и гладкой. От графа пахло не духами и пудрой, как, по ее мнению, пахло от всех англичан, а лошадьми, потом и кровью. Как ни странно, это пробудило в Сирине нечто похожее на сочувствие, сделав ее пальцы мягче.
Когда она склонялась над Бригемом, ему казалось, что у нее лицо ангела и душа ведьмы. Интересная комбинация, подумал он, почувствовав аромат лаванды. Рот, созданный для поцелуев, сочетался с ненавидящими глазами, со взглядом, способным продырявить человека. Любопытно, каковы ее волосы на ощупь? Ему захотелось погладить их только для того, чтобы увидеть ее реакцию. Но он решил, что одной раны на сегодня достаточно.
Сирина работала молча, сноровисто прочищая рану и прикладывая к ней одну из травяных микстур Гвен. Запах был приятным, заставляя думать о лесе и цветах. Она предпочитала не замечать, что английская кровь Бригема попадает на ее пальцы.
Девушка потянулась за бинтами. Бригем передвинулся, и они оказались лицом к лицу так близко, как могут находиться мужчина и женщина, не обнимая друг друга. Сирина почувствовала на своих губах его дыхание и удивилась тому, что ее сердце забилось быстрее. Она обратила внимание на серые глаза Бригема и его красивый рот; яркие губы слегка изогнулись в улыбке, смягчая резкие аристократические черты.
Сирине показалось, что она почувствовала его пальцы на своих волосах, но, очевидно, она ошиблась. Мгновение она молча смотрела на него.
– Я буду жить? – пробормотал он.
Его насмешливый голос мигом развеял чары. Сирина усмехнулась и натянула бинт достаточно сильно, чтобы заставить его дернуться.
– О, простите, милорд, – сказала она, затрепетав ресницами. – Я причинила вам боль?
Бригем посмотрел на девушку, думая, что было бы неплохо слегка ее придушить.
– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом.
– Я и не беспокоюсь. – Она встала, чтобы убрать таз с окровавленной водой. – Странно, не так ли, что английская кровь течет так слабо?
– Я не заметил. Шотландская кровь, которую я пролил сегодня, показалась мне бледной.
– Если это была кровь Кэмбелла, вы избавили мир от очередного барсука, но я не желаю быть вам благодарной ни за это, ни за что-либо еще.
– Вы задели меня за живое, миледи, так как я живу ради вашей благодарности.
Сирина схватила деревянную чашку, – хотя мать, безусловно, предпочла, чтобы она использовала фарфор или фаянс, – набрала жаркого и плюхнула его в чашку с такой силой, что значительная часть перелилась через край. Потом она налила эля и бросила на блюдце две овсяные лепешки. Жаль, что они не были черствыми.
– Ваш ужин, милорд. Постарайтесь не подавиться им.
Бригем поднялся, и она впервые заметила, что он почти такой же высокий, как ее брат, хотя выглядит не таким крепким и мускулистым.
– Ваш брат предупреждал меня, что у вас дурной характер.
Сирина уперлась кулаками в бока, глядя на него из-под ресниц, чуть более темных, чем ее растрепанные волосы.
– Тем лучше для вас, милорд, теперь вы поостережетесь сердить меня.
Бригем шагнул к ней, и она вскинула подбородок, словно готовясь к схватке.
– Если вы надеетесь прогнать меня в лес шпагой вашего дедушки, подумайте еще раз.
Ее губы скривились, борясь с улыбкой, а в глазах мелькнула усмешка.
– Почему? Вы так крепко стоите на ногах, сассенах?[20] – спросила она, используя гэльский[21] термин, обозначающий ненавистного английского захватчика.
– Достаточно крепко, чтобы сбить с ног вас, если вам удастся меня схватить. – Он взял ее руку, сжатую в кулак, и поднес к губам. – Благодарю вас, мисс Мак-Грегор, за вашу заботу и гостеприимство.
Девушка выбежала из кухни, яростно вытирая кулаки о юбку.
Уже совсем стемнело, когда вернулся Иэн Мак-Грегор с младшим сыном. После ужина Бригем оставался в отведенной ему комнате, давая семье возможность пообщаться, а себе время подумать. Колл описал Мак-Грегоров достаточно хорошо. Лицо и осанка все еще красивой Фионы свидетельствовали о силе характера. Молоденькая Гвен выглядела кроткой и робкой, но ее рука была тверда, когда она зашивала глубокую рану.
Что касается Сирины... Колл не упомянул, что его сестра – волчица с лицом Елены[22], но Бригем хотел составить о ней самостоятельное суждение. Вполне возможно, что у нее не было причин любить англичан, но сам он предпочитал судить о людях по их личным качествам, а не по национальности.
Бригем подумал, что точно так же не следует судить о женщинах по их внешности. Когда Сирина бежала по дороге навстречу брату со светящимся радостью лицом и развевающимися волосами, он почувствовал себя так, словно в него ударила молния. К счастью, Бригем не относился к числу мужчин, долго пребывающих под чарами красивых глаз и изящных лодыжек. Он приехал в Шотландию сражаться за дело, в которое верил, а не огорчаться из-за того, что какая-то девчонка питает к нему отвращение.
А все из-за происхождения, которым он только гордился, думал Бригем, бродя по комнате. Его деда уважали и боялись, как и отца, прежде чем смерть забрала его так рано. Бригему с детства внушали, что быть Лэнгстоном – привилегия и ответственность. Если бы он относился к этому иначе, то оставался бы в Париже, наслаждаясь причудами и капризами элегантного общества, а не отправился бы в шотландские горы рисковать всем ради молодого принца.
Черт бы побрал девушку, смотревшую на него как на грязь, которую соскребли со дна горшка!
При стуке в дверь Бригем, нахмурившись, отвернулся от окна.
– Да?
Служанка открыла дверь с колотящимся сердцем. Один взгляд на мрачное лицо Бригема заставил ее опустить глаза и нервно присесть в реверансе.
– Прошу прощения, лорд Эшберн... – Это все, что она смогла вымолвить.
Не дождавшись продолжения, Бригем вздохнул:
– Могу я узнать, за что именно?
Девушка метнула на него быстрый взгляд и снова уставилась в пол.
– Милорд, хозяин хочет, чтобы вы спустились вниз, если это вам удобно.
– Конечно. Сейчас спущусь.
Но служанка уже убежала. Этим вечером она расскажет своей матери о том, как Сирина Мак-Грегор оскорбила английского лорда, глядя прямо ему в лицо, причем в чертовски красивое лицо.
Бригем поправил кружева на запястьях. У него была только одна смена одежды, и он надеялся, что карета с остальным багажом завтра доберется в Гленроу.
Бригем спускался по лестнице, стройный и элегантный, в черном, отделанном серебром костюме. Кружево пенилось на шее, а перстни поблескивали при свете ламп. В Париже и Лондоне он следовал моде и пудрил волосы. Здесь же Бригем с радостью избавился от этой необходимости, и его волосы цвета вороного крыла были зачесаны назад с высокого лба.
Мак-Грегор, такой же крупный, как его сын, ждал в столовой, потягивая портвейн; за его спиной в камине потрескивал огонь. Темно-рыжие волосы падали на плечи. Того же цвета борода прикрывала нижнюю часть лица. Одет он был, как подобает для приема знатных гостей – в просторный килт и дублет из телячьей кожи; на плече красовалась пряжка с драгоценным камнем, на которой была вырезана львиная голова.
– Добро пожаловать в Гленроу и дом Иэна Мак-Грегора, лорд Эшберн.
– Благодарю вас. – Бригем принял предложенные ему портвейн и стул. – Я бы хотел узнать о Колле.
– Он отдыхает, но моя дочь Гвен сказала мне, что ночь будет нелегкой. – Иэн сделал паузу, глядя на оловянный кубок, который держал в широкой руке с толстыми пальцами. – Колл писал о вас как о друге. Но вы и без этого стали бы им, так как привезли его к нам.
– Он был и остается моим другом.
Мак-Грегор кивнул.
– Тогда я выпью за ваше здоровье, милорд. – Он тут же это сделал. – Мне говорили, что фамилия вашей бабушки была Мак-Доналд?
– Да. Она родом с острова Скай[23].
Морщинистое обветренное лицо Иэна осветила улыбка.
– Тогда дважды добро пожаловать. – Он поднял кубок и внимательно посмотрел на гостя. – За истинного короля?
Бригем тоже поднял свой кубок.
– За короля за морем, – сказал он, встретив пронзительный взгляд голубых глаз Иэна. – И за грядущий мятеж.
– За это я тоже выпью. – Иэн осушил кубок одним могучим глотком. – А теперь расскажите мне, как случилось, что мой мальчик был ранен.
Бригем описал засаду, людей, напавших на них, и их одежду. Иэн слушал, склонившись к гостю над большим столом, как будто боялся что-то пропустить.
– Проклятые кровожадные Кэмбеллы! – воскликнул он, стукнув кулаком по столу с такой силой, что кубки и фаянсовая посуда подскочили.
– Колл тоже думал, что это они, – кивнул Бригем. – Я немного знаю о кланах и вражде между вами и Кэмбеллами, лорд Мак-Грегор. Это могла быть простая попытка ограбления, а возможно, до них дошло, что якобиты зашевелились.
– Так оно и есть. – Иэн задумался, барабаня пальцами по столу. – Значит, их было четверо против двоих, а? Неплохое соотношение для Кэмбеллов. Вы тоже были ранены?
– Легко. – Бригем пожал плечами. Этот жест он приобрел во Франции. – Если бы лошадь Колла не поскользнулась, он бы отразил выпад. Колл – превосходный фехтовальщик.
– То же самое он говорит о вас. – Зубы Иэна блеснули. Больше всего на свете он восхищался хорошими бойцами. – Что за стычка была на дороге в Кале?
Бригем усмехнулся:
– Всего лишь развлечение.
– Я бы хотел услышать об этом побольше, но сначала расскажите мне, что можете, о красавчике-принце и его планах.
Они говорили несколько часов, опустошив бутылку портвейна и начав другую, при колеблющемся пламени свечей. Формальности были позади: теперь они стали просто двумя мужчинами – у одного расцвет лет был позади, а другой только приближался к нему. Оба были воинами по рождению и темпераменту. Они могли сражаться по разным причинам – один в отчаянной попытке сохранить землю и образ жизни, другой ради простой справедливости. Когда они расставались – Иэн, чтобы взглянуть на сына, а Бригем, чтобы подышать воздухом и проверить лошадей, – то чувствовали, что хорошо знают друг друга.
Бригем вернулся поздно. В доме было тихо. Снаружи свистел ветер, усиливая чувство изоляции, удаленности от Лондона и всего привычного.
У двери горела свеча, помогая найти дорогу. Взяв ее, Бригем начал подниматься по лестнице, хотя понимал, что слишком возбужден для сна. Мак-Грегоры интересовали его с тех пор, как он и Колл распили первую бутылку и поведали истории своей жизни. Бригем знал, что семья Колла крепко спаяна не только кровными узами, но любовью друг к другу и своей земле. Этим вечером он стал свидетелем их взаимной преданности. Когда он принес Колла в дом, не было ни истерик, ни плачущих и падающих в обморок женщин. Каждый делал то, что нужно.
Именно в такой силе и преданности будет нуждаться принц Чарлз ближайшие несколько месяцев.
При свете свечи Бригем прошел мимо своей комнаты и открыл дверь комнаты Колла. Пологи кровати были отдернуты, и он увидел, что его друг все еще спит, укрытый одеялами. У кровати на стуле сидела Сирина, читая книгу при свете прикроватной свечи.
Впервые Бригем увидел ее соответствующей своему имени. В мягких отсветах пламени лицо девушки было спокойным и прекрасным. Ее волосы поблескивали, опускаясь на спину. Она сменила платье на темно-зеленый ночной халат с высоким воротником. Услышав бормотание брата, Сирина подняла взгляд и положила руку на его запястье, проверяя пульс.
– Как он?
При звуке голоса Бригема девушка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Ее лицо стало бесстрастным, она снова откинулась назад и закрыла книгу, которую держала на коленях.
– У него все еще жар. Гвен думает, что он спадет к утру.
Бригем двинулся к изножью кровати. Позади него горел огонь. Запахи лекарств и мака смешивались с дымом.
– Колл говорил мне, что Гвен умеет творить чудеса с травами. Я видел врачей, которые зашивали рану менее уверенной рукой.
Разрываясь между досадой и гордостью за сестру, Сирина выдержала паузу.
– У Гвен талант и доброе сердце. Она бы сидела с ним всю ночь, если бы я силой не заставила ее пойти спать.
– Значит, вы командуете всеми – не только посторонними? – Бригем улыбнулся и поднял руку, прежде чем девушка смогла ответить. – Вы едва ли можете броситься на меня теперь, дорогая моя, иначе разбудите брата и всю семью.
– Я не ваша дорогая.
– За что я буду благодарен до конца дней. Хотя это всего лишь форма обращения.
Колл зашевелился, и Бригем, подойдя к борту кровати, положил прохладную руку на его лоб.
– Он вообще просыпался?
– Раз или два, но не с совсем ясной головой. – Совесть заставила ее добавить: – Он спрашивал о вас.
Она встала и смочила кусок ткани, чтобы освежить лицо брата.
– Сейчас уходите, а утром придете повидать его.
– А как же вы?
Глядя на ее руки, поглаживающие лоб брата, Бригем невольно вообразил, как они касаются его лба.
– Как же я?
– Вас никто не может заставить силой лечь спать?
Сирина повернулась к нему, понимая двусмысленность вопроса.
– Я ложусь спать, когда и где хочу. – Она снова села. – Вы зря расходуете вашу свечу, лорд Эшберн.
Бригем молча задул свою свечу. Пламя оставшейся прикроватной свечи создавало интимную обстановку.
– Совершенно верно, – пробормотал он. – Одной свечи вполне достаточно.
– Надеюсь, вы сможете найти в темноте дорогу к вашей комнате?
– Я отлично вижу в темноте. Но я не ухожу. – Он подобрал книгу с ее коленей. – «Макбет»?
– Ваши знакомые леди это не читают?
– Только немногие. – Бригем открыл книгу и перелистал страницы. – Неприятная история.
– Об убийстве и власти? – Она усмехнулась. – Жизнь, милорд, может быть неприятной, что так часто доказывают англичане.
– Макбет был шотландцем, – напомнил он. – «Жизнь – сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит»[24]. Такой вы видите жизнь?
– Я вижу, какой ее можно сделать.
Бригем прислонился к столу, держа книгу. Слова Сирины заинтересовали его. Большинство женщин, которых он знал, могли рассуждать только о моде.
– Вы не считаете Макбета злодеем?
– Как сказать. – Она не намеревалась поддерживать разговор, но не смогла удержаться. – Он брал то, что считал своим.
– А его методы?
– Безжалостные. Возможно, королям приходится быть такими. Чарлз ведь не хочет заявлять права на трон, прося о нем.
– Нет. – Нахмурившись, Бригем закрыл книгу. – Но предательство отличается от войны.
– Меч остается мечом, вонзен он в спину или в сердце. – Сирина взглянула на него, ее зеленые глаза блеснули в пламени свечи. – Будь я мужчиной, я бы сражалась до победы, а рассуждения о методах пусть убираются к дьяволу.
– А честь?
– Честь – это победа. – Сирина снова намочила и выжала кусок ткани. Несмотря на свои речи, она обращалась с больным чисто по-женски – мягко и терпеливо. – Было время, когда за Мак-Грегорами охотились, как за преступниками, – Кэмбеллы платили британским золотом за каждую смерть. Если за вами охотятся, как за диким зверем, вы учитесь драться, как зверь. Женщин насиловали и убивали – не щадили даже младенцев, еще не отнятых от груди. Мы ничего не забываем и не прощаем, лорд Эшберн.
– Сейчас новое время, Сирина.
– Однако кровь моего брата пролилась сегодня.
Повинуясь импульсу, Бригем положил ладонь на ее руку:
– Через несколько месяцев прольется куда больше крови, но во имя справедливости, а не мести.
– Вы можете позволить себе справедливость, милорд, но не я.
Колл застонал и начал метаться. Сирина снова перенесла внимание на него. Бригем придержал друга.
– У него опять откроется рана.
– Продолжайте держать его. – Сирина налила лекарство в деревянную чашку и поднесла ее к губам Колла. – Выпей, дорогой. – Она влила часть лекарства ему в рот, бормоча увещевания и угрозы.
Колл весь дрожал, хотя его кожа была горячей, как огонь.
Сирина больше не возражала против присутствия Бригема и ничего не сказала, когда он снял дублет и подвернул кружева на запястьях. Вдвоем они смочили лицо Колла прохладной водой, заставили выпить остаток микстуры Гвен и продолжили дежурство.
Когда Колл бредил, Сирина говорила с ним в основном по-гэльски, спокойно и уверенно, как закаленный воин. Бригему было странно видеть ее такой невозмутимой, так как почти с первого момента их знакомства она была охвачена возбуждением или яростью. Теперь же, глубокой ночью, ее руки были деликатными, голос – спокойным, а движения – уверенными. Они трудились вместе, как будто делали это всю жизнь.
Сирина уже не протестовала против его помощи. Англичанин или нет, Бригем заботился о ее брате. Без него ей бы пришлось вызвать сестру или мать. На несколько часов Сирина заставила себя забыть, что лорд Эшберн представляет собой все, что она презирала и ненавидела.
Их руки то и дело соприкасались. Оба старались игнорировать эту мимолетную интимность. Бригем мог заботиться о Колле, но он оставался английским аристократом. Сирина могла обладать большей силой духа, чем любая другая женщина, которую он когда-либо знал, но она оставалась неприступной шотландкой.
Перемирие длилось, пока у Колла продолжался жар. Но к тому времени, когда небо посерело перед рассветом, кризис миновал.
– Жар спал. – Сдерживая слезы, Сирина гладила лоб брата. Глупо плакать теперь, думала она, когда худшее позади. – По-моему, он поправится, но Гвен должна продолжать заботиться о нем.
– Ему нужно как следует поспать. – Бригем прижал руку к пояснице, где ощущалась тупая боль. Огонь, который они по очереди поддерживали всю ночь, обеспечивал свет и тепло. Он расстегнул верх рубашки, и стала видна в глубоком вырезе гладкая мускулистая грудь. Сирина вытерла лоб, пытаясь не обращать на него внимания.
– Уже почти утро. – Она чувствовала слабость и смертельную усталость.
– Да. – Мысли Бригема внезапно полностью переключились с мужчины в кровати на женщину у окна. Она стояла в тени на фоне предрассветного неба. Ночной халат напоминал королевскую мантию. Глаза казались еще больше, темнее и таинственнее из-за кругов под ними.
Под взглядом Бригема Сирина чувствовала, как покалывает у нее под кожей. Ей хотелось, чтобы он перестал смотреть на нее. Его пристальное внимание заставляло ее чувствовать себя беспомощной. Неожиданно испугавшись, она оторвала взгляд от графа и посмотрела на брата.
– Больше вам незачем оставаться здесь.
– Да.
Сирина повернулась к Бригему спиной. Он расценил это как прощание. Отвесив иронический поклон, который она не могла видеть, он услышал всхлипывание и остановился у двери. Потом, дернув себя за волосы и безмолвно выругавшись, шагнул к девушке.
– Сейчас вам не из-за чего плакать, Сирина.
Она быстро вытерла щеку.
– Мне казалось, он умирает. Я не сознавала, как боялась этого, пока страх не прошел. – Сирина вновь провела рукой по лицу. – Я потеряла носовой платок, – жалобно сказала она.
Бригем вложил ей в руку свой платок.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – отозвался он, когда она вернула платок скомканным и мокрым. – Теперь вам лучше?
– Да. – Девушка глубоко вздохнула. – Я бы хотела, чтобы вы ушли.
– Куда? – Хотя Бригем понимал, что это неразумно, он повернул Сирину лицом к себе, желая вновь увидеть ее глаза. – В свою спальню или к дьяволу?
Ее губы скривились.
– Куда хотите, милорд.
Бригем желал эти губы. Осознание этого удивило его так же, как улыбка девушки. Они были такими манящими. Свет проникал сквозь окно золотистой пылью. Прежде чем кто-либо из них успел опомниться, его пальцы скользнули к ее шее.
– Нет, – с трудом вымолвила Сирина, ошеломленная прикосновением и собственной неуверенностью. Когда она протестующе подняла руку, Бригем прижал к ней свою ладонь. Так они и стояли при свете нового дня.
– Вы дрожите, – пробормотал он, проведя пальцами вверх по ее шее.
– Я не разрешала вам трогать меня.
– А я и не просил разрешения. – Бригем привлек девушку ближе к себе. – И не стану просить. – Он поднес ее руки к губам, поцеловав пальцы. – В этом нет надобности.
Сирине казалось, что комната закачалась у нее перед глазами, когда лицо Бригема склонилось к ней. Как во сне, она закрыла глаза и разомкнула губы.
– Сирина?
При звуке голоса сестры девушка отпрянула и краска залила ее лицо. Гвен вошла в комнату.
– Тебе нужно было еще отдохнуть, – сказала Сирина. – Ты спала всего несколько часов.
– Этого достаточно. Как Колл? – спросила Гвен, глядя на кровать.
– Жар спал.
– Слава богу! – Волосы, скорее золотистые, чем рыжие, свесились ей на лицо, когда она склонилась над братом. В голубом ночном халате Гвен походила на ангела, описанного Коллом. – Он спит крепко и должен проспать еще несколько часов. – Подняв взгляд, она улыбнулась сестре и увидела Бригема, стоящего у окна. – Лорд Эшберн! Вы не спали?
– Он как раз собирался уходить. – Сирина быстро подошла к сестре.
– Вы нуждаетесь в отдыхе. – Гвен нахмурилась. – Иначе у вас воспалится рана.
– Ничего страшного, – нетерпеливо сказала Сирина.
– Благодарю вас за вашу заботу. – Бригем церемонно поклонился Гвен. – И, поскольку я больше не могу быть полезным, пойду поищу свою кровать. – Его взгляд скользнул по Сирине. Рядом с сестрой она тоже выглядела как ангел, но скорее ангел мщения. – Ваш слуга, мадам.
Гвен улыбнулась, когда он выходил; ее юное сердце забилось чуть быстрее при виде его обнаженных рук и груди.
– Какой он красивый! – вздохнула она.
– Для англичанина, – фыркнула Сирина, поправляя халат.
– С его стороны было очень любезно остаться с Коллом.
Сирина все еще ощущала властное давление пальцев Бригема на своем затылке.
– Я не верю в его доброту, – пробормотала она.