Алёна
Уже стемнело, а мы только подъезжаем к дому. Нервно гляжу в светящиеся окна двух этажей. Думаю о том, зачем Владу одновременно включать везде свет.
Дом взят в ипотеку ещё до брака, кредит оформлен на мужа. И я не имею отношения ни к дому, ни к долгу. Так супруг всегда говорил, когда я настаивала на том, что тоже должна работать и помогать с выплатами. Настал день, когда мне предстоит по-настоящему ощутить смысл его слов. Я не имею отношения к дому, к имуществу супруга. Но это не отменяет того факта, что детей Лялин не имеет права выбрасывать на улицу! В конце концов, можно заявить в полицию, в опеку.
Представляю это. И хочется под землю провалиться. Мне паршиво. Как мы дожили до такого???
Выбираемся из тойоты няни Вики. У девочек уже слипаются глазки от усталости, но они по-прежнему не желают спать. Они ещё не видели папу и очень-очень соскучились. Будут терпеть.
– Мамуля, спички надо вставить Еве, – предлагает Ада. – У неё уже глазки захлопнулись.
– Милая, мы не будем никому вставлять спички! Тем более, что вам обеим пора спать!
Подгоняя детей впереди себя, иду по крыльцу к входной бронированной двери. Вставляю ключ в замочную скважину.
– Чёрт! Ключ абсолютно не подходит!
– Не может быть! – за моей спиной вырастает высокая фигура няни. Женщина заботливо забирает из моих рук связку с ключами, пытается открыть замки.
– Ключи будто от другой двери! – выпаливает она обескураженно. – Все замки новые!
Нервно сглатываю, глажу Аду по мягким волосикам.
– Мама, двель сломалсь? – интересуется деловито Ева.
– Ничего, сладкая моя девочка. Мы позвоним, и папа нам откроет. – Нажимаю на дверной звонок. Долго держу руку, потому что очень долго нам никто не открывает.
Я так нервничаю, что готова схватить булыжник и запустить его в окно. Жаль, не могу вести себя подобным образом. Ведь я – мама. Что подумают обо мне малышки? Главное, какой пример я им подам? Мои Кудряшки повторяют за мной всё! Иногда это пугает. Но заставляет быть дисциплинированной.
Дверь открывает Николь.
От неожиданности отшатываюсь. Но беру себя в руки, отпихиваю Заразу, завожу детей вовнутрь. Няня семенит за нами.
– Где была? – в холле появляется сытый и наглый Влад. Смотрит свысока на моё игривое платье, на наряды детей, делает вид, что не понимает и не помнит.
Влад и моя бывшая подруга замирают в проеме, а мы с Викой помогаем девочкам снять праздничные туфли. Лакированные. Нежно-розовые. Нарядные.
– Я спросил, где ты была? – муж повышает голос. И я замечаю, как у Евы вздрагивают худенькие плечики.
Злюсь на него. Зачем он пугает детей?
– На дне рождения собственных детей! – выпаливаю, смотрю на него, вперив сканирующий взгляд. Жду реакцию. Хочется верить, что он сожалеет, раскаивается. Ему было лень, не было времени устроить праздник. Или решил сэкономить.
Ноль реакции.
– Тебе нечего мне сказать?.. – шепчу с обидой.
– Например? – он ещё и паясничает.
– Например, извиниться?..
Сама для себя решила, чтобы муж не ответил, уже не важно! Всё кончено. Доверие не вернуть.
Наконец девочки освобождаются от обуви.
– Папуля, – вытягивая ручки бегут к отцу.
А я стою чуть поодаль, наблюдаю.
Влад дергается в сторону Николь, будто ищет у нее защиты от моих детей. От собственных дочерей.
– Евангелина, Аделина, прекратите! – Он с ними непозволительно холоден. Даже не скрывает.
Близняшки заглядывают в любимые отцовские глаза, ищут любовь, нежность, преданность, а видят там пустоту. Но пока не понимают, их уже предали.
Влад неискренне гладит девочек, пока они крепко обнимают его за ноги, целуют ткань его брюк…
Дочурки бы поцеловали любимое дорогое лицо, но Влад не в состоянии присесть и позволить им сделать это. Не может преодолеть себя.
Ада и Ева рассказывают, как провели время, лопочут много и быстро, чем только раздражают отца. Показывают крохотными пальчиками на гору игрушек в руках Виктории, готовой броситься на амбразуру, чтобы разорвать в клочья Влада и его драную кошку, занявшую моё место.
Унизительно.
Сердце обрывается, а в глазах стоят слезы. Как можно быть таким уродом?!
– Спать! – приказывает Влад дочерям. Будто приказ собаке отдает.
– Виктория, заберите детей, пожалуйста. Уложите спать, – прошу тихим голосом.
Наклоняюсь, целую своих крох в теплые щечки.
– Почистите зубки, и Вика расскажет сказку. А я поговорю с папой, приду и еще раз поцелую вас на ночь, чтобы злая трольчиха не заколдовала, пока вы будете сладко спать.
– Холосо, мамочка, – лепечут дочурки и убегают вслед за няней.
– Что она делает в нашем доме? – спрашиваю жестко у мужа, как только остаемся втроем.
– Это не твой дом. Я напоминал тебе это миллион раз, – едко подмечает супруг.
– Миссис «Загребущие ручки», – издевается надо мной подруга. Бывшая. – Сначала детей чужих навешала, заставила растить. Теперь на дом претендуешь? Фиг тебе! – неожиданно любовница мужа показывает мне настоящий кукиш.
Я сплю? Ущипните меня! Унижают в собственном доме, а муж не только не защищает, а еще подливает масла в огонь.
– Алёна, у нас для тебя сюрприз! – Лялин разворачивается, идёт на кухню-столовую. Николь бежит за ним как собачка на привязи. И мне остаётся повиноваться этой ненормальной парочке.
Иду быстрым шагом за ними.
– Вот! – восклицает подруга, показывая на светло-зеленую стену.
– Что это?.. – делаю три шага вперёд… Замираю.
Пол качается под ногами, стена плывёт вместе с серебристой рамкой и отрицательным тестом на отцовство.
– Вы упаковали тест ДНК в рамку и прибили к стене? Для чего? Чтобы ранить меня? Чтобы сделать больно. Может, решили, что это смешно?..
– Подарок, – хохочет Николь. – Встань, мы тебя сфотографируем на фоне рамки. Чтобы ты помнила, как плохо лгать. И чем это заканчивается!
– Ты больная!!! – говорю трясущимися губами. Я в полном шоке и не могу выйти из него. Всё что происходит сегодня кажется дурным сном.
Увы! Это реальность.
Радуюсь одному – дети не увидели падения в бездну самого любимого на свете человека – папы.