Мысль по поводу новой одежды возникла мгновенно, едва лишь Серафима опять увидела себя в зеркале. «Я должна быть одета по моде его времени! – решила она. – Так у меня будет больше шансов понравиться».
Современной одежды в шкафу было полным-полно. Пара платьев с голой спиной были отвергнуты сразу же. «Может быть, брючный костюм? – сомневалась Серафима. – Вот, например, очень симпатичный. Или джинсовый, как у Юлии? Или лучше обычное платье? Или – зауженное, чтобы, идя с ним под руку, у него не было возможности никуда спешить? А сумочка? Мне обязательно нужна сумочка!..».
Бардак в гардеробной был наведён быстро. Различные наряды были развешаны всюду, где только можно. Едва Серафима доставала новый, из стены, если там было свободное место, услужливо выскакивал гвоздик для того, чтобы можно было повесить обновку. Бельё, туфли, джинсы, чулки, колготки, домашние тапочки, какие-то нижние юбки, шляпки, ленты для бантов, различные сумочки и всякие другие очаровательные вещицы были разбросаны по всей комнате. Серафима суетилась, терялась, перебирая это богатство. Когда неожиданно постучались в дверь, она почему-то подумала, что это Волков. Схватила первую попавшуюся в руки тряпку, закуталась в неё, прокричала:
– Не входите, я почти голая. Кто там?
– Это я, – в гардеробную заглянула Аделаида.
Она посмотрела на беспорядок, устроенный Серафимой, и моментально стала пунцовой.
– Вы чего это? – спросила она.
– Я не могу выбрать платье, – пожаловалась Серафима.
– А там вот… пришла… – начала объяснять Аделаида, но вдруг осеклась, уставившись на Серафиму округлившимися глазами.
Учитывая то, что глаза Аделаиды и так были достаточно большие и круглые, эффект получился…
– Ты чего? – испугалась Серафима. – Со мной что-то не так?
– Вы… ты… – бормотала Аделаида. – Вы надели колготы? На самом деле? Не жмут?!
И она почти обвиняюще ткнула указательным пальцем в Серафиму.
– Нормально, – пробормотала Серафима. – А что?
– Девочки говорили, – прошептала Аделаида, – что колготы везде жмут! Что их невозможно носить! Что чулки удобней!
– Девочкам, может быть, и жмут! – рассердилась Серафима. – А мне удобно. Кто там пришёл?
– А-а-а, – Аделаида переключилась на деловой тон. – Там Гуагурова со своими диорамами. Закончила очередную. Пришла союз продлять. С ней Музико-сан. Что им сказать? Вы скоро?
– Аделаида, – укорила её Серафима, – она пишет литдорамы! Между прочим, очень популярные. Когда ты это запомнишь?
– Да знаю я, – отмахнулась Аделаида, – дорамы, панорамы… Что ей сказать?
– Позови-ка её сюда, – попросила Серафима. – Она женщина современная. Подскажет: какое мне платье выбрать.
– Легко! – сказала Аделаида и, уже уходя, недоверчиво прошептала. – Значит, нигде не жмут…
Маленькая и шустрая, как обезьянка, Гуагурова материализовалась в гардеробной, окинула любопытным взглядом бардак, устроенный Серафимой, и завистливо присвистнула:
– Кучеряво живёте, Серафима Андреевна!
– Не жалуемся, – подтвердила Серафима. – Помогите мне, пожалуйста, выбрать платье из вашего времени для важного мероприятия. Такое, чтобы я была в нём привлекательной.
– Да вас во что ни наряди… – задумчиво проговорила писательница, разглядывая то Серафиму, то развешенные наряды. – Причёску менять не надо… Многое бы я отдала за такие же кудряшки.
Серафима посмотрела на писательницу. Её короткие жидкие волосы, действительно, выглядели жалко и тускло.
– Цель мероприятия? – уточнила Гуагурова.
– Свидание с мужчиной, – смутилась Серафима.
– Ага! – торжествующе воскликнула литдорамщица и моментально ткнула пальцем в тёмное платье с умеренно яркими крупными цветами (поясок, бант-воротник, рукав одна четверть, длина юбки ровно до середины колена). – Вот это будет смотреться на вас идеально.
– Не слишком простенькое? – засомневалась Серафима.
– Не-е, – авторитетно заявила Гуагурова, – изящная простота, высший шик, про лейбл вообще молчу.
– Ну ладно, – согласилась Серафима. – Пусть будет оно.
– Только лифчик чёрный надень, – посоветовала писательница. – И бельё я бы тебе рекомендовала сменить. Или ты собираешься его демонстрировать?
– Нет! – испугалась Серафима. – Это невозможно.
– Я тоже всегда на это надеюсь, – серьёзно сказала Гуагурова. – Но каждый раз всё происходит наоборот. Мужики… они не обращают внимание на красоту, они норовят всё с тебя снять. И это правильно. Я тебе честно скажу, Серафима, если найдёшь мужика, который в состоянии оценить красоту женских трусов, – беги от такого чёртового эстета со всех ног…
Серафима вздрогнула на словах «чёртов эстет».
– В мужиках, – продолжала поучать Гуагурова, – в них другое главное. А бельё лучше натуральное носить. Бельё должно быть удобным. Уж у тебя-то, как вижу, есть из чего выбрать!
Серафима суетливо начала перебирать указанные предметы гардероба.
– Вот это! – уверено тыкала Гуагурова. – И вот это ещё… Вот эти туфельки. Ещё обязательно нужна сумочка… Цепочка, лучше золото. Серёжки неброские…
«Про сумочку я и без тебя догадалась!» – почему-то с возмущением подумала Серафима.
Переодеваться она ушла за ширму, которая то ли всегда была здесь, то ли незаметно возникла специально для Серафимы.
– Какая прелесть! – воскликнула Гуагурова, заметив этот предмет интерьера. – Роспись по шёлку, да? Подлинная? Я посмотрю, ладно?
И она чуть ли не носом уткнулась в одну из панелей ширмы.
Переодевшись, Серафима почувствовала себя как-то иначе. Уверенней. Современней. «Словно я стала маленьким тропическим ураганом…» – вспомнились ей слова Вита. И потом, уже перед зеркалом, наводя последние штрихи на губы, брови, ресницы, она вспомнила эти слова ещё раз, подумала: «Да, это про меня. Хочу быть такой!».
В главной комнате Приёмной творца маленькая, ещё ниже своей авторши, Муза Гуагуровой педантично-аккуратная Музико-сан, с выбеленным лицом, одетая в традиционную японскую одежду, что-то оживлённо обсуждала с Аделаидой. Увидев Серафиму, она радостно улыбнулась и почтительно наклонила голову.
– Рада тебя видеть, Музико! – помахала ей Серафима.
Гуагурова, выходя из гардеробной последней, стала невольной свидетельницей того, как разбросанные вещи сами собой убираются в свои ящички или исчезают, как, например, платья со стен. Едва женщины покинули гардеробную, в неё вернулся идеальный порядок. Эффект от увиденного произвёл на писательницу сильное впечатление. Она с большим интересом уставилась на платье Серафимы и, показывая то на него, то на дверь гардеробной, запинаясь, спросила:
– Серьёзно тут у вас всё! А-а-а вот если мужика так нарядить, а потом – фи-и-ить! – это возможно?
Серафима поняла её мысль, улыбнулась.
– Конфуз! – мечтательно прошептала Гуагурова.
– Пойдёмте! – распорядилась Серафима. – Извините, что заставила ждать.
Когда Вит увидел вернувшуюся Серафиму, он вздрогнул, улыбнулся, хотел что-то сказать, но, заметив входящих следом Гуагурову и Музико-сан, тут же с деловым видом уставился в свои записи. Но Серафима уже прочитала в его глазах всё, на что надеялась.
– Вы подготовили заявление на продление союза? – торжественно спросила она.
– Нет, – небрежно ответила писательница. – Музико-сан сейчас напишет…
Гуагурова, войдя в комнату, взглянула на Волкова с любопытством, но, видя, что он занят бумагами, отвернулась, задумалась, вспомнила что-то, повернулась, сделала шаг в его направлении.
– Я вас где-то видела, – сказала она, привлекая его внимание. – У вас запоминающееся лицо. Мужественное. Серьёзное.
Вит неопределённо пожал плечами.
– Точно-точно. Видела, – бормотала Гуагурова.
Серафиме не понравилось, что она заговорила с Волковым.
– Вы уже придумали сюжет для новой книги? – спросила она.
– Да? Что?.. Конечно, примерный план у нас есть. Будем продолжать приключения нашей героини, муж которой теперь…
Гуагурова осеклась.
– Точно! – воскликнула она, опять обращаясь к Виту. – Вы были в друзьях у вашей жены! Там я и видела ваше лицо. У вас на аватарке в социальных сетях фотография?
– Да, – растерялся Вит. – Но с женой я давно развёлся.
Он посмотрел на Серафиму виновато.
– Я вот тоже сразу подумала, что эта стервоза такого мужика не достойна! – заявила Гуагурова. – Правильно сделали. Нет, профессионал она отменный, но претензий у неё по жизни…
– Моя жена раскручивает книги, – пояснил Вит. – Раскручивала. Вас она, наверное, тоже раскручивала?
– Инга! – Гуагурова протянула руку. – Инга Гуагурова, автор сетевой прозы. Литдорамы, сериалы, современная проза, восточная философия.
– Вениамин. Можно просто Вит.
А далее он задумался.
– Хвостом заметая следы?.. – нерешительно спросил он.
– Что? – удивилась писательница, но потом сообразила. – А-а-а, да. Было у меня такое название. Оказалось неудачным, я его заменила. Ого, вы меня даже вспомнили…
Серафиме их разговор надоел.
– Вы будете подавать заявление? – не слишком любезно спросила она.
– Конечно, – обстановку разрядил тихий голос Музико-сан, – всё готово, Серафима-сан. Пожалуйста.
Творец-машина с заявлением литдорамциц тянуть не стала. Практически сразу же появился вердикт: «Молодцы! Союз продлить разрешаю».
Миниатюрная Муза встала, улыбнулась, церемонно поклонилась.
– Поздравляю, Инга-сан, – сказала она. – Я очень рада.
Гуагурова бросила взгляд в сторону Вита. Чувствовалось, что ей хотелось бы продолжить разговор. Но Серафима настойчиво взяла её под локоток, повела к выходу, говоря:
– Это замечательно! Творец написал, что вы молодцы. Он редко кого-то хвалит. Надеюсь, что и ваше новое произведение…
– Это с ним у тебя свидание? – прямо спросила Гуагурова.
Они уже шли мимо стола Аделаиды. Серафима ничего не ответила.
– Классный мужик, – продолжила говорить Гуагурова. – Я его по общению в чате вспомнила. Я не знала, что он развёлся. Если в другой город не переехал, то мы совсем рядом живём. Пожалуй, я ему напишу.
Серафиме тут же захотелось сказать ей что-нибудь едкое и противное.
– Возможно, у него уже кто-то есть! – нашлась она.
– Это реально, – согласилась Гуагурова. – Такие мужики на помойках не валяются. Но я ему всё равно напишу.
Серафима была против того, чтобы Вит общался с этой писательницей, но она не знала, как это сказать. Но ему… ему она всё выскажет.
– А вот интересно, – задумалась Гуагурова, – когда писатель – мужик, а его Муза – женщина, то она будет против его личной жизни? Или она и в ней его вдохновляет? Меня, например, моя Музико много в чём просветила…
– Я – против! – решительно сказала Серафима. – Нельзя путать дар творца и яичницу!
– Но он же мужик, – почти с жалостью прошептала Гуагурова. – Ему баба нужна. Что ему твои сны?..
Серафима решила уйти со скользкой темы.
– А о чём пишет Вениамин? – спросила она.
– Кто? Что? – не сразу поняла её Гуагурова. – А-а-а, ну да. Раз он здесь, то он тоже пишущий. Я думаю, что какую-нибудь фантастику, что ещё мужики писать могут? Скафандры, агукающие зеркала, сплошная заумь… Но не знаю, не читала, врать не буду.
Серафима её уже не слушала. Она вдруг поняла, что все её действия совершенно неразумны. Она даже не знает – сумеет ли помочь Виту в его творениях. Конечно, в отличие от многих Муз, она – универсал, она не специализировалась на чём-то конкретном. Но… фантастика?!
– Не надо бояться! Не надо стесняться! – звонкий знакомый голосок Юлии невольно ворвался в мысли Серафимы. – Пусть автор и Муза объединятся! Чтоб текст был логичным, эпичным, красивым. Муза в союзе – великая сила!..
«Во как стихами чешет! – невольно восхитилась Серафима. – Как по писаному. Может быть, она – поэтическая Муза? Давно у нас такие не рождались…».
Серафима посмотрела на зашевелившиеся кусты. Оттуда послышался ещё и мужской голос:
– Где тут этот ваш домик творца?
– Нам вот сюда.
На тропинку выбрался паренёк, знакомый по утренней встрече. Потом – Муза Юлия. Рука девушки была в руке парня. Он не стал возвращать себе свой реальный внешний вид, так и шёл в образе полуголого красавца-атлета. Гуагурова и Музико-сан посторонились, пропуская их.
– Коннитива, – поклонилась Музико.
– Чего? – ошалело спросил парнишка.
Чувствовалось, что он ещё не привык к обстановке светлого Дома, что всё его удивляет.
– Это означает: здравствуйте, – шепнула ему Юлия. – Это Муза. Музико-сан. Она так здоровается.
Гуагурова понимающе усмехнулась. А серые глаза Юлии сияли торжеством. «Добилась своего, значит, – подумала Серафима. – Даже не знаю: радоваться мне за тебя, девочка, или огорчаться? Но раз уж привлекла внимание автора, то уже – молодец. Музы должны быть настойчивыми».
Она слегка кивнула головой и махнула рукой, приглашая их зайти в дом.