Мы с хозяином дома одновременно подошли к лестнице: я собиралась подняться, а он спуститься. Я заметила луксура Таэра и замерла в нерешительности, готовясь в случае чего сорваться с места и броситься наутек. Мало ли что послужит толчком к озверению? Моя беззащитная шея в вырезе платья, например.
– Не бойся, – быстро сказал преподаватель. – Я себя контролирую. Где тебе было бы удобно поговорить – в гостиной или в моем кабинете?
– В гостиной, – ответила я, продумывая пути отступления.
В гостиной я присела на краешек дивана, а луксур Таэр остался стоять, положив одну руку на спинку кресла, будто находился за преподавательской кафедрой, – я так и представила его, читающего лекцию студентам.
– Мне очень жаль, Шайни, что я подверг опасности твою жизнь.
Неужели мрачный мизантроп употребил слова «жаль» и «Шайни» в одном предложении? Имя запомнил! Или я ослышалась?
– Что случилось? Это из-за теневиктуса?
Луксур Таэр сначала кивнул, потом покачал головой, будто говорил одновременно и «да», и «нет». Сдвинул брови к переносице и принялся объяснять:
– Теневиктус используется магами-некромантами для того, чтобы усилить заклятия призыва, но для меня теневиктус сейчас опасен… Ты ведь ничего не знаешь о магии призыва?
Я развела руками: откуда бы девушке с бытового факультета знать о темной магии?
– Тогда постараюсь в двух словах рассказать основное, чтобы ты понимала, о чем речь.
Я прекрасно прожила бы без этих знаний, но выбора мне не предоставили.
– Маги-призыватели умеют общаться с душами умерших людей, – продолжил луксур Таэр, будто перед ним сидела маленькая бестолковая девочка. – Никто не знает, чем заняты души в загробном мире, но на контакт они идут неохотно, отвечают односложно и сбегают, как только привязка ослабевает.
– Зачем кому-то вызывать души?
– Много причин. Родные хотят попрощаться или узнать у умершего что-то важное, дознаватели надеются услышать имя убийцы. Обычно маг-призыватель задает вопросы и слышит ответы. Такой контакт длится от минуты до трех, потом связь истончается и обрывается.
– Задает вопросы и слышит ответы? – повторила я. – Но… Вы не были похожи на мага, который беседует с призраком. Вы выглядели так, будто призрак занял ваше место!
– То-то и оно… – грустно и как-то очень по-человечески согласился луксур Таэр. – Я проклят.
– Прокляты? – ахнула я и тут же прижала ладонь к губам, будто мой испуг мог снова вернуть из небытия желтоглазого духа, требующего отдать серьги.
Закончила шепотом:
– И давно вы прокляты?
– Не знаю, можно ли в полной мере назвать это проклятием, я не нашел следов магии, но пару недель назад началось необъяснимое: неприкаянные души без зова и разрешения вламываются в мое тело, как к себе домой. Ты знаешь, что такое неприкаянные души? – Луксур Таэр снова включил преподавательский голос, и я опять почувствовала себя в студенческой аудитории на семинаре.
– Не знаю, – призналась я в панике, будто сейчас мне влепят неуд за домашку.
– Души, у которых на земле осталось незаконченное дело. Такие люди умирают внезапно, а порой и насильственной смертью. Им нет покоя, и говорят они без остановки только об одном – о том, что их тревожит. И вот эти души со всех концов королевства устремились ко мне, будто мошки на свет лампады.
– Кто-то или что-то превратило вас в лампаду… – медленно произнесла я.
– Или зажгло во мне манящий свет, – устало согласился маг. – Но я научился держать свой разум на замке. Хорошо, что первый инцидент случился, когда я был дома, и дело обошлось парой сломанных стульев, и больше никто не пострадал. Неприкаянные души злы и опасны, они ненавидят все и всех.
Я невольно посмотрела на руку луксура Таэра, лежащую на спинке кресла. Перчатка сидела чуть неровно, из-за края выбивались бинты, и в воздухе витал легкий медицинский запах. Да и сам темный маг казался бледнее, чем обычно, – прямо Костюн из детских сказок, а не живой человек. Румяным-то луксура Таэра я никогда не видела, но и теней под глазами прежде не замечала.
– Вы сами сделали это с собой. – Я не спрашивала, я утверждала. – Что это было? Драконьи плиты на кухне?
Луксур Таэр резко вскинул голову, в темно-синих глазах застыл вопрос: «Как?» Догадаться было нетрудно: темный маг и сейчас вывел себя из строя, причинив себе невыносимую боль, но решение принял быстро, выходит, и раньше так делал.
Ответа я не дождалась и спросила снова, теперь о другом:
– Кто это был в первый раз?
– Я не знаю. В те секунды, когда неприкаянный дух занимает мое место, я ничего не слышу и не вижу.
– Понятно, – прошептала я. – А теневиктус?..
– Он как валерьянка для кошек, – усмехнулся темный маг. – Никакая защита не выдержит. Я и забыл, что он хранится в морозилке. Я его использую на практических занятиях для студентов, сам-то давно без него обхожусь. А ты напоила меня морсом из теневиктуса…
– Простите, я ведь не знала! – пискнула я.
– Да, ты не знала… Неделю назад я с большим трудом отыскал на кладбище гробовник. Это редкий цветок, растущий на прахе умерших, он и сам выглядит так, будто давно высох. Из него получается отличный эликсир, который помогает удерживать неприкаянные души на расстоянии.
– Простите! – повторила я.
Ну что мне еще сделать? Упасть ниц и посыпать голову пеплом? Зато теперь все детали мозаики – обожженные руки, нежелание луксура Таэра нанимать помощников, его гнев из-за выброшенного цветка – встали на свое место.
– Они что, каждую минуту вам досаждают? – прошептала я.
– Каждую минуту, – согласился луксур Таэр.
Он слегка наклонил голову, точно прислушиваясь к только ему слышимым голосам. Я представила, как невидимые холодные пальцы касаются его лица, его шеи, ерошат волосы и шепчут: «Впусти, впусти, впусти…»
– Мне нужно самому с этим разобраться.
«Почему самому? Обратитесь за помощью! Расскажите все луксуру Навиру, он вроде беспокоится за вас. Вот и симпатичный целитель считает, что нельзя оставаться с этой проблемой один на один!»
– Может быть, я…
Однако луксур Таэр не стал дослушивать и грубо меня прервал:
– Ни слова больше! Собирай вещи и уходи.