Когда снег под ногами пропал, Олог первое время думал, что просто забрёл в достаточно глухой лес, где до земли ничего не долетало. Но через несколько шагов ему стало жарко в полушубке, а под ногами запестрели поздневесенние цветочки, и он понял, что попал. Точнее, провалился.
Конечно, он знал, что к северу от деревни попадались зияния, но куда ещё было деваться, если с юга подступали джингоши, а по другим сторонам деревню отрезали от мира река и болота? Похватал пожитки, какие смог унести, да побежал куда глаза глядели. Вот, прибежал…
Олог был человеком практичным и голову попусту не терял. Зияние зиянию рознь. Он мог оказаться в нескольких месяцах от своего времени, как вперёд, так и назад, и на любом расстоянии от джингошских войск. Следовало быть осторожным и найти кого-то местного, чтобы разузнать, куда именно он попал.
Идти пришлось долго. Олог возблагодарил богов за то, что послали его в позднюю весну, когда уже можно перекусить сочными стеблями тысячецветника, а где и диким луком. С собой у него была только пара лепёшек, и с луком они шли отлично. Вскоре он вышел к ручью, где смог напиться, а заодно снял и убрал в поклажу свой полушубок. Вдоль ручья шла тропинка, и Олог пошёл по ней вниз по течению, надеясь, что люди, её протоптавшие, где-то там живут.
Солнца перевалили через ручей и начали клониться к закату, когда он наконец завидел дым. Подкравшись к одиноко стоящему домику, он прислушался. Во дворе, судя по голосам, играли дети. В доме звучало что-то неестественное – радио, наверное. Под него слышался ритмичный стук, как будто кто-то нарезал зелень на суп. Мысль о супе заставила желудок Олога завыть.
– Там трётся кто-то под стеной, – послышался женский голос из дома, и Олог шарахнулся, пытаясь понять, как его увидели. Говорила женщина по-муданжски, но с каким-то странным акцентом, вроде не южным, но и не северным.
Долго гадать не пришлось: дверь распахнулась, на крыльцо выглянул мужчина с кухонным ножом.
“Знающий!” – ахнул про себя Олог.
– Какого надо?! – рявкнул тот.
Олог затараторил объяснения – а куда деваться? От знающего он не сбежит, как от джингошей. Тот слушал, прищурившись, как будто плохо понимал. Когда у Олога рассказ начал иссякать, на порог выступила также и женщина, и по её костюму сразу стало видно, что и она знающая. Вот это боги его вывели! Целая семья этих нелюдей!
– Путешественник, – сказала женщина мужу. Потом перевела взгляд на самого Олога. – Кто Император нынче?
– Как кто? – изумился тот. Неужто его так выбросило, что ещё Император жив? Может, он сумеет предупредить как-то? – Аэда был, да вот убили ж его в том месяце…
Знающие переглянулись.
– Ничего так тебя швырнуло, – протянула женщина. – На двести лет.
– Куда?! – изумился Олог. Тут же спохватился, что вопрос дурацкий, откуда ей знать, что будет через двести лет в будущем? Тут же обругал себя: знающая ведь, может и знать!
– Вперёд, – усмехнулась она, как будто читала его мысли. И пихнула мужа в бок: – Отвези его хоть до станции.
– Я ещё всяких попрошаек не возил, – проворчал тот, но отдал ей нож и отвернулся куда-то, чтобы достать кошель и связку ключей.
– Обязан по закону, – заметила женщина. – Сам вечно новости читаешь, как не в себя. Не помнишь, как мне рассказывал, что вышел указ императорский, мол, путешественников всякий обязан приютить, накормить и отвезти в столицу в Бюро Путешественников?
– Вот ты и корми, – буркнул знающий и спустился по крыльцу, чтобы исчезнуть за углом. Раздался какой-то механический рёв – Олог вздрогнул, – и из-за дома показалась повозка на четырёх колёсах, движущаяся сама, без лошади. Пока он разевал рот, женщина ушла в дом и вернулась с тонкой прозрачной сумкой, в которой виднелись четыре хурмы, варёный клубень чомы и копчёная голень какой-то птицы, прямо так, вперемешку. Олог сглотнул слюну.
– На, кормись, – велела женщина, всунула ему сумку и подпихнула в сторону повозки. – Полезай, муж тебя отвезёт до станции, а оттуда за ночь до столицы доедешь как раз.
Олог вовсе никогда бы не хотел оказаться в самодвижущейся повозке знающего – кто скажет, какими силами он ею управляет? – но оставаться со страшной тёткой тоже был не вариант. Пришлось лезть.
– Что за станция? – спросил он, судорожно глотая мясо и надеясь, что оно не отравлено и не принадлежит какой-нибудь нечисти.
– Монорельс, – непонятно пояснил знающий и покосился на Олога. – Его же при Аэде как раз и заложили, ты должен знать.
Олог, может, и должен был, да он из своей мастерской годами не вылезал. А теперь у него ни мастерской, ни дома, ни знакомых ни единой души во всём мире.
– А джингоши? – вспомнил он, заозиравшись по сторонам.
Знающий плотоядно усмехнулся.
– Джингошей твоих новый Император раскатал блином, что скалочка, это которых Ирлик-хон не сожрал, долгая ему лета.
У Олога немного отлегло от сердца, но он на всякий случай осенил себя охранным символом – не к добру это, когда знающий Мангуста поминает.
– А что за Бюро?
– А вот в столицу приедешь, там и спросишь, всякий подсказать обязан, – загадочно сообщил знающий и резко крутанул руль, выводя повозку с обычной просёлочной дороги на мощёную трассу. – Держись крепче.
И ветер засвистел в ушах.