2

Недавно отремонтированная столовая располагалась в полуподвальном помещении хозяйственного корпуса, куда можно было попасть только по длинному переходу из любого отделения больницы. Построена она была несколько позже главного корпуса, но не настолько, чтоб уж очень отличаться от прочих зданий медицинского городка. Такие же толстые кирпичные стены, высокие и узкие окна, давно некрашеная покрытая жестью двускатная крыша, помятые водосточные трубы. Тяжеловесная архитектура, характерная для конца девятнадцатого и начала двадцатого веков, была отличительной чертой всего больничного ансамбля.

Внутреннее убранство производило ещё более тягостное впечатление. Косметический ремонт проводился очень редко и частями. Порой можно было увидеть в начале коридора свежеокрашенные стены – облезлые, и выцветшие в другом его конце. Замазанные краской окна почти не пропускали света, и лампы дневного освещения, едва справляясь с сумраком, не выключались круглосуточно. Потемневшие сводчатые потолки терялись в недрах черной бесконечности.

Убогость внутреннего интерьера в некоторой степени компенсировалась практичностью и продуманностью планировки. Все небольшие кабинеты были отведены для медицинского персонала, зато палаты могли вместить сразу до десятка больных. Просторные холлы давали возможность пациентам общаться и приятно проводить время перед испорченным телевизором под сенью многолетних фикусов в кадках. За общением, не вмешиваясь до поры, внимательно следили дюжие санитары.

В больнице имелась даже общественная баня-сауна, которая находилась в отдельном флигеле, но вход туда разрешался только по специальным пропускам, бланки для которых закончились ещё несколько лет назад. Вот только мрачные коридоры да процедурные кабинеты, больше похожие на пыточные, портили впечатление.

Семён Семёнович, шаркая тапочками, разглядывал щербатый пол в полумраке перехода. Вдали светился вход в столовую. Сзади плелся Бося и что-то бубнил себе под нос. Сергей Ильич вприпрыжку догонял соседей по палате. Он несколько отстал, задержавшись в палате для переодевания, и теперь дефилировал в полосатых брюках, перепоясанных узким ремнем. На его лице теперь красовалась маска «Дзико» – лисы. Впрочем, на это никто не обратил внимания.

При входе компании в пищеблок им встретился грузный мужчина. Тёмные курчавые волосы и такая же окладистая борода выдавали в нём иностранца. Костюм – тройка лишь подчеркивал его высокое положение в обществе, а большой живот, на котором едва сходилась жилетка, усиливал это впечатление. Мужчина посмотрел на Босю тёмными огромными на выкате глазами и трубно произнёс:

– Господа, не будете ли вы столь любезны, указать мне дорогу в кабинет заместителя главного врача. Я, видите ли, братцы, заблудился.

Психические больные растерялись и оробели. Однако это не распространялось на Семёна Семёновича. Он так живо и доходчиво растолковал незнакомцу несколько вариантов путей движения к цели, что теперь уже мужчина растерялся и оторопел. Тогда Свистунов кашлянул и проговорил:

– Милостивый государь, наиболее простой и понятный путь лежит через главный вход больницы. Для этого вам необходимо сейчас покинуть помещение вот через эти двери, – Семён указал на замызганный хозяйственный выход пищеблока. – Затем двигайтесь вдоль кирпичной стены и через некоторое время вы увидите центральное парадное.

– Премного вам благодарен, – так же изыскано откликнулся незнакомец, чуть поклонился и пошёл к дверям. Свистунов, как ни в чём не бывало, двинулся дальше. Спутники Семёна восхищенно смотрели на него даже с некоторым благоговением.

– Ну что встали, дураки? – прикрикнул на приятелей Свистунов и те, по-прежнему демонстрируя маски «Кодзару», гуськом послушно двинулись за ним. Через несколько минут они вошли в столовую, а в это же время в главном корпусе на третьем этаже незнакомец в сопровождении двух чиновников вошёл в кабинет одного из самых влиятельных лиц НИИ психического здоровья.

Загрузка...