Мой враг по переписке - читать онлайн

Глава восьмая. Правила для сталкеров

– Почему ты не захотела добавить его в друзья?

Энн закончила читать все письма, которые прислал мне Лука за три года в старших классах, пока я, как могла, вспоминала, что писала в ответ.

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Если так подумать, даже немного жестоко получилось.

– Разве тебе не было любопытно узнать, как он выглядит?

Конечно, я нашла его в Сети, когда он прислал то письмо. Врать не буду, в какой-то момент я даже слегка запала на Луку, но никогда не признаюсь в этом Энн. Из-за закрытой страницы мне было видно только одну фотку, где он стоял на пляже с другими парнями, и все были в темных очках и со скрещенными на груди руками, как будто считали себя красавчиками. И в целом ими были – по крайней мере, в школе так казалось, – но это уже неважно.

– Когда Лука прислал мне это письмо, я встречалась с парнем. Мне было все равно, как он выглядит. Так и так профиль был закрыт.

Я упускаю тот факт, что заходила в его аккаунт много раз, пытаясь понять, который из парней на фото – Лука, и надеясь, что он откроет страницу и я смогу подсмотреть побольше без его ведома.

– Ты с ума сошла, – говорит Энн. – Я бы приняла его запрос в друзья.

Какое-то время я думаю об этом, вспоминая, как объяснила свой отказ Луке тогда.

– Ты читала его письма, – напоминаю я. – Он вечно грубил и обижал меня, а я не хотела, чтобы он оставлял такие комментарии у меня на странице, где любой может их прочитать.

А еще мне почему-то нравилось писать бумажные письма и опускать их в почтовый ящик, и я боялась, что, если мы с Лукой начнем общаться в Сети, эта магия закончится. Я не была готова положить конец той эпохе. И видимо, не готова до сих пор, раз уж лечу искать его, после того как не получала вестей два года.

– Наверное, это правильно. Но я бы его добавила хотя бы на минутку, чисто посмотреть, как он выглядит. На самом деле я сталкерила в интернете почти всех, с кем переписывалась по работе.

– Серьезно? Зачем?

– Люблю соотносить имена с лицами.

– Вот теперь мне любопытно. Как думаешь, он удалил страницу, чтобы его было сложнее найти?

Энн кивает.

– И наверное, заплатил, чтобы его информацию удалили с PeopleFinder. Ну или Лука Пичлер – не его настоящее имя.

– Наверняка настоящее. Это имя попалось мне в начальной школе, когда мы заводили друзей по переписке.

– А, ну да. Если так, значит, он серьезно постарался, чтобы скрыться от тебя.

– Ничего, – говорю я. – Нам не нужны фейсбук^◊ или публичные архивы. Будем выслеживать его по старинке.

Неожиданно у меня мелькает мысль: а что, если он не развелся? Я даже жалею, что не подумала об этом раньше. Наверное, будет странно, если какая-то случайная женщина (я) придет к ним на порог искать Луку. Я понятия не имею, что меня ждет и куда я лезу.

– Это будет так прикольно, – говорит Энн.

Она кладет письма обратно в папку и сует мне в рюкзак, пока мы приземляемся. Нам еще хватит почитать завтра вечером в аэропорту.

– А если это плохая идея? Если он переехал в дом детства, а когда я приду к нему на порог, меня арестуют за сталкерство? Или хуже: вдруг мне брызнут в глаза из баллончика?

– Маловероятно, – говорит Энн. – И потом, он сам за тобой немножко следил, чтобы выяснить, где ты работаешь.

Я думаю, как Лука справлялся с теми же проблемами, что и мы с Энн, чтобы найти меня. Интересно, зачем ему это нужно и почему я наконец получила от него письмо? Почему сейчас? Ситуация бьет наотмашь: сперва меня так надолго забыли, а потом я снова получаю конверт и не могу написать в ответ. Хотя, наверное, «забыли» – это не то слово. Мы оба уехали, и я думала, что Лука живет своей жизнью. Хотя он все время мелькал в моих мыслях, так или иначе.

Нечестно, что мне сейчас так сложно его найти. Ему наверняка было проще, ведь он каждое утро видел меня в новостях.

Энн подняла меня ни свет ни заря, чтобы выследить Луку, и вот мы здесь, в восемь утра, стоим перед домом, где он вырос. Это бледно-голубое здание с белыми ставнями. На углу парковки стоит почтовый ящик. Интересно, тот самый? Куда падало бесчисленное количество писем, которые я годами присылала на этот адрес?

– Ему было несложно, – говорю я. – Надо было всего лишь найти в Сети мое имя и увидеть прогнозы погоды. Ему не пришлось лететь до Майами, чтобы это выяснить.

– Ну у тебя нет вариантов: приходится действовать так.

– Наверняка это отлично сработает в суде. «Я не виновата, ваша честь: он не дал мне иного выбора, кроме как сталкерить его!»

Энн закатывает глаза.

– Успокойся. Худший вариант – ты получишь запрет на приближение. И я сомневаюсь, что он так поступит. Зачем лезть из кожи вон в поисках тебя, а потом подавать запрос в суд?

Я знаю, что она права, но тяну время. Делаю глубокий вдох и еще минуту смотрю на дом. Пытаюсь представить Луку ребенком, выбегающим из входной двери к почтовому ящику, чтобы проверить, нет ли там письма для него. Вот интересно, волновался ли он, как я, проверяя почту? Было время, когда я думала, вдруг он и правда меня ненавидит. Некоторые послания были такими мерзкими и такими личными, что я удивлялась, зачем он вообще утруждает себя перепиской. Иногда он даже угрожал больше мне не писать, но никогда не воплощал эти угрозы в жизнь.

Может, Лука просто рос озлобленным ребенком? Или ему просто нравилось надо мной издеваться? Я представляю, как он, уже постарше, все равно проверяет почту в поисках моих писем. Правда, представить это сложно, ведь я не знаю, как он выглядит. Каждый раз воображаю его по-разному. Иногда у него светлые волосы, иногда каштановые. Иногда он высокий, а иногда низенький.

– Тебе страшно? – тихо спрашивает Энн, выдергивая меня из раздумий.

– Немножко.

– Никто не будет прыскать в тебя из баллончика. Подойди и постучи. А то ты явно пугаешь их больше, пока просто стоишь и пялишься на дом.

Я вздыхаю и заставляю себя подойти к крыльцу. Жму на звонок и задерживаю дыхание.

По ту сторону сетчатой двери появляется женщина. Затем открывает ее и выжидающе смотрит на нас.

– Чем могу помочь?

– Здравствуйте, – говорю я, едва не теряя голос. – Я хотела спросить, вы знаете что-нибудь о семье, которая жила в этом доме до вас?

Та пожимает плечами.

– О Джонсах? Вы что, из переписи населения?

– Нет, просто… Сколько здесь жила семья Джонсов? А никого по имени Лука не было? Лука Пичлер, например?

– Понятия не имею. Я их не знаю. Только иногда получаю их почту.

– А ваши соседи? Сколько они тут живут, не подскажете?

Женщина вздыхает. Я вижу, как она теряет терпение.

– Понятия не имею. Я тут всего год живу. И не особо общаюсь с соседями.

– Хорошо. Спасибо. Простите за беспокойство.

Женщина уходит в дом, закрывая за собой дверь. Мы с Энн переглядываемся, спускаемся с крыльца и возвращаемся на тротуар.

– Я так и думала, что она ничего не знает о Луке, – говорю я. – Он не писал мне отсюда со времен школы.

– Но должны же быть соседи, которые живут тут долго и помнят его или его семью, – предполагает Энн. – С кого хочешь начать?

– Давай с ближайших домов.

Пока мы идем по кварталу, мой телефон жужжит: новое сообщение. На минуту я забываю, что Энн поменяла имя в списке контактов, и не понимаю, почему мне пишет какой-то Взгляд Хаски.

Я перечитываю его сообщение, пытаясь понять, как от простого предложения у меня растекается тепло по всему телу. Начинает кружиться голова, и я понимаю, что задержала дыхание. Не знаю, как отвечать на такой флирт. Я делаю глубокий вдох, а потом печатаю.

Я вздрагиваю, когда Энн хватает меня за руку и дергает на другую сторону тротуара.

– Земля вызывает Наоми! Ты правда не видела столб?

– Что? Ой.

Я оглядываюсь и понимаю, что Энн только что не дала мне глупо врезаться головой.

– Чему ты улыбалась? – спрашивает она, указывая на телефон. А потом сужает глаза с понимающей улыбкой. – Это Взгляд Хаски, да? Шлет тебе сексуальные фотки?

Я смеюсь.

– Нет. В смысле: да, это он, но нет, он не шлет мне фотки. – Телефон снова вибрирует, но я прячу его в карман, не посмотрев, а то вдруг Джейк решит опровергнуть мои слова. – Идем. Вон к тому дому.

Крайний дом с угла зарос кустарником так, что по дорожке ко входной двери невозможно пройти. Приходится обходить изгородь, чтобы добраться до крыльца. На этой улице нам долго не везло: дома стояли сплошь под сдачу отдыхающим. Но за последним домиком явно не ухаживают так тщательно, и я надеюсь, что местные жильцы обитают тут какое-то время.

Звонка нет, так что я стучу в деревянную дверь и принимаюсь ждать. Где-то в доме радостно тявкает собачка. Через минуту нам открывают, и на пороге появляется хрупкая старушка в очках, из-за которых ее глаза кажутся просто огромными. Питомец все еще тявкает откуда-то из задней комнаты.

– Доброе утро, мэм, – говорю я. – Надеюсь, я вам не помешала.

– Что вы, что вы! – Она улыбается, и ее вставная челюсть кажется слишком большой для такого личика.

– Меня зовут Наоми, а это моя подруга Энн. Мы пытаемся найти человека, который раньше жил на этой улице. Подскажите, вы давно тут живете?

– Кэрол Белл, – отвечает старушка, пожимая нам руки. – Я могла бы сказать, сколько тут живу, но не хочу признаваться, сколько мне лет. – Она лукаво улыбается и подмигивает мне. – Я здесь всю жизнь. Этот дом построил мой папаша, знаете ли.

Энн тычет меня локтем, и я вижу, как она чуть не подпрыгивает от восторга. Я поворачиваюсь к Кэрол и говорю:

– Невероятно! Такой красивый дом. Наверняка вам нравится жить рядом с морем.

Кэрол кивает.

– На что другое я бы не согласилась.

Я указываю на старый дом Луки.

– Видите этот голубой дом посреди улицы?

Старушка высовывает голову из дверного проема, чтобы посмотреть, куда я показываю.

– Вы не помните семью, которая жила тут несколько лет назад? По фамилии Пичлер. Как минимум восемь лет тут провели, возможно больше. У них был сын по имени Лука.

Кэрол задумчиво кривит губы.

– А, да, – вспоминает она через минуту. – Помню Пичлеров. Хорошая была семья, хоть и нелегко им пришлось. А за мальчика я волнуюсь. Вы его знаете? Как у него дела?

Интересно, что значит «семье пришлось нелегко»? Район кажется славным, а Лука никогда не жаловался в письмах на трудное детство.

– Мы с Лукой раньше обменивались письмами, а за годы потерялись. Я надеялась, вы расскажете мне о нем или его семье. Я бы хотела снова ему написать.

– Ох, ну как же это мило! – восклицает Кэрол. Она поджимает губы, ее взгляд возвращается к голубому дому через дорогу. После этого тон старушки меняется. – Лидия всегда ссорилась с мужем. Вряд ли он ее бил, но на улице стоял такой ор, что будил весь район. Пару раз даже полицию вызывали, но никого не арестовывали. А потом мистер Пичлер уехал и не вернулся. Наверное, и к лучшему, но, мне кажется, мальчику было очень нелегко. Через несколько лет Лидия заболела. Представить не могу, каково было ребенку потерять обоих родителей, не успев даже закончить учебу.

Кэрол рассказывает настолько небрежно, будто я и так обо всем этом в курсе, раз переписывалась с Лукой. Я ошеломленно смотрю на нее, пытаясь переварить произнесенные слова. Я не знала, что отец Луки его бросил и что его мать заболела. Он никогда не писал об этом. Правда, может, и писал, только по-своему, косвенно. Я вспоминаю те несколько писем, которые были резче прочих, такими грубыми, что уже не казались игрой. Я не понимала тогда, что именно Лука переживал. Нужно перечитать все письма, когда вернусь домой. Наверняка я что-то упустила.

– Это явно было непросто, – говорит Энн. – Так его мать…

– Скончалась, – кивает Кэрол.

– А как же Лука? – спрашивает Энн.

Я благодарна ей за эти вопросы, ведь меня слишком занимают мысли о Луке, чтобы думать о поддержании разговора. Я даже представить не могу, что он пережил, и теперь думаю о нем совершенно иначе. Мне всегда было интересно, почему он такой грубый, был ли он просто озлобленным ребенком или скрывался под маской. И даже не догадывалась, сколько ему выпало боли и потерь в юном возрасте. Так грустно, что я не понимала этого раньше. Жаль, что не смогла прочесть между строк и написать что-нибудь в утешение. Но возможно, это испортило бы нашу переписку.

Надеюсь, он поговорил с кем-нибудь по душам.

– Когда я услышала о смерти Лидии, Лука уже уехал. Я так и не получила от него весточки, но я и не ждала. Для него я была всего лишь старушкой, живущей дальше по улице. – Кэрол поворачивается ко мне. – Вы тогда перестали получать от него письма?

Я качаю головой, сглатывая ком в горле.

– Он продолжал мне писать еще много лет. Насколько я знаю, дела шли хорошо. Лука собирался жениться. – Я вымученно улыбаюсь.

У Кэрол светлеет взгляд.

– Вот чудесные новости! А я все беспокоилась об этом мальчике. Я так рада, что у него все сложилось.

– Я надеялась, что вы можете знать, где он сейчас живет, но, видимо, нет. Вы случайно больше ни с кем не знакомы из его семьи? Или с кем-то, кто знает, как с ним связаться?

Она качает головой.

– К сожалению, нет. Он был единственным ребенком, как и Лидия, и мистер Пичлер. Насколько я знаю, у него не было ни кузенов, ни дядей, ни теток. Никто не приезжал к ним в гости. – Кэрол задумчиво поджимает губы. – Но у него был друг, он жил за углом. Гоняли с ним на велосипедах по улице туда-сюда, но я точно не знаю, из какого он дома. И наверняка уже тоже давно уехал. Сейчас молодежь не задерживается на одном месте.

Я оглядываюсь через плечо на улицу, представляя, как Лука катается на велосипеде вместе с другом. Может, это был один из тех парней с пляжного фото? Но образ пропадает, когда в моей голове эхом раздаются слова Кэрол. Лука вырос в неблагополучной семье, а потом потерял мать, пока я росла, считая счастье само собой разумеющимся.

– Не задерживается, – соглашаюсь я. – Если бы я осталась в доме своего детства, до сих пор жила бы в ветхом трейлере в Оклахоме.

Моя семья не была богатой, но мне даже в голову не приходило, что я могу потерять кого-то из родителей. Мне не приходилось гадать, придет ли домой отец. Как нечестно, что Луке пришлось.

– Надо искать мужчину, который построит вам дом. Как мой папаша для моей мамаши, – говорит Кэрол.

– Вот это настоящая цель для отношений, – улыбается Энн. Она явно не чувствует, насколько мне сложно держать себя в руках. Я пришла сюда за ответами, но не ожидала, что из-за них меня разорвет от эмоций.

Я прокашливаюсь.

– В наши дни такого, наверное, сложно найти.

Не то чтобы мне был нужен мужчина, который построит мне дом. Я много работала последние несколько лет и сама почти накопила на собственное жилье, безо всякой помощи. Кроме как от банка.

– Жаль, я не могу вам помочь, – вздыхает Кэрол.

– Вы помогли, – говорю я, пусть и кажется, что мне снова придется начинать все заново.

Но хотя бы я понимаю, что в доме детства Луку можно не искать.