София Лонг
– Господи, как же тебе повезло! – прозвучало завистливо над ухом.
– Это не везение, Кейт, – вздохнула я, дав подруге посмотреть в замочную скважину. – Это самоубийство.
– Ой, да ладно тебе, – прошептала та, когда зажмурив один глаз, стала наблюдать за разговором нашей директрисы в институте благородных девиц с каким-то жирным мужиком. Кажется, он был королевским генералом. – Зато мир сможешь повидать.
Я прислонилась спиной к стене, обхватив ноги руками.
– Никто еще не прожил больше года, будучи товаром в лапах этих извращенцев.
Подруга тяжело вздохнула:
– Это лучше, чем гнить в этих стенах, постоянно угождая директрисе. А вот когда вырвешься на свободу, можешь и сбежать!
Мы погрузились в молчание. В чём-то Кейт была права. Пребывание в этих стенах становилось невыносимым. Каждое утро я молилась, чтобы за мной не пришли и не отдали тем, кто платит нашей директрисе большие деньги в обмен на наше послушание и выполнение самых извращенных фантазий.
– За четыре года ни одна наша сестра не выжила, – закрыв лицо руками, я протяжно выдохнула.
– Вроде бы Генерал Кольский очень даже ничего.
– Ты видела его свисающее пузо? Он же раздавит меня! – чуть ли не пропищала я от безысходности.
Подруга хихикнула:
– Ну.. всегда можно подсыпать ему снотворное. Методов много, глядишь, что-то да получится.
– А Марго? А? Ты помнишь, что с ней случилось, когда ее продали высшему офицеру?
Кейт оторвалась от замочной скважины и поджала губы, с досадой посмотрев на меня. Она знала, что я могу погибнуть даже через день, а то и через час, после того как моя нога перешагнет порог этого здания. Но все равно попыталась меня поддержать:
– Марго была дерзкой и перечила тому офицеру. А ты будь умнее.
Между нами повисло молчание. Кейт продолжила подглядывать в замочную скважину, а я тихо поднялась и подошла к окну.
Задумчиво глядя, как над морем сгущались облака, я размышляла, удастся ли мне выжить или я пополню список безвременно ушедших из жизни выпускниц нашего сиротского дома. С младых лет мы знали, для чего нас воспитывают на самом деле, да только иного выбора у нас не было. По достижении подходящего для вступления в брак возраста каждая из нас должна была перейти во владение престарелому мужу и обслуживать его в постели и быту. Вот только на практике истерзанные старыми извращенцами безвольные сёстры не проживали и года вольной жизни. И мне очень не хотелось пополнить их ряды.
Взгляд наткнулся на заплывающий в гавань пиратский корабль, и странная дрожь пробежала по телу…
– Я сбегу, – внезапно сорвалось с моих уст. Кейт чуть ли не поперхнулась от услышанного.
– Сбежишь?
– Да, – произнесла я с уверенностью, хотя на самом деле всё ещё не была полностью убеждена в своих словах. – Я убегу. Сегодня ночью.
Кейт подошла ко мне и взглянула в окно. Потом потрогала мой лоб, вдруг у меня белая горячка?
– Куда ты собираешься бежать?
– Видишь корабль? – спросила я, указывая на большое судно с чёрными парусами, виднеющееся за стеклом. – Я уплыву на нём.
– Это же пираты! – воскликнула подруга.
– Да, – с тяжёлым вздохом подтвердила я. – Это они.
– Тебя выбросят за борт ночью на съедение акул! – в ужасе произнесла она. Я посмотрела в зеленые глаза своей подруги, которые были полны тревоги.
– У меня нет другого выбора, Кейт. Я должна попробовать.
Дверь из кабинета директрисы резко распахнулась, и на пороге возникла она – прекрасная женщина с чёрными волосами, собранными в высокий пучок. Её пышную грудь поддерживал чёрный корсет, и она словно готова была вырваться из тесного декольте платья.
– Как это благородно с вашей стороны, – произнесла она, выпроваживая генерала. Мужчина ковылял, опираясь на трость. Когда он вышел в коридор, то взглянул на меня своим свирепым взглядом. На вид ему было около шестидесяти лет, небольшая щетина, заплывшие глаза от чрезмерного употребления алкоголя, толстый красный нос и уродские губы.
– Ах, генерал Кольский. Вот и ваша невеста, – дирескрисса подозвала меня к себе. Мы с Кейт переглянулись, а после, я держа спину, подошла к директрисе и сделала реверанс. – Хорошенькая, не правда?
Мужчина издал булькающий звук, угрюмо посмотрев на меня.
– Сиськи маловаты, но думаю, что сойдет.
– Она самая красивая из своих возрастов, – лебезила женщина, а меня тошнило от отношение к себе.
– Завтра в десять утра я заеду, – произнес генерал, фыркнув напоследок. – Надеюсь, никаких препятствий не будет?
– Ну что вы! Конечно же нет!
Директриса улыбнулась мне и отпустила, провожая генерала по длинному коридору и звонко смеясь. Я подошла к Кейт взяв ее руки в свои, сказала:
– Ты мне поможешь сбежать.
– Что? Я? Господи, София, нет!
– Кейт! Послушай меня, – произнесла я тихо, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. – Если я смогу сбежать, то вытащу тебя отсюда. Я обещаю…
– Это рискованно, София! Подумай о своей жизни…
Я с уверенностью взглянула в тревожные глаза Софии и, сжав ее руки крепче, добавила:
– Я уже всё решила. Если я не попробую, то буду всю жизнь об этом жалеть.
Кейт ничего не оставалось, как согласиться со мной. У нее тоже, как и у меня, выбор был невелик: помочь мне сбежать и вырваться из крепких тисков насилия, или же позволить мне умереть так же, как и наши сестры.
Думаю, выбор был очевиден.
Весь вечер мы провели в напряжении. Хорошо, что наша каморка была рассчитана на нас двоих, и никакие посторонние глаза и уши не смогли увидеть, чем мы занимаемся. Кейт удалось достать от мальчишек, за плату в виде ублажения ртом, мужскую одежду.
Ботинки, штаны, рубаха и жилетка. Это все, что было мне нужно.
Я же попыталась стащить ножницы из общего класса шитья, пока никто не видел и пару бинтов у медсестры, пока та писала выписку из моей карты для документов, чтобы завязать грудь. Никто не должен был знать, что я девочка. И для этого нужно было идти на крайние меры.
– Только ради тебя я заплатила такую цену! – воскликнула Кейт, пытаясь промыть рот водой и мылом.
– Я в долгу не останусь, – говорила ей, думая, как мне проникнуть на корабль. – Обещаю.
– Если хоть кто-то узнает, то меня повесят на виселице, – прошипела подруга.
До отбоя мы делали вид, что ничего не произойдет в следующие несколько часов, поэтому вели себя как и всегда: шутили, сплетничали и играли в карты. Но как только все пошли спать, мы принялись за дело. Я помылась и забинтовала свою грудь так сильно, что дышать первое время было сложно. Пока Кейт подшивала мне брюки (которые оказались мне велики), я принялась за самое сложное.
Отрезать волосы.
Я взяла ножницы и посмотрела в зеркало. Мои густые темно-русые волосы лежали на плечах, слегка завиваясь. А в голубых глазах, напоминающих чистое небо, мелькнул огонёк надежды.
– Я смогу, – произнесла я хриплым голосом и, взяв в руки прядь волос, решительно отрезала её. Оказалось это куда проще, чем вышивать крестиком. Кейт всё это время смотрела на меня с досадой.
– У тебя такие красивые волосы…
– Ничего, – продолжила резать я волосы, – вырастут потом.
Кейт помогла мне отрезать их сзади, а потом, и еще чуть-чуть укоротить, чтобы я была похожа на мальчишку.
– Ты уверена? – прошептала она, сдувая с меня остатки волосков.
– Да, – сказала я твердо. – Я уверена.
Пока я переодевалась, Кейт уже успела всплакнуть. ее карие глаза были полны грусти и радости одновременно. Конечно, я не первая, кто сбегал из этого дома, но всех их ранее ловили сразу же.
– А что, если тебя поймают?
Я застегивала рубаху на пуговицы.
– Не поймают.
– Ну а вдруг?
– Кейт! – воскликнула я тихо. – Я постараюсь просто проникнуть на корабль, а там соображу, что делать дальше.
Теперь из зеркала на меня смотрел мальчишка. Единственное, что было странным, это мои большие голубые глаза. Я с дрожью в теле вздохнула и поняла, что назад пути нет. Нужно бежать. Сейчас же.
– Я буду скучать по тебе, – произнесла Кейт и крепко обняла меня.
– И я буду скучать, – ответила той же нежностью подруге.
Подруга что-то вытащила из потайного кармана платья и положила мне в ладонь.
– Что это?
Разжав ее, я увидела небольшой мешочек с монетами.
– Я копила для себя, но думаю, что тебе они будут нужнее.
– Кейт, я не…
– Просто возьми их, – Кейт снова закрыла мою руку своей. – И пообещай мне, что будешь счастлива.
На глазах вырисовывались слезы, поэтому, мы вновь обнялись и я двинулась на выход.
То есть, в окно.