Это случилось давно, в одно из самых жарких алма-атинских лет, когда воздух был настолько горячим, что казался густым, как гречишный мед. И я не просто дышала, я проглатывала его большими дольками, сияющими и ароматными, как дольки дыни.
Сок стекал по моим пальцам, сок летнего жаркого воздуха.
Мне было тогда лет пятнадцать, и тайны взрослого мира манили и притягивали. Космическая музыка слышалась во всем, что касалось взрослой жизни, далекой и параллельной.
Я очень любила заходить на почту и выискивать в мусорных ведрах порванные, выброшенные письма, телеграммы и прочее. Нет ничего интереснее, чем складывать обрывки и искать в них то, что скрывается от чужих, то есть от моих, глаз.
Письма о прощении, о любви, о печали, о разлуке, требования вернуться, отдать долг, забыть, вспомнить, прийти на помощь, исчезнуть навсегда.
Строчки, строчки, строчки.
Выброшенные фотографии неизвестных мне людей.
Обещания и проклятия.
Благословения и обман.
Тонкие нити чужих жизней.
Я все это собирала в красную коробку и приклеивала клеем канцелярским пахучим «Школьным».
И перечитывала, снова и снова…
В те дни судьба подкинула мне новую игрушку. Там, на почте, появилась немолодая и уставшая от жизни печальная женщина, в стареньком, изношенном платье, с соломенной шляпкой. Она прошла к ящикам, где хранились письма до востребования, открыла один из них, достала письмо, распечатала конверт, заглянула внутрь и выбросила, и выскользнула, неуловимая, за дверь. В глазах – слезы.
Я тут же бросилась к урне. Схватила конверт. Там была только одна строчка, а на ней имя – Саша.
И все.
Только имя. И не ясно, мужское или женское. Саша – это кто угодно, верно?
И что это за письмо такое, без обратного адреса? И почему она так отреагировала на него?
День за днем я сторожила ее у почты, следила за нею. Она появлялась ровно в двенадцать часов дня, по пятницам, открывала свой ящик, и (это уже стало ритуалом) находила письмо и выбрасывала его.
У меня уже скопилась пачка конвертов. «Саша» в каждом из них.
Что за таинственная история пряталась в этом имени? Может, это история любви, несчастной и горестной, или история предательства, нераскрытого преступления, взаимной ненависти, гибели друга, напоминание как месть… Какая-то тайна из ее прошлой жизни.
Не знаю до сих пор.
Только пожелтевшие конверты и имя.
И слезы – в глазах. Её слезы.
Я продолжала слежку. Игрушка полюбилась настолько, что я забыла на время своих друзей и приятелей. Они обижались на меня, сердились, ревновали, но все это нисколько не трогало меня. Целыми днями ходила за новым развлечением, шаг за шагом, как тень.
Скоро я узнала, что та измученная женщина работает в библиотеке, я немедленно записалась туда. Стала ходить, торчала там круглыми сутками, делала вид, что очень люблю читать все эти занудные старые журналы.
Оказалось, что у этой женщины есть мужчина, он чуть младше нее.
Он жил в доме напротив библиотеки. Он встречал ее каждый вечер на перекрестке, и они уходили вместе к нему домой. Но его точно звали не Саша. Его звали Никита. Девочки из его двора сказали.
Однажды вечером я опять шла за ними, и вот уже у дверей его подъезда, глядя, как они обнимаются, я крикнула: «Саша! Ты помнишь Сашу?»
Мне было любопытно, что она сделает, как она отреагирует на мой крик… Она оттолкнула Никиту и подошла ко мне.
– Это ты кричала?
– Да.
– Откуда ты знаешь про Сашу?
– Знаю, и все. Откуда – не скажу.
– Зачем ты так?
– Захотелось. Мне скучно.
Она больше ничего не спросила. Она молчала, она вдруг обняла меня и заревела в голос, она плакала в мое плечо, я хотела вырваться – не смогла, я вдруг застыла в ужасе от того, что впервые столкнулась с горем такой силы. У меня рубашка была мокрая от ее слез.
Никита подошел к ней, обнял ее за плечо и буквально оттащил от меня.
Тайна так и осталась нераскрытой.
Господи, как было жарко в тот вечер. Казалось, что дома вот-вот треснут как спелые арбузы, от духоты этой и чего-то еще…
Годы спустя я понимаю, что имена из прошлого порой и есть то самое, что делает меня – мной, они составляют мою жизнь, они будут рядом со мной, когда я умру, они не исчезнут, пока я существую, и после моей смерти останутся.
Пачка пожелтевших конвертов.
И имена, от которых – больно, жарко, радостно и печально, от них хочется скрыться, их – хочется найти.
Имена, услышанные в толпе, по радио, прочитанные в книге, в Интернете, в газетной публикации. Люди, которых больше не придется называть по имени.
Мое имя тоже в этом ряду, для кого-то… Может, кто-то, кого я и не помню толком, повторяет мое имя, в надежде вспомнить и сохранить что-то ценное и важное.
Без обратного адреса.
Бывшие и прошлые, те, кого больше нет, те, кто больше не нужен, те, о ком помню каждую секунду, те, кого не хочу помнить. Те, кто как игла в моем сердце.
Имена друзей, врагов, родных, чужих, соседей, любимых, ненавистных, в одну строчку – все.
Иероглифы только мне понятного языка.
Никто не прочтет. А даже если и да, то…
У меня тоже есть имена, из-за которых я тоскую и часто-часто курю.
А у кого их нет? Таких имен? У вас нет? Наверняка ведь…
Саша – это мужское или женское? Это ведь кто угодно…
Кто угодно.
Имя, которое повторяешь как мантру, как молитву, ежесекундно, про себя, чтобы никто, кроме ангелов и Самого…
Выброшу все конверты.
Потому что письма из прошлого, они всегда без обратного адреса, невозможно ответить. И ни к чему хранить.
Это как звонить из 2009 года в 1943-й, набирая номер с буковками. На каком современном телефоне вы видели буквы? Разве что на мобильном…
Звонить с мобильного в прошлый век…