Секретарь Разуваева – Инга Даниловна – что-то быстро печатала, стуча коготками по клавиатуре, когда я ворвалась в приемную и рыкнула:
– Когда закончится ремонт на моем этаже?
Женщина неторопливо подняла голову, поправила очки и пожала плечами.
– В левом крыле должны покрасить стены и сделать косметический ремонт в двух кабинетах.
Я тяжело выдохнула. Рабочие продолжали красить стены, а к кабинетам еще даже не преступали. Выходит, Сергей не скоро скроется с моих глаз. Ну и черт с ним.
– Ты к Кириллу Павловичу?
– Естественно.
– Сейчас доложу.
Пришлось ждать, когда Инга исполнит свои обязанности, а потом топать в кабинет. Разговор предстоял не очень приятный.
Разуваев стоял у окна в рубашке и брюках. Пиджак лежал на спинке небольшого дивана, который располагался в углу кабинета. Я аккуратно закрыла дверь и прошла к столу. Кирилл уже повернулся на звук и молча наблюдал за мной.
– Кирилл Павлович, позвольте поинтересоваться, – начала я с каменным лицом, – какого хрена мне звонит известный вам журналист местной газетенки и требует пояснений, с какой такой стати наш любимый мэр разнес зал в ресторане «Устрица»?
Разуваев нахмурился и посмотрел на меня с неудовольствием. Я развела руками. Мол, какой с меня спрос? Это не я в пьяном виде устраиваю разборки с сомнительными личностями.
– Не твое дело, Стася.
– А чье же? Или вы даете добро на публикацию этой шикарной новости?
– Никаких новостей, – рыкнул он. – Уладь все как можно скорее. Заткни рот этому уроду. Мы оба знаем, что ему лишь бы денег побольше стрясти.
– Так вы давайте больше поводов, он тогда быстренько озолотится, – не сдержалась я. – Кирилл… У нас какие-то проблемы? Что происходит?
Он подошел ко мне и посмотрел сверху вниз. А потом наклонился и поцеловал меня в макушку. Погладил по волосам. Я затосковала.
– Проблемы есть всегда. Такая у меня должность. Иногда хочется плюнуть на все и уехать в глушь. С тобой, например.
Он внимательно посмотрел в мои глаза, а я хмыкнула.
– Да я с радостью. Только не такой ты человек, чтобы в глуши сидеть. Ты хочешь власти. И остановиться уже не можешь.
– Не могу, – кивнул он, о чем-то задумавшись. – И не стану. Вчера не сдержался. Нервы сдали. Я ведь не железный, Стася. Есть в Москве люди, которым я как кость в горле.
Я молчала, обдумывая его слова. Могла бы, конечно, спросить, что все же случилось, но не стала. Меньше знаешь, как говорится…
– Значит, действую как обычно? – уточнила я.
– Да. Для начала узнай, кто этому журналюге новости слил. И обязательно сообщи мне имя и адрес.
– Зачем? – насторожилась я.
– Выполняй, Стася. Здесь как в армии, приказы не обсуждаются.
Вышла из кабинета и тут же набрала номер Кости. Этот парень уже несколько лет верой и правдой служил Разуваеву, а его таланты не раз спасали мэру репутацию. Меня с Костей связывала нежная дружба, мы иногда вместе ходили в бар или просто шатались по ночным улицам с бутылочкой вина.
– Я так понимаю, – вместо приветствия начал друг, – что раз ты обо мне вспомнила, случилось нечто нехорошее, и мне снова нужно спасать ваши задницы.
– Ну, не совсем мою…
– Твою я готов спасать сутки напролет, но ты ведь отказываешься, – перешел Костик на игривый тон. Мы иногда подкалывали друг друга, прекрасно зная, что ни о каких отношениях между нами и речи не может быть. А все дело в том, что Костя давно и безнадежно был влюблен в свою бывшую. Полгода назад она окончательно разорвала с ним отношения, но оказалось, что Костик однолюб и так и не смог избавиться от чувств к ней.
– Вот и спасай меня, котик, – хмыкнула я. – А в ответ можешь просить что твоей душе угодно.
– Ловлю тебя на слове, Стасенька. Итак, что нужно сделать?
Я как раз проходила мимо рабочих, сморщившись от запаха краски. Буквально всем телом почувствовала на себе взгляд Сергея, но даже не повернула голову. Хочется ему на меня пялиться – на здоровье. Я же займусь своими обязанностями. Рассказала Косте о Давыдове – настырном журналисте, не дающем нашему мэру прохода. Такое ощущение, что цель всей его жизни – это нарыть на Разуваева побольше компромата. И пока что он справлялся с переменным успехом. Ничего существенного, конечно, не нашел, но мелкие пакости не бросал.
– Значит, нужно установить, что за тип ему звонил, – подытожил Костик. – Сделаю. Выходит, это кто-то из персонала ресторана. А учитывая, что вчера обслуживал мэра с товарищами всего один официант, а на кухне оставалась лишь парочка поваров, то это дело плевое.
– Вся информация нужна сегодня, – напомнила я.
– Без тебя знаю, – фыркнул Костя. – Не прощаюсь.
Я отложила телефон и побарабанила пальцами по столу. Что ж, одно дело делегировала, осталось разобраться с Давыдовым. Нехотя набрала его номер и стала слушать гудки. Егор ответил только на шестом.
– Какие люди, – радостно пропел он. – Станислава Львовна, рад. Очень рад.
– Егор, давайте обойдемся без шуточек. Предлагаю вместе пообедать. Через час в центре. Что скажете?
– Ну как я могу отказать такой очаровательной девушке? Естественно, буду. За чей счет банкет?
– Ну не за ваш, конечно, – фыркнула я, отлично зная, какой Давыдов скряга.
– Мэрия угощает? Тогда тем более не откажусь. О чем беседовать будем?
– Хватит паясничать, – не выдержала я. – Дело у нас с вами одно и то же. Ваше вымогательство.
– Прискорбно, что вы так извращаете мою заботу о репутации мэра… Кстати, у меня есть предложение. Расскажу при встрече.
– Локацию сброшу в сообщении, – буркнула я и нажала на красный кружок на дисплее.
Уж как мне не хотелось тащиться на обед с журналистом, но пришлось. Кирилл Павлович не любил, когда его просьбы пропускали мимо ушей. Честно говоря, я уже всю голову сломала, пытаясь придумать, как избавиться от назойливого Давыдова. Был у меня один вариант… Но довольно затратный.
Прошла на парковку и замерла около своей машинки. Под щетками стеклоочистителя обнаружился небольшой букет ромашек, перевязанный светло-зеленой ленточкой. Я долго пялилась на цветы, а потом растерянно взяла их в руки и огляделась. Рядом никого не было.
Чувствуя себя до невозможности глупо, села в машину и осторожно положила букетик на соседнее сиденье.
– Ну и кто же вас купил? – обратилась я к цветам, вставляя ключ в замок.
Мелькнула мысль, что это Сережа. Ведь именно он на днях называл меня ромашкой. Но этот парень вовсе не походил на романтика, а с какой стати ему покупать мне цветы – в ум не шло. Выходит, какая-то ошибка или тайный поклонник? В общем, подумать было о чем, и всю дорогу до ресторана я размышляла то о журналисте, то о том, кто мог подарить мне цветы. Голова разболелась, а я здорово разозлилась и в зал входила с угрюмым выражением лица.
Давыдов уже сидел за столиком у окна и листал меню. Увидев меня, поднялся и раскинул руки в стороны, будто собирался заключить в объятия. Но тут же сник от одного моего предостерегающего взгляда. Кивнул, зачем-то приложив руку к груди, и нараспев сказал:
– Доброго денечка, Станислава Львовна. Ну-с, делаем заказ?
– Ни в чем себе не отказывайте, – съязвила я, устроившись на диванчике напротив Егора.
Давыдов был на одиннадцать лет старше меня, то есть являлся человеком вполне молодым, однако считался непризнанным гением. И это наложило заметный отпечаток на его манеру поведения. Всех вокруг он держал за дураков, смотрел снисходительно, любил щеголять фразами из классической литературы, наслаждаясь недоумением на лицах собеседников. Однако при всей своей гениальности Давыдов работал в местной газетенке и особенных высот в карьере все никак не мог достичь.
Выбор его пал на салат с ростбифом, томленую говяжью грудинку с овощами и мини-сет из пяти настоек. Я удивленно приподняла бровь, услышав последнее, и заказала лишь теплый салат с морепродуктами, попросив официанта сразу подать черный чай с грейпфрутом и розмарином.
– Знаете, а я ведь наконец открыл для себя мир соцсетей, – вдруг заявил Егор, приступив к первому блюду.
Я не стала это комментировать, уже начиная понимать, к чему он ведет.
– Как же это удобно! Новость не нужно согласовывать с редакцией, ждать несколько дней. Всего-то и надо, что набрать текст и разместить на своей страничке.
– Странно, что вы раньше до этого не додумались.
– Я, знаете ли, человек консервативный, – заявил Егор, ловко орудуя столовым ножом. – До последнего сопротивлялся, но, каюсь, сдался электронному миру.
– Только когда будете новости публиковать, помните, что за клевету у нас положен срок, – очаровательно улыбнулась я.
Егор тоже раздвинул тонкие губы в улыбке. Пригладил зачесанные на бок светлые волосы и поправил рубашку. Глаза у него были круглые, как у совы, а смотрел он всегда с некоторой хитринкой.
– Но я что хотел сказать, Станислава, – он перегнулся ко мне, а я сложила руки на груди и приготовилась слушать. – Есть у меня одно гениальное предложение! Берите меня в команду.
– Зачем вам это? – нахмурилась я, но, сказать честно, его предложение не сильно меня удивило. Наверное, чего-то подобного я от него и ожидала.
– Для вас со всех сторон одни плюсы. Во-первых, я буду всецело в вашем распоряжении. Во-вторых, у меня множество источников информации. Пусть и не всегда проверенной, но кого сейчас это волнует? Кто предупрежден, тот вооружен. В-третьих, у меня замечательный слог, я совершенно незаменим для создания хвалебных статей о деятельности нашего дорогого Кирилла Павловича. И еще. Я согласен работать под вашим началом. Конечно, немного странно, что начальник младше подчиненного, но я готов с этим смириться. Тем более, мне известно, что вас с Разуваевым связывают довольно тесные отношения.
Я сделала лицо кирпичом. Странное дело, многих Давыдов заставал врасплох, но со мной этот фокус у него проходил далеко не всегда. Я никогда не ждала от него ничего хорошего и теперь не удивилась.
– Не забывайте про клевету, Егор Семенович, – погрозила я ему пальцем. – У вас слишком много непроверенной информации.
– Да бросьте, Станислава. Мы оба знаем, что это правда. Но я-то ладно. Поверьте, ваш секрет известен не мне одному. Взрослый мужчина совратил дочь погибшего друга почти сразу после похорон. Очень пикантные сведения. Разуваев многим заткнул рты, но память-то не сотрешь. Итак, что скажете? Берете меня в команду?
Я развела руками и покачала головой.
– Такие вопросы решаю не я, уж вы-то знаете. Да и команда у нас вполне укомплектована. Но у меня есть встречное предложение.
Не скажу, что Давыдов был рад это слышать. Однако милостиво согласился меня выслушать.
– Зачем вам, такому талантливому мужчине, прозябать в нашем городе? – начала я с видом змея-искусителя. – Егор Семенович, ваше место не здесь. Вы должны идти дальше, заявить о себе. В столице, насколько мне известно, есть вакансия в одном популярном журнале. Место я вам гарантирую, мы с Кириллом Павловичем посодействуем, нужно лишь ваше согласие.
Давыдов завозился на диване и открыл рот, но я не позволила ему перебить.
– На первое время мы окажем вам посильную помощь со съемом жилья. А дальше, я уверена, вы покажете себя с лучшей стороны, и слава не заставит себя ждать. Что скажете?
– Коварная вы девушка, Станислава Львовна. Хитро придумали. Да только не учли, что именно я затыкаю рты тем, кто с радостью спихнет Разуваева с обрыва. К примеру, знаете ли вы, что он стал многим неугоден, и его переизбрание на второй срок под большим вопросом? Даже губернатор последние два месяца не зовет его на семейные обеды, а это о многом говорит.
– Откуда вам это известно? – напряглась я, невольно подавшись вперед.
– Заинтересовал? То-то же, – возликовал Егор. – Но говорить об этом буду лично с мэром.
Пришлось пообещать, что в ближайшее время сообщу, когда Разуваев сможет его принять. Давыдов, кажется, остался доволен, а я села в машину и поехала обратно на работу. Взгляд то и дело падал на букет ромашек, а я вдруг улыбнулась.
Взяла цветы и вошла в здание администрации. Прошла мимо уже привычных рабочих в синих комбинезонах и направилась в свой кабинет. Но дверь закрыть не удалось. На пороге возник Серега и облокотился плечом о дверной косяк. Кивнул на цветы.
– Нравятся?
– Красивые, – кивнула я, неторопливо поставила букет в вазу и отнесла ее на подоконник.
– Это я подарил, – не выдержал Сережа и закрыл дверь, проходя в кабинет.
– С чего бы это?
– Просто так, – пожал он плечами и сел на стул, широко расставив ноги. – Показалось, что вел себя как мудак, нет?
– Не показалось. Впрочем, не стоило ничего дарить.
– Обиделась, – констатировал Серега и вдруг улыбнулся. Получилось так мило, что я даже растерялась. – Угостишь чаем, ромашка? Клянусь, буду паинькой.
Чай я заварила и даже поставила на стол вазочку с конфетами. Серега съел три штуки и уточнил:
– А бутербродов нет?
Я покачала головой и улыбнулась. Он горестно вздохнул и провел ладонью, испачканной белой краской, по лицу.
– Сама-то где обедаешь? – спросил он, допив ромашковый чай.
– Сегодня была в ресторане.
– С кем? С тем типом, которого утром по телефону котиком назвала?
Его взгляд мигом стал настороженным. Он поставил кружку на стол и облокотился о столешницу локтями, напряженно вглядываясь в мои глаза.
– Кажется, ты обещал быть паинькой, – увильнула я от ответа, но улыбку скрыть не смогла. Почему-то так и подмывало немного над ним поиздеваться.
Сережа вдруг засмеялся и потер лоб указательным пальцем. А я поймала себя на том, что слишком жадно его разглядываю. Его тело, татуировки, которые хотелось внимательно изучить, лучики тонких морщинок в уголках глаз, когда он смеялся или хитро щурился.
– Именно сейчас я и есть паинька, – наконец произнес он. – Это моя мирная версия.
– Страшно представить, какая тогда буйная, – пробормотала я, отводя взгляд.
– Ответь, Стася, – попросил он. – У тебя кто-то есть?
– Зачем тебе?
– Не хочу выглядеть идиотом, когда буду приходить на работу с цветами и дарить их девушке, которая уже с кем-то спит.
– Сережа, не нужно больше никаких букетов, – испуганно ответила я.
– Обожаю, когда ты произносишь мое имя, – шепнул он. – И не отстану, пока не ответишь.
– У меня никого нет, – сдалась я. – Но это ничего не меняет!
Он встал, поправил лямку комбинезона и подмигнул.
– До завтра, ромашка.