– А тебе палец в рот не клади? Да, Кристоф?
– Тебе не нравится? Я могу убрать, – фыркнул Янссон, даже не открыв свои невозможные голубые глаза.
– Нет, – остановил его, – нет, лежи. Мне нравится.
Опустил руку на его жилистые ноги, которые он только что закинул мне на колени. Сегодня вечер перед нашей поездкой в Стокгольм, на родину моего невыносимого беглеца. Перед отъездом он снизошел до того, чтобы согласиться переночевать на моей квартире в Самаре, а не в той, что мы с ним снимаем напополам. Упрямый, невозможный мальчишка. Никак не хочет принимать меня таким, какой я есть. Мы уже три недели вместе, а он все боится, как бы я не начал показывать свое превосходство и играть с ним.
С тех пор, как он сдался мне в Москве, наши отношения изменились. Я бы не стал утверждать, что намного, но теперь он хотя бы не отрицает, что неравнодушен ко мне. Я до сих пор лишь раз услышал от него признание в чувствах, хоть сам признаюсь ему в них ежедневно. Прекрасно понимаю, что Кристоф молод, неопытен, да и еще с таким «подарочком» от папы в нагрузку.
Не передать то, как я радуюсь, когда он вот так, сам приходит ко мне и ищет моих прикосновений. Вдвойне приятно, когда это все происходит у меня дома. Мне чертовски надоело жить на съемной квартире. Я не привередничаю, но получается, что всю жизнь работал для того, чтобы жить в достатке вместе с тем, кого полюблю, а теперь, когда у меня есть деньги, и когда мой беглец рядом, я не могу, не имею возможности делать его счастливым. Не могу быть с ним столько, сколько захочу! Упрямый мальчишка ходит на работу, отказывается отправиться со мной на отдых, ругается на меня, когда я пытаюсь организовать незапланированный выходной.
Ведь за пределами нашего жилья, он не хочет, чтобы кто-то знал о наших отношениях. Стесняется. Это я понимаю. И готов мириться, однако, со стороны моего беглеца слишком уж много условий, с которыми мне постоянно приходится бороться.
Не смотря на это, он меняется. За эти три недели успело уже много всего произойти, что сплотило нас, заставило его открыться мне, начать понемногу доверять своему придурку.
– Что ты читаешь? – спросил его, сложив руки за головой и откинувшись на спинку кровати, при этом с удовольствием гуляя взглядом по его подтянутой фигуре.
После того, как он сбежал от меня в Москву, а я не мог его догнать, провалявшись в больнице целую неделю, мой Кристоф сильно изменился. Словно повзрослел. За те несколько дней швед остервенело занимался спортом и загонял себя на износ. Как только я отошел от наркоза, сел на самолет и вылетел вслед за ним. Пока добирался, позвонил Игорю и узнал все про Кристофа. Про то, как он вернулся. Как мальчишка не высыпался все это время.
– Я никогда не видел, чтобы наш спортсмен швед литрами пил кофе. Он буквально спит на ходу. Я уже начинаю думать, а не влюбился ли наш красавчик в кого безответно? Где-то же он ночами пропадает? Так, что потом проснуться не может!
Мое сердце замерло, когда на планерке увидел Кристофа, вошедшего в переговорную. Его действительно было трудно узнать. Собранный, серьезный, сильно похудевший и прямой, как натянутая струна. Его походка была каменной. Но при этом его взгляд, вспыхнувший в тот момент, когда он увидел меня – сгусток зверской обиды с примесью ревности и злобы. Он действительно решил, что я остался прохлаждаться в Самаре! И на самом деле до глубины души переживал за придурка меня, когда увидел бинты на моем теле.
– Что там читаешь? – спросил мальчишку, вернув одну руку на его голое колено и при этом позволив своим пальцам легкую прогулку по нему.
– Белов, отвали, – лениво отмахнулся мой беглец, – я сейчас ничего не хочу. Нам рано вставать.
– Ты сам пришел ко мне!
– Отвали, придурок! Я работаю!
Отбивается, но ведь сам же пришел ко мне в одних боксерках, ноги на меня положил. Ага, не хочет он. В мгновение я с легкостью высвободился от него и уселся сверху на Кристофа. Вырвал у него из рук ненавистный мне планшет и отбросил игрушку в сторону.
– Белов, твою…
– Что? – поймал его кулак и прижал эту руку к кровати.
Навис над ним, ловя каждый неповторимый вздох Кристофа, почти касался губами его чуть припухшей верхней губы, которая заставила меня забыть обо всем в первую нашу встречу. Там, на даче у наших общих знакомых.
– Ничего, – мальчишка вдруг совершенно открыто улыбнулся и расслабил руки.
– Так ты признаешь, что специально провоцировал меня? – не поверил я тому, что только что произошло.
– Ну, не все же тебе меня доставать! – усмехнулся невыносимый швед.
Его небесные глаза сияли веселым задором, чем заставили меня окончательно забыть о том, что собирался сделать еще минуту назад. Какие дела? Какие у меня могут быть дела, когда он рядом?
– Что, так и будешь на меня смотреть? Или делом займешься? – уже откровенно счастливо расхохотался Кристоф.
– Кристоф, – позвал его, все еще нависая над развеселившимся мальчишкой. – Кристоф…
– Что? – не сразу смог остановиться швед и замереть от того, что увидел в моих глазах. – Виктор, ты чего? – вмиг стал серьезным мой маленький любовник.
– Скажи, что любишь меня, – потребовал у него, при этом еле заставил свой голос звучать. От волнения окончательно охрип. Мне было жарко. Как всегда с ним было очень жарко, но сейчас меня очень интересовало то, что у него было внутри. То, что он чувствовал по отношению ко мне.
– Виктор, что с тобой? Почему ты вдруг спрашиваешь?
Не ответил ему, потому что и сам не знал, почему вдруг именно сейчас мне было важно услышать его ответ. Как будто…
Да не верю я во всю эту ерунду с предчувствиями, с интуицией и прочим. Обычно не верю. Только не в это мгновение. Меня очень сильно волновал наш отъезд. Не хочу ехать, но не говорил ему об этом. Как будто знаю, что эта чертова поездка к нему на родину обернется для нас настоящей катастрофой. Уже несколько раз порывался отменить наш полет. Но Кристоф так радуется этому путешествию, говорит о том, что хочет показать мне, познакомить со своими друзьями, показать мне свою жизнь.
Я очень рад. Безмерно рад тому, что он думает обо мне не только, как о любовнике. Но и как о человеке, с которым он хочет быть. Но мне безумно важно, все равно безумно важно услышать от него то, как он ко мне относится. Как будто… Как будто его признание волшебным образом сумеет оттянуть катастрофу.
– Кристоф, скажи!
– Да что с тобой, ненормальный? – мальчишка ударил меня ладонями в грудь, требуя этим самым слезть с него, но я не пошевелился.
Наоборот, склонился над ним, и притянул мальчишку к себе, положил голову на его аккуратное плечо.
– Скажи, что любишь меня, – услышал, как мой голос упал до шёпота.
Кристоф медлил еще несколько секунд, очевидно ошарашенный моим поведением.
– Виктор, ты творишь ерунду, – тоже тише сказал мой беглец. – Но… если это для тебя так важно. Окей, хорошо… Я тебя люблю.
Нашел его губы и впился с невероятной жаждой, с такой силой, словно у меня его отбирали прямо сейчас! Отбирали и обещали, что мы с ним больше никогда не увидимся!
– Белов! Ты что творишь?!!
Кристоф еще пытался вырываться, но я окончательно рехнулся! Силой перевернул его и заставил встать на колени перед собой.
– Белов, дебил, отстань от меня!!!
Напал на него и практически заставил принять себя! Сорвал эти чертовы боксерки, вечно отделявшие его божественное белое тело от меня и притянул к себе. Моя рука с наслаждением констатировала его стремительно растущую эрекцию. Что бы он там не говорил, как бы ни изворачивался, но он всегда теряет крышу, когда я прикасаюсь к нему, когда люблю, нежно или напористо, как сейчас, я всегда точно знаю, как сильно ему это нравится! Подхватил его под живот и еще сильнее прижал к себе, жёстче, напористее разбивая свое возбуждение о его крепкие ягодицы, одновременно лаская его предельное возбуждение и доводя нас обоих до неистового исступления!
– Вик… Виктор… – хрипел мой беглец в руках своего придурка.
Да! Я готов отдать все, лишь бы он оставался рядом со мной. Готов сделать для него все. И сделаю, что бы ни случилось! За эти несколько недель окончательно обезумел от любви, ведь я узнал его так близко, как никто и никогда не знал этого маленького чертового благороднейшего божка!
– Виктор… – прорычал мой беглец, извиваясь в моих руках и утопая в неземном наслаждении.
Склонился к нему и прижался губами к белоснежной коже на его спине.
– Вик… Виктор, – вздрагивая от каждого следующего моего толчка, стонал мой прекрасный швед, – Виктор… я… я…
– Что? Что, Кристоф?!! – это уже взревел я, требуя от него немедленного ответа и не позволяя до тех пор получить наивысшее наслаждение от моих ласк.
– Виктор… я… – голос Кристофа сел до той же степени, что и мой собственный, – я… люблю тебя!!! – последнее слово он уже прорычал, потому что именно в этот момент я позволил ему взорваться!
Взорваться в моих руках! Покориться мне!!! Раствориться в моей любви к себе.
Бог мой, я люблю этого мальчишку. Тяжело дыша, удерживал его в своих объятьях, не давая в изнеможении опуститься на кровать. Я люблю его, и если надо, уничтожу любого, кто хотя бы посмеет подумать о том, чтобы разлучить нас!!!