В экономической жизни все явления так тесно взаимосвязаны, что всегда трудно определить, где причина, а где следствие. Что первично и что вторично? Как выделить в экономике явление, независящее ни от чего, но зато влекущее за собой все остальное? Человеческие мотивы – с них начинаются экономические цепочки. Они – первопричина экономики: все блага создаются с целью удовлетворения мотивов. Мотивы – основополагающая категория, главный двигатель и генетический код экономики. Каковы мотивы – такова и экономика.
Нобелевский лауреат по экономике Джордж Акерлоф иронически заметил: «Глядя на то, с какой уверенностью экономисты восхваляют эффективность рынка, можно подумать, что уж они-то точно знают, что им движет, просто предпочитают держать эти знания про себя»46 Однако действительное состояние экономической теории таково, что до сих пор усилия экономистов были направлены в основном на исследование результатов мотивационного выбора в экономической сфере, а сам выбор, как мотивационный процесс, выпал из поля экономического анализа. Экономическая теория исследует, по сути, не процесс выбора, а его результаты. По словам Джона Кейнса, экономисты очень часто «забывают о сложных отношениях и взаимосвязях действительного мира, замыкаясь в лабиринте претенциозных и бесполезных символов»47 Чтобы процесс (а не только результат) выбора в экономике попал в зону ответственности экономической теории, она просто обязана заняться вопросами мотивации экономических субъектов. Более того, без понимания мотивационным основ экономики она рискует превратиться в замаскированную искусственными категориями, постулатами и формулами систему тавтологий. Швейцарский экономист 19в. Жан Шарль Сисмонди (1773 – 1842) сказал по этому поводу: «Экономика вводит в заблуждение, когда оперирует голыми цифрами, и ведет к цели тогда, когда приняты во внимание чувства и страсти людей»48 Примером для подражания могут служить работы американского экономиста 20в. Торстейна Веблена, предложившего экономическую теорию под названием «институционализм», в которой исходное понятие – человеческие инстинкты. До него на учете мотиваций настаивала немецкая историческая школа в экономике, а ее знаменитый представитель Макс Вебер и вовсе отвел мотивациям протестантизма основополагающую роль в создании западного капитализма.
К сожалению, в обыденной экономической жизни люди практически не знают, что они мотивируются изнутри себя. Срабатывает стереотип мышления: взаимодействие с другими через внешнюю стимуляцию – кнут и пряник – закладывается в детском саду; потом школа, институт, отметки; потом работа: там зарплата, премии, аттестация, грейды и т.п. Откуда нам знать, что из всех факторов, влияющих на наше экономическое поведение, следует выделить внутреннюю мотивацию?
Что такое мотив? Это внутренняя побудительная причина поведения, влечение, склонность, предрасположенность; это некоторое внутреннее давление, побуждающее человека к определенной деятельности. Мотивация – это совокупность мотивов, создающая постоянную личностную диспозицию или характер.Любая добровольная деятельность человека, в т.ч. и экономическая, совершается в конечном итоге ради удовлетворения его мотивов. На поверхности она связана с удовлетворением потребностей, однако сами потребности детерминированы мотивами. При этом связь между мотивами и потребностями может быть как осознаваемой, так и неосознаваемой, бессознательной.
Нужно учитывать, что все люди разные, и у каждого человека индивидуальная структура мотивов. Для кого-то важно в жизни чувствовать себя властью, и он стремится быть регулятором в экономике. Кто-то хочет быть «как все», и он приспосабливается к обстоятельствам, становясь простым исполнителем и потребителем экономических благ. У кого-то есть «практическая жилка», и он становится предпринимателем или менеджером. А кто-то увлечен творчеством и поставляет экономике инновации. Если мотивов в одно и то же время несколько и они противоречат друг другу, то в душе, прежде чем она начнет действовать, происходит борьба за преобладание в мотивационном наборе. Как правило, выделяется ведущий, доминирующий, самый важный мотив на данный момент, а все остальные тормозятся. Доминанты определяют избирательность восприятия потребностей, фиксируя внимание человека преимущественно на тех объектах, которые имеют способность их утолять.
Многие видные экономисты пытались привнести мотивации в свои исследования. Большая заслуга в уяснении мотивационных основ экономики принадлежит А. Смиту (1723-1790). Согласно Смиту, в рыночной экономике действует принцип эгоистической мотивации участников рынка. Характерно, что А. Смит писал не только об эгоизме, но и об альтруистических переживаниях в поведении людей, о нравственных ценностях. Его первым трудом стала «Теория нравственных чувств»(1759г.), где он как раз и дает анализ мотивов поведения человека, его добродетелей и пороков.
Альфред Маршалл (1842 – 1924) отмечал: «В хозяйственной деятельности, как и всюду, человек подвержен влиянию личных привязанностей». Джон Мейнард Кейнс (1883-1946) утверждал, что совокупное потребление, как и совокупное сбережение, зависит от субъективной склонности людей к потреблению и сбережению. Йозеф Шумпетер (1883-1950) поставил в центр экономики мотивации предпринимателя.
Уильям Джевонс (1835-1982), создавая маржиналистскую экономическую теорию, использовал концепцию Иохама Бентама о мотивациях в виде наслаждений и страданий.
Категория «завистливое сравнение» играет в системе ТорстейнаВеблена (1857 – 1929) чрезвычайно важную роль. При помощи этой категории Веблен не только объясняет склонность людей к престижному потреблению, но также стремление к накоплению капитала: собственник меньшего по размеру состояния испытывает зависть к более крупному капиталисту и стремится догнать его; при достижении желаемого уровня появляется стремление перегнать других и т.д.
Лауреат Нобелевской премии по экономике, американский профессор Джордж Акерлоф писал: «Можно сколько угодно наблюдать результаты экономических решений, но для выявления их мотивов необходима некая промежуточная теория»49
«Традиционные ответы на вопросы о том, как функционирует экономика, во многом неверны, или даже вводят в заблуждение, поскольку не учитывают иррациональное начало»50
«Экономическая теория ущербна, если она не учитывает субъективный фактор в экономическом поведении и роль иррационального начала»51
«Если экономические модели не будут включать в себя иррациональное начало, то мы рискуем вообще не распознать реальный источник всех неприятностей»52
Экономические неприятности могут происходить и происходят в частности, из-за того, что мы, не разобравшись во всех мотивациях человека, тенденциозно преувеличиваем мотивационную роль денег. А вместе с тем на рынке труда давно известен так называемый «эффект дохода», когда при достижении достаточно высокого дохода работники сокращают предложение труда, с тем, чтобы увеличить время досуга. Есть даже «добровольная безработица», вызванная тем, что в любом обществе существует прослойка людей, которые по своим мотивациям не хотят работать. В нашей стране, например, усилия по принудительному устройству так называемых «бомжей» не привели к переориентации этой категории населения.
Интересно соотношение творчества и денег, отмеченное психологами. Если работники лишь минимально мотивированы творчеством, введение фактора денег облегчает получение от них требуемого поведения. Однако, если работники уже достигли относительно высокого уровня вовлеченности в процесс творчества, дополнительное мотивирование денежным вознаграждением оказывает отвлекающее воздействие и, следовательно, мешает выполнению задания. Среди творческих работников многие вообще считают, что материальный стимул не играет главной роли: говоря о хорошей работе, они ставят оплату за труд на второе место. Для них важнее самореализация и внутреннее самочувствие на работе. Деньги, точно, не являются мотиватором таких талантливых людей, как Григорий Перельман.
Таким образом, в реальной экономике денежный максимизатор в виде «экономического человека» присутствует не везде. Институционалисты, например, выступают резко против сведения участников рынка до роли арифмометров, вычисляющих доход-расход. Представления же психологов о личности,—скажем, Зигмунда Фрейда или Карла Юнга,—и вовсе радикально отличаются от рационального киберчеловека из традиционных учебников экономической теории.
Представим себе менеджера. Все рациональные теории принятия решений основаны на предположении о том, что менеджеры производят сложный экономический анализ, свободный от их внутренних предубеждений, что они работают на основе полных данных и четких целей. Но это не стыкуется с повседневной реальностью. На самом деле менеджеры не имеют ни полной информации, ни компетентности, ни даже возможности обработать весь несметный объем информации. Как сказал Пол Самуэльсон, «нам известно, что большинство своих решений люди принимают практически на подсознательном уровне»53. Внутренние предубеждения и мотивации менеджеров влияют на их управленческие решения: они обращаются преимущественно к той информации, которая подтверждает их мотивации; одни альтернативы кажутся им более привлекательными, другие – менее или вовсе отбрасываются как негативные. Вследствие этого бизнес- среда не является рациональной.
Кроме того, такой ресурс, как интеллект, ограничен, и поэтому существует стремление, в том числе и у менеджеров, сэкономить на нем, что также ограничивает рациональность. Здесь необходимо упомянуть концепцию «ограниченной рациональности» нобелевского лауреата по экономике Г. Саймона, которая предполагает, что субъекты в экономике стремятся действовать рационально, но в действительности обладают этой способностью лишь в ограниченной степени. К тому же, экономические процессы всегда увязываются с набором самых различных ограничений, неувязок, неисполнений договорных обязательств. Поэтому чаще всего решения принимаются на основании имеющегося опыта и сложившейся мотивации. Поэтому Г. Саймон предлагает заменить принцип максимизации – принципом удовлетворенности, так как в сложных ситуациях следование правилам удовлетворительного выбора выгоднее, чем попытки тотальной оптимизации.
Придерживаясь этой теории можно предположить, что целью фирмы является не максимизация, а достижение определенного уровня прибыли, удержание определенной доли рынка и определенного объема продаж. Это подтверждается статистическими данными и согласуется с исследованиями Холла и Хитча (ценообразование по формуле издержки плюс стандартная надбавка), а также Сайерта и Марча (фирмы, положение которых на рынке стабильно, действуют менее энергично).
Данное положение также может согласовываться с концепциями австрийской школы, в рамках которой вместо максимизации полезности используется предпосылка о сравнительной важности потребностей и о наилучшем их удовлетворении, возможно меньшим количеством благ.
Джордж Акерлоф убежден, что «смитовская экономика, которую нам преподносят в учебниках, стремится преуменьшить все отклонения от чисто экономических рациональных мотиваций. Мы порываем с этой традицией. На наш взгляд, экономическая теория должна строиться не на минимальных отклонениях от системы Адама Смита, а отталкиваться от реальных, наблюдаемых нами отклонений»54.
Следует отличать мотив от стимула. Стимул – это внешний раздражитель. Отсюда понятие «стимулирование».Стимулы бывают материальные, моральные и административные. Тем не менее, если работа не нравится человеку, т.е. если он внутренне не мотивирован на нее, он не будет выкладываться на ней, сколько бы его ни стимулировали.
Правильнее всего, когда человек занимается так называемым «своим делом». В таком случае он трудится не ради денег, а потому что не может этим не заниматься: его влечет его мотивация, он не представляет себя без своего дела. И именно в нем он добивается производительности, успеха и становится цельной личностью. Труд по мотивации способствуют самореализации человека. Труд же с отвращением ведет к депрессии, какой бы ни была при этом зарплата. Повышение уровня жизни в государстве вовсе не гарантирует счастливого общества. «Счастлив тот, кто устроил свое будущее так, что оно соответствует особенностям его характера» (Гегель Фр.).«Счастье есть удовлетворение наших склонностей»(Кант И.).«Мудрость в том, чтобы знать свое назначение и средства исполнять его» (Толстой Л.Н.).
Современные книги по экономике и менеджменту подчеркивают, что нужно овладеть такой областью знаний, как управление внутренними взглядами людей; «выявлять и формулировать то, о чем они обычно не говорят, но что определяет их поведение»55 Следует попытаться определить, какова внутренняя мотивация человека, а потом приспособить ее к производственному процессу. Такой подход скорее, чем командирский тон, приведет к желаемому результату и, кроме того, позволит привлечь и сохранить продуктивных сотрудников. Российские компании не умеют поддерживать в своих сотрудниках энтузиазм и работать с людьми, которые хотели бы на них работать. Это бросается в глаза, когда мы смотрим на динамику падения интереса людей к своей работе. Наибольший процент вовлеченности мы видим «на входе», у тех, кто только что приступил к своим обязанностям. Даже в среднестатистических компаниях этот показатель довольно высок – 75%. Но уже через три месяца кривая вовлеченности устремляется вниз. Падение в «обычных» компаниях в среднем составляет около 15%. Иными словами, уже через три месяца сотрудник выказывает явные признака разочарования! Так протекает реакция на дисбаланс между ожиданием и тем, что сотрудник находит в реальности. Критическая отметка достигается обычно через три года: к этому моменту уровень его вовлеченности снижается до 56%, и он готов к увольнению и поиску новой работы. При этом, получается, что российские специалисты обречены на этот замкнутый круг, ведь на новом месте работы, за редким исключением, все будет происходить аналогичным образом – и по происшествии трех лет ему надо будет начинать все сначала. По опросам, всего 30% российских работодателей уделяют внимание вопросам вовлеченности персонала. Причем большинство из этих компаний – не российского происхождения.
Сегодня многие в России работают только по необходимости, и из этойнеприязни к труду проистекают самые тяжелые личностные и экономические проблемы: безысходность, отсутствие смысла жизни, низкая производительность, отсутствие инноваций.
Акцент на роли мотиваций в хозяйственном процессе дает возможность совершенно нового понимания самого термина «экономика». Она уже воспринимается не только как многоотраслевой народнохозяйственный комплекс, но и как сфера проявления человеческих мотиваций, т.е. мотивационная экономика.
Раздел 2. Потребительское и предпринимательское поведение.
Введение
В 1970-1980-х г.г. зародилась, а в настоящее время стала широко известной behavioral economics, поведенческая экономическая теория, представляющая собой интеграцию экономических и психологических исследований. Основоположником данного научного направления является американский экономист, нобелевский лауреат (1977) Герберт Саймон.
В качестве исходного пункта теории взяты модели поведения различных типов людей. Считается, что существуют типологические механизмы, на основе которых индивидуумы совершают общественно значимые действия, в том числе хозяйственные. При этом психика работает как фильтр, через который проходит вся поступающая информация, – в результате возникает то или иное субъективное понимание действительности. С другой стороны, никакие установленные извне цели не вызывают заинтересованности человека в активизации своих усилий до тех пор, пока они не превратятся в его «внутреннюю» цель и далее в его «внутренний» план действия.
Основные положения Г. Саймона:
в условиях выбора люди, вопреки академической точке зрения, не ведут себя исключительно рационально, т. е. разумно и логически непротиворечиво, напротив, чаще всего они принимают свои решения на основе непосредственных чувств, приязни и неприязни, практически без раздумий, иррационально; временами их чувства побеждают логику, даже если рационально правильный ответ находится у них перед глазами; рациональные же знания они, как правило, используют лишь для оценки результатов уже произведенного выбора, при этом их логика и интеллект – не критики, а защитники их иррациональности: они ищут в основном те доводы и ту информацию, которые согласуются с чувствами, обосновавшими их решение, «эмоциональный хвост виляет рациональной собакой»; кроме того, многим претят долгие умственные усилия, и их стараются избегать любым возможным способом;
на рынке действуют критерии субъективной обоснованности, разумной достаточности, а не максимизации выгоды, как утверждается в академической экономической науке.
По этим причинам Г. Саймон считал, что допущения поведенческой теории соответствуют экономической реальности в большей степени, нежели допущения неоклассической микроэкономики. Тем не менее, по Саймону, последняя может рассматриваться как один из разделов более общей поведенческой экономики.
Несколько других ведущих теоретиков behavioral economics так же, как и Г. Саймон, получили высшие награды Нобелевского комитета, среди них Рейнгард Зельтен (1994), Даниэль Канеман (2002) и Вернон Смит (2002).
Близок к ним лауреат нобелевской премии по экономике Дуглас Норт (1993): он использует принцип «методологического индивидуализма», т. е. признает реальными экономическими субъектами не группы или институты, а лишь индивидов. По мнению Д. Норта, экономическая теория должна начинаться с индивида.
Как известно, сам «отец неоклассики» Альфред Маршалл утверждал, что экономическая наука представляет собой исследование, с одной стороны, богатства, а с другой – человека. Причем не некого абстрактного «экономического человека», а реального существа из плоти и крови.
Да и в работах Адама Смита значительную роль играл подход, показывающий роль человеческой личности, ее психологической ориентации: по словам родоначальника экономической науки, эгоизм каждого, благодаря рынку, приводит к росту общего блага. Таким образом, А. Смит писал не только об экономике, но и о переживаниях и поведении людей. В этом смысле он также был «поведенческим экономистом».
«Единство экономического и психологического знаний, образно говоря, витает в воздухе», – уверена профессор СПбГУ О. С. Дейнека56. «Экономическая наука – это прежде всего наука о поведении людей в сфере хозяйственных отношений, имеющая прямую связь с психологией», – пишет профессор МГУ Ю. Я. Ольсевич57.
В целом, можно констатировать, что в настоящий момент нарождается тенденция включения behavioral economics в состав «основного ядра», так называемого мейнстрима экономической теории. В перспективе же поведенческая экономика может стать в нем ведущим направлением.
На самом деле поведенческие основы всегда присутствовали в экономической теории, поскольку экономисты, ее разрабатывавшие, явно или неявно ориентировались на свои представления о психике людей, запускающей хозяйственный механизм. Эти представления были самыми разными, подчас даже у одного автора. Так, первая книга А. Смита – «Теория нравственных чувств» – посвящена анализу симпатии, сострадания; а вторая – «Богатство народов» – основана на анализе эгоизма. В первой Смит приписывает наши поступки сочувствию, во второй – своекорыстию, но волею судеб лишь второе сочинение было принято читателями за гениальное открытие и прославило автора. С тех пор последователи эгоистической концепции Смита (классики и неоклассики) считают «аксиомой», что в экономике все ее участники максимизируют свое индивидуальное благосостояние, причем делают это осознанно, логически непротиворечиво, являясь так называемыми «экономическими человеками». Однако не все ученые согласны с классиками и неоклассиками. Историческая экономическая школа и институционализм, например, а также Дж. М. Кейнс, с самого начала отвергали монополию этой рационально-эгоистической предпосылки поведения людей в экономике, считая ее вырванной из гораздо более широкого подхода А. Смита, который можно было бы обозначить понятием «субъективная обоснованность действий».
Такой подход свойственен и поведенческой экономике. Опираясь на него, она ищет в характерах людей истоки того или иного экономического решения. Рассмотрим некоторые основные понятия и положения поведенческой экономики.
Характер – это модель или тип поведения данного индивида. Он выполняет функцию отбора ценностей, идей и поступков, которые, таким образом, являются результатом характера.
Черты характера связаны с социальным взаимодействием: это, например, соперничество, властность, инертность, нравственная ориентация. В структуре характера одни черты более выражены, чем другие, что определяет акцентуацию характера, его доминанту.
От характера следует отличать темперамент, который обусловлен не социальными, а биологическими особенностями: это, например, агрессивность, импульсивность, тревожность, эмоциональная неустойчивость.
Характер определяет направленность чувств, мыслей и действий, темперамент – их форму и глубину. Черты характера и черты темперамента, взятые вместе, составляют личность58.
Черты характера суть мотивы личности. В психоаналитической литературе они называются либо влечениями, ищущими разрядки во внешнем мире, либо защитами, восстанавливающими нарушенное внутреннее равновесие59. Однако «термин “защита”, используемый в психоаналитической теории, во многих отношениях неудачен. То, что мы у зрелых взрослых называем защитами, не что иное, как глобальные, закономерные, здоровые, адаптивные способы переживания мира»60.
Система мотивов (черт характера) представляет собой мотивацию. Это понятие необходимо было ввести, поскольку «деятельность большинства людей, как правило, мотивирована не каким-то одним, исключительным и всеохватывающим мотивом, а комбинацией множества разнонаправленных и одновременно действующих мотивов»61. В литературе обычно перечисляется около десятка элементарных мотивов, из которых слагается мотивация того или иного характера. Таким образом, мотивация, как совокупность мотивов, – это форма проявления характера, установка, диспозиция, модель поведения личности во внешней реальности (а значит, иррациональность, которой в своем большинстве руководствуются участники экономики, не является совсем уж необоснованной – она базируется на мотивациях).
Следует отличать мотив от стимула: стимул – это внешний раздражитель (стрекало, которым древние латиняне погоняли ослов); отсюда понятие «стимулирование».
Изучение человеческих мотиваций занимает центральное место в поведенческой экономической теории, ведь все, что мы делаем добровольно в экономике, определяется нашими мотивами. В связи с этим побудительные мотивы, наиболее сильно и наиболее устойчиво воздействующие на поведение субъектов хозяйственной жизни, можно отнести к предмету поведенческой экономической теории.
Мотивы, мотивация и, следовательно, характер – это врожденные особенности личности, поэтому, как подчеркивает Ю. Я. Ольсевич, «природа поведения субъектов хозяйства определяется врожденными основами их психики… Уже в самом раннем возрасте ребенок, еще неосознанно, вырабатывает форму поведения, реализующую его природные склонности; эту форму А. Адлер назвал «стиль жизни», и сделал вывод, что он вполне складывается уже в возрасте 4-5 лет и затем только развивается»62.
О врожденности «стиля жизни» свидетельствуют многочисленные наблюдения, в частности, то, что характеры родителей могут не иметь ничего общего с характерами их детей, а дети одних и тех же родителей, даже внешне поразительно похожие друг на друга близнецы, могут отличаться по характерам как день и ночь.
Хотя мотивы личности в течение жизни можно как-то модифицировать, их нельзя трансформировать; другими словами, характер человека не поддается изменению. «Обучение способно влиять на врожденную психику лишь в определенных пределах, именуемых “нормой реакции”, и лишь усиливая или ослабляя существующие врожденные свойства психики, но не изменяя их, не отменяя и не создавая новые»63. З. Фрейд, как известно, также считал, что принадлежность человека к конкретному типу психики не меняется в течение жизни и не поддается никакой психотерапевтической кардинальной переработке.
Поскольку человек от рождения запрограммирован на бессознательное тяготение к определенным стереотипам поведения, своего рода автоматическим целенаправленным реакциям на внутренние и внешние сигналы, ряд поведенческих экономистов полагают, что продуктивность человека в экономике определяется в основном не затратами на его обучение (хотя и ими тоже), а его природными мотивами и способностями, а мотивации оказывают более существенное влияние на экономический рост, чем образование: «Ничто не может быть упражняемо, к чему заранее не имеется предрасположения»64.
По этой причине предпочтительнее брать на работу и, если надо, обучать тех, кто уже имеет внутреннюю мотивацию к данному труду. Такие специалисты легче осваивают новую деятельность, а впоследствии эффективнее работают: если у человека уже есть мотивация, то у него автоматически есть желание учиться.
Поведенческая экономика предлагает искать способы повышения результативности труда на основе использования механизма мотивации. «Существует прямая связь между вовлеченностью сотрудников в работу и бизнес-показателями компании. Единственное стабильное конкурентное преимущество компании – это вовлеченные сотрудники на всех уровнях… Если работник получает вознаграждение в виде интенсивных положительных эмоций, радости и удовольствия от труда, как интересного вида деятельности, то его включенность в работу проявляется в виде полной концентрации внимания, мыслей и чувств на деле и энтузиазма. При этом он не страшится возможных ошибок и неудач»65. Согласно поведенческой теории, определяющим фактором успеха в хозяйственной деятельности является не пол, не возраст и не диплом человека, а его мотивационная сфера. Положительно мотивированные работники более производительны, и именно они больше, чем остальные, повышают эффективность своих компаний. Очевидно также, если человеку нравится какой-либо вид деятельности, то он будет заниматься им дольше и усерднее и тем самым развивать соответствующие способности, обучаться. С точки зрения поведенческой теории, философия экономического развития крайне проста: дайте людям возможность делать то, что им хочется, и в долгосрочной перспективе их успехи превзойдут все ожидания.
Удачный случай, когда мотивация человека («я хочу») лежит в той же профессии, что и его способности («я могу») (интересно, что в немецком языке понятия «призвание» и «профессия» обозначается одним словом – Beruf). Тогда он сможет не только достичь высоких успехов, но и быть счастливым в работе. Как подметил А. Г. Маслоу, «люди, работающие по призванию, идентифицируют свое Я с любимым делом. Работа становится определяющей характеристикой их Я… Это удивительное и парадоксальное ощущение взаимной любви человека и его дела, комплементарности их друг другу, чувство, что работа “сродни” человеку, что он предназначен исполнять ее, что только он может сделать ее хорошо и правильно, что он даже скучает по ней. Мы ощущаем присутствие чего-то вроде гармонии… Человек и его работа в таких случаях подходят друг другу как ключ к замку»66.
Если же работа не нравится человеку, то он не только не будет счастлив на ней, но и может попасть в состояние перманентного стресса, подавляя свою мотивацию; он также не будет выкладываться на работе, сколько бы ему ни платили, и в конце концов, скорее всего, перестанет справляться со своими функциями.
К сожалению, в России, как констатируют некоторые исследователи, самое большое количество людей, немотивированных на своей работе и, следовательно, недовольных ей и не преданных своим работодателям. Они затрачивают на свою работу ровно столько усилий, чтобы только ее не потерять. Если в среднем по миру недовольных своей работой примерно 35%, то в России – 42%67. Если бы работники были охвачены положительной мотивацией, то даже при уменьшающихся затратах рабочего времени (уменьшение рабочей силы вследствие демографических проблем и эмиграции) и интенсивности труда (устаревшее оборудование), при внешнеполитических санкциях можно было бы обеспечить экономический рост. Но в России этот фактор не сработал и не срабатывает. Для миллионов людей труд утратил значимость средства самореализации и рассматривается исключительно как способ удовлетворения материальных потребностей. Они исполняют свои неинтересные обязанности ради заработка, а затем тратят деньги на то, что действительно интересно для них. Деньги в этом случае становятся своего рода побочным продуктом, эпифеноменом более существенного интереса, находящегося вне работы. Да, «люди действуют из собственного интереса, – пишет Б. М. Генкин, комментируя известный тезис А. Смита об эгоизме участников рынка, – но этот интерес не ограничивается стремлением к богатству, – честь, амбиции, общественное положение и жажда власти составляют его также часто, как и деньги»68