Перед историками сегодня стоит задача не только фундаментальной разработки проблем минувшей войны, их популяризации для позитивного влияния на общественно-историческое сознание. Назрела острейшая необходимость написания достоверной истории отдельных событий Великой Отечественной войны, свободной как от белых пятен и искажений, так и от все опровергающих крайностей, тем более фальсификаций. Избегая новых конъюнктурных наслоений, историки должны решить целый ряд дискуссионных вопросов о Великой Отечественной войне, особенно ее первом периоде (июнь 1941 – ноябрь 1942 г.). Следует писать правду и на основе источников интерпретировать факты, объективно исследовать прошлое и рассказывать, что и как было и почему было так, а не иначе, исправлять допущенные ранее в освещении истории Великой Отечественной войны ошибки и просчеты.
В советское время издавались мемуары и научные работы, в которых на первый план выдвигались тактические успехи, а неудачи операций искусно драпировались рассказами о подвигах бойцов и командиров. Параллельно существовала недоступная широкой публике литература – закрытые грифами «для служебного пользования» или «секретно» научные работы, более откровенно объяснявшие причинно-следственные связи явлений. Как правило, эти работы писались непосредственными участниками событий, лицами пристрастными и сохранившими представление о ходе боев, вынесенное из пламени войны, но не всегда соответствовавшее реальному положению дел. Кроме того, большинство засекреченных работ было написано в 1950—1960-х гг. прошлого столетия, и в них просто не успели использовать немецкие мемуарные и другие исторические источники. Истории немецких дивизий издавались в конце 1950-х или даже в начале 1970-х гг. (а переводиться начали только совсем недавно!), и авторы засекреченных советских работ их вовремя просто не получили.
Иностранные исторические исследования того же периода, за редким исключением, во-первых, писались заинтересованными лицами, для которых война закончилась поражением, во-вторых, проигрывали из-за малого объема сведений из советских источников. Очень часто и в отечественных, и в иностранных исторических исследованиях противник был представлен как темная, безликая масса с изредка упоминаемыми номерами дивизий.
Настоящее время, хотя и привело к публикации ранее закрытых документов, вызвало реакцию от противного, когда советские оценки просто менялись на прямо противоположные. В погоне за сенсацией объективность многих оценок попросту утрачивалась. Нельзя не согласиться с мнением известного зарубежного историка профессора Г. Городецкого, с огорчением замечающего, что в России «бурный переходный период породил поколение иконоборцев – ниспровергателей мифов. Результатом их действий становится искаженная и политизированная версия истории Великой Отечественной войны. Бывшие белые пятна ныне заполняются набором лжи, тенденциозными подборками фактов, которые общественность склонна принимать за истину»[1].
Необходимо разрешить противоречие между существующей исторической концепцией в освещении войсковых операций (в частности, морских десантов) (сложившейся под влиянием имеющейся Источниковой базы и идеологических установок советского политического руководства) и современными взглядами на проблемы их проведения в Великой Отечественной войне, сформированными под воздействием открывшихся, ранее недоступных материалов и документов.
Изучение и обобщение исторического опыта, накопленного в борьбе с фашистской Германией, объективный анализ итогов боевых операций первого периода войны, обращение к примерам мужества и героизма советских людей, их преданности воинскому долгу имеет важное значение для патриотического воспитания молодежи, необходимость которого все настоятельнее осознается в современном российском обществе. Это касается и морских десантных операций первого периода.
За минувшие почти 75 лет о Керченско-Феодосийской десантной операции написано немало и в специальной литературе, и в военно-патриотических книгах, и в мемуарах. Это неудивительно, ведь данная операция по своим масштабам, составу привлеченных сил и средств была самой крупной советской десантной операцией в годы Великой Отечественной войны. Несколько меньше освещены морские десанты в Судак в январе 1942 г.
Тогда, в декабре 1941 г., после успешных контрударов наших войск под Тихвином – на северо-западе и под Ростовом – на юге в условиях завершения подготовки большого контрнаступления под Москвой Ставка Верховного главнокомандования намеревалась перехватить у врага стратегическую инициативу и на южном фланге советско-германского фронта. Для этого предполагалось высадить в Крыму крупный десант, захватив плацдарм на Керченском полуострове, сконцентрировать на этом плацдарме значительную группировку войск и отвоевать весь Крым. Это позволило бы создать угрозу всей германской группе армий «Юг» и согласованными ударами Южного, Юго-Западного и вновь создаваемого Крымского фронтов освободить большую часть Восточной Украины, что привело бы к перелому в нашу пользу всей обстановки на фронтах. Таков был стратегический замысел Ставки, первым шагом в реализации которого и должна была стать Керченско-Феодосийская десантная операция.
Операция была проведена с 26 декабря 1941 г. по 2 января 1942 г. войсками 44-й и 51-й армий Закавказского фронта, силами Черноморского флота и Азовской военной флотилии с задачей овладения Керченским полуостровом. Замысел операции состоял в том, чтобы почти одновременной высадкой 44-й и 51-й армий в Феодосию и Керчь уничтожить керченскую группировку противника, деблокировать войска Севастопольского оборонительного района и полностью освободить Крым. Операция завершилась захватом важного оперативного плацдарма в Крыму, на котором в конце января решением Ставки был организован Крымский фронт. Советские войска к исходу 2 января 1942 г. вышли на рубеж Киет – Новая Покровка – Коктебель и, хотя дальнейшее их продвижение было остановлено, своими действиями они вынудили противника перебросить две пехотные дивизии из-под Севастополя.
Керченско-Феодосийская операция была первой крупной десантной операцией Красной армии в Великой Отечественной войне, ее значение заключалось в том, что она проводилась в первый период Великой Отечественной войны, а ее успех способствовал улучшению общей обстановки, особенно на юге. В ходе операции была ликвидирована опасность прорыва германских войск и их союзников на Северный Кавказ через Керченский пролив, сорвано второе наступление на Севастополь, созданы благоприятные условия для последующего наступления Красной армии на Таганрогском направлении и полного освобождения Крыма от фашистских захватчиков. Однако ее успех был сглажен последующими событиями в регионе и как-то отошел на задний план исследований военной истории. Не обошлось и без сознательных и несознательных ошибок и оговорок.
Дошло до представления этой операции как операции созданного несколько позже Крымского фронта, чем пестрят некоторые публикации в Интернете; последующие бои на феодосийском плацдарме или Ак-Монайских позициях в январе и феврале 1942-го вообще выброшены из истории; в некоторых работах современных исследователей превалирует пессимистическая по эмоциональной окраске и совершенно неясная методологически оценка всего периода боевых действий в Крыму зимой 1941/42 г. Но есть все же объект исследования, который как в советской, так и современной историографии подвергается подчас резкой критике, и почти всегда – без раскрытия аргументов. Это – действия советской авиации.
Керченско-Феодосийская десантная операция подтвердила особую важность надежной, непрерывной и оперативной авиационной поддержки. Авиации, а именно силам и средствам ВВС Закавказского (с 30.12.1941 – Кавказского) фронта, армий фронта (44А, 51А) и ВВС ЧФ, при подготовке и проведении десантной операции отводилась большая, но не определяющая роль. Много планировалось, но мало обеспечивалось. Так и получилось в итоге: в целом боевые действия авиации в период подготовки и проведения операции были ограниченными из-за различных обстоятельств, рассмотренных ниже.
Вместе с тем необходимо отметить, что в связи с ситуацией, когда результаты успешно проведенной десантной операции стали нивелироваться с последующими событиями января 1942-го (жестокие бои и оставление Феодосии, да и позже – вплоть до неудачных весенних наступлений Крымского фронта и его поражения), роль авиации как в период десанта, так и во время сухопутных сражений зимы – весны 1942 г. в исследованиях снижалась (или вообще замалчивалась). Однако в период подготовки и проведения десантной операции ВВС действовали, и действовали небезуспешно, хотя и в ограниченном режиме, под влиянием различных внутренних и внешних факторов. Потенциал был, но использование его в период, когда советские войска только учились полномасштабно воевать с хорошо подготовленным противником, было количественно минимально возможным и достижимым в условиях того времени.
Хронологические рамки определяются так: начальным моментом принята вторая декада декабря 1941 г., когда начались планирование операции и активное использование разведывательных данных, получаемых в том числе и авиационной воздушной разведкой; конечным моментом принят конец января 1942 г., когда советские войска, отступившие на Ак-Монайские позиции и оставившие Феодосию, перешли к позиционной обороне, установилось относительное затишье, а феодосийский плацдарм был фактически ликвидирован немецко-румынскими войсками. Однако для понимания сути дальнейших событий даются отдельные сведения и за февраль 1942 г., то есть за период образования и становления Крымского фронта, до его первого наступления в конце февраля 1942 г. Полностью рассмотрены десанты в Судак в январе 1942 г.
Настоящее исследование выбранной проблемы обусловлено необходимостью разработки концепции истории войны в Крыму в 1941–1944 гг., более полного и объективного освещения боевых операций на полуострове и акватории Черного и Азовского морей.
Прежде чем приступить к изложению материала, необходимо дать несколько предварительных уведомлений. Согласно директиве Ставки Верховного главнокомандования № 006144, с 12 часов 30 декабря 1941 г. Закавказский фронт (ЗКФ) переименовывается в Кавказский фронт (КФ), а командующего Закавказским фронтом принято считать командующим Кавказским фронтом[2]. Все отметки высот и географические названия даны по топографической карте 1941 г. масштаба 1:100000[3], сейчас они отличаются (на картах, созданных в разное время, отметки высот отличаются. На картах более поздних лет издания вводится поправка высот для приведения к Балтийской системе высот 1977 г., принятой для СССР и РФ. Это связано с выполнением неоднократных уравниваний высотной сети на территории всей страны. До этого уравнивание проводилось в пределах больших регионов, например Дальний Восток, Сибирь, европейская территория СССР). Все отсчеты времени даны по московскому поясному времени, увеличенному на один час в соответствии с постановлением Совета народных комиссаров СССР от 16 июля и 30 сентября 1930 г. Иное оговаривается в тексте. Все расчеты выполнены автором на основе существующих данных в архивных документах. В приведенных документах максимально сохранены стиль и орфография, неточности и иное оговаривается.