Утро едва осветило верхушки мачт, как галеас отчалил от причала, но не один. С ним вместе отправились ещё два корабля, которые поджидали его в порту. Это были пинасы голландской постройки.
И вот целая небольшая флотилия вышла из порта в море. Сопровождающие пинасы имели по двенадцать пушек и были меньше тридцатипушечного галеаса. Пристроившись за ним, они, оставляя за собой пенный след, заколыхались по волнам.
Капитан галеаса «Сан Игнасио» Жуан Агилара, приставив к глазу подзорную трубу, напряжённо вглядывался в море. С их пути, лишь только завидев, поспешно сворачивали торговые суда, улепётывая во все стороны. Капитан молча вглядывался в линию горизонта и только время от времени переговаривался с боцманом и шпынял нерадивых матросов. Он явно торопился.
Взглянув на солнце и сверившись с приборами, в том числе и с магической астролябией, я понял, что мы уверенно идём к Сардинии. Первый день минул, и прошла ночь, а капитан по-прежнему стремился вперёд, уже обогнув Сардинию. В Сардинский пролив мы зашли почти под утро, впереди, по гипотетической прямой, лежала Мальта.
Я уже практически не сомневался, что наша цель – именно она. До меня стало доходить, что я снова ввязался во что-то не очень хорошее, но деваться-то было некуда. Впрочем, возможно, я и ошибался, но обострившееся чутьё плюс предсказания древней карлицы несколько настораживали. И вот я снова стоял собачью вахту и пел.
Ночью, когда моря сходятся,
Ночью звезды сияют ясно,
Ночью, когда призраки воют рядом,
Ночью, когда мы поем …
Пел я негромко, наслаждаясь ночной тишиной и морем. А оно было совсем рядом, мерцая, как будто хотело говорить со мной, как будто звало меня к себе. Но мне туда не надо, слишком рано.
Пройдя через пролив, мы повернули к Мальте. Но я ошибался, путь наш лежал не к ней, а к небольшому вулканическому острову под названием Коссира, лежащему почти ровно посередине между Сицилией и Африкой, совсем недалеко от Туниса. Это к нему так стремились все три корабля, набитые вооружёнными людьми.
О причинах такой спешки я сначала не догадывался, но после того, как увидел пять галер, идущих нам наперерез со стороны Туниса, всё понял. Галеры были большие и даже имели парусное вооружение.
Подгоняемые ударом вёсел, они стремились к цели, и целью этой были, к сожалению, мы. Над всеми галерами гордо реяли флаги османской Турции, тогда как над нашими кораблями – флаги Испании.
– Нужно увеличить ход, – заорал капитан Агилара, – цель уже близка, они не посмеют войти в охраняемую бухту на острове, мы должны высадиться в ней раньше. У нас соглашение. Вперёд, матросы, нас ждут приключения и несметные богатства. Каждому отличившемуся – по бочке лучшего вина и по два золотых эскудо!
Это заявление было встречено бурными приветствиями команды, и все бросились к вёслам. Галеас резко увеличил ход. Увеличили ход и сопровождающие пинасы, выставив на реях все паруса. Загребая морскую волну низко сидящим корпусом, они стали нас обгонять. Пинасы были более лёгкие и вёрткие, чем мы, и, как оказалось, на одном из них был старший. И этот старший был магом ордена.
Стоя на носу пинаса, на борту которого красовалась надпись «Солнечный», он прочертил несколько знаков в воздухе с помощью магического дыма. Прочитав эти знаки, Агилара сплюнул и мрачно уставился на приближающиеся галеры.
Пинас с магом из ордена Кающихся, а это был только кто-то из них, медленно обогнал нас и ходко пошёл к острову. Поймав в паруса сильный ветер с Африканского побережья и постоянно меняя галсы, он ловко лавировал, увеличивая скорость всё больше и больше.
Вслед за ним устремился и второй. Пока никто не стрелял из пушек, но турки, заметив этот манёвр, задействовали магию. Две их галеры резко увеличили скорость и помчались наперерез «Солнечному» и второму пинасу, который не успел ещё далеко от нас оторваться. Его название я не успел прочитать.
– Мы должны вступить в бой и не допустить, чтобы их перехватили турки, – сказал капитан, подойдя ко мне и кивая на пинасы. Я пожал на это плечами.
– Мы и так делаем всё возможное, и я просто не могу понять, как мы одни будем отбиваться от трёх галер. А вы ещё хотите, чтобы мы напали на те две!
– У нас много пушек, и у меня есть амулеты.
– Прекрасно, но этого явно недостаточно, – скептически ответил я ему. – Я уже участвовал во многих схватках. Наше преимущество весьма иллюзорно и против троих нам не справиться, тем более, мы не знаем, сколько пушек у наших врагов. И сколько амулетов и магов есть у них.
– Согласен, – поморщился с досады Жуан. – А что можешь ты сделать?
– Увеличить скорость нашего галеаса, – пожал я плечами. – Тогда мы сможем оторваться от преследующей нас тройки и напасть на другие галеры.
– Так увеличить её!
– Охотно, но мне за это не платят, и вообще, у меня нет никакого договора, лишь пустые обещания.
– Тебе нужны деньги? – напрямую спросил капитан. – Сейчас, перед боем, в котором ты, быть может, и не выживешь?
– Я-то? – ближайшая волна, повинуясь моей воле, внезапно слизнула с корабля кусок обшивки, а потом, вернувшись, снова закинула её на борт . – Не волнуйтесь за меня, я плаваю, как рыба, и в огне не горю, – и я потрогал свой новый защитный амулет от пуль, гораздо более мощный, чем прежний.
– Хорошо, я тебе заплачу, но после того, как ты разгонишь корабль.
Вместо ответа, я подошёл к штурвалу и, отодвинув рулевого, взялся за деревянные ручки. Чувство узнавания пронзило меня насквозь. Корабль почувствовал меня и подчинился воле, как старый пёс своему хозяину.
Галеас скрипел канатами, а я выкрикивал команды, где нужно подтянуть, как и что именно. Скрипели мачты – и я облегчал их нагрузку, скрипели борта – и груз по моей команде быстро перемещался в нужное место или оставался там же, если в этом не было никакого смысла.
Галеас, сначала неохотно, а потом всё быстрее стал догонять ушедший вперёд второй пинас, оставляя позади себя все три преследовавшие галеры. Оставляя позади вражескую тройку кораблей, мы почти нагоняли две галеры, шедшие наперерез пинасу. Все были удивлены.
Капитан подошёл и, сунув мне в руку мешочек, предварительно показав его содержимое, сказал.
– Твоя плата за этот бой. Если мы сможем вырваться из окружения и спастись, то я удвою свою цену и скажу об этом отцу Адану, он отблагодарит тебя, очень щедро отблагодарит.
Как отец Адан может отблагодарить, я догадывался, но ничего не сказал, а, забрав мешочек, спрятал его у себя в одежде. Там было около десятка прекрасных изумрудов и рубинов, которые я смог увидеть, быстро заглянув в него. Между тем, туркам надоела тихая гонка, да и они поняли, что спокойно и быстро нас перехватить не удастся.
Обе галеры произвели по выстрелу из носовых пушек, но ядра не попали в цель. Первый пинас значительно убыстрился, и его было уже не догнать, а вот мы со вторым кораблём как раз оказались на расстоянии досягаемости пушечного выстрела. Развернувшись к нам левым бортом, обе галеры дали залп по пинасу, не трогая пока нас.
По команде Агилара, наш галеас осветился вспышками пушечных выстрелов. Выпущенные ядра, визжа и кружась в воздухе, устремились к галерам, то же самое сделал и пинас, дав залп своими пятью бортовыми орудиями.
Море заволокло белым пороховым дымом. Галеры совершили разворот и дали залп уже правым бортом. Пинас, успевший получить несколько пробоин, содрогнулся от повторного залпа турок. На палубу свалились две мачты, придавив несколько моряков и запутав всё своей оснасткой, и корабль резко сбавил ход.
Галеас не мог совершить подобный разворот также быстро, а наши ядра почти не принесли никакого вреда обоим галерам. Пара попаданий только разнесла в щепу одно из вёсел, да убила неосторожного турка, стоящего на палубе последней из галер. Я, не обращая внимания на гибнущий пинас, отвернул галеас влево, чтобы прикрыться его бортами.
Оттуда слышались крики о помощи, но всё, что я мог сделать, это только посочувствовать им. Биться вдвоём против пяти галер было совершеннейшей глупостью. Мы и так уже потеряли скорость в результате всех этих манёвров, а наша цель была не сражаться, а добраться невредимыми до острова. Что я и делал. Маг на головном пинасе уже смог спастись, и наша миссия была почти выполнена.
Пропустив мимо ушей доносившиеся проклятья, я, по-прежнему держась за штурвал, вёл галеас курсом на Коссиру. Я был почти уверен, что успею проскочить мимо галер, когда на носу самой крупной из них, идущей первой, появилась фигура. Это был маг, закутанный во всё белое, на голове у него красовалась белая огромная чалма.
Воздев обе руки к солнцу, он нараспев, как искушённый в пении муэдзин, стал речитативом напевать магические тексты, делая, при этом, непрерывные пассы руками.
В результате этих манипуляций турецкая галера словно приобрела магический водомёт и устремилась к нам. И вот, мы уже отчётливо смогли рассмотреть все фигуры турков, стоящие на палубе и вооружённые до зубов; вот уже стали видны дымящиеся фитили возле их ружей, а вот они уже оказываются совсем рядом с нами.
В этот момент вражеская галера резко сбавила ход, видимо, магический заряд закончился, а может, опасно было. Галера продолжала по инерции быстро плыть к нам, и её острый нос, с тараном под ним, явно стремился ударить нас в борт.
Заметив это, я стал спешно отводить галеас в сторону, надеясь, что если и не успею это сделать, то удар придётся по касательной, и мы всё равно сможем спастись. Так и случилось.
Удар, и с галеры взлетели десятки кошек, впившись острыми крючьями в борта нашего корабля. Вся испанская команда, во главе с капитаном, находилась в каком-то непонятном ступоре и не думала отражать нападение. Они словно оцепенели при виде так быстро приблизившегося противника.
– Огонь, …ять, огонь, – заорал я на трёх языках: испанском, русском и матерном. Они очнулись и поднесли фитили к пушкам, уже перезаряженным к этому времени. Залп смёл с палубы галеры готовящихся на абордаж турков, только маг в белых одеждах небрежным жестом повёл рукой и ядро, летевшее к нему, резко изменило направление и унеслось далеко в море, где и затонуло.
– К бою, – заорал уже очнувшийся капитан нашего галеаса, и вся толпа, похватав оружие, бросилась сражаться. Закипел бой. Турки, потеряв много людей, вместо того, чтобы атаковать, стали с трудом обороняться.
Лязг оружия, грохот мушкетных и пистолетных выстрелов, пороховой дым и кровь, льющаяся на палубу – всё это захватило меня своим инфернальным зрелищем.
Испанские моряки успешно вырубали турков, лишь одинокая белая фигура стояла на носу, безучастно глядя на сражающихся за него единоверцев, никто из испанцев не рисковал к ней приблизиться.
Победа была уже почти нашей, когда вторая галера смогла подойти к галеасу и с ходу вступила в бой, выбросив кошки с другого борта, сцепив свою галеру с нашим кораблём.
– Огонь, – снова заорал я, словно главный канонир, и левый борт дал залп по приблизившейся галере. Но та не осталась в долгу и выстрелила в упор всем своими бортовыми орудиями. Словно в замедленной съёмке, я видел, как неохотно покидают жерла пушек каменные и чугунные разнокалиберные ядра. Как вслед им вытекает яркий огонь, порождённый сгоревшим порохом, и вырываются клубы дыма, прощаясь с ядрами.
Разогнавшись с близкого расстояния, ядра вонзились в борт галеаса, пронзая обшивку и разрывая в клочья его борта. Щепки, обрывки такелажа, горящая парусина полетели во все стороны. Одно из ядер устремилось к штурвалу и, ударив в основание, снесло под корень, отбросив меня в сторону.
Ударившись спиной о фальшборт, я осел на палубу. Резкий удар напрочь выбил из меня воздух. Держась за грудь рукой, я пытался судорожно вдохнуть в себя кислород, которого не осталось в лёгких. После минутной задержки лёгкие расправились, спазм прошёл и мелкий вдох возвестил меня о том, что я снова могу дышать.
Воздух, жгучий, пропахший резким запахом пороха, железа и крови, проник в мои лёгкие, сознание прояснилось и, быстро схватив абордажный клинок, я стал отбиваться от первых пиратов, или солдат-турков, или тех, кем они на самом деле были.
Заученные удары отразили неуклюжие попытки простых солдат убить меня. Один из них лишился руки и, громко рыча, был выброшен пинком ноги за борт. Другой потерял голову, третий оказался с разрубленной ключицей и медленно осел на палубу, заливая её кровью.
Пятёрка врагов отхлынула в сторону, решив отступить и найти более лёгкую цель. За их спинами перескочил на палубу галеаса мушкетёр и, положив на фиксирующую палку ствол мушкета, стал в меня наскоро целиться.
– Э, бармалеи, мы так с вами не договаривались, – воскликнул я, уже вытаскивая левой рукой из перевязи пистоль. Быстро прицелившись, смог опередить мушкетёра, резко нажав на спуск. Грянул выстрел, и мушкетёр свалился на палубу, а его мушкет, с уже подпаленным порохом, упал вслед за ним, произведя выстрел куда-то в сторону.
Но силы были неравны. Испанские моряки, перебив почти всю команду первой галеры и не трогая мага, бросились обратно, защищать свой галеас. Да только и они понесли уже ощутимые потери. Драка пошла на равных и мой одинокий клинок ничем уже не мог помочь.
В это время к нам на всех парах, то есть на всех вёслах, спешили оставшиеся три галеры. С кормы было прекрасно видно, как напрягались подставленные жаркому солнцу мышцы на голых руках гребцов, и как изгибались вёсла от тяжести воды и прикладываемых усилий.
«Песец, – мелькнула мысль, – большой песец! Пора сваливать, пока не поздно!»
Видимо, подобная мысль пришла в голову не только мне. Жуан Агилара взглянул назад. Одна из галер, сцепившись с пинасом, выкашивала его команду, которая уже почти не сопротивлялась. А две другие вражеские галеры были совсем близко, и нам совершенно некуда было от них деться, разве что сразу на небеса.
Я стал озираться вокруг и, увидев подходящую и относительно целую шлюпку, стал прорубать к ней дорогу. Надо было сматываться. На моем пути попался здоровенный негр с острыми треугольными зубами людоеда, в руках он держал огромную саблю.
Он стоял между мною и лодкой, а значит, должен был отступить в сторону, по моему мнению. Но негр оказался на редкость тупым и не понимал по-хорошему. Обменявшись ударами, от которых у меня буквально отсохла правая ладонь, я извернулся и смог поразить его изо всей силы, которая у меня ещё оставалась.
Негр, ожидая удара, ответил на него своим. Громкий лязг, и у меня в руках остался обломок сабли, а сам я покатился по палубе, выронив, при этом, эфес с остатками клинка. Но это оказалось к лучшему, потому как один из турок в это время решил поучаствовать в нашей схватке и запустил в меня короткий, но широкий метательный нож. Просвистев, тот по ошибке вонзился в живот негра.
– Ааааа! – разнёсся над кораблём животный крик ярости, и ещё живой негр в отместку зарубил саблей мазилу, развалив его надвое, после чего повернулся ко мне и получил уже от меня довольно подлый удар дагой в грудь. Отразить он его не успел и, выронив саблю, схватился за круглый эфес, крепко вошедший в его тело.
Ну, в единоборствах я не силён и, оставив в руках негра свою дагу, бросился бежать в трюм, к сундуку. Оттуда срочно нужно было забрать свою шпагу, она была ценнее всего этого корабля, да и немного монет и некоторые вещи я хотел обязательно прихватить с собой.
Прыгнув в трюм и ударив в спину одного из турков, сражавшегося с коком, отчаянно отбивавшимся от него вертелом или шпагой, в темноте было не разглядеть, я бросился к своему сундуку. Найдя заветную шпагу и забрав несколько амулетов и все деньги, побежал обратно.
Навстречу мне спрыгнули двое мавров.
– Эээ, – расплылся в довольной улыбке один из бородатых придурков, но выстрел в упор залил звериный оскал его же кровью, и он упал. Другой с искренним удивлением смотрел на то, как в его теле появился клинок шпаги и, легко преодолев потное и грузное тело, вышел из спины, не встретив никакого сопротивления.
– Аргх, – вот и всё, что он хотел мне сказать. Выдернув из-за его пояса обычный пистоль, я выстрелил вверх, кажется, ни в кого не попав, но отбросив всех желающих прыгнуть в сторону трюма.
В это время капитан, забравшись на нос, практически напротив турецкого мага, с интересом наблюдающим за ним, задействовал сразу два амулета. Один из них выстрелил снопом огня в сторону приближающейся галеры.
Ревущий жадным пламенем, клубок огня бросился как голодный зверь на галеру и, достигнув её, вгрызся в сухое дерево и парусину, пожирая их с истинным наслаждением страшной и вечной стихии. Все, кто были на судне, дико закричали, кажется, кричало даже дерево, паруса и канаты, всё то, что могло и не могло гореть. Яркое пламя вскинулось к небесам и стало стремительно пожирать корабль. Через несколько минут крики прекратились, и стало слышно только треск пламени и шипение смолы, капающей в морскую воду.
Второй амулет, очевидно, слабее первого, выстрелил разноцветными иголками жидкого огня, поразив всех, кто толпился на палубе галеаса, не разбирая, где свой, а где чужой. Но испанцев на нём осталось совсем мало, да, видимо, капитану их было совсем не жалко. Я же сидел в трюме и меня эта волна не коснулась.
Вовремя заметив её, я остался внизу, чтобы выскочить уже после, подтянувшись на руках. Оглянувшись, я стал быстро перезаряжать пистоли, которые использовал. Вокруг никого из живых врагов не наблюдалось, лишь стонали многочисленные раненые, с обеих воюющих сторон, да приближалась последняя галера.
Честно говоря, что теперь делать, я не знал, нас осталось в живых от силы десяток человек, галеас был полностью разбит, а пинас прекратил сопротивление. Самый же быстрый пинас уже давно скрылся за горизонтом, видимо, заходя в порт.
Самая не пострадавшая в бою галера была уже совсем близко. Маг на первой галере наблюдая за нами, затем неожиданно громко рассмеялся и проговорил что-то на своём языке. Ну, и хрен с ним.
Подскочив к пушке, одиноко торчащей на корме, я приник к амбразуре, целясь в галеру. Нужен был меткий выстрел, и я постарался сделать всё чётко и изобретательно.
Задействовав свой магический сгусток, я постарался слиться с орудием, задержав дыхание, стал смотреть вперёд, ощущая находящееся в стволе ядро. Немного подёргав лафет и переместив его влево-вправо и вниз-вверх, уловил момент и поднёс фитиль к запальному отверстию. Море сделало вдох волной, а потом выдох.
Тут же загорелось запальное зелье, и струйка огня потекла к пороховому заряду. Быстро сгорая, порох придал ускорение ядру, и оно устремилось из ствола на свободу. Чувствуя снаряд каждой клеточкой, я придал ему вращение и ускорение всей магической силой, а потом, вздрогнув от невероятных усилий, разорвал его на четыре части.
Четыре куска чугуна, разогнанные гораздо сильнее, чем это могла сделать пушка, с яростным свистом вонзились в нос галеры ниже ватерлинии и, пробив обшивку насквозь, застряли где-то в корме. Галера, получив огромные пробоины, стала быстро набирать воду.
Не доплыв до галеаса каких-то жалких сотню метров, она почти остановилась и стала тонуть. Туркам стало резко не до нас, и нам пора было заняться своим спасением.
– Бежим! – крикнул я капитану.
– Бежим! – согласился он со мной и бросился в трюм, очевидно, за кассой. Тем временем я, с оставшимися моряками, стал опускать уцелевшую лодку за борт. Спустив её, моряки стали один за другим прыгать вниз. В это время появился капитан, нагруженный своим добром.
– Плата, – остановил я его.
– Какая плата?
– Поощрительная.
– За что?
– За спасение.
– Но мы же ещё не спаслись?
– Спасёмся. Деньги вперёд. Стулья будут вечером, – непонятно выразился я. – Или ты с нами не плывёшь и остаёшься один здесь, но зато с деньгами.
– Скотина, козёл ты, а не Филин, – выразил слабые эмоции капитан, умевший ругаться гораздо сильнее, чем эти вялые попытки меня оскорбить.
– Деньги или ничего.
– Подавись, – бросил он мне мешок с драгоценностями и деньгами.
– Отлично! – подхватив мешочек, ответил я. – А теперь задействуй свой третий амулет против мага, иначе он нас всех утопит, всё равно он тебе больше не будет нужен.
– Ты можешь на меня напасть.
– Зачем. Ты заплатил, а я честный моряк. Потому и попросил плату, чтобы не отбирать её, хотя и мог это сделать беспрепятственно. Действуй.
Разместившись в лодке, Жуан вытянул руку с зажатым в ней амулетом в сторону мага, который явно уже собирался использовать свои магические способности против нас, поняв, что мы сумеем сбежать от его воинов. Очередной шар огня помчался на него. Маг взметнул руки вверх, и шар наткнулся на стену воды, воздуха и обломков кораблей, а мы, не теряя времени, взявшись за вёсла, усиленно гребли.
Сражаясь с огнём амулета, маг не успел нанести ответный удар, как мы уже оказались очень от него далеко. Дальнейший наш путь больше ничем омрачён не был и, добравшись ранеными и обожжёнными до острова, мы заплыли в его бухту, чтобы уже беспрепятственно сойти на берег. Здесь нас ждал давешний монах.
– Он забрал у меня деньги! – выскочив из лодки, сразу стал жаловаться на меня капитан.
– Что с галерами? – не обращая на его жалобу никакого внимания, спросил монах.
– Галеры почти все уничтожены нами, о великий, – униженно сказал Жуан, – лишь только две из них спаслись и обе сильно повреждены.
Монах согласно кивнул.
– А что с Абу Насиром?
– Я не знаю, кто это такой, но если вы имеете в виду того мага в белой одежде, который сражался с нами, то он остался там, в море. Последний амулет я использовал против него.
– Что скажешь, Филин? – обратив на меня свой взор, спросил монах.
– То, что эти деньги я заработал честно. Я предложил всех спасти, потребовав за это достойную плату, и всех спас. Договор был заключен, а капитан лукавит. Деньги ничто по сравнению с нашими жизнями. Я мог бы спастись один, а спас многих, и всё это за жалкие гроши. И какова же благодарность? Обвинение в воровстве! Приказ был задержать галеры, и мы это сделали!
– Он прав, – монах перевёл глаза на капитана. – Сколько ты ему заплатил?
Капитан назвал сумму.
– Добавь ему ещё четверть, и идёмте, у нас очень много дел. Мы выполнили задачу, и это главное. Нас всех оценят по достоинству. А деньги – это тлен. Основные трудности ещё впереди.
И монах пошёл вперёд, перебирая в руках чётки. Капитан нехотя добавил недостающие деньги и, выгрузив из лодки остатки имущества и оружия, мы направились вслед за монахом.