Глава 2

Тесная кривая улочка вела к огромному замку с круглыми приплюснутыми куполами. Великолепное строение возвышалось над городом сосредоточием роскоши и утонченности, изысканности и величия. Когда-то это была обитель Ахиба, а теперь там окопался враг…

Самира, укутанная с головой в белоснежный шелк до пят шла впереди. Я в расшитых арабских одеждах и с кинжалом за пазухой брел чуть ссутулившись, скрывая поступь воина. Сегодня я не Молот, а арабский купец-работорговец.

– Кто это с тобой? – спросил Самиру стражник на воротах замка.

– Мой муж болен, – ответила женщина. – Он отправил вместо себя доверенное лицо.

– Когда поправится, пусть сам приходит, – отрезал стражник. – Не пущу!..

– У нас было выгодное предложение для высокочтимого эмира Мансура, пропела женщина. – Теперь придется продать большую партию рабов купцам из соседних княжеств. Если эмир спросит, почему мы поставляем товар его соседям, а не ему, мы сошлемся на тебя. До свиданья…

– Стойте! – стражник замялся. – Ладно проходите, но без оружия.

– Мы знаем правила, оружия при себе нет.

Стражник видимо знал Самиру не первый год и, поверив ей на слово, не стал нас обыскивать.

Мы проскользнули в белокаменный двор замка. Раскидистые пальмы и зеленые дорожки непривычно контрастировали с пейзажем пыльного выжженного зноем Гафаса.

Самира уверенно провела меня в просторный гостевой зал и уселась на обитую бархатом скамью. Она махнула слуге, и тот принес нам кувшин вина и кальян.

– Иногда Мансура приходиться ждать не один час, – шепнула мне она. – Простым смертным не дано понять его занятость.

Я налил нам вина и откинулся на спинку. Самира на удивление была спокойна. Будто каждый день ходила убивать эмиров. Из нее бы получился отличный диверсант-разведчик. Мата Хари отдыхает…

Я огляделся. Огромный зал со сводчатым резным потолком из полированного камня. На полу ковры. Стены украшены барельефами и арабской росписью. Роскошь и излишество сквозило от каждого уголка, от каждой статуи и настенного полотна. Это у нас “письками меряются”, а арабы дворцами.

Через час в зал вошли стражники и обступили нас. Плохо дело. Я планировал взять в заложники Мансура, и прикрываться им, как живым щитом. А тут мы под колпаком… Придется сегодняшнее убийство отложить… Навешаем ему лапши про несуществующую партию рабов, которую надо продать по сходной цене и слиняем восвояси…

Мансур появился следом. Он не узнал в купце с замотанным лицом своего заклятого врага. Только бы не попросил скинуть повязку. Надеюсь, что у них принято сидеть в гостях с замотанной мордой…

Мы с Самирой встали и поклонились. Мансур чванливо уселся напротив на роскошный диванчик, до него метров десять – нахрапом не возьмешь, осторожный гад… Если метнуть кинжал, можно убить. Но тогда нам живыми не выйти. Голыми руками против ятаганов – сомнительная перспектива. Что же делать?..

– О великий, – театрально проговорила Самира. – Позвольте предложить вам наш товар. Это пленные кочевники-скотоводы из долины Желтых песков. Они не так воинственны, как их пустынные собратья.

– Мне сейчас больше нужны воины, а не рабы, – скривился Мансур.

– При должной подготовке, они могут стать солдатами, – торговалась Самира.

– Сколько?

– Двадцать человек…

– Из-за такой мелочи ты беспокоишь эмира? – Мансур раздраженно крутил бокал с вином.

– Простите, господин, но мы люди маленькие, для нас это большая партия. Раньше мой муж поставлял вам гораздо меньшие партии…

– Сейчас мне не до этого, государство в опасности, мое войско разбито… Не приходи больше.

Мансур встал и шагнул в сторону арки. Еще несколько секунд и враг уйдет безнаказанным.

– Постойте! – крикнула Самира. – У меня есть другое предложение, которому вы очень обрадуетесь…

Мансур замешкался.

– У меня есть особенный раб, – продолжила женщина. – Но стоит он не дешево. Не сочтите за дерзость, господин, но я хочу получить за него триста золотых динар.

Брови Мансура полезли на лоб, а бороденка затряслась:

– Как смеешь ты просить такую цену за одного раба?!

– Он стоит того, – Самира слегка поклонилась.

– Кто он, говори! Если он не стоит триста динар, я сам продам тебя в рабство…

Самира подошла ко мне и сдернула повязку с моего лица:

– Молот стоит гораздо больше!

Я выхватил кинжал, но в мои бока уперлась дюжина ятаганов. Если шевельнусь проткнут так, что никакой красный камень не поможет. Вот Самира! Вот сучка! Поэтому она была так спокойна. Тварь собиралась меня продать Мансуру!

Мансур отпрянул и на миг застыл с перекошенным лицом.

– Что он здесь делает? – наконец выдавил он.

– Он хотел убить вас, а я заманила его в замок, – улыбаясь, Самира приблизилась к Мансуру.

Стражники были заняты мной и подпустили ее вплотную. Самира поклонилась эмиру и протянула руку:

– Прошу вас выдать мне триста динар и я больше вас не побеспокою…

Мансур снял с пальца огромный перстень с массивным бриллиантом.

– Возьми, – сказал он протягивая его предательнице. – Он стоит в три раза больше, это твоя награда…

Самира шагнула к Мансуру и в тот же миг выхватила откуда-то кинжал. Она приставила острие к горлу старика и прокричала:

– Бросьте мечи, иначе ваш эмир умрет!

Стражники на секунду замешкались.

– Бросайте! – взвизгнул ошарашенный Мансур. – Делайте что она говорит!

Стражники бросили мечи на пол. Я подобрал один из ятаганов и приказал:

– На колени мордой к стене!

Пустынные странники повиновались, и выстроились вдоль стены.

– Руки за спины, ноги скрестить! – я заставил их принять позу из которой невозможно сделать бросок, прыжок и даже резко встать.

Самира волокла за шкирку трясущегося Мансура.

– Уходим! – сказала она.

– Я догоню, – улыбнулся я. – Нам ни к чему лишний шум, – я кивнул на стражников. – Надо с ними разобраться…

– Я подожду…

– Это зрелище не для женщин…

– Я привыкла, когда-то я была кочевницей, пока Мансур не истребил мое племя….

Я замахнулся ятаганом и пробежал вдоль строя пленных. Острое лезвие резало шеи, утыкаясь в позвонки. Клинок не срубал головы полностью – для этого нужны удары, а лишь вспарывал артерии, нанося смертельные раны. Пленники падали, хватаясь за горло, и хрипели, пуская фонтаны крови.

Жестокая казнь… Но сейчас либо мы, либо нас… На лице воительницы не дрогнула ни одна жилка. Вот это женщина…

Я сдернул с Мансура парчовый халат, завязал ему рот и накинул на него лохмотья, принесенные с собой в заплечной сумке. На голову надел мешок.

Мы вышли во двор и приблизились к воротам замка.

– Кто это с вами? – спросил знакомый стражник.

– Великодушный эмир подарил нам раба, – улыбнулась Самира. – Правда он стар и почти бесполезен, но от даров эмира отказываться грех…

Скрипнула дверь, и мы растворились в пыли городских улочек.

* * *

Мы вышли к условленному месту встречи. Возвращаться в дом вдовы больше нельзя. Сгоревший заброшенный дом на окраине Гафаса зиял пустыми глазницами обугленных окон. Мы шагнули внутрь. Под ногами хрустели головешки, пахло гарью и пылью.

Я бросил связанного Мансура на закопченный пол. Тот тихо поскуливал с кляпом во рту. Из глубины полусгоревшего дома показалась бородатая морда Нура:

– Укуси меня дракон! Вам это удалось!

– Если бы не твоя ненаглядная, ничего бы не получилась, – сказал я. – Ты не говорил, что она воительница с мозгами стратега…

– Кто?! Она? Какая с нее воительница?! – хохотнул Нур. – Да она только с вилкой управляться умеет… А вместо щита жаровня…

Нур смеялся, думая что я шучу. Но мое серьезное лицо его насторожило и он осекся.

– Ты многого обо мне не знаешь, – Самира обняла бычью шею разбойника. – У нас было слишком мало времени, чтобы узнать друг друга получше…

Нур посмотрел на нее, его глаза расширились, а брови встали домиком…

– Ты-ы… – пробормотал он. – Кто ты?

– Когда-то я была вождем кочевого племени, пока не влюбилась в пленного воина. Мы сбежали с ним в Гафас, и он стал моим первым мужем…

Нур хлопал глазами:

– Раздери меня львица! Я считал тебя мирной кухаркой…

– Я была ей пять лет… Но судьба хочет, чтобы я вновь взяла в руки оружие…

Нур шумно выдохнул и с благоговением обнял воительницу.

– Что будем делать с Мансуром? – спросил Герт.

– Я допрошу его о Джунаиде, – ответил я. – Чертов колдун должен сдохнуть! Смерть Даяны и многих павших воинов требует священной мести! Клянусь, что я найду и убью его, чего бы мне это не стоило. Потом мы вернемся в Астрабан и отдадим Мансура на милость Ахиба. Пусть сам казнит предателя…

– Вам не достать Джунаида, – проскрипел Мансур.

Я сдернул с его головы мешок и приставил к его горлу кинжал:

– Говори, тварь! Где скрывается колдун?! Или я обрежу твои уши, а затем отрежу голову!..

Но трусливый и острожный Мансур в этот раз был на удивление холоден и спокоен:

– У Джунаида много оболочек. Вы пленили лишь одну из них…

Сказав это, старик скривился в презрительной улыбке. Сучонок не воспринимал мои угрозы всерьез? Придется показать кто здесь главный… Я схватил одной рукой Мансура за ухо, а второй полоснул кинжалом. Окровавленное ухо осталось в моей руке. Мансур даже не дернулся, лишь прикрыл рану рукой:

– Я не боюсь боли, я не здесь…

Я заглянул в его глаза и обомлел. Мутные стариковские глазки излучали глубокий холод и смерть. Будто заглянул в глаза дьяволу… Это был не Мансур… Внутри точно не он…

– Кто-ты?! – я убрал окровавленный кинжал.

– Я тот, кого ты ищешь…

– Джунаид? Где Мансур?

– Его душа давно мертва, его тело живет благодаря темной материи Джунаида.

– Врешь! Мансур предал Ахиба, захватил Гафас и напал на Королевский материк!

– Так все и считают… Еще Мансура обвиняют в смерти родителей Ахиба. Но на той злополучной охоте львов на эмира Салаха и его избранницу направил я…

Голос Мансура перестал скрипеть, набрав объем и гулкость, словно доносился из каменного колодца.

– Зачем ты овладел Мансуром?..

– Он носитель княжеской крови, народ Гафаса безоговорочно подчинился моей власти, когда я предстал перед ними в оболочке Мансура.

– Зачем ты все это рассказываешь?

– Я хочу предложить тебе сделку, Молот… Ты сохранишь жизнь Мансуру и отпустишь его, а я верну тебе Кровь Волка… Ты вновь обретешь силу Темных. Ты вновь сможешь убивать, не обременяя себя терзаниями морали и совести…

– Зачем тебе Мансур?

– С его помощью я буду управлять Гафасом. Народ слушается законного эмира.

– И соберешь новую армию для нападения на Королевский материк? Не бывать этому! Я не знаю сколько у тебя ликов, но я найду каждую твою личину и поступлю с ней также!

С этими словами и ударил кинжалом в сердце Мансура, вогнав его по самую рукоять. Мансур вытаращил глаза, струйки крови текли из-под кинжала. На миг его взгляд стал осознанным, но тут же сменился на испуг. Он не понимал, что происходит, будто только что проснулся или вышел из комы, но было поздно. Смертельная рана сковала его и не давала вымолвить ни слова. Старик упал на черный обугленный пол и затих. Затих навсегда…

Черная дымка отделилась от его тела и неприятным холодом коснулась моего лица. Камень провидца задрожал на моей шее. Мне показалось, что его зеленый свет зацепился за чернь дымки, словно пытался проникнуть вглубь тьмы и познать ее. Я сжал камень ладонью – его тепло передалось коже.

– Ты пожалеешь, что не принял мое предложение, – донесся до моего слуха шелест черной дымки.

Я рубанул кинжалом по воздуху, но черные клубы растворились… Темная материя Джунаида покинула бренное тело Мансура. Я освободил его от заклятия ценою жизни.

– Что это было? – воскликнул ошарашенный Герт.

– Сам не пойму, – озадаченно ответил я, вытирая клинок от крови.

– Джунаид носит много ликов, – произнесла Самира. – Он завладевает телами людей и подчиняет их себе. Душа несчастных умирает. Они продолжают жить, говорить и поступать так, как это делали раньше, но их разум уже не принадлежит им. Их действиями повелевает колдун. Дать свободу им может только смерть…

– Но я лично видел этого выродка Джунаида рядом с Мансуром на переговорах под Астрабаном! – сказал Нур. – Он наложил защитную мантию на трусливых крыс Мансура!

– Он может носить одновременно несколько личин, – ответила Самира. – Не знаю сколько точно, но легенды гласят, что древние колдуны Пустыни были способны одновременно завладевать душами десятка людей. Поэтому, никто и никогда не видел их истинного облика.

– Двумя он точно завладел, – я задумчиво поскреб щетину. – Мансур и тот всадник в балахоне с капюшоном, который наложил тогда защитное заклинание…

– Возможно это не его настоящий облик, а очередная оболочка, – сказал Самира.

– Неужели истинный Мансур был до конца предан Ахибу? – у меня не укладывалось в голове, что заклятый враг оказался не тем, кем мы его считали…

– Много лет Мансур верно служил советником Ахиба, – ответила Самира. – Невозможно так долго и искусно притворяться. Не Мансур завладел Гафасом и предал своего эмира… Это был Джунаид…

Мы закопали Мансура в заброшенном доме, отдав последние почести усопшему. Для подданных Гафаса он навсегда останется захватчиком, предавшим своего эмира.

* * *

После смерти Мансура в Гафасе начались народные волнения. Мы безбоязненно вернулись в дом Самиры – пустынным странникам было не до нас.

Исчезновение эмира вызвало в княжестве острый кризис. Отсутствие сильного главы с одной стороны и ослабление армии пустынных странников после войны с королевствами – с другой, свели на нет позиции действующей власти.

Совместно со сторонниками Ахиба мы, воспользовавшись брожением, подняли стихийные восстания. Многие мятежники знали меня еще по первому восстанию, которое я поднял несколько месяцев назад. Тогда все закончилось неудачей, но сейчас нас стало гораздо больше.

Остатки пустынных странников без своего эмира не смогли подавить волнения. Народный бунт перерос в резню. Приверженцы режима Мансура пытались удержать власть и убивали восставших на месте, не пытаясь их взять в плен. Кровавые расправы еще больше взбудоражили Гафас и настроили каждого горожанина против властей. Это гораздо упростило нашу миссию. Нам оставалось лишь поднести спичку к бочке с порохом.

Мы выступили на рассвете через три дня после исчезновения Мансура. Я призвал горожан на праведную битву во имя свободы.

Совместно со сторонниками Ахиба и народным ополчением мы захватили замок, и казнили остатки пустынных странников. Часть странников попыталась перейти на сторону народа, но ополченцы не приняли захватчиков – убивали безоружных пленников на месте.

Кровавый восток, кровавые нравы… Но только так можно искоренить зло… Не оставив не единого ростка, уничтожив каждое семечко режима узурпатора…

Гафас обрел свободу. Мы больше не скрывались, победа вновь объединила Гафас.

Я, как посланник короля Ахиба выступил на городском собрании в княжеском замке. На нем присутствовали представители городской знати, старшие купеческих и ремесленных артелей, зачинщики восстания и основные должностные лица княжества.

– Жители Гафаса! – начал я свое выступление. – Король Ахиб очень ценит вашу преданность и приверженность традициям свободы. Но он не может вернуться в Гафас и возглавить его.

Люди зароптали, по толпе пронесся недовольный гул.

– Он возглавил дружественное Гафасу королевство Тэпия. Он обрел семью и ждет наследника.

– А нам что делать? – раздался возглас из толпы. – Без сильного правителя Гафас не выживет.

– Король Ахиб разрешает передать управление княжеством в руки наместника не по праву королевской крови, а по праву выбора… Вы должны выбрать самого достойного и назначить его эмиром. Не обязательно этот человек будет знатного происхождения. За него должны говорить его заслуги, а не богатство и чистота крови. Его приверженность княжеству, честность и бесстрашие должны быть неоспоримы. Смутные времена, которые пережил Гафас, показали, кто есть кто… Кто-то открыто предал истинного эмира, кто-то трусливо отсиживался и пережидал неспокойное время, а кто-то не терял надежды и боролся. Боролся ценою собственной жизни, поднимая на праведный бой собратьев, не давая продыху врагам…

– Молота во главу княжества! – крикнул один из предводителей восстания.

– Да-а! – закричали люди. – Да здравствует эмир Молот! Молот! Молот!

Толпа скандировала и преклонила предо мной колени.

Загрузка...