Пережитые травмы влияют как на разум, эмоции и установки, так и на тело. В момент угрозы жизни включается инстинкт самосохранения: мы бежим, скрываемся, прячемся, даем отпор или просто «сжимаемся в комок, пока все не закончится». Делаем все, что поможет нам выжить. Спустя время, разум понимает, что мы в безопасности, но тело все еще пребывает в боевой готовности. Реагируя на раздражители повседневной жизни, напоминающие о травме, тело инстинктивно повторяет то, что помогло нам выжить. Адаптивная реакция выживания превращается в симптом. Тело, которое воспользовалось инстинктами самосохранения, чтобы избежать удара, превращается в нашего врага, а не союзника. То, что помогло сохранить нашу физическую и психологическую целостность, через некоторое время перерастает в триггер симптомов посттравматического стресса (ван дер Колк, 1997; Огден, Митон и Пэйн, 2006). Состояние осложняет то, что тело и разум пережившего травму лучше функционирует под угрозой, чем в спокойных и мирных обстоятельствах. Современные технологии позволяют изучать реакцию мозга и нервной системы на стимулы. Исследователи выяснили, что нарративные воспоминания о травматических событиях связаны с интенсивным состоянием возбуждения вегетативной нервной системы (ван дер Колк и Фислер, 1995). Даже «мыслей о воспоминаниях» достаточно для того, чтобы нервная система воспринимала ситуацию так, как будто прошлое происходит в реальном времени. Проработка травмы с помощью нарративной терапии может усложниться, если рассказ о произошедшем вызывает напряженную реакцию, усугубляющую состояние клиента.
Человек, переживший травму, приходя на групповую или индивидуальную терапию, переживает другое потрясение. Нейробиологические и психологические последствия частого перевозбуждения нервной системы, эмоциональные паттерны и паттерны привязанности становятся привычными. Это начинает казаться ему «частью собственной личности». Человек начинает отождествлять себя с симптомом так сильно, что уже даже не может полностью вспомнить произошедшее травмирующее событие. Развиваются и другие проявления – отчаянные попытки справиться с травматическим опытом: селфхарм[1] и суицидальное настроение, стыд и ненависть к себе, изоляция, жертвенность, ревиктимизация[2] и зависимое поведение. Это разные способы регуляции нервной системы, которая находится в дисбалансе. Селфхарм и суицидальное поведение вызывают выбросы адреналина, усиливающие чувство спокойствия и контроля. Голодовка и переедание вызывают оцепенение. Изоляция дает возможность избегать раздражителей, связанных с травмой. Зависимое поведение помогает затормозить реакции, либо усилить возбуждение, или и то и другое одновременно.
Следуя традиционным психотерапевтическим моделям, при повторном переживании травмирующих чувств, подобные реакции на потрясения пройдут сами собой. Однако, клинический опыт и новые нейробиологические исследования говорят о другом. Человеческий разум и нервная система отвечают на напоминание об угрозе так, будто это настоящая угроза. Если только лобная доля не способна отличить настоящее от напоминания о прошлом.
Чтобы десенсибилизировать[3] или трансформировать травмирующее воспоминание, нужно изменить реакции сознания и тела на него. Нужно восстановить активность в лобных долях. Это поможет научиться нам иначе реагировать на наши раздражители.
Как специалисты, мы должны помочь пациентам противостоять привычным реакциям, привлекая к ним внимание. Рассказывать, что это за симптомы, поощряя внимательность и осознанность к своим ощущениям. Помогать исследовать прошлое в оптимальном темпе для организма. Это позволит правильно функционировать нервной системе организма, не разрушаясь в процессе восстановления. Поощрять развитие новых воспоминаний и реакций на триггеры. Мы должны помочь клиенту изменить восприятие травм, не считая их частью «самого себя».
Мы с Дейдре Фэй познакомились в 1998 году. Тогда мы обе работали в Центре травмы, который являлся клиникой и исследовательским институтом под управлением основателя, Бессела ван дер Колка. Дейдре наняли в штат, ее преимуществом был многолетний опыт работы с йогой и осознанностью. Уже тогда результаты новых исследований в области нейронауки показывали, что эффективное лечение травмы невозможно без комплексного подхода. Не слушая свое тело, добиться успеха будет очень сложно. Поэтому Центр искал специалиста по работе с телесностью, способного помочь разработать новые подходы к исцелению травмы.
Когда я начала направлять клиентов в группы телесной осознанности (или эмбодимента)[4] Дейдре Фэй, я, как психотерапевт, верила, что мои клиенты найдут поддержку и возможность обобщить симптомы. Я не подразумевала, что изменения будут настолько глубокими и быстрыми. Насколько эффективно они повлияют на результат работы в ходе индивидуальной психотерапии. Нескольких недель я наблюдала за успешными результатами участников группы Дейдре. Они добиваются успехов в лечении значительно быстрее, чем другие пациенты. Клиентка, с которой мы много раз обсуждали ее болезненную привязанность к нуклеарной семье[5], «все осознала» после группового занятия, посвященного личным границам. Проводилось оно с использованием не когнитивного, а эмпирического подхода. Пациент, переживший болезненные длительные травмы, вызванные ранней потерей близких, находил утешение на занятиях по ощущению причастности. Другая клиентка, годами пребывавшая в состоянии бессильного детского гнева, развила навыки управления интенсивным эмоциональным состоянием.
В последующие годы я лично изучала модель телесной осознанности – мы с Дейдре Фэй стали вести группы вместе. Это научило меня ценить простоту и креативность этого подхода. В один момент я почти потребовала, чтобы Дейдре опубликовала книгу. Это уникальное руководство для другим терапевтов и пациентов по всему миру. Это простая, но действенная модель, включающая в себя важнейшие элементы, помогающие исцелять травмы.
Чтобы справиться с автоматическими инстинктивными реакциями на травматические триггеры, необходима практика осознанного наблюдения. Намеренная выроботка чувства принадлежности и причастности поможет справиться с негативными убеждениями, как «я не нужен» или «я ни для кого не важен». Умение отстраниться от тяжелого опыта, чтобы изучить его составляющие (мысли, чувства и телесные ощущения) необходимо для регуляции нервной системы. Отделение фактов от чувств, способность жить в моменте помогут научиться отличать прошлое от настоящего. Это ключевые навыки, необходимые клиентам, чтобы избавиться от ощущения постоянной угрозы в течение после пережитой травмы. Способность осознанно выбирать новые реакции или менять точку зрения позволяет справиться с убеждениями, что ничего не изменится. Пережившие травму беспомощны перед всепоглощающими эмоциями и верой в то, что они ущербны и неполноценны. Я до сих пор помню клиентку, чей пессимизм и убежденность в неполноценности внезапно трансформировались после рассмотрения одной истории с разных сторон. Я ожидала знакомую реакцию: злость, горечь, безнадежность и болезненное одиночество. Но неожиданно помогла клиентке открыть новые возможности. Теперь та же история была пропитана нежностью, состраданием и верой в окружающий мир. Это упражнение помогло клиентке избавиться от постоянного ожидания худшего.
Доктор Янина Фишер, Окленд, штат Калифорния