– Вынь его, мне больно! – рыженькая напряглась так сильно, что мне показалось, я лежу на камне. Её бедра сжались вокруг моих как тиски, а влажная от болевого пота грудь прилипла к моей. Но не смотря на ее просьбу, я под дулом пистолета не смог бы остановиться. Она такая тесная и горячая, что просто невозможно прерваться. – Пожалуйста, вынь…
– Тише, – безотчетно наклонился и поцеловал ее в плотно сжатые губы, стараясь не шевелить бедрами, чтобы не причинить боли. – Это пройдет, просто надо привыкнуть.
Перехватил напряженный взгляд малышки, она хмурилась, и, как мне казалось, не дышала. Я улыбнулся.
– В первый раз всегда больно, – внутри будто горячий ком разворачивался и прожигал грудную клетку. – Заставь себя расслабиться. Не просто бедра, попробуй почувствовать те мышцы внизу от которых больнее всего и расслабь именно их.
Член как тисками сжат, не думаю что, если она расслабится, ему там станет свободнее, но боли, которую она испытывает, определенно будет меньше.
– Ты слишком большой, – рыженькая сердито сверкнула взглядом, а потом медленно разжала бедра, и будто прося поддержки опустила свои руки на мою талию. – Пожалуйста не шевелись, дай привыкнуть…
Вот прямо сейчас мне хотелось ослушаться и толкнуться в нее, но где-то в глубине души понимал: если я буду сейчас жестко вести себя с ней, девушка возненавидит секс и будет бояться парней в дальнейшем.
Раньше у меня бывали девственницы и не раз, но у всех дефлорация проходила по-разному. Кто-то даже не замечал, как тонкая преграда рвалась, кто-то истекал кровью в прямом смысле, все зависело от конкретной девушки. Так что опыт в этом плане у меня был, и я мог сказать только одно – надо рвать одним толчком, иначе сделаешь только хуже. Если пытаться девушку жалеть и не спешить вставлять, можно не до конца порвать преграду и второй и третий секс для нее будет таким же болезненным, как и первый раз. Это как пластырь.
– Сколько тебе лет? – Да. Да! Невежливо задавать такой вопрос, но мы с некоторых пор сблизились и можно отбросить формальности.
– Двадцать один, – ответила просто, и я поразился: она выглядит юной, но тело определенно тянет на этот возраст – такой охеренной груди у малолеток не бывает, но почему тогда она все еще девственница. Опять же сложно поверить, что, имея такие внешние данные, она не пустилась во все тяжкие раньше.
– Для мужа себя берегла? – разговоры помогают отвлечься, и не думать о том, что член внутри ее тесного лона все еще пульсирует от неудовлетворения. Опираюсь на локти по обе стороны от ее хрупких плеч и заглядываю в красивое лицо. Кажется, малышка расслабляется, потому что теперь между точеных бровей нет складки, да и пухлые губы уже не так плотно сжаты. И не показалось, их тронула улыбка.
– Нет, – отвела взгляд, и я удивился, почему на такой простой ответ она решила соврать. – Так ты вынешь его?
Вновь на меня посмотрела, и я, собрав всю волю в кулак легонько кивнул и отвел бедра назад, чувствуя, как прохладный воздух окутывает каждый сантиметр члена. Внутри нее было мокро и горячо, а сейчас стало странно неуютно и мне захотелось снова все повторить.
– Лучше? – оперся на один локоть, а вторую руку опустил вниз между нашими телами и обхватил ломящий стояк, легонько проводя им по складкам. Между нами было влажно и немного липко, видимо крови было немало, и нам обоим нужен душ. – Что чувствуешь?
– Чувствую будто в меня вставили огромный член, а потом вынули его, – отрезала без иронии, и я невольно улыбнулся ее умению произносить шутки с абсолютно невозмутимым лицом. – Но сейчас немного отпустило…
– В этой комнате должен быть душ, – героический для меня подвиг просто взять и не довести дело до конца, но именно сейчас не хотелось причинять боль еще одной девушке за вечер, поэтому приподнялся на руках и встал, ища взглядом светильник. На тумбе стояла лампа, и я включил ее, и комната озарилась мягким светом. – Давай помогу.
Протянул руку, но рыженькая выпрямилась и села, прикрывая грудь руками. Снова ее застенчивость вызвала улыбку, а упрямство – подавило.
– Тебе лучше уйти, – произнесла негромко, и я различил в ее тоне извиняющиеся нотки. Поднялась с постели, напряженно глядя на кровь на покрывале, и поморщилась.
– Эй, – перехватил запястье рыженькой, она напряглась, но позволила развернуть себя и покорно шагнула ко мне. – Мы не закончили, и что бы ты там не думала, нам придется довести дело до конца.
От этих слов она вся окаменела, а глаза цвета синего льда ошарашенно распахнулись, но лишь не долю секунды. Потом лицо из испуганного стало серьезным, и она будто опомнившись отрезала.
– Нет, не думаю. На тумбочке я видела салфетки, вытрись и уходи.
Сжал губы, злясь на малышку за ее непробиваемое упрямство и вместо разговоров подвел ее к двери. Шла она неохотно. И поднял черную футболку, которую она сбросила и протянул ей.
– Надевай и не спорь.
Она красноречиво посмотрела на бедра испачканные кровью и украдкой бросила взгляд на мой стояк, который я в этот момент убрал и застегнул ширинку, а потом вздохнула и надела футболку, скрывшую ее тело до середины бедра.
Убедившись, что никого в коридоре нет я подцепил руку рыженькой и пересек его, толкая дверь комнаты Пашки.