События прошлого дня помнятся смутно. Такое ощущение, будто я пребывал в бреду. Может быть, я действительно мучился от высокой температуры, а воображение представило свою версию произошедшего.
Чёрт! Видимо, сигареты Дэшила были с «секретом». Вот из-за чего разыгралась фантазия!
Как бы там ни было, я чувствую себя отлично и готов к новым свершениям. Что нужно сделать в первую очередь? Тревор! Обязательно нужно переговорить с Тревором сегодня. Возможно, удастся узнать что-нибудь новое о студентах. Он вполне мог забыть упомянуть важные детали, которые, на первый взгляд, кажутся сущим пустяком.
На кухне суетится Эйден. Он в фартуке – никогда не видел его в фартуке, – что-то взбивает в миске. Я не стал его отвлекать и пошёл умываться. Что-то меня в нём настораживает. Какой-то он сегодня… не Эйден.
Пока я умывался, приехал Мэтт. Похоже, не только Эйден сегодня не в себе – Мэтт тоже ведёт себя подозрительно. Он ненормально вежлив, улыбается и ни в какую не хочет говорить о деле.
– Так, – опёршись на стол, я встал, и заметил, что Фрост испуганно дёрнулся, – в чём дело? Что произошло за эту ночь?
– Ничего, – пожал плечами Дормер, продолжая улыбаться, – С чего ты взял?
– Что за чертовщина с вами творится?! – не унимался я.
– Успокойся, – размеренно произнёс Эйден, усаживая меня на место, – Просто успокойся.
Священник вернулся на прежнее место. Только сейчас я заметил его невероятно уставший взгляд и тёмные круги под глазами. Эйден сам по себе бледный, и круги под глазами – его частые спутники, особенно с утра, но сегодня парень выглядит по-другому. Не знай я его, решил бы, что он сильно нервничал накануне. Но по какому поводу? Фроста мало что может по-настоящему вывести из равновесия. Неужто из-за расследования?
Эйден собирается с силами. Он аккуратно взял мою руку в свою, смотрит со странной нежностью и тёплой тоской. Мне в пору бояться таких его перемен настроения. Мэтт вытянулся в струну и поджал губы, с опаской посматривая на священника. По-моему, таким Эйдена ещё никто из нас не видел.
– Ты умер, – выдохнул Фрост, глядя точно в мои глаза, – Сердце ночью остановилось, Митч.
Меня настиг ужас. Все те воспоминания, которые я изначально принял за галлюцинации из-за чужих сигарет, были настоящими! По спине пробежали мурашки. Я глотнул подостывший кофе, чтобы хоть немного справиться с эмоциями.
– Тебе просто нужно передохнуть, Митч. Поспать, восстановиться, – с прежней нежностью и заботой произнёс священник, – Хорошо?
Мэтт, не сводя заворожённого взгляда с Эйдена, ответил на звонок. Полицейский сразу оживился и стал, как никогда до этого, похожим на себя – вечно недовольный, хмурый, проклинающий всё и вся детектив Дормер.
– Что? Дэшил Хэммет? – полицейский сделал пометку в блокноте, – Да, еду, – буркнул он и вернул мобильник в карман. – Всё, до вечера, – Мэттью резко вскочил, задвинул стул и направился к выходу.
– Подожди! – воскликнул я. – Подожди! Что случилось?
– Ничего, Хилл! – ответил Дормер. – Отдыхай!
– Подожди! – я выскочил в коридор. – Я вчера говорил с человеком по имени Дэшил Хэммет!
– Ты хоть представляешь, сколько людей носит это имя? – Мэтт остановился, надевая куртку. – А сколько из них проживает в Нью-Йорке?
Эйден закатил глаза и сложил руки на груди. Да, он всё верно понял – я любым способом заставлю Мэтта взять меня с собой. Если уж Фрост так беспокоится за моё здоровье, пусть собирается тоже. Дело я не оставлю, пока не доберусь до истины.
Священник вернулся из комнаты в джинсах и футболке, готовый ехать на место преступления. Дормер измученно вздохнул, но всё же согласился взять нас с собой.
По дороге Мэтту сообщили о ещё паре тел. На этот раз говорилось об автомобильной аварии недалеко от Нью-Рошелла. Среди погибших двое молодых людей возрастом, совпадающим с возрастом пропавших студентов. Самое ужасное, – в сумке девушки, которая каким-то чудом лишь слегка обгорела, были найдены документы на имя Ронды Скаврон и Оливера Молоуни.
Услышав знакомые имена, мы все поникли. Эйден снова скрестил руки на груди, впиваясь в ткань ногтями, и отвернулся к окну. Он шепчет молитву, мне хорошо его слышно. Мэтт сильнее сжал руль и, на секунду потеряв контроль над собой, оскалился. А я… я просто не могу поверить в происходящее. Это просто документы, это ничего не доказывает. Их могли подбросить, чтобы вынудить полицию и меня закрыть дело. Я не успокоюсь, пока сам не буду уверен на все сто процентов, что в машине действительно были Скаврон и Молоуни.
Мэтт остановился у дома, где нашли Хэммета. Он заглушил двигатель и смотрит в одну точку.
– Чёрт! Чёрт! – закричал он, с силой ударяя по рулю ладонями, – Какого чёрта их было убивать?! – Дормер закрыл глаза и глубоко вдохнул, – Пошли. Хочу быстрее разобраться с этим.
В квартире Хэммета не нашлось ничего интересного. В пепельнице – сигареты двух видов: одни принадлежали Дэшилу, вторые – его гостю. Хэммет придерживался минимализма абсолютно во всём. Даже посуды у него строго на одного человека. Никаких улик, кроме второго вида сигарет.
– Майк, от чего он умер? – спросил Мэтт, брезгливо рассматривая тело Хэммета на полу.
– Отравление, – ответил криминалист, – он заблевал тут всё.
– Я курил его сигареты, – негромко сообщил я Эйдену, – Мы встретились в «Помощи».
– Отравление чем? – немедленно поинтересовался Фрост, опустившись рядом с телом на корточки.
– Ты ещё кто? – возмутился Стенли.
– Он с Хиллом, – ответил Дормер, – Так чем отравили?
– Я думаю, яд растительного происхождения, – Майк поднялся на ноги. – После вскрытия будет известно точно, но, я уверен, отравлены сигареты. Что-то было в фильтрах, – он аккуратно взял один из окурков. – Видите потемнение?
– Смолы? – предположил побледневший Эйден, пряча руки в карманы.
– Нет, – помотал головой криминалист, – он дымил, как паровоз, – ответил Стенли, – Думаю, именно его гость постарался с фильтрами, – он вернул окурок к остальным и снял перчатки. – Пока всё.
Я подошёл к телу последним и разобрал волосы на затылке убитого. Чёрт, ещё один рунический символ. С одной стороны, это хорошо – за несколькими преступлениями стоят одни и те же люди, но с другой стороны, я мечтаю разобраться с ними поскорее.
Следующее место, куда мы едем – морг. К счастью, с нами поехал Эйден. Он может опознать тела Скаврон и Молоуни. Сам Фрост совсем не в восторге от этой идеи. Я тем временем изучаю страницы в социальных сетях Оливера и Ронды. Иногда люди делятся в сети такими фотографиями, которые много рассказывают об их жизни.
Тот же Молоуни, как оказалось, жаловался на большое количество родинок на спине и шее. У него множество проколов на нижней губе, в трёх местах проколот нос, дважды проколоты оба уха. Оливер вообще любитель украшений.
С Рондой сложнее. На её страничке, в основном, фотографии картин, города и любимого снежного шара с колесом обозрения. Она практически ничего не рассказывала о себе. Даже ни одной фотографии с друзьями, ни на одной нет Оливера.
– Нашёл время сидеть в интернете! – возмутился Дормер.
– Я ищу то, что поможет нам опознать тела, – твёрдо ответил я. – Может, у Молоуни, кроме пирсинга, ещё что было. Татуировки, например, или шрамы.
– У них у обоих была татуировка, – встрял Фрост, – Ронни и Олли сделали татуировку в виде трёх бабочек на внутренней стороне левого предплечья, – священник буквально в ту же секунду засиял, – Чуть выше запястья и до самого локтя, – сказал он, – Ронни назвала бабочек символом их с Оливером дружбы.
Чуть позже я и сам убедился в этом, найдя фото из тату-салона на обеих страничках студентов. Странно, что об этом мне не сообщил Тревор. Может, он не так уж и хорошо знал своих студентов, как говорит? Такую вещь, как татуировку, нельзя просто забыть. Тем более, рассказываешь об особых приметах, чтобы быстрее найти человека.
Из морга мы трое вышли с широчайшими улыбками – у сгоревших не было ни одной татуировки.
Тем же вечером я встретился один на один с Янгом в его квартире. Только переступив порог, я почувствовал слабый аромат цветочных женских духов. Такой же, как у Ронды. Флакон с точно таким же ароматом я нашёл в её комнате. На придверном коврике пара капель высохшей жидкости с мелкими блёстками. Их и не заметишь при приглушённом свете.
Тревор проводил меня на кухню, налил кофе и предложил печенье.
Старый знакомый заметно нервничает, постоянно потирает запястья и трясёт ногой. Взгляд не задерживается на моём лице надолго, Янг вообще не горит желанием смотреть в глаза при разговоре. Что с ним такое?
Меня особенно интересует номер мобильного Тревора на листовке Ронды, поэтому улику я прихватил с собой. Прежде чем начать разговор, я заметил свежую повязку на левой ладони Янга.
– Что с рукой?
– Да так, – отмахнулся он, неловко пряча повязку в рукав водолазки, – лазанью разогревал в духовке. Противень горячий, знаешь, обжёгся, – рассмеялся Тревор.
Я огляделся. Что-то не вижу никакой техники, которой можно обжечься, кроме плиты.
– У тебя нет ни духовки, ни микроволновки.
Янг мельком огляделся и сглотнул, но так ничего и не ответил, а просто долил себе кофе.
– Слушай, я в замешательстве, – усмехнулся я, стараясь разрядить обстановку, – У Ронни есть твой номер? Она может тебе позвонить?
– Нет, нет, – без раздумий ответил Янг, – Может быть, я и давал ей номер, но она не звонила.
– На этой листовке ты записал свой телефон, верно? – я показал улику, а Тревор чуть со стула не свалился от ужаса, – Всё в порядке?
– Да, – отмахнулся он, – Душно, – историк приоткрыл окно и встал возле него.
Как бы мне того ни хотелось, нужно найти повод обыскать его квартиру. Янг что-то явно скрывает, и это самое что-то очень тормозит дело.
– Совсем забыл, – коротко рассмеялся я, – где у тебя можно руки помыть?
– До конца по коридору.
Я заперся в ванной и тихонько проверяю содержимое каждого шкафчика. В нижнем ящике тумбы под раковиной припрятана целая коробка одноразовых медицинских перчаток. Я взял одну.
Неприятный ком застрял в горле. Чёрт, неужели я был таким слепым всё это время? Знаю, как это выглядит – улики прямо на поверхности, приходи и бери! Я действительно легко смирился с таким объяснением, если бы лично не знал Тревора. Он чистюля и педант. Бьёт только от страха и когда загнан в угол. По возвращению из Вегаса я подумал, что жизнь Янга изменится, но не думал, что настолько.
Как и говорил, я вымыл руки и неспешно возвращаюсь на кухню. Квартиру Тревора раньше мне не удавалось хорошенько рассмотреть. Гостиная – смежная комната. Только через неё можно пройти в кухню из коридора. В гостиной есть пара мягких диванов, полка с книгами, скорее всего, на рабочую тему Тревора, здесь же большой телевизор.
На секунду я оглянулся на книжную полку. На средней полке что-то блестит. Я убрал пару книг и наткнулся на большой снежный шар. Внутри него колесо обозрения. Стекло шарика лопнуло, и жидкость с глиттером медленно сочится наружу. Она уже вытекла достаточно, чтобы подобраться к краю полки. Этот же снежный шар я видел на странице Ронды. Он ещё подписан рукой Оливера: он посвятил подруге пару строчек, которые написал на рождественском подарке и для надёжности покрыл прозрачным лаком для ногтей. «Ничто не сотрёт её», – подписал фото Молоуни.
Тревор наблюдал за моими действиями с того момента, как я заметил подозрительный блеск на полке. Он стоит, прислонившись к дверному косяку кухни плечом, и молча смотрит на меня.
– Объясни, – вполголоса попросил я, – ты знаешь, как это выглядит? Отпираться бессмысленно.
– Я и не собирался, – тяжело вздохнул Янг. – Мне сказали сделать, вот я и сделал.
– Кто? – я предложил присесть на диван.
– Чёртовы сектанты, – горько усмехнулся историк, проигнорировав мои слова, – Ничего нового, поклоняются Тёмной Матери, хотят, чтобы она сделала их бессмертными и дала бесконечную силу, – Янг закрыл лицо руками. – Ничего пооригинальней не придумали, черти! – рассмеялся мужчина и вытер нос платком. Вдруг он снова оживился и, разобрав волосы на затылке, повернулся ко мне спиной, – Видишь? Видишь?! – Янга трясёт, а на его затылке виднеется очередной рунический символ, – Они заклеймили меня, – с отвращением произнёс историк и рухнул на диван, – Они заклеймили меня как чёртово животное!
В квартире воцарилась гробовая тишина. Она давит на виски, сжимает их до тянущей боли. Тревор потерянный. Историк обводит поверхностным взглядом стены квартиры, потолок, затем опускается на пол. Янг едва сдерживает собственные эмоции и гложущую его совесть.
– Ты не вправе осуждать меня, ясно? У тебя нет детей, Митчелл, – негромко сказал он, подняв глаза на меня, – Когда говорят выбирать между своими и чужими, – мужчина вобрал побольше воздуха, – я, конечно, выберу своих, – Тревор шмыгнул носом и снова вытер его. – Им нужны были люди с паранормальными способностями, чтобы приблизиться к бессмертию. Я слышал, как Ронни говорила Оливеру про призраков, – историк замер, держа у рта носовой платок, и молчал. – Решиться было нетрудно, – пожал он плечами, – когда тебе посторонние люди говорят, во что одета твоя дочь и что получил сын в школе, решиться нетрудно.
– Ты не говорил, что у тебя есть дети, – сказал я.
– У тебя нет детей, Митчелл! – воскликнул Янг, вскочив на ноги. – Я в прошлый раз сделал всё, что защитить их, и в этот чёртов раз сделаю абсолютно всё, что потребуется, ясно?! Я развёлся с их матерью, но любить детей не перестал, ясно тебе?!
– Успокойся, – я аккуратно посадил его на место, – Возьми себя в руки, хорошо?
– Закрой дело, Митч, – твёрдо сказал Тревор, – Прошу тебя, закрой дело. У тебя есть друзья в полиции, закройте дело, – умолял он.
– Почему ты не обратишься к Райзу? – спросил я, опустившись на диван рядом с Янгом. – Я уверен, ему никто не захочет переходить дорогу.
– Он один из них, ясно? – шептал Тревор, – он один из них, Митчелл, – как мантру повторял историк, – Слышал, Рут сбежала от него. Беременная. Думаешь, просто так? Думаешь, она стала бы жить с Дьяволом? Думаешь, позволила бы ребёнку вырасти с ним? – в глазах Янга появился странный огонёк, – Я так не думаю. Она знала. Она точно всё знала, потому и сбежала от этого чудовища, – шептал историк. – Райз и за тобой придёт, Митчелл, я знаю. Где бы ещё он стал искать Рут? – жутко рассмеялся мужчина, прикрывая рот ладонью, – Только у тебя, Митчелл. Только у тебя.
– Я не видел её.
– Увидишь! – гаркнул Янг, – Увидишь, – повторил спокойней он. – Тебе хорошо, у тебя никого нет. Разве что влюблённый мальчишка, – усмехнулся историк, – Знаешь что? Бери Эйдена, и уезжайте так далеко, как сможете. Не останавливайтесь, пока не пересечёте океан, ясно? И возьмите Ким, хорошо? Прошу, возьмите с собой Ким.
Стоит ли говорить, что дальнейший разговор не клеился? Я оставил Тревора около десяти вечера и поспешил вернуться к Эйдену.
Завтра проверю прошлую квартиру Янга. Кажется, мне уже известно, где припрятаны вещи студентов. Что дальше? Нужно быстрее искать Скаврон и Молоуни. Что я могу? Их мобильники выключены, объявлять в розыск слишком опасно, друзей у них, кроме друг друга, нет, ни единая душа даже понятия не имеет, где могут быть эти двое.
По дороге домой я набрал Дормеру. Не хочу брать на себя ответственность за жизни детей Тревора. Хотя сам понимаю – уже взял. Взял ровно в тот момент, когда сам же позвонил старому знакомому и согласился заняться поисками Ронды и Оливера.
– Мэтт! Мэтт, нужно закрыть дело студентов, – сказал я и оглянулся по сторонам, переходя дорогу, – Это срочно, Мэтт.
– Я уже понял, – ответил полицейский. – Я узнал о твоём друге, Треворе, – начал он, – ты не говорил, что у него дети.
– Сам полчаса назад узнал.
– Ты понимаешь, что на двери сгоревшей машины нашли кусочек его кожи? Он, похоже, обжёгся, когда…
– Да, да, я знаю, Мэтт, – прервал его я, – Закрой дело, прошу тебя. Ты сам не хочешь брать на себя такую ответственность, так просто закрой дело!
Дормер помолчал. На заднем фоне слышится, как он перебирает бумаги.
– Заеду утром, хорошо? – сказал Мэттью, – Не телефонный разговор есть.
Хорошо, что Мэтт не дурак. Медлить с закрытием дела он не станет, я уж его знаю. Найдёт способ.
Тем временем я обратил внимание, что Тревор подробно описывает лишь Ронни. Скорее всего, в её друге он не видит особого препятствия для следствия. По-моему, Янг вообще сомневается в том, что Оливер может быть настоящим другом для Ронды. Забавно. Не удивлюсь, если студенты действительно стали друг для друга самой большой опорой и поддержкой. Осталось их найти раньше чёртовых «сектантов».
Эйден как-то упоминал, что Рут собирала информацию на «не то культ, не то шарлатанов». Возможно, в нашем деле замешаны те же люди. В идеале, я хотел бы расспросить о местонахождении мертвецов, с которыми общается Ронни.
Дома ждёт Фрост. Он безучастно ковыряет в тарелке с рисом и глаз не сводит с сока в стакане рядом. Не знаю, что там так заворожило его. Слева от священника лежит молитвенник в кожаном переплёте, а на нём розарий из чёрного агата с серебряным крестом.
Наверное, впервые за всё время знакомства я вижу Эйдена в майке. Фрост сгорбился, устало подпирает левую щёку рукой. Мне казалось, он тощий, как подросток. Качком его язык назвать не повернётся, но священник в довольно хорошей физической форме. Кожа такая же белая, как на лице, но с зеленовато-синими едва заметными линиями вен. На левом запястье священника красуется браслет из бусин мориона размером с горошину.
Всё никак не пойму, почему Тревор назвал Эйдена «влюблённым мальчишкой?»
Из кармана куртки выпали ключи, что и заставило священника немедленно обратить внимание на моё присутствие.
– Ты давно пришёл? – спросил Фрост, невольно улыбнувшись. – Я тебя не слышал.
– Только что.
Ранним утром я, Эйден и Мэтт встретились недалеко от дома Рут Дэвис.
– Мне нужно, чтобы ты продолжал вести дело, Хилл, – твёрдо заявил Дормер, – Я закрою его сегодня же, обещаю, но ты продолжай искать.
– И это ты не мог сказать мне по телефону? – оторопел я, – Серьёзно?
– Вчера в участок прислали посылку, Митч, – вполголоса, странно улыбаясь, произнёс Мэттью, – Внутри было бычье сердце с инъекциями из чернил и записка. Текст такой: «В следующий раз будет сердце Молоуни, если не закроете дело». – полицейский исподлобья посматривает на прохожих и крутит в руках зажигалку. – Эти люди, кем бы они ни были, похоже, знают, где прячутся студенты, – негромко говорил Дормер. – Даже если это окажется блефом, мы не имеем права рисковать их жизнями, Хилл.
– Чёрт, – единственное, что смог сказать я, и отвернулся к окну, – Эйден, ты уверен, что они ещё не добрались до дома Рут?
– Не путай шарлатанов с Рут, – сказал он, – Ненужные люди туда не войдут. Не знаю, как она это делает, но оно работает.
– И тем не менее туда вошёл Брок, – усмехнулся Мэтт.
– Кто тебе сказал, что он не должен был быть там? – жутко усмехнулся и прошептал священник.
Фрост вышел из машины, натянув на глаза капюшон. Я наблюдаю за ним в боковое зеркало. Не знаю, как так вышло, но стоило мне лишь моргнуть, и Эйден куда-то исчез. Я немедленно набрал ему.
– Эй, где ты? – взволнованно спросил я, – Куда ты пропал?
– У двери, – непонимающе ответил священник, – Я же говорил – работает! – весело отозвался он – Ох, Митчелл, или Рути не хочет, чтобы ты зашёл? – насмешливо произнёс он, – Какая жалость!
Я положил трубку и выругался. Мэтт смотрит на меня и беспричинно улыбается. Он выглядит так, будто знает больше моего, но не собирается делиться ценной информацией.
– Что?
– Да так, ничего, – безразлично пожал плечами Дормер. – Ты заметил, священник-то того?
– Чего «того»?
– Искры от него летят, – усмехнулся полицейский, неловко прикрыв рот рукой. – Причём исключительно в твою сторону, – он захохотал.
– Да иди ты! – буркнул я и поспешно вышел из машины.
Эйден забрался в дом мисс Дэвис через её любимое окошко, а затем протянул мне запасной ключ. Вообще не понимаю, зачем Рут нужна была дверь, если ей так нравится лазить через окна?
Я зашёл и запер дверь на замок.
– Знаешь, – Эйден оглянулся, – странно, что изнутри было заперто, – задумался он, – У Рут двойной замок: если закрыть снаружи, то изнутри уже не открыть, и наоборот, а в окно я еле пролез, – Фрост осмотрелся в приёмной и маленькой комнате ожидания. – И где хоть кто-нибудь? Никого, – пожал плечами священник. – Наверное, я слишком заморачиваюсь.
Вряд ли Эйден ошибается. В доме явно кто-то был – слишком уж «свежий» аромат. Обычно, когда дом хотя бы на месяц остаётся без хозяина, помещение приобретает нежилой запах. Такой ни с чем не перепутаешь.
Я не мог не заметить, что кровь Брока пропала с порога комнаты ожидания. Неприметное пятнышко осталось только на шторе. Проход на второй этаж открыт, как и оставила его Рут в день побега в Вегас. Это ещё раз подтверждает то, что в доме кто-то был. Причём некто бывает здесь периодически.
Мы поднялись наверх. У двери на резиновом коврике с высокими бортами стоят кожаные сапоги. Женские, однозначно. Взглянуть хотя бы на размер и узкую колодку.
От беспорядка не осталось и следа. Всё убрано и вымыто. Из кухни доносится слабый аромат несладкого кофе с молоком, копчёного сыра и свежих цветов. Кажется, это розы. Со стороны спальни мисс Дэвис тянет женским гелем для душа. Что-то нейтральное, без ярко выраженного букета, но до боли знакомое. Очень похожий запах имеет жирный увлажняющий крем в жестяной синей банке.
Среди всех этих ароматов слышится ещё один, не знакомый мне. Запах такой тонкий и неуловимый, что мне непонятно, как я вообще смог почувствовать его. Что-то между сладким деревом, ладаном и цитрусовым с мятой. Странная смесь. Странный запах, оказывающий на меня убаюкивающее действие. Одновременно с этим дышать становится гораздо легче. Впервые за последние пару дней я чувствую, что дышу полной грудью.
В гостиной на диване – холщовая женская сумка – я отлично помню её на Рут – и объёмный розово-белый свитер из мягкой пряжи. Рядом аккуратно разложены диванные подушки. Я поднял одну из них и шарахнулся, увидев крысу.
– Чёрт! Чёрт! – выругался я, – Эйден!
Грызун, притаившийся на диване, чёрный, с потрёпанным левом ухом и покусанным хвостом. Звучит бредово, но я узнаю этого гадёныша. Его зовут Фобос. Мои догадки подтвердила реакция крысы на священника – стоило Фросту появиться в дверях гостиной, как грызун поднялся на задние лапки и запищал.
– Фобос! – Эйден прижал к себе любимого зверька. – Ты как здесь оказался, Фобос?
– Он у тебя зомби, что ли? – не удержался я. – Крысы столько не живут.
– Фобос просто особенный, Митч, – радостно улыбался священник, поглаживая любимца по голове. – Правда? – обратился он к крысе, – ты особенный, правда, Фобос?
– Здесь была Рут, – сказал я, аккуратно подняв её свитер, – её вещи, женские сапоги у двери, цветы на кухне, жилой запах в доме – всё об этом говорит.
– И где она?
– Понятия не имею.
– Слушай, – Фрост опустил Фобоса на пол, – я поищу кладовку. Ты знал, что здесь должно быть три комнаты? – спросил священник и усмехнулся, – Рут спрятала её. Она слишком похожа на дядю.
Пока Эйден ищет «тайную» комнату, я решил порыться в сумке мисс Дэвис. Кто знает, что может скрываться в женской сумочке? Вывернув её наизнанку, я нашёл несколько пачек денег, заряженный револьвер, косметичку и стеклянную банку-колбу с десятью щепками. Вместо крышки у банки самая настоящая пробка. Что это такое? Аромат загадочного дерева чувствуется даже из закрытой банки. Это именно тот аромат, который я почувствовал, когда мы поднялись! Интересно, что это?
На кухонном столе в перламутровой ракушке размером с мою ладонь остались следы сгоревшей щепки. Опять заморочки Рут? Что ж, чем бы оно ни было, это ещё раз доказывает, что мисс Дэвис была дома сравнительно недавно.
– Эй, Митч! – позвал Эйден из спальни. – Я нашёл! – победно усмехнулся он, – Чертяка Рут! Всё прячет!
Когда я зашёл в комнату, то увидел только распахнутые дверцы шкафа. Священник исчез. Только его крысёныш бегает из-под кровати в шкаф и обратно.
– Эйден? – позвал я, – Куда ты делся?
– В шкаф, Митч, я здесь!
За вешалками с одеждой скрывается двустворчатая дверь чуть меньше двух метров в высоту, а за ними – целая комната! Здесь нет ни одного окна, только стеллажи с банками и свечами самого разного калибра и простенький стол у дальней стены. За столом находится целая библиотека. Много книг в новых переплётах, но немало изданий и прошлых лет. Парочку книг из коллекции Дэвис можно отнести к по-настоящему антикварным – им около ста пятидесяти лет!