Каталина в то судьбоносное утро проснулась под дикий захлебывающийся рвотный позыв Люцифера – черного кота, который когда-то перешел ей дорогу, а впоследствии стал домашним питомцем. Дряблые кости едва передвигали его от миски с кормом к миске с водой, а уставший от долгих лет желудок с превеликой радостью выплевывал все обратно, как только представлялся случай. С мученическим стоном от подушки отделилось что-то кудрявое и светлое, смахивающее на прическу, которую девочки в народе называют «взрыв на макаронной фабрике». Вот только Каталине не повезло больше всех остальных – такой она родилась. Бессвязно помахав руками, Каталина стряхнула на пол с журнального столика газету, открытую на страницах объявлений, где неровными, тонкими, а местами нервно-жирными кружками были обведены колонки. По пути в ванную девушка – «двадцатитрехлетняя старперщица», – подумал бы Люцифер, – поскользнулась на утреннем подарке кота, громко вскрикнула и едва лишь удержалась за косяки, до боли скребанув ногтями по крашеному дереву.
Наверное, именно в этот момент Каталина Гринбруст окончательно проснулась. Она попыталась что-нибудь сделать с выбивающимися в разные стороны кудрями, но они торчали с таким упрямством, что девушка просто сдалась, почистила зубы, смыла вчерашнюю косметику и чуть затуманенными синими глазами повела в сторону кота – тот восседал на краю ванны и смотрел на хозяйку с таким осуждением, что можно было подумать, будто ее, как минимум, обвиняют в убийстве младенца.
– Что смотришь? – шикнула Каталина, чуть подавшись туловищем в сторону кота – тот и усом не повел: продолжил сидеть в своем бесконечном величии. – Жрать нечего, – сердито буркнула блондинка и, на ходу подтягивая пижамные шорты, шаркая голой и измазанной в кошачьей рвоте подошвой по полу, поплелась назад в комнату, где снова бухнулась на диван, спрятав лицо в подушку.
Будто кот виноват, что она уже второй месяц не может найти стабильную работу.
На сегодня было назначено собеседование. Это, конечно, не такой ходовой журнал, в котором до этого стажировалась Каталина, но в ее душе уже глубоко поселилось отчаяние, поэтому она хваталась за любую соломинку в надежде, что именно она окажется спасительной.
Во второй раз девушку разбудил вовсе не Люцифер, а телефонная трель. Каталина поморщилась, уселась на диване и где-то в складках между пуфами нащупала мобильник, на экране которого значилось «Поппи».
– Да, любимая сестрёнка, – нарочито весело отозвалась Каталина, но фоновые звуки детского писка и смеха заставили ее глаза зажмуриться в болезненной гримасе – вчера был очередной вечер, когда Гринбруст отмечала свое ничтожество и путь на дно социальной лестницы.
– Ты не проспала? – голос Поппи был чуть глуховат, и Каталина сделала вывод, что телефон сестра прижимает к плечу головой, одной рукой доготавливая обед, а второй – пытаясь усмирить пятилетних двойняшек Ника и Люси, дабы не стать свидетельницей домашней поножовщины.
– Я уже почти готова, – все с той же улыбкой оповестила Каталина (будто от того, что она давит из себя эту несвойственную ей мину, Поппи поверит гораздо охотнее). В этот момент, кажется, Ник вцепился в волосы Люси, Каталина услышала, как телефонная трубка полетела на пол и с выдохом облегчения нажала на красную кнопочку, прерывая разговор.
Вокруг дивана валялись пустые полулитровые бутылки пива. В тот момент Каталина поклялась сама себе, что мама никогда не узнает, что она напилась одна. На столе, где до этого покоилась газета с объявлениями, в одиночестве коротала время пустая коробка из-под пиццы с курицей и ананасами. Хмуро взирая на учиненный ею же беспорядок, Каталина глянула на часы и решила, что на уборку времени нет: до собеседования не более двух часов. Она поплелась к вещевому шкафу и достала черную юбку – достаточно короткую, если главным редактором журнала для домохозяек окажется мужчина и довольно приличной длины, если ее встретит сухая всем недовольная старуха. Зеленая блузка с полупрозрачными рукавами завершила композицию примерной и старательной работницы сферы журналистики. Если все получится удачно, за вечерним столом, который собирает Поппи по случаю дня рождения Дерека – своего мужа – Каталина будет в центре внимания. Если не получится, что ж, ей и тогда не избежать этой участи.
Перед зеркалом девушка провозилась недолго – подвела брови, которые давно пора было повыщипывать, прокрасила ресницы и освежила блеском сухие и искусанные губы. С волосами все еще была беда. Она спрыснула их водой и повязала сверху тонкий шарф в виде капюшона, надеясь, что таким образом копне кудрей удастся придать форму. Бежевое пальто, черные высокие зашнурованные сапоги, и Каталина, от всей души пообещав Люциусу вернуться с кормом, покинула свою квартиру.
Проживала Каталина не в самом благоприятном районе города, до метро здесь было все сорок минут пешком, а до центра и вовсе не рукой подать. Конец ноября же пробирал до костей. Подпрыгивая с ноги на ногу и прижимая к груди заледенелую ладонь с крепко зажатой в ней сумочкой, она молила лишь о том, чтобы этот мерзкий дождь прекратил так лениво падать с затянутого серостью неба и дал хоть чуть-чуть времени для теплого солнца.
Такси Каталина поймала лишь спустя пять минут.
– Третье авеню, – дрожащими губами сказала она. – 394, – и уже более уверенно повторила: – Третье авеню, 394.
Дорога заняла много времени – на это, в принципе, Каталина и рассчитывала. В пути она нервно теребила подол пальто и свистящем шепотом, неслышным за шумом стремительно бегущей магистрали, репетировала свою речь.
«Здравствуйте, меня зовут Каталина Гринбруст, мне двадцать три. Я уже отправляла резюме вашему секретарю, но меня нисколько не затруднит повторить все изложенное на бумаге и ответить на интересующие вопросы. Я окончила Стэнфордский университет по программе журналистики, два месяца стажировалась в „Мэри Клэйр“, по личным обстоятельствам пришлось пересмотреть возможность работать там».
На одном дыхании. И удар ниже пояса. Если бы не тот вечер, произошедший два месяца назад, Каталина, возможно, числилась бы в журналистском штате самого «Мэри Клэйр»!
«Ты же знаешь, что у нас серьезная организация, – так и услышала она этот голос, хотя прошло уже столько времени – по телу пробежал холодный ток. – Ты взрослая девочка и должна понимать, что для того, чтобы что-то сделали для тебя, нужно что-то дать в ответ».
Звук расстегивающейся ширинки.
Каталина чуть тряхнула головой, выметая из головы причину, по которой, возможно, вся ее жизнь пошла в сторону бесконечной и ухабистой наклонной.
Ее принципиальность и моральные нормы в тот вечер ни разу не сыграли на руку. И от того было жить сложнее: просыпаться каждое утро с мыслью «а что, если бы я…».
По прибытию, Каталина отдала водителю шесть долларов, вышла из автомобиля и, если можно выразить этим словом её состояние, обомлела.
Она ожидала увидеть двухэтажное здание с высокими окнами, пусть и чуть потрескавшимися, с небольшим крылечком и широкими входными дверьми. Вместо этого – бетонная стена и железная дверь. Разочарование – какое по счету за два месяца? – обрушилось на девушку тяжелой и вязкой волной. Но назад пути не было – Каталина убедилась в этом для себя, оглянувшись и проводив взглядом отъезжающее такси. В этой части улицы было глухо, и все звуки автомобилей доносились откуда-то со стороны.
Каталина прозвенела каблуками по корявой брусчатке и потянула за холодную ручку на себя массивную дверь. Внутри оказалось все чуть веселее, чем снаружи. Попав в фойе, Каталина тут же смогла увидеть несколько дверей, уходящих в стороны. Возле каждой из них висела своя табличка. По правую сторону от того места, где замерла Каталина, оказалась стойка регистрации, за которой, накручивая на палец ядовито-рыжую прядь волос, сидела женщина. Каталина откашлялась. Женщина продолжала сверлить ее взглядом. Казалось, все это могло длиться бесконечно, если бы блондинка всё-таки не расхрабрилась и не открыла рот:
– Добрый день, я…
– Вы нам не подходите, – с каким-то чавкающим звуком объявила рыжеволосая. Кажется, ее рот был полон жвачки.
– Простите, что?
Каталина почувствовала растерянность. Она медленно опустила глаза с незнакомки на носки своих испачканных в пыли сапог, подняла обратно.
– Но ведь я…
– Я знаю, кто вы, – рыжеволосая махнула рукой и откинулась на спинку своего стула. – И я знаю, зачем вы пришли. И, чтобы не тратить время ни мое, ни миссис Дженнингс, говорю прямо и честно: вы нам не подходите.
– Но почему вы пришли к такому выводу? – нахмурилась Каталина и переступила с ноги на ногу. Пальцы, сжимающие ручку сумочки, начали параллельно теребить пальто.
– Ваши параметры, – девушка пронизывающим взглядом просканировала Каталину с ног до головы. – И… снимите платок.
Каталина, как послушная кукла, скинула с головы платок и увидела, какой насмешливый взгляд появился на лице регистратора.
– Деточка, да с твоими данными я бы из комнаты носа не показывала, – женщина рассмеялась преувеличенно громко.
– Я считала, что иду на собеседование в журнал для домохозяек, а не на кастинг моделей, – чуть похрабревшим, но ещё дрожащим голосом заявила Каталина.
– Зря считала.
На этом их разговор был закончен.
И ведь, покидая обшарпанный порог своей последней надежды на работу, Каталина Гринбруст и не догадывалась, насколько злопамятным может оказаться ее прошлый начальник. И, бедная девочка, она даже не знала, что с того вечера, когда она отказалась раздвинуть ноги перед толстым уродом, двери во все издательства Нью-Йорка оказались для нее закрыты.
Поднялся пронизывающий осенний ветер, бросая в лицо Каталины выбившиеся из-за платка кудрявые пряди волос. Девушка медленно шагала вдоль дороги, бессознательно отдаляясь от оживленных улиц и углубляясь в заброшенные, покореженные, забытые. Дождь продолжался. Не ливневым потоком, а абсолютно ленивыми каплями ложась поверх бежевого пальто Каталины. Она не знала, куда тащат ее ноги – в голове на повторе звучали слова той рыжеволосой мерзавки.
– Но ведь я не толстая, – прошептала сама себе Каталина и шмыгнула носом, со злобой утирая первую набежавшую слезу. – Ростом и волосами не вышла? Серьезно?
Эмоции поднялись со дна, нахлынули, как гигантская волна, сметая все на своем пути, и Каталина, поддаваясь им полностью и без остатка, пнула какую-то жестяную банку, которая в давящей тишине, как пушечный выстрел, спугнула всех облезлых котов за ближайшими мусорками. Примерно на такой мусорке и нашелся Люцифер. Тогда он был лишайным и блохастым, и Каталине понадобилось много времени, что превратить его во что-то отдаленно похожее на домашнего кота. С тех пор ее хоть кто-то ждал дома.
Один из испуганных котов, черный как ночь, пробежал прямо под ногами Каталины, та запнулась об него, тихо вскрикнула и, попытавшись удержаться на ногах, схватилась за ручку ближайшей двери, на которой желтел лист бумаги. Все еще затуманенными от слез глазами девушка проводила своего обидчика, который скрылся за очередной грудой мусорных контейнеров, затем перевела взгляд на листовку. Обычный лист А4, уже отсыревший от времени и кем-то обглоданный по краям.
«ТРЕБУЕТСЯ СОТРУДНИК».
Каталина вытерла лицо тыльной стороной ладони, шагнула чуть назад, чтобы получше разглядеть здание, но не увидела ничего – сплошные облезлые белые с желтыми разводами стены и эта деревянная дверь с объявлением. Никаких вывесок, которые могли бы свидетельствовать, что это за место.
Но Каталина была в таком отчаянии, что сложно представить. Несмотря на это, она дала себе пару минут на раздумья. Бегая по городу, как сумасшедшая, в поисках свободной вакансии редактора, она и не подумывала о других работах. Для нее стояла одна цель, и Гринбруст упорно к ней шагала. Тем более, – тут Каталина грустно усмехнулась, – если она пойдет работать не по своей специальности, мать ее убьет.
Но выхода нет. Родители совершенно нехотя платили эти месяцы за аренду ее квартиры, да и сам этот факт тяготил Каталину. Она коротко вздохнула, так и не набрав полные легкие воздуха, и потянула на себя дверь.
– Эй! – голос Каталины эхом разнесся по широкому сумеречному фойе, весело звякнув в высоких куполообразных потолках. – Здесь кто-нибудь есть?
Девушка постаралась шагнуть аккуратно, но получилось это не так уж и тихо – удар каблука, как молотом по наковальне. Дверь с объявлением вела в просторное круглое и очень высокое помещение. Оно было абсолютно пустым, не считая каких-то вырезок и плакатов на одной из дощатых стен, от которой и начиналась лестница, витиевато уходя наверх, где – Каталина запрокинула голову – в пыльной завесе ютились, прижимаясь боком друг к другу, десятки стеллажей с папками. Фойе было погружено в мрачное уныние. И тут, как черт из табакерки, на втором этаже, перегнувшись через перила, показалось широкое смуглое лицо с темными глазами, вниз свисали зеленые дреды.
– Тебе чего? – шикнул парень.
– Я увидела объявление, – Каталина твердо решила показать себя с уверенной стороны. – Объявление на двери, – она махнула рукой себе за спину и сделала несколько шагов вперёд.
– Какое объявление? – все тем же шипящим шепотом спросил парень. – Нет там никакого объявления.
Он, быстро перебирая толстыми ногами, спустился по лестнице вниз, вразвалку прошагал мимо Каталины – бесшумно, как мышь, – и выглянул на улицу, осмотрел дверь. Недоумение на его лице сменилось злостью.
Но Каталина этого не заметила. Не услышала она и сердитого ворчания, что нет никаких объявлений, а она голову морочит только. Из ее груди вырвался восторженный выдох. Наконец-то, пройдя чуть вперед, Каталина смогла разглядеть невзрачные в редких солнечных лучах из-за зашторенных окон плакаты и вывески.
Ладони сами зажали ей рот, и девушка круто обернулась к парню, широко распахнув глаза.
– Это, – голос ее от волнения сипло сорвался и превратился в хрип, поэтому Каталина повторила: – Это… Это редакция «Мистических хроник»?
Как бы она не старалась, на последних словах тон ее скользнул все выше, превратившись в едва слышимый писк. Волнение овладело ее совсем недавно раздавленной душой. Каталина не сводила глаз с парня так, как если бы увидела Санта-Клауса и спросила, настоящий ли он.
Парень долго молчал. Он был большим, угрюмым, но никакого страха не вызывал. Даже редкие зеленые дреды, которые придавали ему сходство с самой медузой Горгоной, не могли сейчас заставить Каталину пошевелиться или успокоиться.
– Ну, да, – нехотя ответил парень и, увидев, как засияла незнакомка, поспешно добавил: – Бывшая редакция.
Это Каталина знала и без него. «Мистические хроники» – журнал, выходивший ежемесячно на протяжении десятилетия, вдруг прекратил свое существование семь лет назад. Он был читаем, он был узнаваем, ведь на его страницах смешивались и мистика, и ужасы, и даже какие-то комедийные моменты. Особенно большую популярность журнал начал набирать, когда после каждого – пяти, восьми или двадцати страничного – рассказа значилось «основано на реальных событиях». Каталина никогда не была исключением среди своих сверстников и зачитывалась им в свои подростковые года.
– Боже мой, – прошептала она, наконец-то попыталась взять себя в руки, тряхнула головой и, пройдя пару метров вперед, протянула парню ладонь. – Каталина.
Ее ладонь дрожала.
– Отис, – ответил парень. – Приятно, конечно, познакомиться, но это не отменяет того факта, что ты здесь незваный гость.
– Подожди, подожди, – Каталина замахала руками, зажмурилась, платок слетел с ее головы, и намокшие от дождя волосы еще больше распушились. – Я… ведь никто не имел представления, где находится редакция «Мистических хроник». Столько людей пыталось ее отыскать, я читала об этом в блогах. Отис, – она вдруг прямо посмотрела на парня, – я – журналистка. У меня есть диплом, множество курсов, – девушка начала рыться в сумочке, продолжая бормотать. – Вдруг мне повезет здесь.
– Притормози, – Отис положил свою большую темную ладонь поверх сумочки Каталины, и та удивлённо на него посмотрела своими синими, чистыми глазами. – Хроники не печатаются. Ты должна это знать, раз такая любительница его.
– Знаю, семь лет, – проговорила Каталина.
– Хроников больше нет, – Отис развел руками, создавая иллюзию маленького взрыва. – Лавочка закрыта. Выметайся.
– Но, – вид у Каталины был такой, будто ее размазали по стене, и она попыталась ухватиться за последний шанс. – Что тогда здесь делаешь ты?
– Работаю.
– Вот!
– Это не то, о чем ты думаешь, – остановил Каталину Отис. – Я архивирую выпуски, а после этого тоже ухожу на свой покой от этого журнала.
– Почему они перестали печататься?
В голосе девушки Отис услышал столько отчаяния и горя, что ему невольно стало ее жаль. Создавалось ощущение, что еще чуть-чуть, и та разревется, как маленький ребенок.
– Это не ко мне вопрос, кудряшка.
– А к кому?
– Ко мне, – донесся сверху голос, и Каталина, вскинув голову вновь, увидела на втором этаже, на фоне великанов-стеллажей, лысеющего старика в парадном костюме. И узнала его сразу, пусть и прошло целых семь лет с момента, когда она в последний раз видела его фотографию на задней стороне обложки журнала. Это был создатель, главный директор, мистер Фитцджеральд. Он заметно постарел, лицо его осунулось, щеки впали, стали ярче видны контуры черепа.
– Но даже я не отвечу на ваш вопрос, – грубо продолжил мистер Фитцджеральд, посматривая на девушку свысока. – Потому что не собираюсь отчитываться перед писакой-самоучкой. Отис, выведи ее. И продолжай работать. Я не за болтовню плачу тебе эти несчастные гроши.
Каталина онемела. В четырнадцать ей удалось побывать на пресс-конференции с мистером Фитцджеральдом. Тогда он был молодым, весёлым, полным сил и очень привлекательным. По крайней мере, ей так казалось. Сейчас же, в полутьме здания редакции, Каталина увидела скелет в костюме. Озлобленный и очень сердитый скелет. Поддавшись шоку с примесью удивления, Каталина даже позволила Отису вывести себя на улицу. Оказавшись снаружи, она бездумно пялились на закрытую дверь, где, как и выяснил Отис, не было никаких объявлений. Но этот факт сейчас мало волновал блондинку. В это время парень толстыми, как сардельки, пальцами постарался укутать голову Каталины в платок, наблюдая, как по ее щекам, порозовевшим от холода и, наверное, унижения, бегут крошечные слезы наперегонки с мелкими каплями дождя.
Отис колебался. Долго. И все это сражение можно было прочитать на его лице. В конце концов, одна из сторон победила, и парень, оглянувшись на закрытую дверь бывшей редакции, положил ладони на плечи Каталины и сказал:
– Слушай. Давай встретимся. Через час, в кафе на углу улицы. Мне нужно будет с тобой поговорить.
Лицо девушки перед его взором чуть посветлело, но пелена грусти так и не смогла слететь. Каталина кивнула, развернулась на носках сапог, наступила в мелкую лужу и зашагала прочь.
Она поняла, про какое кафе говорил Отис – то, что находилось рядом с мусорными контейнерами. Наверное, сюда и вела задняя дверь кафешки. Войдя внутрь и оповестив об этом всех позвякиванием колокольчика, Каталина увидела, что это кафе явно не пользуется популярностью. За одним из столов сидел мужчина, обросший и грязный, и жевал сэндвич. Перед ним стояла чашка чая. Больше посетителей не наблюдалось. Каталина прошла к столику у окна, дождалась официанта и заказала себе шоколадный чизкейк и капучино. Несмотря на насыщенные на события часы, время едва приблизилось к пяти, а в желудке Каталины не было ни крошки со вчерашнего вечера.
Так она и коротала этот час: медленно отправляла в рот один кусочек чизкейка за другим, лениво попивая напиток, и бездумно смотрела в окно на усилившийся дождь, бегущие по асфальту ручьи и редких спешащих куда-либо серых людей.
«Мистические хроники». Когда-то только самый ленивый или отсталый не скупал ежемесячно новый выпуск этого журнала. В нем собирались истории со всей страны, в которых так или иначе были задействованы сверхъестественные силы. И ведь верили, да, верили и дети, и взрослые, что все это написано, основываясь на настоящих происшествиях. По крайней мере, у Каталины никогда не возникало и сомнения в этом. Именно благодаря этому журналу девушка решила, что хочет посвятить свою жизнь журналистике, хочет освещать события, доносить их людям. Хочет быть полезной для общества. Но жизнь так круто поворачивалась, что сейчас Гринбруст была на грани потери жилья с перспективой дальнейшей жизнью со своей семьёй. От одной этой мысли Каталину перетряхнуло, и она очнулась. Нет. Не бывать этому.
Вскоре показался Отис. Кутаясь в гигантскую коричневую кожаную куртку, он поднял голову, улыбнулся и помахал своей темной рукой в окно, за которым сидела девушка.
– Брр, – по-собачьи встряхнулся парень, оказавшись в кафе у столика. Несколько капель холодного дождя попали и на Каталину.
– Погода – атас, – продолжал говорить Отис. А Каталина только сейчас заметила, что у него особенный какой-то говор, свой тон. Он растягивал гласные, но принципиально только во втором слоге. Когда ему приходилось говорить длинное предложение, челюсть раскрывалась слишком широко, и Каталина с улыбкой отчего-то вспомнила, как в детском саду ей сказали: «а вы знали, что крокодил – единственное животное, у которого поднимается верхняя челюсть».
– Чай с лимоном, – бросил Отис в сторону подошедшего официанта и, поудобнее усевшись, все внимание направил на Каталину. – Ну, давай сначала, кудряшка. Что тебя интересует?
Каталина пропустила мимо ушей внезапно возникшее и не совсем понравившееся ее прозвище и посмотрела прямо в темные глаза парня.
– Почему хроники перестали выпускаться?
Губы Отиса изогнула какая-то грустная усмешка. Он достал из-под футболки тонкую папку и положил перед Каталиной.
– Из-за этого, – спокойно оповестил Отис.
– Что это?
Каталина осторожно подвинула к себе папку, убирая в сторону остатки чизкейка, открыла ее. На первой же странице располагалась вклеенная фотография большого четырехэтажного здания в стиле барокко. Оно было пышным, ярким, как свадебный торт. Следом шли какие-то три фотоснимка неизвестных людей. На следующей странице были вырезки из газет. «Внезапная смерть», – прочитала про себя Каталина заголовок и взглянула на дату. 28 лет назад. Перевернула. «Остановка сердца в шестнадцать лет». 21 год назад. Непонимающе Каталина подняла глаза на Отиса.
– Это, – парень махнул рукой в сторону папки, – последнее дело, над которым работал наш журнал. Вела его дочь мистера Фитцджеральда. Отель-убийца, – Отис повел руками в воздухе, словно создавая невидимый баннер с названием и тихо рассмеялся, – именно так хотела назвать историю Амелия.
– Но этого выпуска не было, – тихо проговорила Каталина, прикрывая папку. Она точно это помнила, потому что собирала свою коллекцию журналов, и последний из них был о заповеднике на севере страны, где бесследно пропадали люди, а потом их находили обескровленными чуть ли не под Новым Орлеаном.
– Верно, – кивнул Отис и откинулся на спинку стула, с каким-то странным интересом разглядывая свою собеседницу. – Амелия не вернулась из «Грэнд Скай». Она стала его четвертой жертвой. Послушай, – Отис начал говорить тише, чтобы услышать могла его только Каталина, – мне кажется, в тебе что-то есть. Что-то, как бы странно не звучало, от Амелии. Старик Фитцджеральд совсем ослаб. Его нужно вернуть к жизни, – Отис воодушевленно стукнул ладонью по столу. – Но это случится лишь в том случае, если вернуть к жизни хроники. Если тебе нечего терять, – Отис пожал плечами, – и если ты хочешь, как и я, всем сердцем, чтобы «Мистические хроники» вновь попали на полки ларьков и магазинов, я оставлю тебе это, – он кивнул на папку. – Ты сама разберешься, что с этим делать.
– Но… я же просто искала работу.
– Кто знает, – усмехнулся Отис, поднимаясь на ноги и накидывая куртку. – Может, совсем скоро ты сможешь работать в самом издаваемом журнале прошлых десятилетий?
Когда Отис уходил, Каталина невольно сжала обложку папки своими пальцами, а спустя мгновение до её слуха донёсся далёкий смешок и голос парня:
– Надо же. Объявление. Ну, надо же.