Настроение было ужасным. Зачитавшись, я уснула только под утро и, конечно же, еле-еле поднялась с кровати. Когда добралась до "Вестника", исполняющий обязанности главного редактора, то есть Фрэйл-младший на рабочем месте ещё отсутствовал. Ну конечно, он ведь начальник – он может обниматься с подушкой и одеялом до обеда на зависть рядовым сотрудникам. Особенно обидным казалось то, что в его отсутствие мне было решительно нечем заняться. Записанных на приём не было, а нежданных посетителей отсеивала на входе охрана, сообщая, что руководство не принимает, если не назначено.
Позёвывая украдкой и прихлёбывая кофе, я завершила заметку о родстве и, перебравшись из своего закутка за секретарский стол, маялась от безделья и недостатка сна. Чтобы не прикорнуть на печатной машинке, я принялась перебирать в голове приключение пятничного вечера. Эпизод был экстраординарен сам по себе – всё же не каждый день украденный автомобиль возвращается к хозяину с кровавым довеском. Но что-то ещё не давало мне покоя, какое-то несоответствие. Для начала район – я попыталась прикинуть по карте города, где именно мы бродили, но без конкретных названий улиц точно определить не сумела.
Оставалось лишь досадовать на собственную непредусмотрительность – высматривать таблички на перекрёстках я не догадалась. Как бы там ни было, но и без конкретики получалось, что "Пряничный домик" расположен отнюдь не на маршруте редакция-дом. То есть Алекс не свернул по пути, а целенаправленно ехал именно в эту лавку. Зачем? Вряд ли за конфетами – сладости можно было купить в любом другом месте. Может, дело было в Джайсоне Сторме? Что если у соседа была назначена встреча с перевёртышем? Неизвестные злоумышленники угнали машину, оборотень оказался свидетелем, вмешался и пострадал.
Я представила, как Джайс гонится по улице за алым кабриолетом, а воры отстреливаются из огромного ружья заранее заготовленными отравленными пулями. Преследователь ловко уворачивается, но вот один из зарядов попадает в крепление фонаря и рикошетом впивается в спину перевёртышу. Нет, лучше пусть пуля окажется с магической начинкой и, описав в воздухе красивую дугу, намеренно вопьётся ему между лопаток.
Версия была красивая – как раз в духе приключений неуловимого Джима – и отменно смотрелась бы на экране. Но даже для фильма мне было сложно придумать, для чего же неведомые бандиты вдруг бросили похищенный автомобиль, предварительно запихнув в него раненого. Может, кабриолет изначально забрал всё-таки Джайсон? Но зачем? Ждал Алекса возле магазина, чего-то испугался, сел в машину и удрал? Но как он это сделал, если сосед забрал ключи с собой – я прекрасно это помнила. И не логичнее ли было в случае опасности броситься в лавку за помощью?
А если так – похитители отъехали от места кражи и остановились в том дворике. Случайно проходивший мимо оборотень узнал автомобиль и полез пообщаться с водителем, полагая, что это хозяин кабриолета за рулем. Тут-то беднягу и подстрелили, предварительно усыпив.
То есть угонщики предугадали, что понадобится специальное средство и пули, обработанные рассчитанной на перевёртышей отравой?
Я окончательно запуталась в предположениях. Одно входило абсурднее другого и картинка никак не хотела складываться воедино, рассыпаясь ворохом дурацких идей. Временно отложив эту часть истории, я перешла к следующей. Почему на самом деле Фрэйл-младший не захотел обратиться в полицию? Пятничной ночью его доводы казались мне более-менее разумными, но сейчас, с позиции отстранённого наблюдателя, воспринимались с большим сомнением. Чем больше я думала об этом, тем больше приходила к мысли, что Алекс боялся. Чего? Того, что его спросят, что он делал на месте преступления? Или того, что может рассказать Джайс? А вдруг он просто знал, кто это сделал? Ещё немного и я додумалась бы до того, что обвинила соседа в самоличном пускании пули в перевёртыша, пока я выбирала печенье.
А что? На пару минут я вполне могла упустить Алекса из виду – как раз хватило бы времени, чтобы телепортироваться в тот дворик и обратно. Вот только перемещения в пространстве случались исключительно в сказках – магов, способных на такое волшебство не существовало. А даже если бы они и были, то сосед однозначно не из их числа.
Эта линия тоже вела в тупик, и я мысленно вернулась в квартиру Фрэйла-младшего. Сначала к операции по извлечению пули – Алекс точно знал, с чем имеет дело, и действовал очень умело, словно ежедневно подобным занимался. Подозрительно? Более чем! Совместное пробуждение я сознательно пропустила – к делу этот досадный инцидент никак не относился. А вот на подслушанном разговоре задержалась, раз за разом прокручивая его в памяти. Что-то смущало, какая-то зацепка беспокоила подсознание. И, наконец, после третьей чашки кофе я сообразила: ночью, убеждая меня обойтись без полиции и врачей, сосед уверял, что до утра оборотень не доживет, а из беседы следовало, что рана была не настолько серьезной – всего лишь предупреждением, а не реальной попыткой убить.
– Алекс не появлялся? – ворвался в мои рассуждения грудной голос Бетси Руддол – ответственной в "Вестнике" за колонку некрологов.
Высокой блондинке с гривой золотистых волос до пояса, шикарной фигурой и точёным личиком больше пристало бы вести раздел модных тенденций или свадеб, но внешность была обманчива. Характер эта особа имела премерзкий и, хотя она и по праву числилась первой красавицей редакции, коллеги мужского пола обходили её стороной. А ещё, если верить разговорчивому Итону, на свиданиях мисс Руддол имела обыкновение заводить речь о работе. И не просто о работе, а о той её части, что касалась непосредственно покойников. А обсуждение за ужином способов, которыми отправлялись на тот свет герои некрологов, в комплекте с подробностями, кого, как и где обнаружили, могли отбить аппетит любому.
– Нет, – отозвалась я коротко, рассчитывая, что Труповедка, как её звали за глаза, тут же удалится. Но когда это мои расчёты оправдывались?
– А где он? – требовательно вопросила журналистка.
– Не знаю!
– А кто знает? Ты вообще зачем здесь сидишь? – завелась она.
Я вздохнула и, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, флегматично сообщила:
– Караулю, чтобы в кабинет кто попало не рвался. Всякие там продавцы мороженого, сборщики средств на храм, влюблённые девицы…
Последнее было сказано зря. Я это прекрасно понимала, как и то, что нехорошо бить по больному месту, но нисколько не жалела. Вся редакция знала, что мисс Руддол нацелена на покорение Фрэйла-младшего, и дружно желала ей провала. Мужчины из солидарности, а дамы просто не могли сопереживать конкурентке – окрутить Алекса не отказалась бы ни одна незамужняя сотрудница.
– Да как ты смеешь?! – прошипела Бетси, в её недобро прищуренных глазах отчётливо читалось намерение немедля причислить меня к столь любимым ею трупам.
– Ну надо же, а я-то полагал, что твоя обязанность писать статьи и иногда варить мне кофе! – Весело прокомментировал появившийся на пороге приёмной сосед.
– Мистер Фрэйл, – тут же залебезила журналистка, растянув пухлые губы в обольстительной улыбке и пару раз моргнув, чтобы продемонстрировать длину ресниц, – а я к вам с вопросом. Срочным! Можно?
– Разумеется, мисс Руддол, – Алекс пересёк приёмную и распахнул дверь в свой кабинет, – прошу!
Я не удержалась и показала им вслед язык. Эта ребяческая выходка в лучших традициях хулиганки Руми никак не вязалась с моим строгим офисным обликом, зато наглядно демонстрировала отношение к ситуации в целом и её действующим лицам в частности. Ну какой срочный вопрос у сочинительницы некрологов мог быть к главному редактору? Обвести ли ажурной рамочкой известие о безвременной кончине некоего графа или это будет некорректно по отношению к прочим усопшим? А сосед тоже хорош – хоть бы верхнюю одежду снял, прежде чем с дамой уединяться!
Словно услышав мои мысли, из кабинета высунулся Алекс и, бросив на кресло куртку, попросил:
– Убери в шкаф, ладно, Одуванчик?
Дверь заскрипела, захлопываясь. Или это скрипели мои зубы?
В промежутках между выпусками в "Вестнике" царствовал политес – все и со всеми были вежливы и чинно обращались на "вы". Конечно, в последние часы перед выходом правила отодвигались в сторонку и культурные журналисты превращались в хамоватых грузчиков, с воплями носясь по этажам и порываясь кулаками доказывать свою точку зрения. Но с наступлением рядовых будней сотрудники редакции вновь становились образцами изысканных манер. Одна я не удостаивалась приличного обращения в любой день месяца. Само собой, я пыталась именовать соседа мистером Фрэйлом и героически продержалась, наверное, минут пятнадцать, прежде чем по старой привычке отколошматила его подвернувшейся под руку папкой. А как ещё реагировать, когда тебя нахально дёргают за косу и дуют в ухо, чтобы, цитируя Алекса, я не строила из себя мисс Серьёзность?
Фамильярность в отношениях с начальником, конечно же, была всеми замечена, превратно истолкована и в первый же день начисто лишила меня шансов завязать дружбу с кем-то из коллег. Странно, что сотрудницы меня вообще не растерзали, ошибочно записав в любовницы. Ситуацию несколько сгладили Румита, время от времени посещавшая "Вестник" и каждый раз виснущая на мне, как пиявка, и Фрэйл-старший, который за время моей работы показался в редакции лишь однажды. Зато, едва появившись, тут же забрал меня обедать. Кроме того, кто-то из журналистов услышал моё "дядя Рихард", и с тех пор я числилась "кузиной", но популярности это мне не прибавило.
В лицо все приторно улыбались, а мужчины, привлечённые призрачным шансом породниться с Фрэйлами, приглашали на свидания, но в действительности сотрудники "Вэлларийского вестника" в большинстве своём меня презирали. Словом, наивные представления о дружном сплочённом коллективе разбились о скалы столичной действительности так же быстро и необратимо, как и мечты о шедевральных заметках, которые мигом вознесли бы меня на вершину.
Куртка, не удержавшись на кресле, сползла на пол и растеклась озерцом немого укора. Пришлось встать и заняться наведением порядка, пока не заглянул ещё кто-нибудь и не обвинил меня в безделье. Время близилось к обеду и, если до явления Алекса я предполагала обойтись яблоком и чаем на рабочем месте, то теперь стоило воспользоваться законным перерывом и сбежать, пока не заставили варить кофе для Бетси – я была совсем не уверена, что сумею не насыпать туда соли.
Подобрав куртку, я принялась отряхивать её от пыли. Из кармана что-то выпало и медленно спикировало под кресло. Это что-то оказалось всего лишь визиткой, и я почти сунула её обратно, но взгляд зацепился за знакомое название. На картонном прямоугольнике красовалось контурное изображение леденца на палочке, рядом с которым серебрились переплетённые буквы "П" и "Д". На обороте же было написано:
"В домике нашем всё слаще и краше —
К нам в магазинчик скорее придите
И пряников лучших на свете купите!".
Под этим шедевром рекламного рифмоплётства меленько были добавлены ещё две строки. Верхняя из них сообщала, что владелицей лавки является мисс Констанс С., вторая же была адресом. Я покосилась на дверь в кабинет, потом на часы. Обеденный перерыв как раз начался, а сосед оказался занят и не мог спросить, куда это я собралась – всё так удачно совпало, словно сама судьба подталкивала меня в сторону небольшого невинного расследования.
Разумеется, Алекс был прав, когда говорил, что ввязываться в историю с ранением перевёртыша нельзя. Это я и сама прекрасно понимала, но что такого, если я загляну за понравившимся печеньем? Если немножко поболтаю с приветливой хозяйкой? Ведь ничего страшного со мной не случится в середине обычного понедельника? Пусть даже в не самом респектабельном районе столицы. Я же только туда и обратно – буквально на минутку. Накинув плащ и вытащив из ящика стола сумочку, я осторожно, на цыпочках, опасливо поглядывая на обитель Фрэйла-младшего, прокралась к двери в коридор и, аккуратно прикрыв её за собой, понеслась к выходу.
Возле редакции всегда дежурила пара прикормленных такси – держать штатного водителя для сотрудников в "Вестнике" считали нецелесообразным и предпочитали компенсировать расходы на транспорт по распискам. Но я прошла дальше, к стоянке у сквера, и взяла машину там. Возможно, это отдавало паранойей, но мне не хотелось давать ни малейшего повода для возникновения новых сплетен. Особенно с учётом того, что любой слух, обежав контору со скоростью лесного пожара, непременно достиг бы ушей начальника. Таксисты, регулярно возившие коллег, знали всё и обо всех и совершенно не стремились держать язык за зубами. А мне совсем не улыбалось выслушивать очередные нотации и ввязываться в бесплодные попытки объяснить Алексу, что мои дела его не касаются.
***
При солнечном свете всё воспринималось иначе. Тёмные, мрачные улицы обратились вдруг пёстрой лентой из вывесок и витрин, кругом сновали увешанные пакетами покупатели и ребятня с мороженым. Конечно, кварталу было далеко до роскоши центральных бульваров и площадей – здесь не прогуливались томные дамы в бриллиантах и мехах, не проплывали холёные дорогие машины, не караулили у вызолоченных дверей швейцары, не маячили на каждом углу памятники и фонтаны. Но и откровенной бедности окраин тоже не наблюдалось. Будь у меня выходной, я бы с удовольствием заглянула в пару лавочек и перекусила в каком-нибудь кафе, да и просто побродила, заглядывая в витрины. Жаль, что времени было в обрез. Зато я могла смело отпустить такси, не доплачивая за ожидание, как изначально намеревалась сделать.
Во двор, где находилась лавка, заходила всё же с опаской. Ведь, если окружение преобразилось в лучшую сторону, то пряничный домик наоборот вполне мог превратиться в чёрствый сухарь, подёрнутый плесенью. Но опасения оказались напрасны – в ярких лучах солнца магазинчик выглядел ещё сказочнее, чем в свете луны и фонарей. Леденцовые окошки призывно поблёскивали разноцветными стёклами, а шоколадную дверь так и хотелось укусить.
Вдруг вспомнилось, что завтрак был неимоверно давно, а пообедать, как следует, я уже не успеваю. Пожалуй, печенья действительно стоило купить! С этой мыслью я поднялась на крылечко и вошла. В первые мгновения, очутившись среди галдящей стайки женщин и детей, я растерялась. В чувство привели тычок в бок и грубое "Чего встала на дороге?!". Я отшатнулась и прижалась к стене слева от двери, пропуская внутрь трёх женщин, каждая из которых как минимум вдвое превышала меня в весе. Дамы шустро пристроились в конец очереди, которая змеёй извивалась по торговому залу, почти полностью его заполняя.
Любители десертов словно зачарованные смотрели на витрины и возбужденно обсуждали, что из ассортимента лавки уже успели попробовать, а что только планируют продегустировать. Чтобы пробраться к прилавку, мне пришлось бы расталкивать сладкоежек локтями, и что-то мне подсказывало, что выжить в борьбе за подступ к продавщице будет сложно. Да и как разговаривать с ней в такой обстановке? Прикидывая, стоит ли рисковать здоровьем ради сомнительного шанса что-то узнать, я пыталась высмотреть поверх очереди Констанс, но за прилавком сновали только две щуплые, сгорбленные бабульки с прицепными крючковатыми носами и седыми лохмами. Самые натуральные сказочные ведьмы в тёмных балахонах и колпаках – такие, каким и полагалось обитать в пряничном домике.
И почему, спрашивается, Алекса обслуживали не они, а сама хозяйка? Вопрос был риторический – возле соседа всегда сами по себе, как поганки под грабом, возникали особи повышенной привлекательности. Убедившись, что искомой блондинки-перевёртыша в магазинчике нет, и не обнаружив ничего похожего на вход в служебное помещение, где она могла бы находиться, я решила уйти. Разумеется, было досадно, что поездка оказалась напрасной, но что делать?! Рассчитывать, что Констанс вдруг объявится, не приходилось, а потратить часа два в очереди было глупо. Да и, признаться, фанатичный блеск в глазах покупательниц наводил на некоторые подозрения насчет состава продукции. А что если на самом деле меня сюда привело не любопытство, а какая-нибудь коварная травка, добавленная в печенье? Нет уж! Лучше я в кафе зайду.
Я выскочила на крыльцо и, уже спустившись на ступеньку, зачем-то обернулась. Взгляд скользнул по шоколадной двери и зацепился за висящую сбоку табличку. Вот оно! Вот то, что зацепило моё внимание в прошлый раз! Согласно указанным цифрам лавка работала до восьми, мы же с Алексом зашли в неё почти на целый час позже. Не странно ли это?!
Получается, сосед осознанно явился сюда после закрытия. Зачем? И почему его ждали? Или не его? Могли ли мы просто случайно заглянуть на огонёк именно тогда, когда хозяйка вдруг решила лично встать за прилавок и поторговать ещё часок? Конечно, такой балбес, как Фрэйл-младший, вполне мог напутать со временем, но в подобное стечение обстоятельств верилось слабо. Насколько я могла судить, до восьми работал не только "Пряничный домик", но и все прочие заведения в округе – именно поэтому пятничным вечером на улицах было так пусто и страшно. Следовательно, ещё только-только въезжая в квартал, Алекс должен был сообразить, что явился слишком поздно.
Так что это значит? У него было назначено свидание с Констанс? Но зачем тогда он взял с собой меня? Да и не обсуждали они ничего особенного. И вообще казалось, что не знакомы. Или беседа о погоде была притворством, и в обыденных фразах скрывался тайный смысл, которого я не уловила? Какое-нибудь зашифрованное сообщение. Или Конни подложила записку в пакет с конфетами? Может, она являлась осведомителем, а я умудрилась проморгать передачу важной информации для какого-нибудь журналистского расследования?
Точно! Так оно и было, а я всё проворонила. Тоже мне звезда журналистики!
Досаду срочно требовалось чем-нибудь заесть. А заодно подумать, как бы разузнать, что за статью планирует сосед. Погружённая в размышления, я не особо смотрела по сторонам и на длинный приземистый автомобиль, стоящий чуть в стороне от входа в лавку, обратила внимание только тогда, когда рослый мужчина в чёрном костюме заступил мне дорогу. Из-под его шофёрской фуражки блеснули желтизной глаза перевёртыша, а дежурная улыбка продемонстрировала клыки.
– Вас приглашают проехать с нами, мисс, – вежливо произнёс оборотень и красноречиво распахнул заднюю дверцу машины.
– Куда? – Я испуганно прижала к груди сумочку и, отступив, заозиралась, но как назло, не смотря на переполненный зал магазинчика, во дворе никого не было.
– Это вам хозяин объяснит, мисс, – ухмыльнулся перевёртыш. – Прошу!
Он шагнул на меня, приглашающе махнув рукой. Я снова отступила. И ещё раз, и ещё…
Наши движения напоминали какой-то странный танец, хотя, по сути, являлись загоном дичи. Я поняла это, когда вдруг оказалась между машиной и оборотнем. Из салона высунулась мужская рука и, ухватив меня за запястье, дёрнула, лишая равновесия. Шофёр подтолкнул внутрь, в последний момент ловко пригнул мою голову, чтобы я не расшибла её о раму, закинул в салон мои ноги и захлопнул дверцу. Через миг зашумел мотор и автомобиль сорвался с места. От нетрадиционного метода посадки я боком повалилась на сидение. Плащ задрался, а волосы упали на лицо, закрывая обзор. Я забарахталась, пытаясь сесть нормально, придержать юбку и одновременно не выронить ридикюль – своё единственное средство для борьбы со злодеями.
Вот и долюбопытствовала – называется, провела маленькое невинное расследование! Убьют! Подстрелят, как Джайса! А я не перевёртыш – на мне дырки сами по себе не затянутся. И шрамы девушек не красят. Что же делать?
– Рад видеть тебя, Аманда! – поприветствовал знакомый голос.
Наконец совладав с конечностями и одеждой, я уселась, сдула с глаза прядь и сердито уставилась на идеальное лицо идеального мужчины. В роли похитителя журналисток действительно оказалась непревзойдённая звезда экрана – Ферран Исттэн собственной длинноухой персоной. Он лениво развалился на сидении напротив меня и довольно ухмылялся. Холёную недоэльфийскую физиономию мистера Совершенство от прицельного броска сумкой спасло только опасение рассыпать содержимое оной.
– Не могу ответить тем же! – огрызнулась я, пытаясь пригладить волосы. От пережитого испуга руки слегка подрагивали, и не было ни малейшего желания проявлять любезность. – Чем вызвано столь специфическое приглашение прокатиться? – продолжила я язвительно.
– Даи хочет с тобой поговорить, – не стал усложнять актёр, – и очень ждёт в гости.
– С удовольствием бы пообщалась с Ди, но как-нибудь в другой раз, – найдя в себе остатки вежливости, с натянутой улыбкой соврала я – желания беседовать с тайной супругой Феррана было ещё меньше, чем любезничать с ним самим. Признаться, я вообще её побаивалась и в любом случае предпочла бы обойти стороной. – Мне нужно вернуться на работу, так что, прости, не могу! – Изобразить сожаление оказалось уже проще – помогла мысль об огромной чашке горячего чаю, которую я намеревалась налить, едва окажусь в редакции.
– Прости, – передразнил актёр, – но я не привык разочаровывать супругу. Особенно сейчас, – добавил он чуть слышно. – А работа подождёт!
***
Особняк четы Истэнов хоть и уступал в размерах и величии "Жасминовому венку" – родовому гнезду Фрэйлов – зато превосходил его в роскоши. В гостиной, традиционно разместившейся на первом этаже, всего было чересчур: мебели и ковров, статуэток и картин, лепнины и оборок. Если бы не простор, который обеспечивала величина комнаты, не широкие окна, начинавшиеся прямо от уровня пола, и не светлые обои и обивка, обстановка воспринималась бы на редкость безвкусной. Но мало кто рискнул бы намекнуть на неуместность столь показного богатства хозяйке. Огромная сребристо-белая змеища возлежала на кремовом диванчике, умостив голову на коленях мужа, лениво общипывала длинным раздвоенным языком виноградины с грозди, которую держал для неё Ферран, и недобро таращила на меня свои звериные глаза. Словно прикидывала, как бы половчее мне что-нибудь откусить.
Объяснять по дороге, зачем я понадобилась Дайане, актёр отказался. Лишь рассказал, что подъехал к "Вестнику", чтобы разузнать у Алекса, где меня искать, увидел, как я ухожу, и приказал шофёру ехать следом. Словом, идея посетить "Пряничный домик" была вдвойне неудачной – я не только не застала там Констанс, но ещё и оказалась невесть где. Самостоятельно выбраться отсюда в центр Вэллара было затруднительно, а потому пришлось смириться с незапланированным визитом, послушно устроиться в кресле и начать улыбаться.
– Я, разумеется, очень рада тебя видеть, Ди, но сегодня рабочий день и меня ждут в редакции, – как можно мягче произнесла я. – Поэтому не могли бы мы сразу перейти к делу?
– Могли бы, – протянула Дайана, – но сперва выпьем чаю, – добавила она, сворачиваясь кольцами.
Чешуйки на миг засветились, словно подёрнувшись сребристым налётом, и через миг рядом с Ферраном сидела уже человеческая форма его супруги в каком-то балахоне, похожем на кусок шторы. Казалось, с лета, когда я довольно часто сталкивалась на съёмочной площадке с невзрачной ассистенткой звезды, девушка ничуть не изменилась, но почему-то теперь язык не поворачивался назвать её мышкой. Не было ничего робкого, застенчивого, забитого в хищнице, в чьём логове я оказалась.
– Милый, ты же позаботишься о чае? – ласково продолжила Ди, улыбнувшись мужу. – И захвати халат – эта иллюзия совершенно не греет. – Она зябко поёжилась и обхватила себя руками.
– Разумеется, дорогая, – кивнул актёр и вышел.
– В общем, так, – проводив его взглядом и наклонившись ко мне, негромко зашипела Дайана, как самая настоящая змея, – Ран может говорить, что угодно, но я хочу, чтобы ты уяснила, что не можешь отказаться!
– От чего отказаться? – тоже невольно понизив голос, прошептала я.
– Вот, любимая! Этот подойдёт?
То, с какой скоростью вернулся Ферран, не могло не насторожить. Дышал он учащенно, будто бежал, и кроме затребованного женой одеяния принёс ещё и плед, в который тут же принялся её заботливо укутывать, и зачем-то – морковку. Ди, скорчившая недовольную мордашку слишком уж поторопившемуся супругу, при виде овоща просияла и вгрызлась в него, как собака в мозговую косточку.
– Насчёт чая я распорядился, сейчас принесут, – устроившись на прежнем месте, сообщил актёр и приобнял Дайану поверх пледа.
– Так от чего я не могу отказаться? – Конечно, одолеваемая дурными предчувствиями, я предпочла бы побеседовать о погоде, но призрак рассерженного Алекса не позволял затягивать визит, грозя выволочкой за не санкционированный его начальственной персоной прогул.
– Разумеется, отказаться ты можешь, – опроверг утверждение жены Ферран, – но я очень рассчитываю, что ты войдёшь в наше положение и этого не сделаешь.
Что ж, чужие расчёты и надежды никаких обязательств на меня не накладывали и выгодно отличались от бескомпромиссного ультиматума, а посему я была готова вежливо выслушать. Лишь бы поскорее вернуться к обыденному рабочему дню.
– Я, конечно, попытаюсь, но не могу обещать, – проговорила я с максимальной любезностью. – Так в чём дело? Что от меня требуется?
– Сущая ерунда! – отозвалась Ди, похрустывая морковкой. – И вообще, тебе понравится.
Я нервно сжала сумочку – в это "понравится" почему-то совершенно не верилось.
– Видишь ли, Аманда, – любовно погладив Дайану по щёчке, продолжил актёр, – Даи в положении.
– В каком ещё положе… – я осеклась на полуслове, осознав новость. – Поздравляю!
– Шпашибо! – прочавкала будущая мать.
– Это прекрасно, но при чём тут я?
– Как ты помнишь, мы уже давно вместе и, признаться, полагали, что из-за экспериментов, которые над нами проводили, детей иметь не сможем. Всё же мы оба не совсем люди и принадлежим в результате изменения крови к разным видам.
Я кивнула – представить совместное потомство у полуэльфа и полузмеи было действительно проблематично, хотя и следовало учесть, что изначально они оба были людьми.
– И что? Есть… – я помедлила, прикидывая, будет ли уместным такой вопрос, но всё же спросила: – какие-то проблемы со здоровьем?
– Нет, с этим, хвала Пресветлой Деве, пока всё в порядке. Дело в другом – Даи теперь тяжело удерживать личину, а я связан контрактом. Съёмки очередного фильма о жулике Джиме вот-вот начнутся, но участвовать в них она не сможет.
– Разве это проблема? Стоит только свистнуть и тут же выстроится очередь из желающих сыграть со знаменитым Ферраном Истэном, – недоумённо пожала плечами я.
– Чтобы какая-то лохудра целыми днями крутилась рядом с моим Раном? – тут же взвилась Дайана. Зрачки её вытянулись в змеиные, из-под верхней губы показались клыки, а скулы и руки подёрнулись чешуёй.
– Ш-ш! – успокаивающе произнёс актёр и прижал голову жены к своему плечу, запустив пальцы в её волосы. – Успокойся, милая! Всё хорошо.
Неловкую сцену прервало появление служанки с сервировочной тележкой. Беседа продолжилась лишь после того, как она, переставив угощение на столик, удалилась.
– Как видишь, с самоконтролем у Даи тоже сейчас небольшие проблемы, – вручив мне чашку с чаем, продолжил Ферран.
Небольшие? Я чуть не подавилась, как раз в этот момент сделав глоток.
– Нервы, – сообщила Ди спокойно, будто не она минуту назад едва не заплевала всю гостиную ядом.
– Ей будет тяжело выносить постороннюю женщину возле меня.
– Тогда почему бы не выбросить из сценария главную женскую роль? – предложила я. – В конце концов, в книгах дамы Джима несущественны, это только в экранизациях им придали какой-то вес.
– Я пытался обсудить такой вариант с Рупертом, но кинокомпания категорически против. Они вложили много денег в выкуп прав и опасаются, что ликвидация романтической линии значительно снизит популярность серии, – пояснил Ферран.
– Жаль, но я всё равно не понимаю, чем могу помочь. – Я допила чай и осторожно покосилась на настенные часы, прикидывая, как бы побыстрее свернуть визит.
– Это же элементарно, – сунув в рот дольку лимона и блаженно прищурившись, заявила Ди. – Тебе всего лишь нужно сыграть девушку Джима.
– Что?
– Чему ты удивляешься? – хмыкнула Дайана. – Это же логично! Ты в курсе всех наших обстоятельств, нравишься режиссёру и не станешь посягать на моего мужа – идеальная кандидатка.
– Но я не актриса, я не умею играть!
– Ерунда, – отмахнулась Ди, – можно подумать от исполнительницы этой роли требуется что-то особенное. Достаточно быть хорошенькой и уметь глупо хлопать ресницами – вот прямо как ты сейчас.
– Но… – Слов не было, и даже мысли куда-то улетучились, ошеломлённые абсурдным предложением.
– Соглашайся, Аманда! – поддержал идиотский план актёр, на которого я перевела взгляд, рассчитывая, что он призовёт супругу одуматься. – Ты действительно лучшая кандидатура. Да что там лучшая – единственная!
– Да почему? – взвыла я.
– Потому что ты знаешь, что та, что протянет руки к моему Рану, мигом окажется с откушенной головой, – мило оскалилась из объятий пледа снова обернувшаяся змеёй Дайана.
И это был действительно веский аргумент!