«Протокол: вопрос. Ты слышишь меня, Бальтазар»
«Протокол: ответ. Слышу»
«Протокол: предупреждение. Я начинаю перековку»
«Протокол: ответ. Я готов»
Технокузнец склонился над полуразобранным телом рыцаря. С самого первого дня в ордене Бальтазар неумолимо приближался к моменту, когда последние остатки его плоти будут заменены холодной сталью. Не прерывая операцию, технокузнец обратился к своим банкам данных, чтобы поднять в памяти весь путь рыцаря от слабого человека до непобедимой машины. За доли секунды в разуме технокузнеца пронеслись образы молодого воина, отвергнутого всеми, кого он уважал и любил. Постепенно образ менялся. Молодой воин исчез, а его место занял механизированный доспех, одним своим видом источавший силу и мощь.
Видеофрагменты сменялись один за другим. Десятки операций, в реальности длившиеся много часов, слились в одно мгновение, за которое человек умер, но родилось нечто иное, нечто лишенное изъянов. Появился рыцарь.
«Протокол: предупреждение. Будет больно»
«Протокол: ответ. Я знаю»
Инструменты технокузнеца погрузились внутрь механического черепа. Мастер аккуратно снял бронепластины, а затем с еще большей осторожностью извлек центральный процессор. Все внимание технокузнеца мгновенно переключилось на небольшой резервуар с амниотической жидкостью, в котором плавал небольшой кусочек мозговой ткани, со всех сторон утыканный тысячами иголок.
«Протокол: презрение. Последний источник слабости в этом совершенном теле. Протокол: сожаление. Я бы хотел, чтобы ты был со мной в момент величайшего триумфа машины над плотью, Бальтазар»
Но рыцарь не слышал его. Как только технокузнец извлек центральный процессор, воин погрузился в сон, который кто-то другой мог бы назвать смертью. Кто угодно, только не мастер кузни. Для него, напротив, только сейчас рождалась настоящая жизнь, необремененная грязными оковами плоти. Сегодня, в этот знаменательный момент, его верный друг наконец переродится в свою истинную форму. В ту форму, к которой всю жизнь тяготела его душа.
Технокузнец взял в руки небольшую электрическую плату, а затем закрепил ее на центральном процессоре. Устройство сразу же распознало новый элемент системы, и запустился процесс интеграции. Через секунду на плате зажглись подряд несколько огоньков, которые вскоре потухли. Осталась гореть лишь одна маленькая зеленая лампочка. Это было знаком, что машинный разум успешно принял модуль расширения, и отныне не нуждался в последних остатках органики.
Осторожно, чтобы не перегрузить систему, мастер кузни начал вытаскивать мозговые иглы из капсулы с амниотической жидкостью. Этот процесс занял немало времени, но технокузнец хотел сделать свою работу как полагается. Несмотря на все свое отвращение к маленькому кусочку плоти, он работал аккуратно, стараясь не повредить нейронные связи. Все-таки это по-прежнему был Бальтазар, вернее, часть его. Но уже скоро все изменится. Бальтазар станет настоящим собой, а не тем, кем ему было уготовано быть по воле неразумной природы.
Закончив отделение последней иглы, технокузнец издал последовательность звуков на технолингве. Для недалекого человеческого ума это был всего лишь отвратительный шум, но для просвещенного сознания в акустической последовательности скрывалась целая ода, посвященная величию машины. Однако праздновать успех было еще рано. Бальтазар до сих пор находился в неактивном состоянии и не мог разделить восторг мастера кузни.
«Протокол: убеждение. Подожди еще немного, друг, твое перерождение почти свершилось»
Технокузнец вернул центральный процессор на место и, как только все подключения были восстановлены, подал питание на вычислительный модуль. Бальтазар дернулся, и его внутренние системы начали процесс инициализации. Каждый подвижный элемент механической оболочки прошел повторную калибровку, равно как и сотни сенсоров по всему телу рыцаря.
«Протокол: приветствие. С возвращением, брат. Отныне ты и сталь – единое целое. Почитай силу машины и используй ее, дабы разить врагов наших»
«Протокол: сомнение. Брат, я не чувствую перемен. Протокол: вопрос. Ты точно завершил мое перерождение»
«Протокол: ответ. Да, Бальтазар. От тебя прежнего больше ничего не осталось. Но чтобы ты осознал это, нужно до конца пройти процесс перековки»
«Протокол: нетерпение. Я жду, брат. Даруй мне истинную силу машины»
«Протокол: согласие. Да будет так, брат»
Отовсюду выдвинулись десятки манипуляторов, каждый из которых сжимал специальный инструмент. Повинуясь машинным командам мастера кузни, они устремились к Бальтазару и начали последовательно снимать бронепластины с его доспеха. Обнажив механический торс рыцаря, манипуляторы погрузились внутрь сложного переплетения трубок и кабелей. Послышался скрип отсоединяющихся разъемов, а затем искусственные руки извлекли гудящую сферу, от которой распространялся сильный жар.
«Протокол: тезис. Это сердце годами служило тебе верой и правдой, Бальтазар. Но пришла пора заменить его другим реактором, в разы более мощным»
В руках технокузнеца появился новый модуль, и он, сохраняя налет торжественности, вложил его в грудь рыцаря. Ожившие манипуляторы вновь принялись за работу, и уже вскоре совсем иная энергия потекла по силовым кабелям доспеха, на что Бальтазар тут же отреагировал:
«Протокол: восклицание. Я чувствую ее. Я чувствую новую силу. Она другая. Она обжигает меня. Она рвет изнутри»
«Протокол: совет. Проведи ритуал калибровки и проверь энергетические каналы. Тебе нужно укротить силу молнии в железе»
Бальтазар запустил процедуру диагностики, позволяя системе самостоятельно выявить проблемные места. Таких оказалось несколько. Однако, к сожалению, машинному разуму не удалось разобраться с неполадками в автоматическом режиме.
«Протокол: просьба. Брат, мое тело нуждается в дополнительной перековке. Сталь слишком слаба, чтобы выдержать жар нового сердца»
«Протокол: ответ. Вижу, брат. Сейчас я помогу тебе»
Технокузнец снова взялся за дело. По правде, он изначально надеялся, что простой замены реактора окажется недостаточно. Теперь, когда в теле Бальтазара не осталось и следа от органики, мастер кузни мог разгуляться по полной. Живая плоть ограничивала возможности машины, не позволяла установить по-настоящему мощные улучшения из-за угрозы радиоактивного облучения или отравления химикатами. Но вот новый реактор занял свое место, и приборы технокузнеца уже начали фиксировать повышение радиационного фона. Пусть Бальтазар еще и не понимал этого, но только что он навсегда отделил себя от людей, зараженных проклятием плоти, и встал на путь, где есть только металл.
Первым делом мастер кузни заменил проблемные кабели, которые не выдержали повышенных нагрузок. Затем он залил внутрь доспеха жидкий металл. Таким образом технокузнец хотел ускорить быстродействие системы, чего не мог себе позволить раньше из-за ядовитых испарений. Каркас доспеха же он укрепил токсичными полимерами, чтобы броня лучше выдерживала удар.
Оставалось лишь поработать над встроенным вооружением рыцаря. Обычные лазеры он заменил на химические излучатели. Вместо же стандартных разрывных боеприпасов технокузнец решил дать рыцарю более легкие рад-снаряды, разгоняемые не порохом, а бурной энергией ядерной реакции.
«Протокол: восхищение. Прекрасная работа, брат. Я никогда не чувствовал себя более могучим, нежели сейчас»
Бальтазар все это время наблюдал за процессом. С каждым новым улучшением его все больше захватывало чувство неописуемого восторга, которое едва ли способен понять обычный человек. Рыцарь ощущал, как прямо на глазах прирастает его сила, как он становится кем-то другим – неуязвимым воином, лишенным слабостей.
«Протокол: гордость. Ты моя лучшая работа, Бальтазар»
«Протокол: юмор. Я бы обиделся, если бы не так хорошо знал тебя»
Проведя окончательную настройку системы, рыцарь поднялся с кибернетической наковальни и потянулся за своим мечом.
«Протокол: протест. Оставь этот клинок. По случаю твоего перерождения я подготовил для тебя новое оружие»
Мастер кузни отдал команду на технолингве, и в помещении появился дроид, держащий четырьмя тонкими руками полутораметровый контейнер.
«Протокол: рекомендация. Открой его»
Бальтазар подошел к дроиду, одновременно занося поправки в параметры ходовой подсистемы, и откинул крышку контейнера. Внутри оказался широкий полуторный меч с поблескивающим от скачущих искр лезвием.
«Протокол: пояснение. Перед тобой оружие ручной работы с лезвием, способным выдерживать воздействие температур от минус двухсот до четырех тысяч градусов. Меч оснащен электрическим генератором на меритовой основе. Выходное напряжение – тысяча девятьсот вольт. В случае необходимости клинок можно перевести в режим плазменного резака. Помогает, если твой противник – другой механизм.
«Протокол: благодарность. Спасибо тебе. Я буду носить это оружие с честью»
«Протокол: ответ. Меньшего я от тебя и не ждал»
Внезапно на коммуникационный модуль Бальтазара пришел новый запрос. У сигнала был наивысший приоритет, поэтому рыцарь мгновенно принял входящую передачу. Как только он дослушал сообщение, тут же повернулся к мастеру кузни и передал ему на технолингве:
«Протокол: извинение. Мне нужно немедленно явиться в Железный зал»
«Протокол: согласие. Не стану тебя задерживать»
Бальтазар взял свой новый меч и закрепил его на магнитной панели у себя на спине. Напоследок он коротко поклонился технокузнецу, желая выказать уважение старому другу. Если бы тот еще не утратил возможности проявлять эмоции вживую, то наверняка бы рассмеялся подобному человеческому жесту. Однако он лишь поклонился в ответ и отпустил рыцаря. Мастер кузни хорошо знал, что не стоит заставлять паладинов Железного братства ждать, как знал и то, что отныне его участие в судьбе Бальтазара также подошло к концу.
*****
– Зачем нас собрали здесь? – спросил Вильгельм, нарочно повысив тональность своего механического голоса. – Я не совершил ничего такого, за что бы меня стоило наградить. Значит ли это, что меня вызвали ради наказания?
– Ты тут не один, – заметил Ульрих. – Я уверен, что нас призвали сюда не ради твоей персоны.
Внезапно по всему залу прошел вибрирующий гул, и в наэлектризованном воздухе пронеслось сообщение на технолингве:
«Протокол: пояснение. Вы здесь по воле паладина Алкида. Он хочет обратиться к вам с просьбой. Так как он говорит только от своего имени, а не от лица Железного совета, вы имеете право отказать ему, если посчитаете нужным.
– Ничего не понимаю, – тряхнул головой Вильгельм. – С каких пор паладин говорит отдельно от остального совета?
– Ты слишком юн, а потому не застал времен, когда подобное случалось в последний раз, – послышался голос откуда-то сверху. – Однако так велит древний обычай. Если паладин просит о личной услуге, то он должен сам обратиться к рыцарям. Выйти лицом к лицу.
Ниша возле одной их стен раскрылась, и из нее выдвинулась бесформенная груда металла, в которой отдаленно можно было признать что-то человеческое.
– Я – Алкид, паладин Железного братства. Но сейчас я обращаюсь к вам всего лишь как брат по оружию. Некогда я пожертвовал плотью, а затем и вовсе стал единым целым с машинным духом нашей крепости. Больше я не могу взять в руки меч, однако вы можете. Я прошу вас встать на защиту тех, кто не может постоять за себя. Я прошу вас отправиться на Скифос и избавить людей этого мира от ужасной беды, постигшей их.
Несмотря на то, что Алкид уже не одно десятилетие провел в симбиозе с главным машинным духом, он все еще пользовался человеческой речью, а не технолингвой. Некоторые называли это проявлением сентиментальности, однако в данной ситуации такой язык был даже более уместным.
– Скифос? Если я не ошибаюсь, это где-то в Громовом секторе, – попытался припомнить Ульрих.
– Все так, братья, – ответил Алкид. – Прямо в эту секунду Диктат порабощает беззащитный мир. Только мы можем спасти его.
– Сейчас по всему Громовому сектору идет война. А скоро она затронет и соседние системы. Почему именно Скифос должен быть спасен? – спросил Вильгельм.
– Потому что это мой мир! – повысил голос Алкид. – Я родился там, вырос. Благодаря Скифосу я стал тем, кем являюсь, – рыцарем! Суровые шторма и высокие горы закалили меня, а мудрые учителя помогли отточить таланты и навыки. Я многим обязан этому миру. Столь многим, что мне больно видеть, как Скифос медленно гибнет под пятой захватчиков.
– Я соболезную твоему горю, – сказал Ульрих. – Но вселенная жестока, и подобные беды рано или поздно случаются. У каждого из нас есть родина, но также есть долг перед Железным братством. Он стоит выше чувств к родной земле.
– Тогда расскажи мне, рыцарь, в чем заключается наш долг? – не унимался паладин. – Может, я так долго пробыл в объятиях машинного сна, что позабыл, зачем вообще существую?
– Я не ищу с тобой ссоры, Алкид, – поднял руку Ульрих. – Но ты злоупотребляешь своим положением. Железное братство сильно, однако не в состоянии помочь абсолютно всем. Не забывай, для Империи мы еретики, даже хуже – предатели. Нам необходимо крайне осторожно подходить к выбору полей для битвы. Благо ордена стоит выше личной гордости и чести.
– Не верю! – воскликнул Алкид. – С каких пор в зале Железного совета произносят речи, достойные трусов, а не рыцарей!
– Повторю, я не ищу с тобой ссоры, паладин, – в голос Ульриха закралась злость. – Однако и оскорблять себя не позволю! Ты позвал нас сюда. Ты просил нас об услуге. Но обращаешься к нам так, будто мы твои оруженосцы! Если кто и позорит имя рыцаря, так это ты!
– Я лишь требую справедливости! – настаивал Алкид. – Для вас Скифос – просто дикое захолустье. Вы ничего не знаете об истории этого мира, о его важности для Империи. Все пожелали забыть о нем, хоть и находятся в глубоком долгу перед славными людьми Скифоса.
– С этого стоило начинать, – проворчал Вильгельм. – Уверен, мы бы отнеслись с пониманием, поведай ты больше о цели нашей миссии.
– Пусть так, – согласился паладин. – Тогда я исправлю свою ошибку и расскажу историю моей родной земли.
Из-под потолка к центру зала выдвинулось несколько проекторов, а затем они одновременно зажглись, сформировав слегка дергающееся голографическое изображение.
– Взгляните, – начал Алкид. – Это карта Единой Империи. Обратите внимание на Громовой сектор. Что вы видите?
– Я вижу много чего, но, боюсь, совсем не то, что имеешь в виду ты, – покачал головой Ульрих.
– Пожалуй, – согласился Алкид. – Тогда не буду томить и перейду к сути. Перед вами сектор, где всегда идет война. Но также перед вами скопление систем, которые некогда объединились и образовали Единую Империю. Да, все началось здесь. Диктат сам породил своего злейшего врага. Часть войск Кайзера отвернулась от него и создала свое государство, куда позже вошли остальные миры, что сейчас находятся в составе Империи.
– Мы знаем историю, паладин, – протянул Вильгельм. – Но по-прежнему ничего не знаем о Скифосе. Я ожидал, что твой рассказ даст нам хоть какие-то ответы.
– Они будут, – заверил Алкид. – Я как раз хотел поведать, какую роль в тех событиях сыграл Скифос. Итак, во времена образования Империи молодому государству пришлось биться сразу на два фронта. С одной стороны был Диктат, желавший покарать изменников, а по другую сторону находились влиятельные дворяне, пытавшиеся сохранить независимость. Скифос же был относительно спокойным миром, где занимались подготовкой войск, а также производством и починкой оружия. Еще через этот мир проходили важные пути снабжения, поэтому в какой-то момент Скифос превратился в один из ключевых оплотов Империи во всем Громовом секторе.
Паладин взял небольшую паузу, после чего продолжил уже более печальным тоном:
– Однако годы шли, и обстановка вокруг менялась. Союз Дворян проиграл Императору. Одним врагом стало меньше, поэтому все войска были переброшены для противодействия Диктату. Значимость Скифоса начала сходить на нет, а когда Громовой сектор обрел вид, который мы наблюдаем и по сей день, некогда важный мир окончательно оказался на обочине истории.
– И что теперь? Мы должны спасти Скифос, ибо когда-то он был важен? – спросил Ульрих.
– Именно об этом я и говорю, – подтвердил Алкид. – В трудный час этот мир стал опорой для всей Империи. Он не заслужил позорного забвения. Нет. Он достоин спасения!
– Может, Империя и без нас освободит Скифос? – предположил Вильгельм. – Скорее всего, к ним уже направили какие-то войска.
– Никто не явится им на помощь! – отчаянно возразил паладин. – Скифос брошен на произвол судьбы! Все их мольбы остались без ответа! Когда кто-то явится, будет поздно!
– Не будет! Ибо мы ответим на зов!
Двери в Железный зал распахнулись, и по металлическому полу прокатился гулкий стук от тяжелых шагов. Подключившись к внутренним системам крепости, Бальтазар слышал весь разговор паладина с рыцарями, а потому спешил как мог, чтобы предотвратить ужасное преступление, которое едва не свершилось. Промедли он хоть на минуту, и Железному совету до скончания веков пришлось бы жить с пятном несмываемого позора.
– Железное братство придет! – повторил Бальтазар. – Иначе мы утратим право зваться рыцарями!
Его голосовой модулятор буквально трещал от еле сдерживаемого гнева и ярости. Обведя присутствующих рыцарей взглядом сверкающих линз, Бальтазар продолжил:
– Что я вижу?! Наш славный брат, подвигами заслуживший свое место в совете, просит братьев о помощи, а те отворачиваются от него! Как понимать такое?!
– Ты играешь словами, брат, – ответил Ульрих. – У нашего ордена есть высшая цель, и ради нее приходится чем-то жертвовать. Печально, когда эти жертвы ложатся тяжелым грузом на наши души, но таков путь воинов братства.
– Нет уж, словами играешь тут только ты! – предостерегающе потряс кулаком Бальтазар. – Путь Железного братства определяют те, кто состоит в ордене. И сейчас тот самый момент, когда перед нами выбор: сохранить верность рыцарским клятвам или стать теми, кем нас считают в Империи.
– Однако я вижу здесь всего трех рыцарей, – вмешался Вильгельм. – Разве этого достаточно, чтобы отбить целый мир?
– Ты заблуждаешься, брат, – ответил Бальтазар. – Я вижу здесь целых трех рыцарей. Этого хватит, чтобы бросить вызов самому Кайзеру!
– Что ж мы тогда его до сих пор не бросили? – пробурчал Ульрих.
– Потому что, как ты и говорил, у нашего ордена есть высшая цель. И только по этой причине Кайзер до сих пор избегает заслуженного возмездия.
– Ну, если так, – вздохнул Ульрих, – то переживать не о чем.
– Опять неверно, – сурово произнес Бальтазар. – Нам есть о чем переживать. Пока мы тут ведем праздные разговоры, люди на Скифосе гибнут от рук псов Диктата. Каждая секунда промедления отнимает чью-то невинную жизнь.
– И все же меня до сих пор терзают сомнения, – все не сдавался Ульрих. – Мы хотим отправиться в поход ради освобождения одного ничтожного мира, до которого нет дела даже самой Империи. Ту ли войну мы выбираем, братья?
– Маленький забытый мир… – произнес Бальтазар. – Ничего не напоминает? Например, наше Железное братство? Кто мы такие? Сборище изгнанников, от которых отвернулись все, кому мы верили, кому служили. Империя желает забыть о нас, желает избавиться от нас, но мы по-прежнему храним ей верность, ибо принесенные клятвы стоят выше всего остального. Мы отлучены от Церкви, объявлены еретиками. Нам не под силу овладеть мощью рун, но… это и не нужно. Коли мы отступники, то вправе отринуть плоть, дабы с помощью еретических техник заменить ее несокрушимым железом.
– И потому мы обязаны проявлять твердость, – заявил Ульрих. – Сталь крепче эмоций. Нам не следует поддаваться им.
– Мы стали железом не для того, чтобы ржаветь в крепости! – едва не зарычал Бальтазар. – Наши тела выкованы для битвы, и вот она – сама пришла к нам на порог! Скифос стоял у истоков Империи, мир заслуживает того, чтобы его спасли!
– Я пойду, – наконец принял решение Вильгельм. – Не смогу остаться в стороне, зная, что где-то там мой брат сражается в одиночестве. А что скажешь ты, Ульрих?
Рыцарь ответил долгим молчанием. На целую минуту в Железном зале воцарилась тишина, пока Ульрих наконец не произнес:
– Да будет так. Однако попомните мои слова: мы совершаем ошибку. Мудрый воин знает, когда нужно сражаться, а когда стоит остановиться. Гордыня же неизбежно ведет к гибели.
– Но ты пойдешь с нами? – переспросил Вильгельм.
– Пойду, – кивнул рыцарь. – Но не ради славы и почестей, а во имя сохранения нашего братства. Нет ничего хуже внутреннего раздора, и, видится мне, поход на Скифос стал неизбежным в тот момент, как брат Бальтазар преступил порог Железного зала.
– Спасибо тебе, Ульрих, – поблагодарил Бальтазар. – Пусть ты и не согласен с нашим решением, твой поступок делает тебе честь и дает полное право считаться одним из достойнейших рыцарей ордена.
– Надеюсь, ты тоже согласился на поход из лучших побуждений, а не во имя личных амбиций. Твоя перековка, вижу, завершена, а значит, теперь ты можешь претендовать на титул паладина, как и на членство в Железном совете. Готов ли ты поклясться перед братьями, что отправляешься в бой для защиты невинных, но не ради собственного возвышения?
Молниеносным движением Бальтазар сорвал со спины меч, и секунду казалось, что он обратит клинок против Ульриха, усомнившегося в его преданности. Однако вместо этого рыцарь приставил оружие к железному полу и опустился на колени.
– Я клянусь всем, что осталось от меня, – своей душой, что не преследую никаких иных целей, кроме помощи людям Скифоса, попавшим в беду. И мне жаль, что брат Ульрих усмотрел в моих поступках тень корысти и гордыни.
– Достаточно! – вмешался Вильгельм. – Хватит грызться между собой, когда нужно обратить свои силы против настоящего врага, а именно псов Диктата!
– Верно! – подхватил Алкид, до этого не участвовавший в перепалке между рыцарями. – Здесь у нас нет противников. Они все на Скифосе.
– Тогда сотрем их с лика Империи! – заключил Бальтазар. – Пусть они познают силу железа!
– Да будет так, – произнес паладин. – Мыслями я буду с вами, и пусть мой незримый клинок укрепит ваши ряды. Сила железа!
– Сила железа! – отозвались рыцари.
– Через три часа будет подан транспорт для перелета на Скифос. Воспользуйтесь этим временем, чтобы подготовиться к битве, – предупредил Алкид.
– Я прошу четыре часа, – обратился Бальтазар с просьбой. – Я хочу взять в поход неофита братства. Его испытание как раз должно вот-вот подойти к концу.
– Неофита? – презрительно выплюнул Вильгельм. – Зачем нам салага, не познавший касания стали?
– За четыре часа он пройдет первичную перековку. В поход с нами отправится не неофит, но рыцарь железа! – уверил Бальтазар.
– Делай как знаешь, – пожал плечами Ульрих. – Но если неофит не будет готов через четыре часа, мы отбудем без него. Ты сам говорил, что трех рыцарей должно хватить.
– Так и есть. Поэтому я и беру с собой нашего нового брата, чтобы опробовать его в настоящем бою. Меня терзает предчувствие, что битва за Скифос – лишь начало. Вскоре братство ждут новые вызовы. Я хочу быть уверенным в каждом своем брате, когда наступит час битвы.
– Решено! – подвел черту Алкид. – На Скифос отправятся четыре рыцаря. Железное братство с нетерпением будет ожидать вашего победоносного возвращения.
– Да будет так! – в один голос ответили рыцари.