В каждом жесте. В каждом мгновении. Во всём есть смысл. Более глубокий, всеобъемлющий, умом доподлинно не пронимаемый, вследствие нынешней некомпетентности к восприятию, зачастую отвергаемый, – смысл. Мудрость первичная «Вселенская», жаждет иного – развития; и вторичное – бренное, суетное, «распростёрто» почитаемое человеком – ей, увы, отнюдь чуждо. Потому как развитие – это прежде не знание, полученное догматичным путём, а верное видение причины появления любого обстоятельства, ещё до того, как «догмат» в подтверждение сам себя найдёт.
Покой Вселенной – распростёрто-безмятежен. И непрестанный процесс эволюции, подразумевающий вечное-созидательное, с разрушением прежнего «жаждет», чтобы дитя-Вечности не противостояло ей, а напротив уподобившись, растворилось в ласке понимания её бесконечной заботы особого, зачастую отвергаемого умом смысла-следствия, направлено-созданного лишь во благо. Но из-за понимания человеческого, и узкого, ограниченного взгляда на мир, любое благо с точки зрения мудрости Вселенной будет расцениваться «как катастрофично угрожающее безопасности всего живого».
Основной закон, благодаря которому удручающее становится благоприятным – не видеть причинно-следственную связь в объекте его совершающем, подразумевая, что эссенция-мудрость, руководящая всем живым на Земле, в том числе и мыслью каждого (ибо он неосознанный, и остановка мыслей – означает противоположное следствие) ведёт иную «ожесточённую», как могло показаться со стороны человека, политику, направленную не во благо. А лишь страдание. Но если бы каждый перестал противостоять природе, искренно доверившись случаю – т.е. перестал контролировать ситуацию умом, понимая, что внутреннее чувство доверия крайне превосходительно важней, и каким бы оно не было в сей час, оно уже есть, и жаждет перемен, – то весь мир изменился «в лучшую сторону» за короткий промежуток времени; аккурат не заживающей ране на теле, чьей постоянно пытались противостоять, потому как «лечили», т.е. оказывали влияние.
Природа сильней, и каковой бы не была человечья воля на этот счёт, какие бы он законы не придумал для удержания внутренней «свободы» – рано или поздно, в конечном счёте, после катастрофического чего-то, повлёкшего неминуемый крах ценностей, человек всё равно встанет на путь «иного следствия», доверившись случаю-обстоятельству так, как никогда бы не сделал, если бы не воля этого «удручающего обстоятельства».
Лучшее, что можно сказать – это изначально относиться доверительно к случаю-мгновению, пытаясь уловить пока что умом возможную причину своего нахождения в этом обстоятельстве. Со временем, если постоянно думать – ибо от мозга должен идти непрестанный сигнал о намерении и желании понять происходящее с точки зрения Вселенского замысла, – чувство «исконного Я» начнёт пробуждаться. И активизировавшись уже посылать особые триггеры-сигналы, символизирующие о верном или неверном выбранном пути, от осязания буквального ощущения правильности в области груди-чувстве. Но это дело не одной недели, или месяца. Но на фоне жизни – одного дня.
Став Океаном – «топите» несущих раздор, являя замысел, но не ума – ибо того уже давно нет.
Ибо понятие о благе в представлении человеческого мировосприятия изначально заведомо ложно; и обрушить, привнеся иную догму восприятия исконной действительности «от мудрости», никак иначе, как сквозь удручающе-вопиющие обстоятельство, увы, не выйдет. Человек должен стать свободным. Свободным от обстоятельств, мнений, чувств, эмоций, жажды, потребностей. А без этого всего «пагубного», и прежде не увиденного в том всём «воли особого Мудрого случая» – её не обрести. Истинная свобода нерушима, неколебима, безмятежна, и распростёрто-созидательна ко всему, что могло бы способствовать её дальнейшему метаморфозу, – переходу из одной формы взаимодействия в другую, но волей особого замысла от обузданной мудрости, не граничащей со следствием ума обыденного, с ней не столкнувшегося.
Любое происшествие, происходящее с человеком создано лишь целью «отучить» быть привязанным к миру, людям, и всему тому, что можно отнять. Ибо лишь свобода, познанная сквозь единство, путём устремления к неизгладимой Вечности и её законам, не отвергаемых думой, – дозволит соприкоснуться с нечто необъятным, искренним, первичным, вызволяя из темницы то самое, заветное Триумфальное чувство, не имевшее ничего общего с нынешним понятием о Божественном, в том числе «исконном Я». Чувство «первичного Я» – непостижимо думе, вызволявшей слог, даже выступавшему проводником её необъятности. То чувство абсолютной однородности, ввиду внутренней неосязаемости ничего кроме как первичного во всём и сразу, не дозволит передать и в треть от трети весь воистину сокрушающий смысл исконного существования человека, через такое низкое, как слог.