Из-за наказания, на котором меня заставили чистить кастодиометры после занятия очередной группы бедолаг, я не успела поспать. Боялась, что если усну и в этот момент зайдет Дэваль, то потеряю шанс попасть в архив. А мне нужно было в него попасть. Мысли об отце буквально сжирали изнутри.
От недосыпа подташнивало. От волнения трясло. Когда раздались три коротких стука, я подскочила и пулей метнулась к двери, не давая Дэвалю шанса передумать.
– Идешь? – мрачно спросил он, и я закивала. – Тогда тихо. Если нас увидят – будь уверена, мытьем чашечек не отделаешься.
– Твоя работа, да? – скривилась я. – Знал, что меня накажут.
– Ага. И ты ничего не можешь мне сделать, потому что очень хочешь в архив. Хочешь настолько сильно, что если я попрошу попрыгать на задних лапках, то прикинешься цирковой собачкой.
– Напомнить, что ты ведешь меня в архив, потому что чуть не угробил во время дозора? И не хочешь, чтобы папа узнал о развлечениях любимого сыночка?
– Главное, – Дэваль демонстративно поправил мне воротник куртки (его же собственной, к слову), – чтобы папа не разочаровался в тебе. Когда узнает.
– Твой папа меня мало интересует, я забочусь о своем.
– Хватит препираться! Идем уже, ночь короткая, и я не собираюсь тратить на тебя ее всю.
Как две тени мы проскользнули к выходу, и на этот раз судьба была ко мне благосклонна: нам не встретилось ни одной живой души. Хотя я была почти уверена, что из-за какого-нибудь шкафа выскочит Самаэль с торжествующим криком «Ага!». И пугало не столько то, что он накажет за попытку проникнуть в архив, сколько увидит нас с Дэвалем, куда-то собирающихся вместе. Моя репутация не позволяет гулять с ним по ночам. Единственное, что я могу делать с Дэвалем ночью, – это закапывать его тело на заднем дворе.
– Значит, так, – сказал он в полный голос, когда мы достаточно удалились от дома, – архив – не библиотека и не книжная лавочка. Это непростое место, поэтому слушай внимательно. Мы зайдем. Найдем записи о твоем отце. И выйдем. Не отвлекаясь. Не читая другие дела. Поняла?
– Ага. Другие меня не интересуют. А что такого необычного в архиве?
– Там хранятся все судьбы миров.
Дэваль произнес это таким будничным тоном, словно мы говорили о меню в министерской столовой. Я поежилась. Для нас жизнь, судьба – это все. А для них просто папка в огромном архиве.
– Ты же не думаешь, что кто-то бегает и вручную записывает все ваши мелкие грешки? Архив – место пересечения множества дорог, единственная точка в нашем мире, откуда можно выйти в немагические миры. И в Аид. Поэтому не лезь к неизвестным дверям и не суйся в непонятные коридоры. Никогда не знаешь, где выйдешь. Мы не можем пересечь границу миров без сопровождающего, это чревато очень мучительной смертью. И под смертью я имею в виду окончательное прекращение существования.
– Архив создал Вельзевул?
– Нет, – после паузы произнес Дэваль. – Лилит. Это ее детище. Именно поэтому оно так опасно. Мы до сих пор не знаем всех секретов архива и того, куда ведут двери в нем. Хотя я не буду возражать, если ты нарушишь правила и исчезнешь. Даже не стану придумывать правдоподобное объяснение, скажу как есть.
Я закатила глаза и пробурчала что-то невразумительное, но едкое, как обычно. А сама подумала: как так вышло, что за сутки (мучительные, невыносимые, опасные и нервные бессонные сутки) Дэваль научил меня большему, чем Самаэль и преподаватели колледжа, вместе взятые?
Ненавижу нас обоих за то, что его так интересно слушать.
Где бы разузнать побольше о Лилит?
В этой части города я еще не была. Здесь не было баров и скверов, только пугающе одинаковые корпуса с темными окнами. Похоже, здесь никто не жил, во всяком случае, даже окраины, куда меня пару раз заносило вечерами, казались оживленнее. Дэваль подтвердил мои подозрения:
– Здесь слишком много магии. Жить здесь невыносимо.
– И снова магия. Та самая, от которой я должна избавиться.
– Некоторые вещи невозможны без нее. Архив – одна из таких. Неизбежное зло.
– И что, здесь хранятся все-все истории душ?
– Да. Всех, когда-либо существовавших и существующих… кроме тех, что отправляются в Элизиум. Там начинается новая жизнь.
– И мы просто туда войдем? Или полезем, как домушники, через окно?
– Просто войдем, – разочаровал меня Дэваль, – я могу входить куда захочу.
– И никто не узнает?
– Никто не узнает. Если ты не растреплешь.
На это я промолчала. До сих пор не была уверена в дальнейших действиях. Жажда залезть в архив так затуманила разум, что я совсем не думала о том, что будет дальше. Ну залезу я туда, ну узнаю, что папа, например, топил котят и за это отправился в Аид, что дальше? Как вытащить его оттуда?
Горгульи на входе не шелохнулись, когда мы приблизились, и это удивило. Обычно при виде посетителей они расступались. Две уродливые крылатые твари с огромными – при виде их пробирала дрожь – зубищами сидели у входа, опустив головы, словно спали. Дэваль мягко коснулся плеча одной из них и что-то прошептал.
– Что это значит?
– Доказательство того, что я имею право войти.
– Какое?
Он смерил меня таким издевательским взглядом, что я даже слегка покраснела. Но попытаться-то стоило.
В нос ударил запах старой библиотеки. В архиве почти не было света, приходилось идти медленно и осторожно. Шаги эхом разносились по длинному коридору, ведущему куда-то в глубь города-замка. Помня о предостережениях, я старалась на всякий случай даже не шевелиться и, если б не была такой заносчивой стервой, взяла бы Дэваля за руку. Но вместо этого сунула руки в карманы куртки и напустила равнодушный вид. Мол, и не в таких библиотеках бывала.
Правда, в следующую секунду равнодушие как рукой сняло. Я ахнула и завертелась вокруг собственной оси, как восторженный щенок.
Мы оказались в огромном зале, с невероятной высоты потолками. Наверное, сюда вошел бы какой-нибудь средненький небоскреб, потому что как я ни пыталась, так и не смогла рассмотреть потолок. Он уходил высоко-высоко во тьму, и вместе с ним туда стремились стеллажи.
Миллионы. Миллиарды. Проходы между ними расходились лучами от зала в центре. На каждой полке сотни тонких книг. В каждой – история души. Любовь, ненависть, страдания и счастье. Вся наша жизнь, которой мы так дорожим, умещается в тонкую книжечку и теряется среди миллиардов таких же.
– Это место напрасно назвали архивом. Это кладбище историй.
– На кладбище покоятся мертвые. А эти жизни еще не закончились.
Я старалась не думать, что где-то там есть и моя книга.
– Ладно, и как мне найти нужную? Не вижу указателей или лестниц.
Вместо ответа Дэваль потянулся к ближайшему шкафу, вытащил откуда-то из потайного ящичка стопку листов, ручку и протянул мне.
– Напиши все, что знаешь об отце. Имя, дату рождения, место рождения, место жизни, любые факты из биографии. Чем подробнее напишешь, тем быстрее найдешь.
Отойдя в сторону, чтобы не подглядывал, я с трудом – от волнения и недосыпа голова почти не соображала – написала все, что знала об отце. И поняла, что на самом деле не так уж много. Это заняло куда больше времени, чем я ожидала.
Можно ли назвать фактом его любовь к маме, я ведь ее почти не помню?
А ко мне? Может, папа лишь выполнял долг, давая мне столько любви, сколько полагалось давать дочурке-сиротке?
– Эй, ты чего застряла? – раздался голос Дэваля. – Провозишься до утра – попадемся.
– Ты не хочешь чем-нибудь заняться и не отвлекать меня? – огрызнулась я. – Можешь, например, почитать дело своей подружки. Вдруг там написано, как правильно за ней ухаживать?
– Что прочитать? Какой подружки? Даркблум, ты головой там в Аиде не билась?
– Я о Шарлотте. Она, кстати, придет к нам в гости. Самаэль предложил мне устроить вечеринку с друзьями.
– А я здесь при чем? Не обольщайся, то, что я с тобой говорю, не значит, что мы друзья. Просто когда у тебя рот занят беседой, ты им не доводишь меня до белого каления. И прошу оценить, как я сейчас мужественно сдержался и не пошутил про занятый рот.
– Попрошу Харона привезти тебе шоколадную медаль. Вообще была мысль, что ты решил быть поприятнее, потому что я дружу с Шарлоттой.
– Да при чем здесь какая-то Шарлотта?! – наконец рыкнул Дэваль, и я даже забыла, зачем вообще сюда явилась.
– Вы ведь встречаетесь.
– Нет, мы не встречаемся. Кто тебе это сказал?
– Шарлотта.
– Поздравляю. Твоя подружка – врунья. Под стать тебе. Понятия не имею даже, как она выглядит. Ты все? Написала? Дай сюда.
Пока я стояла открыв рот и пыталась осмыслить, что все рассказы Шарлотты об ее отношениях с Дэвалем – ложь, он забрал у меня листок, сложил из него самолетик и запустил куда-то в темноту.
– Сейчас он найдет нужное дело, и оно свалится прямо сверху. Обычно на это требуется пара минут.
Зачем Шарлотта соврала?!
– И осторожнее шарахайся по темным углам. Неизвестно, что там живет.
Если они не встречаются, то почему Самаэль предложил позвать друзей? Я думала, хочет под благовидным предлогом взглянуть на девушку брата.
– Ау-у-у! – Дэваль помахал у меня перед носом. – Ты уснула?
– Нет… хотя близка… Что?
– Я спрашиваю, не хочешь глянуть в свое дело? Может, будешь не такой стервой?
– Не буду, не переживай. А что насчет тебя? Есть здесь книжечка с прегрешениями Дэваля Грейва? Дай угадаю, под нее выделили отдельную комнату, потому что в эту не влезла?
– Иных здесь нет. За нашими жизнями никто не следит. Ну… по крайней мере официально.
Неподалеку, в одном из коридоров, что-то грохнулось.
– Иди, – кивнул Дэваль, – твое.
Я бы ни за что не призналась, что предпочла бы, чтобы он пошел со мной. Поэтому облизнула пересохшие губы и неуверенно двинулась в полумраке мимо полок с книгами.
– А если я заблужусь?
– Таков план, – фыркнула сволочь. – Оставлю тебя здесь и представлю все так, словно ты сама сбежала. Будешь блуждать здесь вечно. Умереть-то второй раз ты не можешь.
На средний палец, продемонстрированный ему, Дэваль только отмахнулся и, зевнув, прислонился к ближайшему стеллажу, всем видом показывая, что ему уже надоело тут со мной торчать. И снова из вредности я не стала просить пойти со мной, а решительно двинулась во тьму.
К счастью, я успела увидеть валяющуюся на полу тонкую книжку раньше, чем забыла, как вернуться обратно. Наклоняясь, чтобы поднять папино дело, я чувствовала, как кружится голова от волнения. Постояв несколько секунд, выравнивая дыхание, я поняла, что боюсь ошибиться. Найти там то, что мне не понравится и не позволит оправдать папу. Оказаться перед выбором: воспоминания о любящем отце или жестокая реальность.
Это походило на медленную пытку, и я открыла книгу.
– Эй! Это не папино дело!
– А? – отозвался Дэваль. – В каком смысле?
– Это дело Харриета.
– Того придурка, которому Сэм велел за тобой таскаться?
– Он не придурок. И да, его.
Я огляделась, но больше вокруг ничего не валялось.
– Ты точно писала об отце?
Раздались шаги – Дэваль решил убедиться, что я в своем уме и не забыла буквы. Он с недоумением полистал книгу и пожал плечами.
– Да, точно. Напиши еще раз.
Он протянул мне второй листок, и я, уже чувствуя неладное, снова написала об отце все, что знала. На этот раз Дэваль не запускал в темноту бумажный самолетик – лист вспыхнул в его руке, за секунду превратившись в пепел.
– Хм…
– Что? Что такое?
– Дела твоего отца нет в архиве.
– То есть как нет? Ты же сказал, здесь есть дела всех душ! Кроме тех, что отправили в Элизиум. Папу не отправили в Элизиум. Почему дела нет?!
– Ну-у-у… может, его кто-то взял. Из архива нельзя выносить дела, но… некоторые высшие иные имеют право.
– Зачем кому-то дело моего отца?
– Затем, что ты у всех в печенках уже сидишь со своими сопливыми воспоминаниями. Уси-пуси, ах какой папуся. Вот кто-то и решил выяснить, что там за папуся.
– И много тех, кто может вынести дело?
– Прилично. Судьи, магистры, старшие стражи, старшие проводники, некоторые студенты…
– Ладно, я поняла. Черт!
Почувствовав, что готова разреветься, я села на пол у стеллажа и опустила голову. В то, что кто-то взял дело, чтобы просто почитать вечерком, верилось слабо. Стоило подумать, что Самаэль не дурак и мой интерес к архиву не оставит незамеченным. Не сомневаюсь, что он забрал дело папы, чтобы я не смогла в него залезть. И вряд ли вернет в обозримом будущем.
А отец в Аиде! Ему плохо! Я должна ему помочь!
– Ох твою ж… А твой придурок не так уж прост.
Я подняла голову. Дэваль с интересом читал дело Харриета.
– Что там?
Парень не ответил и, поднявшись, я заглянула за его плечо. С портрета, чем-то напоминающего акварель, смотрел действительно Харриет – те же рыжие волосы, легкая улыбка, веснушки.
– А почему здесь написано, что его зовут Чарльз Черри?
– А это и есть неожиданный поворот. Чарльз Черри погиб вовсе не на «Титанике», как он утверждает. Он действительно там был, но пережил крушение и через год неудачно поучаствовал в пьяной драке.
– Ну и что? Не хочется ему рассказывать, что стал жертвой тупой поножовщины. Что такого? Красивая легенда. «Титаник» – это круто.
– А вот и не угадала. Когда корабль пошел ко дну и начался настоящий хаос, в давке за шлюпку твой приятель не дал сесть в нее какой-то девушке. И запрыгнул сам. Девушка утонула, и ее имя было – Харриет. Ей не было девятнадцати, это стало ее последним воплощением.
Я поежилась. Вспомнила Харриета, ставшего уже привычным обитателем Мортрума. Паренька, что пытался со мной дружить, боялся Самаэля, угощал коктейлями в баре.
– Почему его не отправили в Аид? Меня грозятся отправить за меньшее.
– Только грозятся, – хмыкнул Дэваль. – Здесь написано, что был суд. И Чарльза Черри приговорили к пожизненной работе здесь, в Мортруме. Его заставили взять имя Харриет, в память о душе, которая не получила свой шанс на Элизиум. Но мотивировки никакой нет. Почему его не отправили в Аид, не написано.
– Это жутко. Но не похоже на уникальный случай. Тысячи людей творят то, из-за чего погибают другие. Почему именно Хар… кхм… Чарльзу позволили остаться?
– Судьи не раскрывают ход процесса или свои мысли по этому поводу. Странно, что он вообще попал на суд. Обычно душу в момент перехода проводник оценивает кастодиометром и провожает туда, куда следует. Суд – это для… ну не знаю… тех, кого сложно оценить даже магическим прибором. Политики, ради своих государств принимающие жестокие решения. Целители… или как они называются у вас? Доктора, выбирающие, кого спасти, а кому помочь не получится. Я не нашел ничего, что может указать на то, что Чарльз Черри – уникальная неоднозначная личность.
– Бедная Харриет. Погибнуть в катастрофе по чужой вине, смотреть, как тот, кто лишил тебя шанса на спасение, получает право жить дальше и знать, что ты, скорее всего, погибнешь.
– Знаешь, я бы на твоем месте предъявил Самаэлю претензии. Он не мог приставить к тебе кого-то менее мерзотного?
– Нет, он пошел на повышение ставок и приставил тебя.
– Вообще-то, я вернулся за тобой в Аид.
– Да, потому что по твоей вине я туда попала.
– Мог бы сказать, что душа вырвалась и утащила тебя прежде, чем я успел сориентироваться.
– И что, мне теперь лимон тебе подарить?
– Что подарить?
– Лимон. В горшке. Растение такое. Боже, ты же их в коктейлях ешь! Откуда у вас фрукты, овощи и все такое, если вы никогда не видели растений? Из Элизиума наладили экспорт?
– Вообще-то, да. Благодаря ему у нас есть вкусная еда.
– Безумный мир.
– Тш-ш-ш-ш… – Дэваль вдруг прижал к губам палец, и я оцепенела. – Слышишь?
Где-то вдали, в абсолютной, даже пугающей, тишине раздался едва слышный скрип. Словно кто-то наступил на старую доску или приоткрылась давно забытая дверь.
Боги, пусть это будет Самаэль, который решил поймать нас на горячем, а не неведомая потусторонняя тварь, из-за которой я опять окажусь в аду!
Я перестала даже дышать, вслушиваясь в тишину старой библиотеки, но больше никаких звуков не услышала. Или нам показалось, или некто затаился, не желая быть обнаруженным. При виде того, как Дэваль двинулся вдоль одного из рядов, я похолодела.
– Мы что, пойдем поверять, кто там? – шепотом спросила я.
– Да, это наша работа, вообще-то.
– Не моя. Я – стажер!
– Можешь бежать к выходу, как трусливая собачонка, – отмахнулся гад и перестал обращать на меня внимание.
Перспектива в одиночестве добираться до выхода и там сидеть в ожидании Дэваля вдохновляла еще меньше, чем вместе с ним исследовать жуткие недра архива. Сама не знаю, почему вдруг так испугалась. Обычно я сначала бросаюсь в пекло, а потом думаю, стоило ли это делать. Но сейчас каждый шаг давался с трудом, каждая клеточка кричала: «Беги!»
Однако ничего потустороннего не было. Дэваль заметно расслабился, и я тоже. Если бы в архиве пряталась темная душа, она бы наверняка уже выскочила и завязала драку. Самаэль тоже не упустил бы шанс нас застукать. Ну а если источником звука был какой-нибудь сквозняк или ворочающаяся горгулья на входе, то мне будет стыдно – испугалась сквозняка, тоже мне, страж Предела.
– Ладно, здесь ничего нет, – наконец произнес Дэваль. – Не имею ни малейшего желания бродить тут всю ночь в твоей компании, отправлю утром пару стражей проверить.
И только он замолчал, скрип повторился. На этот раз совсем рядом, за поворотом.
Осторожно мы выглянули из-за стеллажа. Взгляд уперся в обычную дверь, которая и издавала негромкий, но разносящийся эхом скрип.
– Тьфу ты. – Я выдохнула. – Ну и нервная работенка. Кто-то забыл закрыть дверь, вот и все.
– Странно. – Дэваль задумчиво подошел к двери и зачем-то ее обнюхал.
– Что странного?
– Здесь не должно быть двери.
Вот и приехали.
– А откуда она взялась?
– Понятия не имею. Архив напичкан магией. И порталами в немагические миры. Может, это один из них?
С этими словами он решительно схватился за ручку и потянул на себя, открывая нам нечто очень странное. Я бы сказала, колдовское. Безумное.
– Это… что за…
Открыв рот, я смотрела в морские глубины.
За порогом ничем не примечательной двери оказалось морское – а может, океаническое, я в них не разбиралась – дно. Жуткое, темное, освещенное лишь странными, явно не природными огоньками, блуждающими у самого дна. Толща воды в их свете казалась зеленоватой.
Но больше всего меня поразил Дэваль. Как завороженный он не мог оторвать глаз от пугающего подводного мира. В его глазах отражались огни, а на светлой коже играли блики – и я засмотрелась уже на него.
– Почему ты удивлен? Это не нормально? То, что за дверью?
– Никогда не видел такого количества воды, – растерянно отозвался Дэваль.
В последнее время он часто меня удивляет. И я даже проникаюсь жалостью к ненавидящему весь мир мальчику, никогда не видевшему море и лимоны.
С явным усилием он стряхнул оцепенение.
– Да, это портал. Судя по всему, в какой-то водоем. Но зачем кому-то открывать портал на дно? Что там делать?
– Не знаю. Я… а этот портал, он не может пропускать в обратном направлении? Вся эта вода не может хлынуть к нам? Это тонны, наверное, тысячи тонн! Да нас смоет! И… погоди-ка…
Огоньки двинулись дальше, расщепились надвое, затем еще и еще, освещая глубины. Теперь, помимо странных, уродливых от высокого давления рыбешек нам открылось еще кое-что. И я вздрогнула.
– Я знаю, что это.
Время, соленая вода и давление как следует поработали над памятником человеческому самолюбию. Но даже в изъеденных океаном очертаниях легко угадывалось место, к которому неведомая сила открыла портал прямо из города мертвых.
– И что? Какой-то корабль, похоже.
– Это «Титаник». Точно такой же, как на фото из экспедиций. Черт, это портал прямо к «Титанику»!
Интересно, Дэваль знал о катастрофе? Может, провожал в Аид кого-то из пассажиров? Сколько вообще ему лет?
Я должна была испытать восторг. Или хотя бы волнение. Ну кому вообще достается возможность живьем увидеть остатки легендарного непотопляемого лайнера? Да я пересмотрела фильм раз сто в детстве! Если бы мне кто-то сказал, что однажды я буду смотреть на «Титаник» с расстояния в несколько десятков шагов, я бы рассмеялась и не поверила.
Но вместо радости и любопытства я испытала настоящий ужас.
Он не имел ничего общего со страхом перед глубиной или неизвестностью. Он исходил откуда-то изнутри, от него леденели руки и дрожало сердце в груди. Это был страх перед смертью, но какой-то совершенно иной… На меня из глубин словно смотрели тысячи мертвецов, укоряя и проклиная за то, что я вторглась в их последнее пристанище и нарушила их покой.
Не сумев справиться с собой, я вцепилась в руку Дэваля.
– Давай уйдем! Ну пожалуйста! Давай закроем эту дверь и уйдем!
Наверное, что-то в моем голосе заставило его проникнуться и послушаться. Я выдохнула, когда дверь снова отделила нас от Земли.
– Нам придется рассказать Самаэлю, – сказал Дэваль. – Это странно.
– Тогда он нас накажет за то, что влезли в архив.
– Меня нет. Я имею право сюда влезать. Только тебя.
– Вот спасибо, а я думала, ты меня прикроешь. Скажешь, что отправился почитать на ночь, встретил на улице меня и решил благородно проводить до дома.
– Размечталась. Я выполнил свою часть сделки. Ты просила попасть в архив, ты попала. О том, чтобы не попасться, уговора не было.
– Толку с твоего архива, – буркнула я.
Я так ничего и не узнала об отце. И – стыдно признаться – забыла о нем, увидев портал. Так стремилась оказаться как можно дальше, что даже не подумала о том, как быть дальше. Как найти информацию о папе и как ему помочь.
– Так что такого страшного в вашем «Титанике»? – спросил Дэваль, когда мы шли вдоль Стикса. – Чего ты вдруг запаниковала?
– Сама не знаю, – вздохнула я. – Просто так… накатило. Может, впечатления из детства. Это одна из самых ярких катастроф в истории Земли. Не самая страшная, просто… так повелось. Фильмы, книги, легенды – многое связано с «Титаником». Он лежит очень глубоко, я не знаю точно… может, километра три? Или больше? Жутко вот так его увидеть. Там погибли тысячи.
– Ты глупая, – неожиданно презрительно скривился Дэваль. – Невнимательная. Поверхностная. Самовлюбленная. Эгоистка.
– Что?!
– Ничего. Накатило? Жутко? Это все, что ты можешь сказать об увиденном? Ты страж! Точнее, ты – полная бездарность, но хоть какие-то мозги у тебя должны быть! Соображай уже, Даркблум. Что не так?
– Не знаю. То, что портал открыт на глубину хрен знает сколько километров? Может, кто-то ошибся?
– Соображать – не твое, да?
– Да хватит издеваться! Что я должна сообразить? Что какой-то дурак открыл в архиве портал к «Титанику» и теперь из-за него я получу выволочку от Самаэля? Знаешь, мне плевать, кто и зачем влез на Землю. Может, фанат какой или какой-нибудь погибший задержался в стражах и решил поностальгировать…
Я осеклась, а Дэваль усмехнулся.
– Ты что… ты думаешь, Харриет как-то причастен?
– А ты думаешь, то, что его дело грохнулось тебе на голову и через несколько минут мы нашли портал к кораблю, – это совпадение?
– Тогда я вообще ничего не понимаю. Разве у Харриета есть сила, способная на такое?
– А ты испугалась чьей-то силы? Что-то я не замечал в тебе страха перед магией. Существуй он, мне было бы проще. Ты бы уже стояла на коленях и умоляла тебя пощадить.
– Еще чуть-чуть, и я буду стоять на коленях, умоляя, чтобы ты больше не пытался шутить. Я не знаю, чего испугалась.
Вдали показался особняк Вельзевула, и я даже издали увидела на крыльце одинокую темную фигуру. Вздохнула. Неприятности уже ждали и довольно потирали ручки. Помывкой кастодиометров я не отделаюсь.
– У стражей притуплено чувство страха. Нас непросто по-настоящему испугать. Ты боялась не глубины. Ты боялась того, что из нее на тебя смотрело.
– Аида! Дэваль! – раздался крик… нет, рык Самаэля. – Почему вы двое возвращаетесь откуда-то ночью?! Где вы были?!
– Неприятности искали, – хмыкнул Дэваль. – Пошли, покажу, какие нашли. Тебе понравятся.
Казалось, еще слово – и Самаэль втащит нас в дом за ухо. Но, к счастью, любопытство на этот раз победило. Он пропустил нас внутрь, запер дверь и уверенно направился куда-то в недра дома, наверняка к кабинету, чтобы устроить допрос с пристрастием.
Полагаю, братья собирались обсуждать что-то очень серьезное и магическое и, возможно, даже не хотели, чтобы я присутствовала. Но пока меня никто не спешил выгонять, и я шустро прошмыгнула внутрь большой комнаты с огромным письменным столом и остывающим камином в надежде услышать что-то полезное.
Потому что из объяснений Дэваля я вообще ничего не поняла.
***
– То есть ты утверждаешь, что…
Самаэль с подозрением прищурился. Дэваль пожал плечами. Он ничего не утверждает, но чутье стража не могут заглушить даже самые сильные эмоции.
– Но это же бред.
– Ты думаешь, я схожу с ума, или что?
– Нет, я думаю, ты не можешь мыслить трезво. У тебя непростой период.
– Со мной все в порядке.
– Тогда почему ты ни разу не посмотрел на Аиду?
Если бы он мог, то вместо разговора с братом отправился бы мыть руку, причем так, чтобы слезла кожа, хранящая тепло чужого прикосновения. Впервые он почувствовал ее неясный страх перед неизвестностью. В его памяти целая коллекция ее эмоций, и эта – самая вкусная.
– А зачем ты ее усыпил?
Сестренка свернулась клубочком на небольшой софе и сладко посапывала, укрывшись его курткой. Маленькая стерва так и не вернула ему ее, но как же ей идет слегка мешковатая кожанка, скрывающая под собой точеную фигурку.
– А ты, если бы меньше истекал злобой, – Самаэль прошелся по кабинету и остановился у софы, задумчиво взирая на спящую девчонку, – уже бы научился с ней взаимодействовать. Если ее не пустить – она подслушает, влезет через окно, сделает какую-нибудь глупость всем назло и ни за что не извинится. А так проснется наутро, решит, что разговор был такой скучный, что после дозора ее сморило, и пожмет плечами. Смотри, она даже милая, когда спит.
– Да ты прямо королевская интриганка. А нельзя раз и навсегда показать ей ее место? Чтобы не приходилось с плясками и прибаутками уговаривать принцессу быть не такой стервой?
– А ты не думаешь, что если я ей покажу ее место, то вместо уговоров придется послушно выполнять приказы?
Дэваль стиснул зубы и отвернулся. Напоминание о том, что он больше не наследник, больно царапнуло нутро. Но – и это удивило – совсем не так, как раньше. Менее остро, менее невыносимо. Привычно и буднично, что ли?
– Вернись к архиву. Обдумай все, что мне сказал. И еще раз повтори. В архиве открыт портал на Землю, прямо в сердце океана, и…
– И из него никто не вышел. В него кто-то вошел.
– Дэв. Наши миры разделены магией, и порой она творит удивительные вещи, но никто не может перейти через границу, оказаться на дне океана и выжить. Это что, такой изощренный способ самоубийства?
– Что бы ни вошло в портал, оно за нами наблюдало. И если бы ты не усыпил сестричку, она бы подтвердила. Я хорошо знаю теорию, Сэм. Если бы что-то вышло, остались бы следы. Материя остается, да с него натекло бы столько воды, что мы бы услышали не шаги, а хлюпанье! Нет, кто-то прошел по архиву, открыл дверь и ушел на Землю. Причем за несколько минут, что мы шли.
– В нашем мире нет существ, способных жить под водой. И нет магии, способной им помочь.
– Знаю.
– Еще что-нибудь? Или перейдем к той части, в которой я ЗАПРЕТИЛ ВОДИТЬ АИДУ В АРХИВ!
Самаэль так рявкнул, что Дэваль инстинктивно обернулся к Аиде, но она продолжила безмятежно спать.
– Ну, раз ты изъял дело ее отца, значит, на результат не рассчитывал. Дай почитать.
– Нет. Тема закрыта. Это не твое дело. Мне хватает того, что вы пяти минут не можете провести в одном помещении без драки. Никаких дел. И если ты еще хоть раз ее приведешь в архив…
– Вот тебе, брат, задачка. – Дэваль поднялся. – Когда принцесса отправила запрос в архив, вместо дела ее отца нам на голову грохнулось чужое. А потом кто-то таинственный сбежал через портал на Землю, прямо к старому затонувшему кораблю. Хочешь попробовать угадать, кто бы это мог быть?
– Чье дело? – Самаэль резко выпрямился.
– Чарльза Черри. Того парня, который должен был быть ее, – он кивнул на Аиду, – тенью.