Мирослава посмотрела на часы – начало пятого. «Можно навестить четвёртую подругу Геликанова», – подумала она и отправилась по адресу проживания Ирины Римашевской.
Район был новым, но престижным его назвать было нельзя из-за удалённости от исторического центра города и близости к скоплению промышленных объектов.
Мирослава нажала на кнопку домофона, но ей никто не ответил. Она оглянулась и увидела группу пожилых дам с детьми. Скорее всего, они выгуливали внуков. Волгина направилась к ним решительным шагом, приветливо поздоровалась и спросила, не знают ли они, когда бывает дома Ирина Римашевская.
– Ирка уехала отдыхать, – ответила одна из дам.
– Жаль… А когда она вернётся?
– Да кто ж её знает…
– А вы спросите у Татьяны! Это её сестра.
Шура проинформировал Мирославу, что сёстры живут вдвоём, но фамилии у них разные, так как старшая была замужем и оставила фамилию бывшего супруга. Знала Волгина и адрес, по которому находится принадлежащий старшей сестре сувенирный магазинчик. Но когда дамы стали объяснять ей, как найти Татьяну, она их внимательно выслушала и поблагодарила.
Магазинчик находился на соседней улице, и Мирослава легко его нашла. Она толкнула дверь под вывеской «Дом Белоснежки», зазвенел заливисто колокольчик, детектив вошла вовнутрь и замерла, ошарашенная множеством перемешанных ароматов. В магазине продавались ароматические и эфирные масла, свечи, палочки, аромалампы, всевозможные божки и амулеты для привлечения счастья, любви, денег.
За прилавком стояла женщина средних лет, она приветливо улыбнулась Мирославе и спросила:
– Что бы вы хотели приобрести?
– Я хотела бы поговорить с Татьяной Владимировной.
– Сейчас я её позову. – Женщина скрылась за разноцветной шторой из ярких лоскутков.
Не прошло и пяти минут, как она вернулась вместе с другой женщиной в строгом голубом костюме и с высокой причёской.
– Здравствуйте, я Мирослава Волгина, детектив.
– Детектив?!
– Да, собственно, я хотела поговорить с вашей сестрой.
– Ирина отдыхает в Светлогорске.
– Тогда, может быть, вы ответите на несколько моих вопросов?
– Я собираюсь домой, – сказала Татьяна, – вы можете пойти со мной.
Мирослава кивнула.
– Тамара, ты всё здесь закроешь, – обратилась она к своей сотруднице.
– Конечно, Татьяна Владимировна, – отозвалась та, глядя с любопытством на детектива.
Они вышли на крыльцо, и Авдеева пошла быстрым шагом.
– Минутку, – сказала Мирослава, – у меня здесь машина.
Татьяна посмотрела как-то странно, потом махнула рукой и пошла следом за Мирославой к автомобилю. Возле подъезда Авдеева не только не поздоровалась с соседями, но даже не посмотрела в их сторону. Мирославе это, мягко говоря, показалось странным.
Они молча поднялись на нужный этаж. Двухкомнатная квартира, судя по гостиной, была довольно уютной. В квартире так же, как в магазине, витали различные ароматы.
– Садитесь, – сказала хозяйка и первой опустилась в глубокое бархатное кресло.
Мирослава села напротив. Их разделял журнальный столик, на котором, несмотря на весну, в керамической вазе стояли сухоцветы.
– О чём вы хотели спросить Ирину? – первой не выдержала молчания Авдеева.
– Собственно, я хотела поговорить с ней о человеке, с которым она когда-то встречалась.
– Значит, ему мало тех денег, что мы заплатили?! – воскликнула Авдеева и прижала руку к горлу.
– Кому?
– Толику! Но у нас больше нет денег!
– Извините, но я не знаю никакого Толика.
– О ком же вы хотели поговорить? – изумилась Татьяна и немного расслабилась.
– О Прокофии Геликанове.
– Боже мой! Да Ира не виделась с ним целую вечность! Что она может сказать о нём!
– Ирина уехала отдыхать одна?
– Да, так получилось…
– Она звонит вам?
– Нет, пишет.
– По электронке?
– Да нет же, она присылает мне письма и открытки обычной почтой.
– Открытки с видами Светлогорска?
– В основном да.
– Можно взглянуть? Я сто лет не была на море.
– Пожалуйста, – ответила Татьяна, хотя по её лицу было видно, что просьба пришлась ей не по душе. Однако она поднялась и вскоре вернулась с пачкой открыток.
– Как много! – воскликнула Мирослава.
– Ира пишет мне каждый день, – с гордостью ответила Авдеева.
– Какие красивые виды! – продолжала восхищаться Мирослава. – Ой, вы не могли бы дать мне воды?
– Минералки?
– Любой, хоть из-под крана.
Как только Татьяна вышла из комнаты, Мирослава перевернула открытки: на всех был штемпель Светлогорска. Она аккуратно положила карточки на журнальный столик, выпила воду, которую ей принесла Татьяна, вежливо поблагодарила и распрощалась.
«Так интересно, – думала она, спускаясь по лестнице, – кто этот Толик и за что ему были заплачены деньги?»
Мирослава чувствовала, что у Татьяны спрашивать об этом бесполезно. Волгина вышла из подъезда, но не стала садиться в машину, вместо этого опустилась на лавочку, вытащила записную книжку и сделала вид, будто что-то записывает. Её тактика сработала, не прошло и пяти минут, как к ней подсела одна из дам, с которыми она разговаривала не так давно.
– Ну как, узнали что хотели? – спросила она, заговорщицки подмигивая.
– Да нет… Ирина, как вы и сказали, уехала отдыхать на море.
– Нервы лечить, – прокомментировала дама.
– А Татьяна вся расстроенная каким-то Толиком…
– Епифановым.
– Кто это?
– Епифанов-то? Да Ирка замуж за него собиралась, а он передумал жениться. Она сдуру села в его «Мерседес», да и жахнула его об столб!
– И что?
– Ничего! «Мерседес» на свалку, а на Ирке ни одной царапины. Вот Толик и потребовал деньги, видать, пригрозил…
– По-видимому, деньги немалые, – проговорила Мирослава.
– Какие немалые! – взмахнула руками женщина. – Огромные! Татьяна продала квартиру двухуровневую в центре Старого города, иномарку свою и Иркину и магазинчик там же, перебрались они сюда. Соседей в упор не видят.
– А как же вы обо всём узнали? – мягко улыбнувшись, поинтересовалась Мирослава.
– Было бы желание, – загадочно улыбнулась в ответ дама.
– Может, вы и адрес Толика знаете?
– Домашний – нет, – вздохнула дама с сожалением, – но зато знаю, где находится его ресторан. Да и вы знаете.
– И какой же это ресторан? – спросила Мирослава и, услышав ответ дамы, присвистнула.
– Да, солидного жениха упустила Ирина, – проговорила она с пониманием.
– Да какой Епифанов жених! – отмахнулась дама и пояснила: – Женат он давно. Двое детей. Ирка надеялась, что он разведётся. Но он же не дурак!
Мирослава поблагодарила разговорчивую женщину и села за руль своего автомобиля.
Настольные часы в гостиной пробили семь. Морис вздохнул и посмотрел в окно. Майские сумерки не торопились опускаться на землю. Ветер осторожно касался края шторы и вносил в гостиную перемешавшиеся в сложную симфонию ароматы сирени, черёмухи, нарциссов и тюльпанов.
Неслышными шагами в гостиную вошёл Дон, тихо мяукнул и запрыгнул Морису на колени, приподнялся на задних лапах, положив передние ему на грудь, и ткнулся мокрым носом сначала в щёку Мориса, а потом в нос. Миндаугас улыбнулся и запустил пальцы в длинную шелковистую шерсть кота. Тот довольно заурчал, снова тихо мяукнул. В янтарных колдовских глазах его плескалось нетерпение.
– Скоро придёт твоя хозяйка, – ответил Морис по-литовски, но, сообразив, что кот этого языка не понимает, повторил фразу по-русски.
Дон вздохнул и разлёгся на коленях Миндаугаса, который продолжал его гладить.
Зазвонил сотовый, Морис сразу схватил аппарат:
– Слушаю.
– Привет! – прозвучал слегка усталый голос Наполеонова.
– Привет…
– Мирослава вернулась?
– Нет.
– И где её носит?
– Она мне досконально не докладывает. Хотя сказала, что займётся расследованием.
– Понятное дело, – проворчал Шура, – звонил на её сотовый, так она его отключила.
– Наверное, чтобы не мешал…
– Но позвонить-то она могла!
– Шура! Ты освободился?
– Вроде.
– Тогда приезжай, Мирослава, наверное, скоро будет.
– А что у тебя есть вкусного?
– Приезжай, есть то, что ты любишь.
– Ты не шутишь?
– Нет, конечно, – рассмеялся Морис и услышал шум подъезжающего автомобиля. – Кажется, Мирослава вернулась, – проговорил он в трубку, – так что поторопись.
– Уже лечу, – отозвался Шура и отключился.
Миндаугас услышал, как со второго этажа спустилась Клавдия Ивановна Рукавишникова – приходящая домработница. Она вошла в гостиную и, обращаясь к Морису, проговорила своим певучим голосом:
– Я на сегодня всё закончила. Приду в среду. Если понадоблюсь раньше, позвоните.
– Хорошо, Клавдия Ивановна, спасибо.
В дверях Рукавишникова столкнулась с вернувшейся Мирославой, и до Мориса донеслись голоса двух женщин.
– Ксюха вас на улице ждёт, – проговорила Мирослава, – уговаривала её зайти, не захотела.
– Она у меня немного стеснительная, вы же её знаете, – пропела Клавдия Ивановна и распрощалась с хозяйкой.
Мирослава вошла в гостиную, Дон спрыгнул с колен Мориса и стал тереться о ноги хозяйки.
– Мальчики, я в душ, а потом нежности и всё остальное.
Кот обиженно мяукнул и запрыгнул на кресло.
Мирослава вернулась минут через двадцать, от неё пахло лавандовым мылом и ещё какой-то тонкой, едва уловимой свежестью.
– Вы голодны? – спросил Морис.
– Есть немного, – призналась она.
– Я к тому, что сейчас Шура приедет. Подождём?
Мирослава кивнула и потянулась за яблоком. Она устроилась на диване, удобно вытянув ноги, и блаженно вздохнула – красота!
Дон тотчас же перебрался поближе к хозяйке, привалившись мягким боком к её бедру.
– Соскучился? – спросила Мирослава и ласково потрепала любимца.
Наполеонов появился через полчаса. Он с порога поинтересовался успехами Мирославы. Она кратко обрисовала ему ситуацию, пообещав дать послушать запись разговоров после ужина.
На ужин была тушёная говядина, овощной салат и любимые пирожные Шуры – «наполеон».
Следователь расслабился, казалось, что он вот-вот замурлычет от блаженства. Морис успел заметить, как озорно заблестели серо-зелёные глаза Мирославы. Она взяла ложку, и не успел Шура моргнуть глазом, как девушка пробила верхнюю корочку и вместе с ней подцепила приличный кусок крема с его пирожного.
– Зачем это ты? Ты же не любишь крем! – обиженно протянул Шура.
– Из вредности…
Наполеонов тяжело вздохнул. Мирослава расхохоталась. Шура открыл рот – так разевают клюв голодные птенцы, – и Мирослава опустила в него крем вместе с ложкой. Наполеонов вынул её изо рта и старательно облизал с обеих сторон.
– Хулиганка, – сказал он ласково.
– Ты хочешь, чтобы я стала пай-девочкой?
Шурины глаза испуганно округлились, и он замотал головой:
– Нет, конечно. Кто тогда за меня работать будет?!
– Ты и будешь.
– Морис, – обратилась Мирослава к Миндаугасу, – давай убирать со стола. А то, если Шура съест ещё парочку пирожных, голова его и впрямь откажется работать.
Шура вздохнул, взял блюдо с оставшимися пирожными и сам отнёс его в холодильник. Втроём они быстро навели на кухне порядок и переместились в кабинет детектива.
Мирослава достала диктофон.
– Всё, мальчики, слушайте внимательно.
Дверь отворилась, в комнату важно вошёл Дон и занял четвёртое кресло.
– Теперь можешь включать, – усмехнулся Шура.
– Первая – Инна Колокольцева, – сказала Мирослава.
Пока шла запись разговора с Инной, Мирослава едва сдерживалась от хохота, глядя на вытянутые лица парней, на которых читалось всё, что они думают о… доярке. Казалось, глубочайшее неодобрение было написано даже на усатой морде кота.
Когда пошла запись разговора с Леной Лосевой, мужские лица приняли обычное выражение. Беседа с Лизой Карамелькиной тоже была воспринята спокойно.
– Она тебе понравилась? – спросил Шура.
Мирослава кивнула.
Особенно внимательно Наполеонов прислушивался к разговору с Татьяной.
– Нервная дамочка, – обронил он.
– Будешь нервной, если потеряешь привычный комфорт… Интересно, почему она не выставила сестричку за порог, так привязана к ней?
– Ты бы Витьку выставила?
Виктор Романенко, двоюродный брат Мирославы, в силу своей профессии чаще всего находился в горячих точках. Мирослава сильно скучала по брату.
– Витька не бьёт машины своих бывших, – ответила она.
Шура хмыкнул:
– А если вдруг?
Мирослава отмахнулась.
– Мне не понравилась Инна, – проговорил Морис.