Крю
Придя на седьмой урок, я замечаю Рен, которая сидит на своем привычном месте за первой партой в среднем ряду, опустив голову, отчего длинные волосы закрывают большую часть ее лица. Я останавливаюсь на пороге кабинета и рассматриваю ее. Все болтают. Смеются. Все, кроме Рен. Она выглядит… печальной.
Поверженной.
Одинокой.
Ее очевидная боль тяжким грузом ложится на мои плечи, и это ужасно меня раздражает. Я за это в ответе, и обычно подобное меня не волнует. Но серьезно. Что Рен Бомон мне сделала, черт возьми?
Вообще ничего. Мне досаждает само ее присутствие, но это не повод ее мучить.
Или повод?
Господи. У меня серьезные проблемы с головой.
Я молча прохожу мимо нее в самый конец класса и плюхаюсь на свое привычное место. Эзра уже сидит за своей партой, а Натали уселась к нему на колени и пожирает его страстным взглядом, пока сам он просто ведет себя как придурок и наслаждается ее вниманием.
Зная, как поступает Натали, я не доверяю ее мотивам. Она что-то хочет от Эзра. Это единственная причина ее внимания.
– Господи, Крю, – произносит она, когда замечает меня, и, закатив глаза, поворачивается ко мне лицом. – Тебе еще не надоело?
Этот разговор? Еще как.
– Что именно?
– Работать в паре с этой девственницей. Уверена, каждая секунда невыносима. – Она указывает на спину Рен. – А мне невыносимо от того, что Сэм мой партнер. Он ужасно скучный. Вечно что-то бубнит. Говорит о том, чего я не понимаю.
Это потому, что Сэм на редкость умен, а Натали, наоборот, глупая, как курица. Впрочем, этого я ей сказать не могу.
– Сэм умный парень. С ним ты точно получишь пятерку за проект.
– Тьфу. – Натали запрокидывает голову и ловит взгляд Эзры, оба улыбаются. – Я бы предпочла работать с тобой, Крю.
– А как же я? – Эзра, наглый засранец, обнимает ее, опуская ладонь ей на живот. – Моей напарницей ты бы быть не хотела, Нат?
Натали морщит нос.
– Нисколько, – она отталкивает его руку, слезает с его колен и встает передо мной.
Вот что мне не нравится в Натали. Она настоящая вертихвостка. Пока меня не было рядом, уселась Эзре на колени и, вероятно, довела бедолагу до стояка. А стоило ему повести себя смелее – а Натали всячески намекала, что дает добро, – она делает вид, словно он мерзкий извращенец, и дает ему от ворот поворот.
Уверен, что каждая женщина имеет право сказать «нет», даже Рен. Я просто шутил над ней во время перерыва, впрочем, она все равно этого не поймет.
Натали постоянно топчется возле этой грани: сперва пытается ее перейти, а потом спешит отойти подальше, когда все идет не так, как ей хочется. Это утомительно. И опасно.
Поняв, что она еще не договорила, я издаю усталый вздох и, запрокинув голову, ловлю ее взгляд.
– Чего тебе, Нат?
– Пойдем со мной, поговорим со Сков. Я знаю, что тебе паршиво с ней работать. – Она кивает в сторону Рен. – Уверена, если мы оба подойдем и объясним свою позицию, Сков прислушается.
Наверное, нет, но, может, стоит попробовать. Знаю, что Рен точно вздохнет с облегчением, если ей больше не придется иметь со мной дела. А я, оказавшись от нее подальше, вероятно, смогу умерить уровень своего раздражения.
Как и новую настойчивую потребность каждый вечер дрочить в ду́ше, думая о том, как Рен стоит на коленях, обхватив розовыми губками головку моего члена.
Черт, я начинаю возбуждаться от одной мысли об этом.
– Я не буду менять напарника, – твердо заявляю я.
У Натали отвисает челюсть.
– Ой, да брось. Только не говори, что тебе нравится работать с девственницей.
– Перестань так ее называть, – с раздражением говорю я.
– А что? Это правда! Разве она не девственница?
– Да, я девственница.
Вот черт. Похоже, Рен подошла, чтобы присоединиться к разговору.
Натали смотрит на нее, слегка скривив верхнюю губу в усмешке.
– А ты что тут забыла?
– Раз ты собралась меня обсуждать, то, возможно, и мне стоит поучаствовать в беседе. – Рен скрещивает руки на груди, тем самым выставляя грудь вперед и давая мне возможность вдоволь на нее насмотреться.
– Тебя вообще к нам в компанию не приглашали, – бормочет себе под нос Натали.
Рен расправляет плечи.
– Тогда советую прекратить без конца упоминать мое имя.
– Во-о-оу, – тянет Эзра, едва не подпрыгивая на месте в предвкушении потенциальной девичьей ссоры.
Натали переводит на меня взгляд.
– Ты что, не скажешь ей, чтобы шла на свое место или еще куда-нибудь?
– Нет. – Едва удостаивая Рен вниманием, я откидываюсь на спинку стула, поднимаю руки и складываю их за головой, словно у меня уйма времени. – Думаю, она сама справится.
Натали бросает на меня недобрый взгляд и снова обращается к Рен.
– Хочешь сказать, что твое имя Девственница? Потому что иначе я тебя не называла.
Выражение лица Рен становится мрачным. Она злится. Не могу ее винить: Натали ведет себя как последняя дрянь.
– Перестань меня обсуждать, Натали.
– Да что ты? И что ты сделаешь, если не перестану? – дразнит Натали.
– На твоем месте я бы притормозил, – тихо говорю я. Обе смотрят на меня, и в глазах Натали вспыхивает раздражение. – У меня есть на тебя небольшой… компромат, Нат.
Откровенные фотки, которые она присылала мне давным-давно – как и большинству парней в кампусе. Видео, на которых она курит вейп на вечеринке в прошлом году. Еще одно, на котором ее жестко трахает Малкольм, хотя его я так и не смотрел.
Малкольм, конечно же, потрудился переслать его всем нам, хотя я не знаю, известно ли об этом Натали. Эту мысль ему подкинул другой наш одноклассник, который делает точно так же. Озабоченный тип.
– Ты сейчас серьезно? Ты правда встанешь на ее сторону? – Она машет рукой на Рен.
– Будешь публично ее унижать, и я помогу ей ответить тем же. – Пожимаю плечами я. – Вот так все просто.
Натали ничего не отвечает, но заметно дрожит. От страха. От злости. Может, от того и другого.
– Ты мудак.
– Это я уже слышал, детка. Тоже мне новость.
Недовольно фыркнув, она разворачивается и уходит. Плюхается на стул в паре рядов от моего и издает громкое:
– Хм!
Как раз в этот момент Малкольм входит в класс, останавливает взгляд на Рен, стоящей возле моей парты, и прищуривается.
Вид у него недовольный.
Именно Малкольм рискует больше всех, если Рен нас сдаст. Его отправят обратно в Англию, а этого он хочет меньше всего. У него сложные отношения с родителями, особенно с матерью. Что бы он ни делал, ее все не устраивает. А если его выгонят из школы и отправят обратно в Англию?
Даже думать нечего. Она придет в ярость и, скорее всего, лишит его финансовой поддержки.
Малкольм идет к своей парте, что сбоку от моей и ближе к Рен. По пути врезается в нее плечом и даже не утруждается извиниться, что совсем на него непохоже, ведь он англичанин и ужасно вежлив. Он садится за парту и свирепо смотрит на Рен.
– Я тебе не мешаю?
Рен, часто моргая, потирает руку в том месте, где он на нее налетел.
Да какого черта? Этот сукин сын причинил ей боль.
Если она расплачется, я за себя не отвечаю.
– Смотри, куда идешь, Мал. – Когда он оборачивается, я бросаю на него взгляд, который так и говорит: «Отвали на хрен».
Он пожимает плечами.
– Она стояла у меня на пути.
– Она девушка. А ты налетел на нее как на поле.
– Послушать тебя, так это плохо, – добавляет Рен.
Я снова поворачиваюсь к ней.
– Что плохо?
– Что я девушка. Будто это проклятие или я какой-то недочеловек.
– Ну… – тянет Малкольм. – Твои слова, не мои.
Эзра хохочет.
Я молча закипаю от злости.
– Женщины годятся только для одного, правда, Крю? Ты сам так говорил. – Малкольм не колеблется ни секунды. – Для секса. Вот для чего. О, и для готовки. Видимо, все же для двух дел.
– Ты отвратителен, – шепчет Рен и смотрит на меня. – И ты ничем не лучше, раз просто сидишь и позволяешь ему говорить такие гадости.
От ее типичной манеры всех осуждать моя злость усиливается.
– А что ты хочешь от меня услышать? Что, по моему мнению, Малкольм прав? Что женщины ни на что не годятся, кроме быстрого перепихона? Может, он и прав.
– Какой же ты мерзавец, Ланкастер! – вопит Натали со своего места, хохоча до упаду.
Это сходит ей с рук только потому, что Сков еще не вошла в кабинет. Сейчас в классе царит обстановка вседозволенности.
– Она права, – произносит Рен пугающе спокойным голосом. – Ты конченый мерзавец.
У меня отвисает челюсть. Эзра хохочет так заливисто, что уже на грани истерики. Даже Малкольм посмеивается.
Рен резко разворачивается и идет по проходу между партами, по пути хватает свой рюкзак с пола и выбегает из класса. Проносится мимо мисс Сков, которая смотрит ей вслед, а потом закрывает дверь кабинета.
– И почему она постоянно убегает с моего урока, если прежде не прогуляла ни дня? – спрашивает Сков, ни к кому конкретно не обращаясь, и идет к своему столу, качая головой.
– Что это вообще было, мать твою? – спрашиваю я друга. – Ты специально на нее налетел, чтобы сделать больно?
Малкольм бросает на меня сердитый взгляд.
– Я ей не доверяю. И ты не должен. Рано или поздно эта пай-девочка сдаст нас, и тогда нам всем крышка.
– А унижая ее и выставляя дурой перед всем классом, ты рассчитываешь добиться ее молчания?
Ему хватает совести изобразить раскаяние.
– Может, она ничего не расскажет, если будет нас бояться.
– Перепугав ее до смерти, можно, наоборот, вынудить ее признаться во всем, что видела. – Черт, я не знаю, как заставить Рен молчать. Может, стоит в кои-то веки отнестись к ней по-доброму. – Не забывай, что она может погубить меня – нас – одним визитом в кабинет директора. Отличный план ты придумал, мой друг. Просто железный.
Хотя мне ли судить? Я и сам только и делал, что запугивал ее. Я ничем не лучше Малкольма.
Возможно, даже хуже, ведь хочу только одного: трахнуть ее.
Осознание сражает меня прямо в грудь, напоминая о том, что я все же человек. Я люблю делать вид, словно меня ничто не волнует, но сейчас есть только одно – вернее, только один человек, которому под силу меня задеть. Заморочить мне голову.
Окончательно меня уничтожить.
И это Рен.
– Может, кто-то должен пригрозить ей, чтобы помалкивала, раз сам ты можешь думать только о том, как лишить ее девственности, – парирует он.
Я прожигаю Малкольма взглядом. Меня бесит, что он понял, о чем я думаю. Но я сам виноват. Я вожделел Рен с начала выпускного класса. Черт, даже дольше.
Почему меня должна заботить забитая девственница, которая, вероятно, влепит мне пощечину, если я попытаюсь взять ее за руку? Она, наверное, даже член никогда не видела. Ее никогда не целовали. Никогда к ней не прикасались.
Она чиста. Непорочна.
Вообще не в моем вкусе.
Так почему же мне до смерти хочется ее запятнать?
Я оглядываюсь и вижу, что Натали с любопытством подслушивает наш разговор. Ну охренеть.
– Неправда.
– Чушь. Ты дико ее хочешь. По глазам вижу. А значит, точно не станешь ей угрожать, – Малкольм качает головой. – Она всех нас потопит, и ты ей позволишь.
– Говори потише, – едва ли не шиплю я, поглядывая в сторону Натали. Она быстро отводит взгляд. – Я не позволю Рен ничего испортить, ясно? Прослежу, чтобы она держала рот на замке.
– Ага, – Эзра самодовольно улыбается. – Единственное, чем ты хочешь заткнуть ей рот, так это своим членом, засунутым в самую глотку.
– Захлопнись, – рявкаю я так громко, что мой голос привлекает внимание Сков.
Она со вздохом упирает руки в бока.
– Мистер Ланкастер, я не одобряю употребление подобных выражений в моем классе.
– Прошу прощения. – Хотя я нисколько не раскаиваюсь, и ей это известно.
– Не сомневаюсь. А раз вы все никак не можете успокоиться, найдите свою напарницу по проекту. Приведите ее обратно в класс, хорошо? Очень не хотелось бы ставить ей прогул. – Когда я остаюсь на месте, уставившись на нее во все глаза, Сков указывает на закрытую дверь. – Ну же, идите. Отыщите Рен и приведите обратно.
Я беру свою сумку, чтобы в ней никто не копался (не доверяю никому из недоумков в этом классе), и выхожу из кабинета, не зная толком, где может прятаться маленькая напуганная девственница после того, как поцапалась с дрянной девчонкой, а потом назвала меня мерзавцем.
До сих пор не могу поверить, что она это сделала. Таких слов нет в ее лексиконе. Вот почему сказанное ею так меня шокировало.
В последнее время она делала многое, что совсем не в ее духе.
Я слоняюсь по коридору, убивая время. Проверяю телефон, но там ничего интересного. Заметив туалет для девочек, я мешкаю, подумав, что она может быть именно там.
Без колебаний подхожу к двери и проскальзываю внутрь, а потом резко останавливаюсь, увидев Рен, которая стоит перед раковиной и смотрит в зеркало. Она поднимает взгляд и ловит мой в отражении, а уязвленное выражение ее лица норовит разрушить стену вокруг моего сердца.
– Чего тебе?
По голосу слышно, что она плакала. Любому другому парню не понравился бы этот звук, и я пытаюсь убедить себя, что я не из их числа. Я могу не обращать внимания. Ну обижена она, ну плакала.
Что с того?
Но чем дольше она смотрит на меня такими грустными глазами, тем больше во мне усиливается чувство вины.
– Сков прислала меня, чтобы привел тебя обратно в класс, – наконец выдаю я.
Рен стреляет в меня взглядом.
– Скажи ей, что я не приду.
– Не думаю, что у тебя есть выбор, Пташка…
– Не называй меня так! – кричит она, поворачиваясь ко мне лицом. Ее щеки намокли от слез, глаза раскраснелись. – Просто… уходи. Ты добился желаемого, верно? Моя самооценка спущена в унитаз. Я осознала, что у меня нет настоящих друзей. Никого, кто знает меня по-настоящему. Никто не спрашивает, как у меня дела, не интересуется, все ли хорошо. Всем плевать. Моя жизнь – настоящий бардак. Надеюсь, ты доволен.
Я хмурюсь.
– С чего мне быть довольным оттого, что с тобой творится непонятно что?
– Потому что ты меня ненавидишь. Думаю, ты пытаешься выгнать меня из школы. Знаю, что это твои владения. В итоге ты убедишь всех, что я никчемная, и у меня не останется иного выбора, кроме как уйти навсегда.
– Ох, да брось ты, Рен. Ты драматизируешь.
– Все из-за тебя! Ты меня до этого довел. – Она всплескивает руками. – Этот мир принадлежит Крю Ланкастеру, а мы все просто в нем живем, так?
Нет, не так. Мне кажется, что я делю свой мир с Рен, даже когда не желаю этого. Она не похожа ни на одну девушку, какую я когда-либо знал: независимая умница, но вместе с тем высокомерная маленькая ханжа. Но, несмотря на ее надменный вид, я вижу, что ей небезразлично: она мечтает нравиться людям, направлять девушек к правильным, по ее мнению, решениям, например быть такими же недотрогами.
Рен постоянно ищет одобрения.
Внимания.
И ото всех его получает.
Только не то внимание, какое ей нужно.
Не то, которое ей могу дать только я.