Утром Томочка осторожно сказала:
– Вован не слишком похож на сотрудника правоохранительных органов. Эти жуткие перстни с камнями, цепь на шее…
Я отхлебнула кофе.
– Насколько я поняла вчера из объяснений Олега, Вован – муж эстрадной певицы Лоры. В доме у них она главная – то ли характер боевой, то ли зарабатывает слишком много. Для поддержания собственного имиджа Лора купила мужу «Лексус» и обвешала драгоценностями, а он не сопротивляется.
Неожиданно Томочка чихнула, сначала раз, потом другой. Я хотела было спросить: «Ты простудилась?», но тут до моего носа дошел странный аромат, мне сложно описать его, представьте, что перед вами стоит яблочный пирог, обильно посыпанный молотым черным перцем. Я чихнула, Томочка тоже.
– Откуда этот запах? – спросила Тома.
И тут в кухню вошла Марина Степановна в бордовом велюровом халате. Запах сгустился и стал невыносим. Наша собака Дюшка и кошка Клеопатра, мирно спавшие на диванчике, проснулись и, фыркая, выбежали в коридор. Сидевший в маленьком стульчике Никитка залился гневным плачем и начал тереть кулачками нос.
– Доброе утро, – я решила проявить хорошее воспитание, – как спалось?
– Ужасно, – прошипела Марина Степановна, – так гадко я еще никогда не проводила ночь! Матрас словно из железа сделан! Подушка комками! Одеяло тонюсенькое! Промучилась без сна. Кто здесь подает кофе?
Томочка подошла к плите.
– Нет-нет, – взвизгнула Марина Степановна, – растворимый ни в коем случае, это яд! Натуральный, арабику!
– У нас только «Амбассадор», – ответила я.
Гостья надулась:
– Ужасно! Впрочем, я не капризна и вполне могу терпеть трудности. Тогда чай!
Получив чашку с ароматным чаем, она глотнула и сморщилась:
– Фу! Что за сорт?
Томочка посмотрела на красную коробочку.
– «Брук Бонд», вам он не по вкусу?
– Как может нравиться чай из веника? – заявила Марина Степановна. – «Брук Бонд»! Где только такой взяли?
– А какой надо? – спросила Томочка.
Марина Степановна моментально ответила:
– «Роял Липтон», цейлонский, в таких жестяных темно-оранжевых коробках.
– Ясно, – ответила я, – вам сделать тостики?
– Увольте! – рявкнула Марина Степановна, потом встала, вылила в раковину невыпитый чай и повернулась ко мне: – Э… милейшая, вы хозяйка дома? Виолетта?
– Виола, – поправила я ее.
– Собственно говоря, это мне безразлично, Виолетта или Виола, – заявила Марина Степановна.
– Вовсе нет, – встала на мою защиту Томочка, – Виола и Виолетта разные имена.
– Ерунда!
Мы с Томочкой переглянулись: похоже, с Мариной Степановной разговаривать бесполезно. И тут в кухню вошел Вован, одетый в спортивный костюм. Без дурацких перстней и золотой цепочки он выглядел намного лучше.
– Владимир Семенович, – сурово заявила Марина Степановна, – вы куда меня привезли?
Вован сел на табуретку и осторожно спросил:
– Что-то не так?
– Все! – взвизгнула вредная старуха. – Постель отвратительная! Чай гадкий! И еще их домработница вместо того, чтобы сделать нормальный завтрак, смеет поучать меня! Поломойка должна знать свое место!
Мы с Томочкой разинули рты, Вован растерянно крутил в разные стороны бритой башкой.
– Вы, Виолетта, – скандалистка ткнула в мою сторону пальцем, – должны строго-настрого предупредить домработницу…
Взгляд Марины Степановны переместился на Томочку, я перебила нахалку:
– Тамара хозяйка квартиры.
Если вы думаете, что та смутилась, то ошибаетесь.
– Да? – вздернула она брови вверх. – А вы кто?
– Жена Олега, Виола.
– То, что вас зовут Виолетта, я уже поняла, – отбрила меня Марина Степановна, – какой ваш статус в этом доме?
– Хозяйка, мы обе тут главные.
– Боже, – устало вздохнула Марина Степановна, – грехи мои тяжкие! Коммунальная квартира! Владимир Семенович! Это безобразие! Теперь подумайте, что скажет Лора, когда узнает, в каких условиях оказалась я, ближайшая родственница мегазвезды нашей эстрады! Засим я удаляюсь! Извольте купить до вечера ортопедический матрас!
– Хорошо, – покорно кивнул Вован, – прямо сейчас поеду!
Марина Степановна ушла, но запах ее странных, ни на что не похожих духов остался висеть в воздухе. Несколько секунд мы молчали, глядя на потного мужика, потом я не выдержала:
– Ты свою тещу бить не пробовал? Говорят, помогает.
Вован стал багровым.
– Марина Степановна не мать Лоры.
– А кто она? – хором воскликнули мы.
– Она моя мама!
– Ох, и ни фига себе? – по-детски воскликнула Томочка. – Что же она тебя по имени-отчеству и на «вы» зовет?
Вован пожал плечами:
– Не знаю. У нее каждый день новые заморочки. Как Лорка в звезды выбилась, так все, страшное дело! У Лорки в голове звездит, у матери тоже.
– Может, тебе их обеих побить? – не успокаивалась я.
Вован осторожно покачал головой:
– Нет… не поможет. Надо просто молча выполнять их требования, тогда отстанут.
Я оглядела стокилограммовую тушу, сидевшую с самым несчастным видом на табуретке. Так, понятно. Вован не желает связываться с оборзевшими бабами и избрал тактику непротивления злу насилием. Если помните, такой же позиции придерживался Лев Николаевич Толстой. Уж не знаю, был ли он счастлив в семейной жизни, но Вовану надо научиться стучать кулаком по столу, иначе ничего хорошего его не ждет!
Оставив Вована с Томочкой на кухне, я ушла к себе в спальню и набрала рабочий телефон Геннадия.
– Морг, – раздалось в ухе.
От неожиданности я уронила трубку и повторила попытку.
– Морг, – рявкнула невидимая тетка, – алле, морг!
– Позовите Геннадия, – дрожащим голосом попросила я.
– Которого?
– Крысина.
– Валька, – заорала женщина, – Крысин у нас кто?
– Санитар, – донеслось издалека.
– Мы зовем к телефону только врачей, – сообщила тетка, – вашему Крысину не положено подходить к аппарату.
– Он на работе?
– Должон быть.
– Так да или нет?
– Девушка, – обозлилась она, – я тебе не справочное бюро.
В ту же секунду из трубки понеслись частые гудки. Я вновь потыкала пальцем в кнопки.
– Морг.
– Скажите, где вы находитесь?
– Самохвальная, десять.
– А часы работы?
– Вам взять или привезти?
– Что?
– Взять или привезти?
– Простите, я не поняла.
– О, е-мое, непонятливые все! Взять тело хотите?
– Чье? – окончательно потерялась я.
– Уж не мое, – обозлилась баба с той стороны провода. – Кто у вас помер?
– Э… Крысин.
Послышалось шуршание.
– Такого нет!
– Подскажите…
Но служительница морга опять швырнула трубку.
На Самохвальной улице под номером десять стоял целый конгломерат зданий из желтого камня. Я побрела по дорожкам, читая надписи на корпусах: «Хирургия», «Урология», «Терапия». Наконец навстречу попалась нянечка с большим эмалированным ведром, из которого торчали какие-то пакеты.
– А туда ступай, в самый конец, – она охотно объяснила мне дорогу, – к забору иди.
Поплутав еще минут десять, я увидела маленькое обшарпанное здание, покрытое серой краской. На двери висело объявление: «Выдача тел с 8 до 13, справок не даем». Я потянула тяжелую створку и оказалась в мрачном холле. Никаких служащих тут не было, впрочем, справочного окошка тоже, только дверь с табличкой «Вход воспрещен». Я приоткрыла ее, увидела стол, заваленный бумагами, и кряжистого мужчину в мятом халате. Оторвав взгляд от документов, он довольно вежливо спросил:
– Ищете кого?
– Геннадия Крысина.
Врач нахмурился:
– Не помню такого, когда привезли?
– Это не труп.
– А кто?
– Ваш сотрудник, санитар.
Доктор схватил трубку:
– Валентина Ивановна, у нас работает Крысин? Ага, понятно! Уволен ваш Геннадий!
– Не знаете, где он сейчас работает?
– Понятия не имею, – ответил врач и потерял ко мне всякий интерес.
– А домашний адрес не подскажете?
Патологоанатом отложил ручку.
– Вы всерьез думаете, что я знаю его? У нас санитары без конца меняются, дикая текучка. Пришел, ушел.
– Неужели никто не в состоянии мне помочь?
– Ступайте в отдел кадров, они наверняка анкету требуют заполнить, – посоветовал медик.
Я опять пошла кружить по дорожкам, разыскивая административный корпус.
За свою не слишком длинную жизнь я много раз меняла место работы. Поэтому очень хорошо знала, кого сейчас увижу за дверью отдела кадров. Либо отставного военного, либо пожилую женщину со старомодной «халой» на макушке.
– Входите, – донеслось из-за двери, я вошла и едва сдержала возглас удивления.
За серым офисным столом сидела настоящая красавица. Лет ей было около тридцати. Худенькое личико с прозрачно-фарфоровой кожей украшали огромные темно-карие глаза. Изящный носик, красиво вырезанные губы и копна вьющихся волос цвета крепкого кофе.
– Вы ко мне? – улыбнулось небесное создание.
Я кивнула:
– Помогите мне, пожалуйста.
На лице красотки появилась тревога.
– Что случилось?
– Очень нужно узнать домашний адрес Геннадия Крысина, он работал в морге санитаром и был уволен!
Девушка стерла с лица улыбку.
– Я не имею права разглашать подобные сведения.
– Умоляю, пожалуйста!
– В чем дело?
Версия пришла в голову мгновенно.
– Понимаете, – загундосила я, – мы жили с ним вместе, в моей квартире, я мужем его считала. А тут прихожу домой, на столе записка: «Извини, полюбил другую». Вот так ушел, по-хамски.
– Забудьте вы его, – посоветовала кадровичка, – другого найдете.
– Оно верно! Только вместе с Генкой «ушли» телевизор, видак, магнитола и десять тысяч рублей.
– В милицию ступайте, – не дрогнула девушка, – заведут дело и посадят вора!
Я вытащила из кармана носовой платок и, вытирая сухие глаза, запричитала:
– Будут менты моим делом заниматься! Сама разберусь, помогите только!
– Пожалуйста, не плачьте, – поморщилась красавица, – сейчас дам вам адрес.
Она легко встала и подошла к большому шкафу, я испытала укол зависти. Ну почему одним достается все: рост, красивое лицо, безупречная фигура, а другим…
– Стрельбищенский проезд, – сказала она, – здесь недалеко.
Я вышла из административного корпуса и спросила у секьюрити, охранявшего въезд на территорию больницы:
– Где тут Стрельбищенский проезд?
– Туда иди, – махнул рукой парень, – мимо автобазы, за гаражи, вон, видишь, остановка? На ней садись, и через одну выходи.
Я пошла в указанном направлении, и тут в сумочке затренькал мобильный. Не так давно я обзавелась сотовым аппаратом, все-таки писательница, а не замухрышка какая-нибудь.
– Виола Ленинидовна? – послышался мягкий голос моего редактора Олеси Константиновны. – Как наши дела?
На моем лице появилась идиотская улыбка, и я замямлила:
– Ой, здравствуйте, Олеся Константиновна, что случилось?
– Пока ничего, – мягко ответила Олеся, – вы помните о сроке сдачи рукописи?
– Конечно!
– Надеюсь, не подведете?
– Ну что вы!
– Отлично! – бодро воскликнула редактор. – Теперь следующий момент: сегодня в девятнадцать ноль-ноль вы должны быть в книжном магазине «Огонь знаний».
– Я?
– Вы.
– И что мне там делать?
– Будете подписывать свои книжки.
– Кому? – недоумевала я.
– Тому, кто их купит, – терпеливо ответила Олеся Константиновна, – все наши авторы регулярно встречаются с читателями, пора и вам начинать, а чтобы вы в первый раз не растерялись, мы вас присоединили к Смоляковой. Она приедет в семнадцать, а вы ее смените. Смотрите не опаздывайте.
– Хорошо, конечно.
– Удачи вам, Виола Ленинидовна, и, пожалуйста, не забывайте о сроках сдачи рукописи.
Я сунула мобильный в сумку. Вот удивительное дело, Олеся Константиновна всегда более чем любезно разговаривает со мной, но отчего-то я боюсь ее до дрожи в коленях. Срок сдачи рукописи! Вот кошмар! Книга еще в чернильнице, но Олесе Константиновне об этом знать совершенно незачем.
Крысина дома не оказалось. Я села на подоконник и прислонилась головой к холодному стеклу. Надо купить варежки, сегодня руки в перчатках просто заледенели. Интересно, куда подевался Геннадий? Должно быть, на работу ушел. Ладно, посижу тут, подожду, время пока есть.
Но не успела я примоститься на подоконнике, как ожил лифт. Автоматические двери разъехались в разные стороны, и на лестничную клетку выпало двое «синяков», мужик и баба. Женщина с нежностью прижимала к груди пакет, в котором звякали бутылки. Мужчина, порывшись в кармане, вытащил ключ и принялся тыкать им в замочную скважину.