СССР. 1989 год.
Миа сделала первый вдох, открыла глаза и закричала от боли и яркого света. Голова ничего не соображала. «Кто я? Где я?» – яркой вспышкой пронеслась мысль. Сквозь шум в ушах пробился голос какой-то женщины в белом: «Не ревите, мамаша, ничего страшного, так бывает. Ты потеряла сына, но приобрела дочь. Радоваться должна, другим и этого не дано». А плач продолжался и продолжался, Миа хотелось заткнуть уши и бежать, но маленькие ручки и ножки лишь хаотично сократились, чем очень развеселили женщину в белом:
– Смотри какая попрыгунья, раскидала мне весь лоток с инструментами. Боевая девчонка вырастет. Жаль брат погиб. Было бы двое чудесных сорванцов. Матери успокоительное лекарство дали. Затихла, слава богу.
Вторая женщина в белом лишь молчаливо кивала в ответ и утирала слезы краешком косынки. Она заворачивала бездыханное тельце мальчишечки в белые пеленки для отправки в морг. Матери сына не показали, посчитали излишне жестоким действом для ее пошатнувшейся психики.
Мама пришла в себя на пятый день. Все это время Миа кормили сцеженным молоком других молодых матерей. Она не сопротивлялась, не капризничала, не кричала, как будто все понимала, что крик сейчас неуместен. Она рассматривала обшарпанные стены палаты для новорожденных и пыталась сосредоточиться на воспоминаниях, но мысли разбегались, все было как в тумане. Миа нутром понимала, что с ней должен был прийти в этот мир еще кто-то, очень важный для нее, близкий и родной, но она не могла вспомнить, кто именно. От этих мыслей Миа было очень неуютно, и она тихо похныкивала, перебирая пальчиками на руках под туго завернутой пеленкой. Дверь палаты хлопнула. К кювезу подошла молоденькая медсестра:
– Пойдем, красавица, с мамой знакомиться.
Миа взяли на руки и понесли по гулким коридорам в палату к измученной родами и переживаниями молодой женщине. Мама – маленькая, худенькая, миловидная представительница прекрасного пола с уставшими заплаканными глазами уже ждала, сидя на железной кровати с продавленным матрацем. Она протянула свои прозрачные ручки с голубыми прожилками и осторожно взяла у медсестры сверток с девочкой.
– Девочка моя. Красавица моя. Счастье мое. Прости, что больше не смогу подарить тебе братика или сестричку. Ничего… Ничего… Мы справимся. Все будет хорошо.
Миа тихо посапывала на руках у матери, ей снились радужные сны, яркие лучи, белоснежные ангелы и чьи-то родные глаза цвета моря перед штормом.
Новоиспеченный отец приехал за женой и дочерью в день выписки на трамвае. В руках у него медленно умирали три чахлых гвоздики, которые он торжественно презентовал медсестричке, обменяв на кулек из легкого летнего одеяльца и собственной новорожденной дочери. На дворе шел 1989 год. В огромной некогда процветающей стране начиналась эпоха тотального дефицита и глобальных перемен.
Миа росла спокойным, самодостаточным и вдумчивым ребенком. Особых проблем с ней не было. Никто не догадывался, что девочка видит мир не таким, как видят его другие. Дяди и тети с разноцветными светящимися всполохами вокруг голов, иногда с совсем нечеловеческими лицами ее не пугали. Она любила за ними наблюдать. Она читала их души и даже не совсем души по глазам. Глаза, как зеркало, открывали все тайное, и для Миа все становилось явным, как будто она читала открытую книгу. Она всегда знала, лжет человек или говорит правду. Ее невозможно было обмануть. От одного взгляда в ее ангельские глаза лгуну становилось стыдно, он краснел, потом бледнел, начинал заикаться и в конце концов сбегал. Миа это веселило, и она заливисто смеялась. Новые способности открывались у девочки постепенно. Как-то под Новый год отец принес елку, живую двухметровую лесную красавицу, и с порога закричал:
– Дочь, доставай ящик с игрушками, сейчас наряжать елку будем!
– Хорошо, папочка! Я мигом!
Миа побежала в кладовку, открыла дверь, схватила ящик и остановилась как вкопанная. В кладовке что-то неуловимо изменилось. Она чувствовала какой-то лишний предмет, которого раньше не было. Этот предмет будоражил ее вкусовые рецепторы, хотя постороннего запаха в кладовке не присутствовало. На следующий день, когда все ушли на работу, Миа зашла в кладовку и закрыла глаза. В голове возник четкий план кладовки и на нем красным цветом обозначался неизвестный девочке предмет. Миа встала на складную лесенку, засунула руку в глубокую нишу между ящиками с инструментом и достала коробку с конфетами и мягкой игрушкой.
– Ух ты! Как я умею!
Миа съела две конфетки, потискала игрушку и аккуратно поставила коробку на место.
– Так. Самое главное теперь вовремя сделать удивленные глаза и восхититься подарку.
Миа села на диван и начала обдумывать, как и где еще применить вновь обретенное качество. Очень уж полезным оно ей показалось. Применять его пришлось достаточно часто. Мама с ее патологической любовью к чистоте всегда и все перекладывала в строго определенном ею порядке. Беда была в том, что она не помнила конкретики. Где и какая вещь лежит. Тут-то и пригодился талант дочери. Мама сияла от счастья. Отец хмурился, он вообще не понимал, как Миа это делает. Он вообще не любил таких моментов. Он любил реальные вещи. Как-то в один из зимних снежных вечеров Миа прибежала с улицы вся в снегу и с порога прокричала родителям:
– Мама! Папа! У нас в арке стоит человек, вернее, не человек! У него лицо на череп похоже и глаза с красным отблеском! А еще он бледный и страшный! И над головой черное облако! Вот!
Родители переглянулись и в один голос произнесли:
– Не сочиняй. Тебе, видимо, показалось.
– Нет! Мне не показалось! У хороших людей над головой радужное облако! У этого черное пятно!
Миа заплакала от такой несправедливости. Отец опустился перед ней на колени. Погладил заплаканную дочь по голове:
– Хорошо. Пусть так. Ты видишь сущность людей. Только никому и никогда не говори о том, что знаешь. Люди не любят необычные явления и отличающихся от них индивидуумов. Тебя могут назвать сумасшедшей. А мне этого очень не хотелось бы.
Девочка подняла заплаканные глаза и кивнула:
– Я никому не скажу.
– Вот и замечательно. Пошли ужинать.
Вечер закончился блинами со сгущенкой и веселым смехом всех членов маленькой счастливой семьи. Урок девочка усвоила. Больше никто и никогда не услышал от нее ничего подобного.
Миа отец растил, как сына. Девчонка лазала по деревьям подобно обезьянке. Отжималась. Подтягивалась. Играла в футбол, в казаков-разбойников и царя горы. Разодранные коленки и синяки, казалось, навечно поселились на худеньком тельце. Миа не жаловалась. В своей стихии она чувствовала себя счастливой.
Все омрачала школа. Школу Миа не любила. Совсем. Она с ней мирилась, как с неизбежным злом. Одноклассники напоминали девочке зверей в зоопарке. И она их изучала, примыкая то к одной группировке, то к другой, слушая, впитывая, запоминая. Учеба давалась ей легко, без усилий. Все домашние задания она выполняла непосредственно перед уроком, считая моветоном терять драгоценное свободное время вне школы.
– Миа, к доске! – пожилая неопрятная учительница строго смотрела на класс, половина которого пряталась за учебниками и усиленно делала вид, что их здесь нет.
Миа вышла. Кратко пересказала параграф учебника. Отправила обратно бумажный шарик, запущенный в нее с задней парты. И приготовилась ждать дополнительные вопросы. Учительница налилась пурпуром и рявкнула:
– Садись! За поведение два!
– За что?! Я же ничего не сделала!
– Еще одна двойка в журнал! За пререкания!
Учительницу трясло. Очки съехали набок. Она крутила в руках указку и неожиданно для всего класса ударила ею со всей силы об стол. Указка разлетелась на куски, чудом не задев учеников первых парт:
– Завтра в школу с родителями! А сейчас вон из класса!
Миа молча подхватила портфель и выскользнула из класса. «Так дальше продолжаться не может, надо что-то делать», – подумала девочка. Школа входила в список мест обязательных к посещению. Пропуски не допускались. Отлынивать долго не получится. Мозг работал в усиленном режиме, пытаясь найти решение проблемы.
– Эврика!!! Мимикрия. Вот оно – решение! – Миа радостно запрыгала на бегу, одновременно подкидывая портфель с учебниками в звенящий весенний воздух.
Миа научилась читать сама в пять лет. В первые два года осознанного чтения она проглотила все сказки и детскую литературу в доме и ближайшей библиотеке. Начиная с девяти лет, Миа читала исключительно научно-познавательную литературу. В ее комнате стопками лежали журналы о космосе, биологии, химии, медицине и разного рода технических изобретениях. Сведения о мимикрии девочка почерпнула в одном из них. Только в журнале говорилось о насекомых и физической мимикрии. Способности принимать форму хищника как способа самозащиты животных путем зрительного обмана. Миа решила применить данную тактику на энергетическом фоне. Немного потренировавшись, девочка с нетерпением ждала следующего школьного дня, чтобы воплотить теорию в практику. На следующее утро первый урок вела учительница, выгнавшая Миа из класса. Урок начался, как обычно, с переклички. В этот момент Миа закрутила энергетический шарик в районе солнечного сплетения и усилием воли вытолкнула его в пространство перед собой, сформировав никому не видимый энергетический щит. На щите, как на прозрачной глади воды, сияла фраза энергетического посыла: «Не спрашивай. Просто поставь пять». Посыл направлялся строго в сторону учительницы.
– Так. Я вижу сегодня, Миа подготовилась. Молодец. Сегодня спрашивать не буду. Иванов к доске!
Учительница лишь слегка скользнула взглядом по девочке, не проявляя к ней никакого повышенного интереса. Когда урок закончился, Миа подошла к учительскому столу и заглянула в журнал. Напротив ее фамилии красовалась оценка пять.
– Ничего себе, все-таки сработало, – тихонько пробормотала Миа себе под нос.
Девочка шла домой слегка ошарашенная. Теория теорией, но на практике такого результата она не ожидала. Миа дала себе слово пользоваться этой способностью как можно реже, иначе можно совсем облениться, да и манипулирование людьми не самое лучшее занятие в жизни.
Миа жмурилась от яркого весеннего солнца. Она любила весну. Это время года напоминала ей о силе возрождения. Девочке казалось, что сказочная птица Феникс незримо пролетает над замерзшей спящей землей, всех согревая по пути своим теплом и пробуждая жизнь. Нежные зеленые листочки легкой вуалью ласково обнимали замерзшие за суровую зиму стволы деревьев и кустарников. Воздух наполнялся цветочным ароматом. Природа оживала. Беззаботное детство продолжалось.
Отец умер, когда Миа исполнилось двенадцать. Он успел ее научить рисовать и паять микросхемы, чинить часовые механизмы и правильно читать стихи. С ним она ходила в походы и гоняла на велосипеде. Она даже простила ему случай на реке. Лодка чуть покачивалась на легкой ряби воды, а отец кричал:
– Прыгай! Прыгай, кому говорю!
– Я боюсь! – Миа глотала слезы. Слезы отец не переносил.
– Прыгай! Иначе ты никогда не избавишься от своих страхов!
– Нет! Я не хочу! Я утону!
– Не утонешь! Я тебя вытащу!
Миа зажмурилась от страха. Глубокая вода вселяла в нее страх и ужас, подсознание кричало и не хотело отпускать девочку в опасную стихию. В этот момент отец просто столкнул ее с лодки. Вода оказалась холодной и совсем не хотела держать на поверхности маленькую девочку, легко сомкнувшись над головой. Миа хотела жить. Она вытолкнула себя на поверхность и лихорадочно заколотила по воде руками и ногами. В лодке сидел довольный отец. Он хохотал:
– Вот! А говорила, что не можешь, не умеешь! Плывешь! Молодец!
Похвала отца много значила для девочки. Хвалил он редко, по особым случаям. Видимо, этот случай оказался из ряда вон выходящим. В кои-то веки дочь заслужила комплимент. Миа торжествовала, но с той поры поняла, что панически боится открытых водоемов. Она, конечно, выплыла и впоследствии неплохо держалась на воде, но этот детский животный страх не давал ей во многом добиться большего.
Вопреки всему отец стал ее хорошим другом. И сейчас он ее предал. Еще никогда в этой жизни Миа не было так больно. Она могла это предотвратить, но не смогла разгадать знаки. В последнее свое утро отец отличался немногословностью. Он позавтракал, оделся, взял кожаный портфель, остановился на секунду перед выходом и посмотрел на дочь долгим взглядом:
– Солнце мое, запомни, весь мир принадлежит тебе, не ограничивай себя в желаниях, слушай свою душу и следуй законам вселенной. Береги маму, – отец надел кепку и вышел.
Миа стояла, открыв рот. От отца она подобных спичей не слышала никогда. Ее заботило другое событие. Аура у отца в день перед гибелью светилась темно-фиолетовым цветом с примесью грязного желтовато-серого дыма. Лицо приобрело бледный землистый оттенок. Все признаки Миа увидела на доли секунды, но девочка тогда не смогла понять, на что надо обратить внимание. Как же она себя за это винила! Отец умер внезапно и глупо, от инфаркта. На сердце он никогда не жаловался. Вел здоровый образ жизни. Умер сразу, навсегда оставив ее один на один с матерью. В этот момент беззаботное детство закончилось в один миг. Миа стала взрослой. Она больше не смеялась заливчатым колокольчиком, не кружилась в легком танце. Мир перестал искриться радугой. Мир обрел серые краски.
Мама внешне держалась стойко, казалось, после гибели сына ничто не могло ее сломить, даже смерть мужа. Она давно закрылась в своем внутреннем мире и никого туда не пускала. У нее вдруг возникла фобия. Мама везде видела грязь, пыль, микробов. Она мыла дом до работы, мыла после. Мыла дом, когда он сиял чистотой. Мыла, желая уберечь единственную дочь от всякой заразы. Она очень боялась потерять Миа. А Миа не чувствовала материнской любви. Мама крайне редко обнимала и целовала дочь, считая данные проявления чувств ненужными и необязательными. Мамина любовь строго лимитировалась и выдавалась дочери по чайной ложке в исключительных случаях. Она находилась за семью печатями, глубоко-глубоко внутри израненной материнской души.
После похорон, когда все разошлись, мама начала плакать. Горько. Навзрыд. Без остановки. Видимо, организм не выдержал и захотел слезами выгнать из себя все то, что мешало жить. Миа терпела три дня. Когда врач скорой сказал, что может помочь маме временно, поставив укол успокоительного препарата, а все остальное решает психиатр, девочка взяла инициативу в свои руки. Каждый последующий день она обнимала маму, мысленно вливая в нее свою энергию, забирая при этом боль и скорбь. Мама затихала. В это время два мощных энергетических потока разного цвета окутывали мать и дочь. Один из них, ярко-голубой, выходил из левой ладони Миа и передавал от нее энергию матери, второй, ярко-зеленый, из правой руки залечивал душевные раны и снимал боль. После каждого сеанса у Миа поднималась температура, и она без сил падала на кровать, чтобы заснуть беспробудным сном до утра. С утра девочка вставала с трудом и шла в школу. Каждый сеанс сопровождался потерей одного килограмма веса. Миа лечила маму неделю. К концу седьмого дня энергетической терапии мама перестала лить слезы. На следующий день вышла на работу. Только вот фобия никуда не исчезла. Дом с этого момента сверкал стерильной чистотой.
С момента смерти отца прошло два года, Миа была предоставлена сама себе. Мама зарабатывала деньги, чтобы хоть как-то прокормить их обоих. Денег катастрофически не хватало. Миа долго думала и решила пока отложить свою заветную мечту до лучших времен. Она хотела стать профессиональным кардиологом. Свое призвание девочка поняла давно. Миа читала болезни людей по лицам, по состоянию кожи, по осанке, по взгляду. По глазам можно было прочитать не только болезнь, но и душу или ее отсутствие, что порой приводило девочку в ужас.
Миа подала документы в медицинское училище. «Фельдшер совсем неплохая специальность, особенно в качестве первого шага к мечте», – думала Миа, шагая вприпрыжку по березовой аллее. Она ушла из школы после девятого класса, и ее переполняло счастье от того, что она больше никогда не переступит ее порог. Миа, что-то напевая про себя, добежала до широкой двухполосной проезжей части, посмотрела налево и направо и, убедившись, что машин нет, начала переходить дорогу. Сделав несколько шагов, девочка ощутила невидимое препятствие, как будто перед ней вдруг из ниоткуда возник огромный человек. Миа удивленно осмотрелась по сторонам, и в этот момент мимо нее на полной скорости пролетел огромный грузовик. В кабине грузовика, судорожно держась за руль, сидел водитель с белым, как маска, лицом и красными горящими глазами. Все произошло в доли секунды. Только сильный поток воздуха чуть не сбил Миа с ног. В воздухе кружились перья неведомой белой птицы и медленно оседали на раскаленный асфальт рядом с девочкой. На улице не было ни души.
– Странно. Откуда здесь могут быть перья? И грузовика же не было на дороге, я проверила…
Миа благополучно перешла оставшуюся часть дороги. Села на ближайшую лавочку и с ужасом осознала, что только что чуть не погибла страшной смертью. Прокручивая в голове все произошедшее минуту назад, она поняла, что кто-то ее спас, или что-то. Нечто остановило ее, буквально встав между ней и смертоносным грузовиком. Этот факт серьезно пошатнул ее представление об окружающем мире. Миа поняла, что все не так просто устроено, как казалось с первого взгляда. Она твердо решила докопаться до истины и выяснить суть вещей и их взаимодействие в окружающем мире.
Поступила в медицинский колледж девчушка без особых усилий. Конкурс аттестатов и эссе о выбранной профессии – вот и все испытания. Второй семестр первого года обучения начался с анатомички. Некогда живые бомжи составляли основную часть исследуемого студентами материала. Старенький профессор ждал, когда очередная группа придет в себя от самого места и всего происходящего:
– Подходим, подходим ближе, не стесняемся. Тело вас не укусит. Бояться нужно живых.
Вчерашние дети с ужасом и интересом смотрели на то, что лежало на столе, еще некоторое время назад бывшее человеком.
– Смотрим внимательно. Это грудная клетка. Это скальпель. Для того чтобы узнать причину смерти, необходимо произвести вскрытие. Берем скальпель и аккуратно производим надрез. Вот так.
Несколько студентов согнулись в рвотном позыве. Двое из общей массы упали в обморок.
– Кому плохо, можете выйти. Господа, помогите товарищам. Положите их на лавочку. Итак, продолжим, – профессор взял удивительный инструмент, похожий одновременно на щипцы и какие-то зажимы с креплениями. – После надреза скальпелем нам надо добраться до внутренних органов. Это можно сделать путем наложения зажимов на края разреза и разведения их в противоположные стороны.
Еще двое рухнули в обморок. Их аккуратно уложили на лавочку рядом с предыдущими студентами. Итого у стола осталось трое. В их числе Миа. Будущий фельдшер спокойно смотрела на внутренний мир телесной оболочки человека. Он больше напоминал дезактивированного биологического робота. Чувствительность к запахам Миа принудительно отключила. Она это умела с некоторых пор. Желание узнать причину поломки пересилило природную брезгливость у оставшейся троицы. Профессор данное рвение оценил:
– Поздравляю самых стойких. На сегодня хватит. Всем спасибо. Все свободны.
С этого практикума анатомия стала для Миа любимым предметом.
В свободное от зубрежки страниц анатомического атласа время девушка погружалась в изучении эзотерики. Карты Таро, обряды Симорон, Ошо, Блаватская, Кейси, энергия Рейки – ко всему Миа проявляла неподдельный интерес. Она брала из всего самое лучшее и полезное, отсеивая бесполезные надуманные ритуалы. Мудрость йоги и буддизм оставили в ее душе неизгладимый след. Теория реинкарнации человеческой души пробудила глубоко спящие смутные воспоминания. Миа снились сны. Необычные. Яркие. Фантастические. Просыпаясь утром, она помнила лишь рваные отрывки и никак не могла соединить их в единое целое. Снилось что-то чрезвычайно важное. Близкое. Родное. Снилось то, что забывать нельзя, то, без чего нельзя быть счастливой. Снились глаза цвета моря перед штормом с ярким солнцем внутри, почти такие же, как у нее. Снились красивые родные лица. Снились ангелы с белыми крыльями. Миа пока не знала, зачем ей эта информация и почему она снится именно ей. Случайно в какой-то старой потрепанной книге девушка нашла сведения о Хрониках Акаши, о едином информационном поле, о возможности регресса в свои прошлые жизни. Начинающий исследователь непознанного начала с основ. С техник аутотренинга и самогипноза. Тренировки заняли почти год. Медитация прочно вошла в жизнь девушки. С нее начиналось каждое утро, и заканчивался каждый вечер. Миа научилась мгновенно расширять и сворачивать свое энергетическое поле. Ставить перед собой энергетическую защиту стало для нее самым легким делом. Со своим подсознанием Миа разговаривала с помощью энергетического маятника. Маятник состоял из спрессованного миллионами лет морского песка. Давным-давно, точнее шестьдесят пять миллионов лет назад, большую часть Земли занимало море. В море жили всякие твари и головоногие моллюски-белемниты. Крепкая раковина, похожая на наконечник копья, служила моллюску скелетом. Когда моллюски погибли по неизвестным причинам, раковину заполнил песок и к нашему времени превратился в достаточно твердый камень в форме заостренного цилиндра размером с мизинчик девушки. Миа нашла его на берегу широкой реки. Там, где археологи находили скелеты динозавров. На месте древнего моря. Камень буквально прыгнул ей в руки, когда она плескалась на мелководье. Ювелир просверлил в будущем маятнике отверстие, в которое Миа вдела красную нить. Завязав положенное количество узелков, девушка с удовольствием разглядывала маятник как произведение искусства.