– Волков? Заходите, заходите…
Кабинет начальника Базы-2 подавлял своими размерами. Квадратов пятьдесят, не меньше. Кат видел помещения огромнее только в цехах левобережных заводов. Понятно, что здесь устраивались совещания – вот и стол, приставленный встык к рабочему месту самого полковника. Череда стульев, аккуратно, до спинок, придвинутых к столу. За спиной Фомина висел портрет последнего президента в тяжелой позолоченной раме.
Гарант стабильности слегка косил, что неудивительно. Не фотография же, полноценное полотно кисти кого-то из былых армейских умельцев. В углу, под прозрачным саркофагом, стояло свернутое знамя части: одиночные буквы, золотые кисти и тяжелый шелк. Наверное, красиво. До выпуска Кат не доучился, а по другим поводам знамя вынимали редко.
Все было строго и солидно, только вот мокрое пятно на потолке выбивалось из ряда символов власти и спокойствия. Пятну было глубоко по барабану все – и косящий портрет, и знамя, и сам начальник кабинета и окрестностей. Вторая вещь, которую не совсем ожидаешь увидеть в армии, были часы с кукушкой на стене. Они довольно громко тикали, на толстых цепочках покачивались две стилизованные под еловые шишки гири. Механизм словно говорил всем своим видом – жизнь продолжается. Так, как это нравится хозяину кабинета. Недовольные могут быть свободны: упал – отжался.
– Присаживайтесь, Александр. – Полковник снизошел до того, чтобы привстать с кресла и махнуть рукой на стулья. – Выбирайте любой, но поближе. Ненавижу кричать, а разговор у нас серьезный.
Исчерпав всю армейскую любезность по отношению к чужаку, Фомин сел обратно. На столе лежали стопка бумаг, карандаши, какие-то папки. Обычная рабочая атмосфера. Кат, правда, попал в такую впервые. Если не выходить из кабинета, то и не поверишь, что почти над головой радиоактивное водохранилище, а высшей ценностью у оставшихся в живых являются обыкновенные автоматные патроны.
– Благодарю, – блеснув в ответ позабытым воспитанием, сказал Кат. Отодвинул стул наугад и сел. – Разрешите просьбу?
– Закурить? – предположил с недовольным лицом полковник.
– Нет-нет, я не курю. Обращайтесь ко мне Кат, пожалуйста. Привычка. Я уже и отвык, что я Александр, а фамилия и вовсе лишняя.
Фомин задумался, вертя в пальцах карандаш. То ли неожиданная просьба так выбила из колеи, то ли забот у начальника Базы было слишком много.
– Кат? Почему именно – Кат? Впрочем, не важно. Как хотите. Я вас вызвал сюда…
– Вызывают не так, – слегка надавил сталкер. – Меня задержали в убежище, без всяких причин, по подписанной вами бумажке. И привезли под конвоем.
– Не бумажке. Приказу за моей подписью, – слегка разозлился полковник. Он не ожидал, что разговор сходу пойдет не туда. Когда тебе двадцать лет козыряют в ответ на любое указание, сложно встретить другое мнение.
– Я вам не подчиняюсь. С Базы меня депортировали, если помните. По такому же приказу за вашей подписью. – Последние слова Кат выделил. Ругаться не хотелось, но этот барбос должен понять, что перед ним не новобранец с лысыми погонами. Да и вообще не его человек.
– Волков… То есть Кат… Давайте не будем вспоминать прошлое? Вы были виноваты, избили своего товарища, напали на офицера… Приговор был справедлив и гуманен. Не расстрел же, даже не оставили на поверхности.
– Уже спасибо.
– Да-да… Так вот, сейчас База нуждается в вашей помощи. Все люди в ней нуждаются, и это надо осознавать.
– Вы, наверное, удивитесь, но мне плевать, в чем нуждается База. Меня отсюда выгнали. Избили до полусмерти и выкинули подыхать с голода на «Проспекте Революции».
– Давайте обсуждать будущее, а не прошлое! – отчеканил Фомин. Потом добавил, уже тише: – На людей-то вам не плевать? Мало нас осталось.
Часы на стене заскрипели, дернулись, открылось окошко, в которое протиснулась железная птица и невнятно, пропитым голосом произнесла: «Кху». Потом еще раз – кху! И спряталась от присутствующих в уютном домике.
– На кого как, – честно ответил Кат, покосившись на часы. Два часа дня, пообедать бы. – Что мало, соглашусь.
Полковник встал из-за стола и прошелся по кабинету, оставаясь в поле зрения сталкера. Фомину было за шестьдесят, седые волосы на пробор, заметная выправка – типичный военный. Ростом, правда, не вышел, едва по плечо самому Кату, но это и не главное.
– Скажите, вы знаете историю Базы? – неожиданно спросил полковник.
– Сооружена в конце девяностых – начале нулевых по личному указанию президента Ельцина. Приоритетное финансирование, полная секретность. Кстати, непонятно, люди реально не заметили строительство в центре? До Черного Дня никто и не знал о ее существовании, – заученно сказал Кат. Странная штука память, ведь напрочь ненужная информация, а сидит намертво. – Сразу после катастрофы персонал Базы по приказу генерала-майора Рудакова почти весь вышел на поверхность, спасали выживших, руководили эвакуацией населения в убежища. Часть спаслось даже на самой Базе. Генерал-майор геройски погиб в стычке с мародерами месяцем позже.
– У вас прекрасная память, – одобрительно сказал полковник. – Все верно. Секретность была обеспечена тем, что рядом шло сооружение сразу нескольких зданий под гостиницы, магазины и склады. Никто же не проверяет, сколько вывезли грунта и привезли бетона. Задам вопрос по-другому: а зачем вообще соорудили Базу?
Кат задумался. Армейская логика вещь специфическая, построили и построили. Нигде не написано, для чего.
– Не знаю. Что-то противоракетное? Часть ПРО или даже «Периметра»?
– Нет. Иначе бы нас могли поразить при нападении. Но противник даже не попробовал, в том числе потому, что строилась База частично на грант госдепартамента. Да, вот так вот. В отличие от завода в Шиловском лесу, прямо на нас ничего не упало.
– Просто воинская часть, обычная? – попробовал рассуждать Кат. – И при этом на их деньги?! Ничего не понимаю.
– Просто в/ч за сотни миллионов долларов? Это слишком дорого, слишком. Не вы один не понимаете, потому как здесь надо знать правду.
– Сдаюсь, – легко сказал сталкер. – Открывайте ваши военные тайны.
– Тайна назначения Базы – не военная. Она государственная! – с трепетом в голосе произнес Фомин. Кату даже показалось, что начальник украдкой глянул на светлый лик президента.
– Государства-то уже нет… – с досадой заметил Кат. Его с детства бесил излишний пафос, все эти клятвы на знамени пустой земли и цитаты из давно мертвых чиновников.
– Россия жива! – загремел полковник. – Пока есть мы, пока есть армия – народ не сломлен!
Хорошо излагает. Глобально. Сходи наверх мортам это расскажи, они перед обедом сентиментальны, как акулы.
– Хорошо, хорошо… Жива. Не сломлен. База-то зачем?
– База-2, как и База-1, – часть резервного комплекса восстановления жизнедеятельности территории вследствие природного, техногенного, либо военного разрушения сложившейся структуры государственного управления.
– Красиво как звучит, – притворно восхитился Кат. – А по-русски это что означает?
Про то, что База именно номер два, он давно слышал. Только вот где номер один и о чем вообще речь, пока было неясно.
– По-русски? База, как и весь комплекс, выстроена – в том числе – для возрождения территории на поверхности. Как показывают данные, в настоящее время можно начать осуществление первого этапа экспансии наверх. С соблюдением строгих мер безопасности, конечно, но можно. С полным выходом на поверхность лет через пятнадцать-двадцать.
– Хорошая мысль. Там нас заждались. Только я здесь причем? Сходить лично расчистить город и провести отстрел мортов?
– Мутанты – это второй вопрос. Решаемый. Главное совершенно не в них, звери как звери, пусть и необычные. Основная проблема в численности персонала Базы.
– А что с ним не так?
– Волков, перестаньте ерничать! – на самом деле разозлился полковник. – Нас триста человек. Триста, понятно вам? Вместе со стариками, женщинами и подростками. При штатном расписании в тысячу шесть единиц.
– Наберите новые курсы «пионерлагеря», в чем проблема?
– «Пионерлагерь»… Он закрыт. Ваш… предполагаемый выпуск был последним.
– Еще больше ничего не понимаю, – не очень связно, но честно сказал Кат. – Почему? Живой резерв же…
– Некого учить. Не-ко-го, – зачем-то по слогам сказал Фомин. – Всплеск рождаемости детей с мутациями, часть нежизнеспособна в принципе, а остальные… В общем, вряд ли из них получатся солдаты.
Кат присмотрелся к севшему на место полковнику и понял, что тот просто очень устал. И годы не юные, чтобы волочить на себе руководство в экстремальных условиях, и просто растерянность – по секретным бумагам пора возрождать поверхность, а как? Какими силами?
– Товарищ полковник… И все-таки, я здесь с какого края? Нарожать семьсот бойцов никак не могу. Может, клич бросить по городу, мол, родина требует? Ребенок приравнен к патрону и все такое.
– Не несите ерунду, – отозвался Фомин. – Это и есть самая большая проблема. Рамирес двадцать лет вел исследования, он меня предупреждал, но было не до того. Что-то из поражающих факторов подействовало на всех выживших мужчин. Всплеском. Лавинообразно. Радиация, мутировавший вирус, не знаю. И он не знает. Женщины в основном в порядке, но им не от кого зачинать здоровых детей. А то, что… Те, кто все же рождаются… Я вам потом покажу, кто у нас рождается.
– Лучше не надо.
– Да нет, надо… Вы, конечно, потеряете аппетит на неделю, но поймете меня до конца.
– Как скажете. Правда, после плена у викингов меня удивить сложно.
– Вы и там побывали? Удивительно непоседливая натура.
– Было дело. Но простите меня за настойчивость – как я могу помочь людям?
Полковник пригладил волосы. Говорить ему не хотелось, но было понятно – дать этому сталкеру неясное задание означает угробить весь план. Надо рассказать все.
– Кроме Базы-2 в составе комплекса есть База-1. Собственно, резервный блок, на случай непредвиденных ситуаций. Она небольшая… Была. Сто шесть военнослужащих по штатному расписанию.
– Была?
– Да. Люди погибли в Черный День. Мгновенно. Все сразу. Информации мало, защита там была неплохая, глубина, бетон… Но вот так. Попадание ракеты в завод, а там слишком близко.
– Я знаю только одно такое место в окрестностях…
– Вы очень понятливы, несмотря на молодость. Да. Подземный блок недалеко от Шиловского завода. Под лесом. Наша боевая группа, отправленная туда сразу после нападения, получила смертельную дозу. Они и на Базу-1 не пробились, и сами… Умерли. Вернулись, но больше недели потом не протянул ни один.
– А для чего их туда послали, полковник?
Увлеченный старинной тайной, Кат наклонился вперед. Это не аптеки потрошить в поисках просроченных презервативов, здесь все интереснее.
– По секретному приказу президента Российской Федерации за номером шесть тысяч сто один, в нашем комплексе должно быть обеспечено раздельное хранение биоматериалов для выполнения главной задачи и зашифрованных кодов размещения конкретных особей.
– Снова неродная речь.
– На одной Базе – эмбрионы чистых от мутаций человеческих особей, на другой – схема их размещения и порядок использования.
До Ката дошло. Эти упертые головой товарищи в погонах двадцать с лишним лет сидят на тайне. В их руках будущее человечества, но они не могут собрать его воедино.
– Что там? Криобанк?
– Нет. Криобанк у нас. Там схема, Волков. Всего лишь схема, но без нее мы слепы, как котята. Из трехсот сорока эмбрионов треть – экспериментальные образцы, если мы их сейчас раскидаем по женщинам, – а фертильного возраста их у нас не так много, даже если привлечь все форпосты, то может получиться совсем не то. Ошибиться нельзя, нужна точная схема. И вы ее должны принести.
Почти все кусочки пазла легли на отведенные места, Кату только одно оставалось неясным:
– Почему именно я?
– Там высокая плотность заражения… должна быть. Точно никто не знает, сами понимаете. А вы видите радиационный фон. Сами, без приборов. И значит, пройдете местность быстрее, чем команда специалистов. Которых у меня и нет, к слову. Обычные бойцы там погибнут, никто их толком не готовил воевать на поверхности.
– А другие сталкеры?
– Все отказались. Все. Им, кроме денег, ничего не интересно. Команда Кима принципиально не против, но – опять же – только с вами.
Кат глубоко задумался. Рейд не привлекал ничем – ни товаров, ни патронов оттуда не принесешь. Живым бы выбраться.
– Я дам вам полную амнистию и звание лейтенанта, – увидев сомнения, сказал Фомин. – Вернетесь на Базу честным человеком, офицером.
Сталкер не знал, смеяться или плакать. Полковник жил в давно умерших временах и искренне верил, что офицерское звание и комната два на три метра глубоко под землей – это предел мечтаний каждого. Идеал. Счастье, круче которого только быть похороненным в настоящем деревянном гробу под родным флагом. Вот только гробы теперь делать некому, туды ее в качель! «Нимфа» разве кисть дает?..
– Я вынужден отказаться. Задание – чистое самоубийство. А я бы хотел пожить, пусть даже База и не выполнит… главную задачу. Пошлите спецназ, они должны справиться. Да и спорить не будут.
– Эх, Волков… Вся беда в том, что мы уже посылали группу. Шесть человек. Лучшее оружие, высшая защита. Дозиметры у каждого. Огнемет. Квалифицированный подрывник. Две рации.
– Неужели этого мало?!
– Не знаю. Они не вернулись. Связь сами знаете какая, через двое суток после выхода последнее сообщение. «Входим в лес, есть непредвиденные сложности…»
– И… все?
– Да, – горько вздохнул полковник. – И все. С апреля уже два месяца тишина. Нет их больше, иначе хоть кто-то вышел на связь или вернулся. Пусть даже без схемы. Приказ был однозначный.
Кат молчал. Интересное кино – элита Базы не прошла, а он, значит, за лейтенантские звезды и будущее человечества прорвется? По воздуху, что ли?
– Я все же отказываюсь, товарищ полковник. Поймите меня правильно.
– Сейчас прогуляемся в изолятор, Кат. Посмотрите, кто заселит землю после нас, если вы не принесете схему. И денек подумаете. А завтра вернемся к этому разговору.
Фомин встал и пошел к выходу из кабинета. Не оглядываясь. Словно зная, что Кат идет за ним. Конечно, так оно и было.
– Кукушка гаркнула в трубу… Часы пробили сорок ра-ааз… – тихо сказал Кат.
– Простите, что? – остановился у двери полковник.
– Песня, товарищ начальник Базы! Практически, строевая. Последствия контузии.
– Так точно, – непонятно о чем сказал Фомин. – Ладно, идемте.
Днем в коридорах Базы было оживленно. Не как в убежищах, конечно, никто не торговал с рук и не варил обед прямо на полу, но люди попадались. Прошел патруль, за ним незнакомый Кату офицер, козырнувший полковнику. Их обогнала медсестра в белом халате с коробкой лекарств подмышкой.
– Мы в медблок? – удивился сталкер. За три с лишним года учебы он несколько раз болел, лежал там, но ни одного мутанта никогда не встречал. Точнее, видел неоднократно, в том числе и в зеркале, но ничего пугающего.
– Да. Там вход в изолятор.
Ничего себе секретность! Кат первый раз слышал, что изолятор здесь, на Базе. Он вообще думал, что где-то отдельно.