– Подъем, бля! Работать! – Надсмотрщик, жирный старый Гуннар, щедро раздавал удары обрезком старого шланга, который служил ему и другим погонщикам двуногого скота плетью.
В дверях рабского барака стоял один из помощников Рагнара, верховного правителя всей этой банды. Он следил за рабами, следил за Гуннаром. Наверное, сам за собой тоже следил. И потом отчитывался перед шефом – все, мол, ленились, а я в это время чесал толстую задницу о косяк двери.
– Вставайте, свиньи! Вас заждался труд во благо Одина! Хрю! Гуннар заржал, откинув голову и выставив вперед короткую косматую бородку с нитками седины:
– Йоран! Они реально хрюкают!
Помощник Рагнара перестал почесываться и коротко хохотнул:
– Сегодня Праздник огня, главное, не перепутать жертву Тору. А то спалим кого-нибудь из этих. Вместо священного борова, клянусь сосками Аудумлы!
Рабы, звеня кандалами, вставали с подстилок, полностью скрывавших пол бывшего спортзала. Из заложенных кирпичами почти доверху окон пробивались первые лучи скучного зимнего солнца. Несмотря на высокой потолок, воздух был спертым, воняло давно немытыми телами, грязными тряпками и чем-то горелым.
Кат, не дожидаясь болезненного удара, вскочил одним из первых. Сегодня или никогда. Он понимал, что еще месяц-другой в этом аду – и можно забыть о свободе навсегда. Скатиться до состояния послушной, ко всему готовой скотины, в котором пребывали почти все остальные. Почти, но не все – Витька вон тоже смотрит бодро. Или погибнуть, плюнув на послушание и подчинение. Как повезет.
Рабов было много, человек сто пятьдесят, почти как войско самих викингов, но толку-то… Знакомые с Монфоконом, где людей или вешали, или гноили в клетках месяцами, рабы даже не думали о побеге.
– Подъем! – орал Гуннар, хотя цепочка рабов уже выходила в двери, поочередно кланяясь Йорану. – Первый отряд на расчистку снега. Второй – свинарники. Третий в теплицы. И если хоть кто-то сожрет лист салата – порка всему отряду. Поняли, гондоны? Четвертый – долбить котлован. Бегом!
Лестница, ведущая из спортзала наверх, к выходу из здания бывшего университета, была настолько грязной от намертво прилипшего за много лет мусора, что можно поскользнуться. У викингов чистота не в чести, главное – погибнуть с мечом в руках, а какой свиньей ты был при жизни, не имеет значения.
Кат и Витька были в первом отряде. Борцы со снегом. В отличие от дождя, он редко был радиоактивным, такие вот причуды природы. Кат привычно осмотрелся, выйдя на поверхность. Да, все нормально. Ни одного нового пятна, только над лесом, уходящим в сторону Центрального парка и изрядно прореженного топорами викингов, курилась далекая синеватая дымка. К рабам она пока не приближалась, плюнуть и забыть.
На столбе во дворе Нифльхейма надрывался единственный работающий динамик. Как обычно, «Раммштайн» с уцелевшего у поклонников диска. Хриплый голос выплевывал непонятные слова на немецком, словно подстегивая хозяев на борьбу. Гнал их в атаку.
Несмотря на то что почти вся электроника выгорела при электромагнитном ударе, которым наша противоракетная оборона боролась с сыпавшимися на город зарядами, именно магнитолы иногда находят почти рабочими. Телефоны и компьютеры – все, труха, а звуковые прибамбасы из самых простых местами уцелели. Один бумбокс он на Базе и сам слушал до одурения.
– Кат… Ты сегодня как? – Витька догнал его и шел почти рядом. Череда согнутых фигур, звенящих железом на каждом шагу, от этого немного ломалась, теряла четкость формы, но во дворе и так толчея, не заметят. Со скованными короткой цепью ногами строй все равно держать проблематично.
– Сегодня готов, – бросил Кат. Ему не хотелось долго разговаривать на пронизывающем ветре, да и бывший одноклассник не внушал большого доверия. Он здесь дольше самого сталкера, но даже не пытался бежать.
– Хорошо, хорошо! – Витька поклонился одному из охранников, внимательно следивших за рабами, строившимися в четыре колонны по числу отрядов. – Молчу.
Бывшее здание университета, где предки обучались разным сельским премудростям, было тщательно, но неумело покрашено в черный цвет. Со стороны производит впечатление, а вблизи, конечно, не скрыть осыпающиеся стены, окна, забитые досками или заложенные редким теперь красным кирпичом. Мрачное зрелище, но так и задумано.
Кат втянул воздух сквозь плотно сжатые губы. Не хватало еще простудиться, что на таком ветре раз плюнуть. Подошел к сараю с инструментами и выбрал тяжелый, но необходимый для своего замысла лом. Витька обошелся лопатой.
Их колонна, сопровождаемая пятеркой тепло одетых автоматчиков в смешных рогатых шлемах, вытянулась за ворота внутреннего двора и неторопливо потянулась в сторону дороги. У каждого раба на плече был лом, лопата или грабли, зубцы которых были обмотаны проволокой, превращая инструмент до весны в подобие скребка.
Чистить предстояло кусок бывшей дороги. Она широкой, плавной петлей огибала бывший комплекс учебных зданий и общежитий университета. Засыпана снегом дорога или очищена до блеска наледи на потрескавшемся асфальте – на самом деле не имело значения. Ездить было некому и не на чем. Несколько лошадей, оставшихся в конюшнях во время Дня, потомства не дали и давным-давно были съедены. Почему-то они и коровы пострадали даже больше людей, а вот свиньи выжили. Прижились, обросли шерстью. Окрепли. И обычные, и те, что на двух ногах – идут по краям колонны, смеются, выпуская струйки пара изо рта, иногда подгоняют дубинками и пинками отстающих.
Кат шел, утаптывая нападавший за ночь снег ботинками, в первых рядах колонны. Идти тяжелее, приходилось пробивать дорогу остальным в наметенных сугробах, зато почти нет шансов получить куском шланга, набитого песком, по хребту.
– Кат, слушай! А куда мы побежим-то?
– Плешков… Вот ты дурак? – прошипел сталкер. – Услышит кто и позовет охранника. За лишнюю миску помоев сдаст нас, себя и родную мать. Если она жива еще.
– А-а-а… Ой, ну да.
В «пионерлагере» Базы они с Витькой дружили. Правда, когда Ката выгнали, лучший друг даже не появился попрощаться. Но это дело прошлое. Других знакомых здесь не было, приходилось держаться хоть кого-то, кого знаешь.
Витька Плешков попал в рабы викингов по глупости. В увольнение поехал в убежище, на проспект Революции за покупками, там у них что-то вроде рынка на поверхности по воскресеньям. От своих отбился, забрел в подпольную распивочную – ну как подпольную, все ее знают, включая главу убежища, но официально ее нет. Пропил патроны. Потом подрался с зашедшими отдохнуть от своей земли мрака и тумана викингами. Естественно, был крепко избит, лишился оружия и документов, а затем наряжен в якобы перебравшего спиртного викинга и на глазах всех из укрытия под этим видом уведен в Нифльхейм. Шикарная карьера – из бойца Базы в рабы немытых последователей Рагнара.
С тех пор здесь и обитает.
Кат шел, поглядывая по сторонам, и думал. Не одну книгу он прочитал из шикарной по нынешним временам библиотеки Базы о возможном будущем. Предки ведь не идиоты, несмотря на печальный конец цивилизации. Предполагали что-то такое. И войну, и последующий постапокалипсис. Но почему-то многие думали, что выжившие люди будут создавать некое светлое будущее. Строить на обломках новый мир. Никто из них, правда, не подумал, что раз разрушенный мир был говном, то откуда возьмется что-то светлое потом?
Оно ниоткуда и не взялось.
Выжили ли другие города, хоть как-то, хоть частично – неведомо. Радиостанция Базы – чудом сохранившаяся – связаться ни с кем за эти двадцать с лишним лет не смогла, хотя антенну на поверхность вытащили и чуть не до середины здания управления железной дороги, местной ЮВЖД, дотянули. Тишина. И на наш вызов ответа нет, и других сигналов ноль. Фоновый шум эфира.
Вселенная призраков, шепчущих друг другу слова неумелого прощания.
А те, кто выжил здесь, действуют как умеют. Подземная военная База, сохранившая немалые остатки знаний и кое-какую технику, малолюдна. Да и держится за счет ключевого товара – электричества, с избытком вырабатываемого подводными генераторами. Водохранилище обмелело, течение усилилось. Вот и продают всем форпостам – вот словечко? а ведь прижилось… – правого берега, включая викингов. Новых бойцов на Базе из детей готовят. Вроде бы и плюс, а если задуматься, то непонятно зачем. Захватить все оставшиеся укрытия-форпосты? И что потом с ними делать? А поверхности на Базе откровенно боятся, выходят редко, даже нужный товар заказывают сталкерам. Нет идеи развития. Вообще нет. Армейская логика – сохраним устоявшийся порядок, а там посмотрим. Так с самого Дня и смотрят из-под земли, без резких движений.
Вообще без движений, если честно.
Сзади заорали охранники, началась какая-то свалка. Кат обернулся: ну понятно, одному из отряда приспичило на ходу закурить. Конечно, за это не только дубинкой по спине, можно и в клетку угодить. Сами викинги смолили, где хотели, а вот рабов за это жестоко наказывали. Хотя в тех же теплицах табак растет, и его воруют, когда там работают, но курить на виду – нельзя. А уж в рабочей колонне – совсем глупость. На что понадеялся закуривший, Кат не уловил, да и не ломал голову. Чужую дурость не понять.
Итак, с Базой все ясно. Сидят, ждут чего-то. Возвращения армии на белых танках под развернутыми знаменами и маршами Покрасса? В добрый путь. Кат не верил в сказки.
Другое дело Нифльхейм.
Рагнар, бессменный начальник, жрец Одина и полубог этих убогих злых людей, был явно не дурак. Сперва он подчинил само укрытие – почти сплошь студентов того самого университета. Потом не побоялся выйти сам и вывести людей на поверхность, хотя бы в короткие набеги. Занял и обустроил весь учебный комплекс, прихватил соседний лесотехнический институт. Теплицы. Свинарники. Теперь мясо, овощи и зелень в изобилии – со всеми убежищами торгуют, с Базой. Любые прихоти себе может позволить, а главное – развивается его затея. Только вот на стертых плечах и разбитых руках рабов, но экспансия идет. Ему раз плюнуть захватить город, разве что База мешает. Были уже стычки, форпост «Проспект Революции» чуть не взяли штурмом, но потом на помощь прибыла полурота с Базы, бились насмерть. Мертвых похоронили, стены от крови отмыли, и обе стороны решили оставить все как есть.
– Кат, – заныл Витька. – Слушай, а может – ну его. К весне ближе попробуем?
– Молчи. Иди и молчи. Не хочешь бежать – сиди здесь до смерти. А я сегодня пойду.
Проблемой были не цепи, с ними все ясно. Не зря лом брал. Все упиралось в пятерку крепких сытых мужиков, вооруженных полицейскими АКСУ – одинаковыми, даже на вид новенькими, как со склада. Побежишь – изрешетят. Сам ствол-то дурной, но вблизи, да впятером – положат не задумываясь.
Их надо отвлечь. Именно сегодня и именно здесь, из свинарника-то не сбежишь. Из котлована, который роют круглый год неведомо зачем – тем более.
– Вить, вопрос: тебе кого из отряда не жалко?
– Да никого! Уроды они. Сам, что ли, не знаешь?
Это да, не поспоришь. Когда Кат год назад по глупости сунулся в Нифльхейм с найденной на аптечном складе коробкой лекарств, он местный расклад не понимал. Ну, крутой форпост. Богатый, по слухам. Поверхности не боятся, осваивают. Верят, правда, в какую-то древнегерманскую ботву с созданием мира из пота великанов, но кто из нас совершенен? Он плюнул и пошел, мол, все люди, общий язык найти можно.
Оказалось, что сохранивший остатки веры в человечество Кат крепко заблуждался. Ким ведь не советовал идти, давно еще, на пальцах все объяснил, но ходьба по граблям – наш национальный спорт.
Пошел он к ним в начале зимы, снега нет, поэтому топать было несложно. Горячие пятна, которые он замечал издалека, обходил, автомат наготове, рюкзак с товаром за спиной. Мортов чудом не встретил, добрался до передового поста рогатых, а дальше все пошло не так. Разоружили. Ладно, это бы любая охрана сделала. Проводили без особой грубости к самому Рагнару.
Глава Нифльхейма оказался высоким, ростом с самого Ката мужиком с совершенно белой, словно выжженной чем-то бородой и длинными, почти не седыми волосами. Представительный господин, голос гулкий, плечи здоровенные. Весь в черном, кожаный пояс в ладонь шириной, куча каких-то побрякушек – и на шее цепочка с ромбовидной подвеской. Перстни, браслеты, ленточки эти их идиотские на предплечье.
Рядом троица помощников. У всей верхушки поселения глаза убийц – спокойные, внимательные, но ледяные. По глазам видно, что им человека прибить проще, чем свинью. Та визжит громче. В этот момент Кат понял, что его занесло не по адресу, но было поздно.
– Кто ты, пришелец? – прогудел Рагнар.
– Кат, уважаемый.
Один из помощников выдвинулся вперед и внезапным, быстрым как атака змеи, ударом снес его с ног. Кат и заметить удар не успел, не то, что отбить. Так и улетел на пол, сминая спиной рюкзак. Блистеры лекарств сзади захрустели, а Кат понял, что торговли здесь не будет.
– Верховного повелителя называть Жрец Великого Отца! – гаркнул помощник, потирая кулак.
– Понял, понял… Меня зовут Кат, Жрец Великого…
Следующий удар он хотя бы заметил, но сделать опять ничего не смог. Из разбитой губы на пол капала кровь, пока Кат вставал. Правда, под ногами все было так загажено, что кровь здесь можно разливать литрами. Вряд ли что изменится.
– Тебя зовут раб, – проронил Рагнар. – Заберите у него рюкзак, если что полезное – отдайте на склад. А самого в цепи.
Другой помощник подошел, ловко сдернул с плеч мятый рюкзак и унес из зала. Команды жреца явно не обсуждались, а выполнялись мгновенно.
– Жрец Великого Отца! – сделал последнюю попытку найти компромисс Кат. – Прошу выслушать!
– Говори, раб. Я сегодня добрый.
– Я – сталкер. Ну, из тех людей, что ищут на поверхности разные нужные вещи…
– И что? – Взгляд Рагнара из-под тяжелых кустистых бровей подавлял. Человека слабее Ката, наверное, прижало бы к полу и кубарем вынесло из зала под таким взглядом.
– Я могу на вас работать… – понимая, что выглядит глуповато, проговорил Кат. – Знаю несколько хороших мест.
– Мне это не нужно. Хвала Одину, мы можем купить все сами. В укрытиях, у военных, у кого угодно. Можем отнять силой. Мы – сила этого мира, раб. Мы даже новых викингов пока не принимаем, нет знака богов. Гадания темны и неясны. А еще один сильный раб – это хорошая добыча. Уведите его.
Оба оставшихся в зале помощника схватили сталкера и поволокли прочь. Как скоро оказалось, без задержек выполнять второй приказ Рагнара – в кузницу, где такой же, как он, раб споро заклепал на ногах Ката по железному кольцу и соединил их короткой, с полметра, цепью. А потом был барак в подвале.
До вечера он сидел на чьих-то грязных тряпках, размышляя. Потом с работ привели четыре отряда рабов, и начался естественный отбор. Драться с цепью на ногах оказалось неудобно – он остался без отработанных ударов ногами, да и подвижность в перемещениях крепко пострадала. Впрочем, с ходу наехавший на него местный лидер, пойманный викингами аж на юго-западе города, о котором и информации-то толком не было, и переправленный сюда, дрался еще хуже. Да и двигался со свободными ногами не так свободно, как Кат со скованными.
Сталкеру второй раз за день разбили губу, а вот его соперника пришлось обкладывать горячим навозом, спешно принесенным из свинарника – единственным местным лекарством – и всю ночь отпаивать водой. Впрочем, Бычий, как звали этого задиристого мужичка, намекая то ли на силу, то ли на длину органа, сильно не пострадал и с утра вышел, как все, на работу. Кат завоевал какое-то место под невидимым солнцем, к тому же его узнал Витька, так что жизнь встала в новую колею и покатила куда-то вдаль. Стуча колесами и позвякивая рабскими цепями.
Бычий с тех пор пытался устроить Кату разные неприятности, но без особого успеха. Сталкера пороли надсмотрщики, оставляя на спине плохо заживающие ссадины и рубцы, но так доставалось многим.
Может, Бычьим сейчас и пожертвовать? Вон он справа, в первом ряду колонны идет. Губу оттопырил, лопата на широком плече лежит. Впрочем, до места работы спешить не надо.
Часть дороги была расчищена вчерашним отрядом. Снежные валы на обочинах, закиданные отколотыми кусками льда, за ночь смерзлись. Дорога превратилась в желоб, огражденный этими валами с обеих сторон. Здесь если и соберешься бежать, наверх пока залезешь – пять раз пристрелят.
Кат тяжело бухнул о землю лом, расколов брызнувший льдинками пласт под ногами. Витька пристроился рядом, старательно сгребая лопатой снег. Конвоиры за спинами растянувшейся цепочки рабов сбились в кучу и закурили, громко обсуждая какую-то Марту. Судя по долетавшим отрывкам беседы, с Мартой не спали только мертвые, да и то по ее личному недосмотру.
– Так пусть же красная… Сжимает властно… Свой лом мозолистой рукой! – пыхтел Кат, от души работая ломом. Конвой перекурил и теперь внимательно наблюдал за работой. Старавшихся откосить от уборки в полную силу охранники коротко, но увесисто били по спине самодельными дубинками.
Витька, от которого шел пар, как от печки, сдвинул шапку на затылок и расстегнул куртку до пупа.
– Простудишься, мудилка, – тихо сказал Кат, глянув в его сторону.
– Нормуль! Жарко очень, – отмахнулся бывший друг.
– Ну смотри… Лечиться здесь нечем. Да и смоемся – до людей еще добраться надо.
Легко сказать – смоемся. А как этих пятерых отвлечь? Мысли у Ката бегали по кругу, подкидывали ноги вбок, как цирковые лошади, но ничего дельного в голову не приходило. Затеять драку с Бычьим? Обоих изобьют, на том дело и кончится. Прикинуться умирающим? Еще лучше, пристрелят, чтобы не мучился. Тупо рвануть вперед, к валу на обочине, просто надеясь на нерасторопность охраны? Совсем бред. Проще самому застрелиться.
Из лома, ага.
Снова пошел притихший было с утра снег. Крупные редкие хлопья сыпались сверху, кружились в танце на несильном ветре, таяли на разгоряченных лицах. Конвоиры заскучали, им-то на месте перетаптываться холодно, не то, что ломом махать.
– О-о-отдых! – протяжно закричал один из охранников. – Цените, скоты.
Конечно, никакого милосердия в этом не было. Просто самые слабые рабы уже выбились из сил, скоро начнут падать. Производительность снизится, да и возиться с ними придется. Лучше поиграть в добрых начальников.
– Сань… А на что ты рассчитываешь, а? Ты с деревяшкой той возился-возился, а что получилось? Типа нож? Или кастет какой? А у них – автоматы… – Витька бросил лопату и сейчас разминал уставшие плечи. Лицо у него было удивленное.
– Кат. Меня давно и навсегда зовут Кат.
– Да ладно тебе… Мы ж друзья. Нет, серьезно, что делать будем?
– Ты сперва ничего, а я их слегка напугаю. Дальше по ситуации.
– Пристрелят.
Кат пожал плечами. Подробности плана он Плешкову не рассказал. Не то, чтобы опасался предательства, просто держал при себе. Сложнее всего было украсть в мастерской немного краски почти на глазах охраны и маленький кусок тонкой трубки, практически колечко. Обрезком доски размером со старую кафельную плитку, которой предки зачем-то выкладывали ванные и туалеты, пришлось заниматься урывками. В том числе по ночам, на ощупь. Собирать все стружки и пыль, прятать в карманы и выкидывать за пределами барака. Одно радовало – инструмент всегда под рукой. На кольце, сжимавшем правую ногу, была отличная подходящая зазубрина, торчавшая вбок. Для умелого человека лучше всякого ножа, хоть и маленькая.
Полтора месяца напряженной, но никому не заметной работы. А на выходе…
– Витька, ты в курсе, кто такой Диллинджер?
Несмотря на доступную библиотеку Базы, приятель прочитал за жизнь примерно три с половиной книги. Он шевелил губами, наморщил лоб, что-то крутил в голове. Довольно мучительно вспоминать то, чего не знаешь.
– Пистолет? – наконец выдал бывший друг. То ли наугад, то ли слышал где.
– Пистолет – это «дерринджер». Из него Абрама Линкольна уложили. Но ход мыслей, Витька, у тебя неожиданно верный. А Диллинджер – это бандит такой. Американский. Знаменит многими вещами, одна из которых удачный побег из тюрьмы.
– Ничего не понял, – честно сказал Витька. Морщины разгладились, человек явно вернулся в привычный штиль простых мыслей.
– Да тебе и не надо. – Кат обернулся:
– Бычий, иди сюда! Дело есть.
Тот посмотрел на Ката, злобно сплюнул, но подошел, нарочито неторопливо, позвякивая кандалами.
– Чего надо?
– Хрен сварился, будешь есть? Да шучу… У тебя дури много, возьми-ка лом и разбей мне цепь.
– Дурачок, что ли? Сам идиот, а меня под расстрел тащишь.
– Да неудобно самому. Помоги, а?
Бычий снова сплюнул, на этот раз под ноги Кату:
– Пошел в задницу, понял?
– Ну как знаешь… – спокойно ответил сталкер и неожиданно ударил раба в подбородок кулаком. Хук справа, так это, кажется, по науке называется.
Бычий отлетел назад и распластался на снегу, раскинув руки.
– Э-гей, скот! Ты что, охерел? – к ним с Витькой уже бежал один из охранников, самый молодой. То ли не терпелось ему размяться, то ли обязанность бегать была именно у этого викинга.
– Да достал он меня, – с ленцой, но громко сказал Кат. Сейчас надо все сделать вовремя. Не спешить и не тормозить.