Макс Вайзер выглядел настоящей белокурой бестией, то есть еще более светлым блондином, чем сам Штольц, а у того давно закрадывалось подозрение, что где-то тут в Рейхе наладили массовое производство перекиси водорода для окрашивания населения в модный белобрысый цвет. Давая штандартенфюреру характеристику полного отморозка, Георгий Иванович ничуть не преувеличивал. Опытного разведчика не обманывала обаятельная улыбка офицера СД, в его глазах угадывалось что-то родственное холодности и цинизму, свойственное всем национал-социалистам, которые достаточно высоко взобрались в иерархии фашистского государства. В Рейхе эти качества использовались в работе, для общего блага, а не для личных целей, и горячо приветствовались и культивировались в сотрудниках.
Место встречи с будущим напарником или, скорее, временным начальником для Фрица стало очень неожиданным – оружейка. И тем более наблюдать здесь целых двух штандартенфюреров было неуютно. Бедный оружейник, хозяин каморки, забился в угол и пытался не привлекать к себе внимание. Штандартенфюрер Макс Вайзер кивнул уже хорошо знакомому ему Фрицу Шмольке и обратился к коллеге:
– Где ваш зверь-машина? Покажите, давно его не видел. А тут такой случай, не хотелось бы упускать, хоть и не хрен гонять СД по такому делу…
Штольц улыбнулся и благосклонно кивнул оружейнику. Тот суетливо с лязгом открыл металлический шкаф и, с трудом вытащив оттуда что-то большое и явно убийственное, донес до стола и осторожно положил поверх промасленных бумаг.
– Знакомьтесь, Фриц, пулемет вермахта! Люблю эту железяку, но Георгий Иванович его на пост не отдает.
– И не отдам настоящий антиквариат и реликвию в грязные лапы. У вас там «Печенег» стоит, неужели мало?
– Выкосить потенциального противника рядами по всей ширине туннеля – хватит. Но как-то не то… Этот колоритнее смотрелся бы, сразу видно серьезную технику великой Германии.
– Еще бы сменные стволы к нему были германскими, а не с Кузнецкого Моста… – недовольно поморщился Штольц. – Пусть остается в оружейке, под моей личной печатью. Хотя бы на тот случай, если враг сумеет прорвать оборону и придется самим защищать оплот СС. Тут и пригодится зверь-машина, как вы его именуете.
– В деле его видел, вот и именую. Шмольке, а вы такое видели когда-нибудь? – восхищенный Вайзер провел рукой по металлу, почти с нежностью трогая странно квадратные контуры длинноствольного мощного оружия.
– Не имел удовольствия. Георгий Иванович скрывал свои ценности!
– Штандартенфюрер Вайзер, вы вроде не мальчик уже, чтобы забавляться. Фриц, это действительно редкая и дорогая вещь, из одной знаменитой личной коллекции… MG-42. Для того чтобы его сюда доставить, была проведена полномасштабная операция силами шталкерваффен. Я знал, где хранится оружие, но не каждый согласился бы отправиться так далеко ради охолощенного оружия, которое надо еще до ума доводить. Сейчас экземпляр, конечно, в отличном состоянии, боевой. Мастера привели его в порядок. Но в дело пускаем очень редко, потому что в наличии всего несколько лент к нему. Скорострельность высокая, короб на пятьдесят патронов у ручной модификации, поэтому удовольствия хватает ненадолго. Но для наших целей вполне достаточно.
– Для каких целей, если он стоит в шкафу? – заинтересовавшийся Фриц тоже подошел поближе, чтобы рассмотреть и пощупать железного монстра, о наличии которого в оружейной комнате рейхсканцелярии и не подозревал.
– Для игр штандартенфюрера, как он, видимо, думает. – Вайзер только фыркнул, привыкший к иронии по этому поводу. – Пулемет используется для массовых расстрелов. Когда нужно продемонстрировать истинную мощь и силу Рейха. MG-42 очень подходит для подобных случаев. Колоритно и красочно. А если дать волю Максу, то он бы каждый раз накапливал побольше пленных в камерах на Тверской, чтобы организовать себе развлечение.
Германский армейский пулемет действительно необъяснимо притягивал взгляд, и Штольц ничуть не удивился просьбе Вайзера установить его прямо на подходах к станциям, легко было вообразить, как он выплевывает огонь, и люди в панике мечутся под пулями, падая на пол один за другим.
– Да, господин штандартенфюрер, пленные воняют, а я знаю, как вы любите порядок и чистоту даже в тюрьме. Что ж, подожду нового захвата большой группы черных, чтобы опять одолжить у вас зверь-машину. И не уступлю никому командование парадом, должны же у СД быть привилегии! Да и у меня тоже… я же заслужил честной службой маленькое развлечение?
– Вы сначала боеприпасы к нему получите, Макс, я вас и вызвал, чтобы послать в Бауманский альянс за патронами. А обер-лейтенант Шмольке пойдет с вами.
Федор застыл от этих слов, хотя рука еще продолжала скользить по гладкому железу, и теперь прикосновения стали такими же ласкающими, как у садиста Вайзера. Оружие гипнотизировало.
– Груз-то немалый, и Фрицу не мешает немного сменить обстановку. С вами он будет чувствовать себя в полной безопасности. Триста восемьдесят шесть патронов… И цельтесь в толпу в следующий раз, Макс! Не разносите цель в клочья, гонясь за эффектом и острыми ощущениями – и без вас всех методично добьют. После последнего расстрела вся стена в туннеле в крошку разлетелась, пришлось ее замазывать. А гастарбайтеров для ремонта, как вы понимаете, вам не найдут! Еще раз подобное натворите, и заставлю устранять последствия своими руками.
– Да я готов, – улыбка на лице штандартенфюрера была скорее предвкушающей. – Был бы только повод.
Штольц перевел взгляд на Федора, стоявшего рядом с растерянным выражением лица. И махнул рукой.
– Идите, выполняйте указания… вам на сборы два часа, а вас, Вайзер, я попрошу остаться на пару слов…
Сопровождение полковника-штандартенфюрера СД слегка беспокоило Шмольке, особенно после слов Штольца, но мысли о первом задании тревожили его намного больше. Макс Вайзер вопреки опасениям молодого обер-лейтенанта дружески ему улыбался:
– Штандартенфюрер не мог выбрать кандидатуру лучше. В прошлый раз пришлось явиться в Альянс в сопровождении явно татарской морды, что подумают о великом Рейхе, если мы допускаем в ряды избранных националистов инородцев и полукровок? Знаешь, Фриц, верхушке Рейха, по большому счету, насрать на идеологию, ну, может, только кроме рейхсфюрера. Они будут дуть в задницу любому еврею, лишь бы это им было выгодно… И от этого становится противно. По мне, или ты фашист и будь фашистом до конца… или уже не лезь со всей этой атрибутикой. – Он остановился и протянул напарнику увесистую сумку. – Возьмите пулемет, Шмольке, пока вы еще обер-лейтенант, придется побыть мальчиком на побегушках. Но не бывает плохих ролей, только плохие исполнители. Штольц скоро оценит вас по достоинству. Кажется, у него есть для этого основания, раз уж он настолько вам доверяет. А там, глядишь, и до тайных дел рейхсканцелярии дослужитесь. Еще я за тобой пулеметы таскать буду. – Он хохотнул и дружески хлопнул молодого парня по плечу.
Фриц оправил черную, удивительно похожую на настоящую немецкую, форму со знаками отличия обер-лейтенанта и непременной нацистской символикой, надел фуражку. Зеркалом ему послужил одобрительный взгляд Вайзера, не нашедшего, к чему придраться. А штандартенфюрер редко бывал настолько доволен кем-то.
– Все привыкли думать, что у нас тут сборище кретинов и отморозков. Поэтому следует почаще командировать офицеров на другие станции, пусть видят, что СС – настоящее лицо Рейха! И именно нам – элите националистов – должно управлять хаосом и всем своим видом показывать, насколько мы чтим завоевания цивилизации. Вот реально, понимаю я Есенина, был такой поэт, говорил: чем больше я знаю людей, тем больше я люблю собак. У Меня, Фриц, та же история. Знаешь, почему я чаще бываю в питомнике? Да потому что уже на рожи эти человеческие смотреть не могу. Они или лебезят перед тобой, или заискивают… все хотят чего-нибудь урвать на халяву. Вот реально, с собаками проще. Ты глаза наших овчарок видел – умницы. Если любят, то готовы жизнь за тебя отдать, а если ненавидят то… сам понимаешь. Нет у них полутонов… как и у меня. Поэтому повторюсь, Фриц. По мне, если ты фашист, то будь фашистом до конца… или уже не лезь со всей этой атрибутикой. Будь последовательным.
Федор уверенно кивнул, соглашаясь и с Вайзером и снова с Гиммлером, первым высказавшим эту мысль об элите, закинул на плечо чехол с MG-42 и направился к ожидавшей их дрезине в сторону Кольца, чувствуя себя далеко не представителем избранной расы… Всего лишь нерешительным молодым идиотом, тайно предвкушающим встречу с неизвестностью.
Пулемет вермахта оказался нелегкой ношей, а штандартенфюрер легко шагал впереди, пришлось поспешить, чтобы не отстать. И прекрасно, что оружие такое тяжелое – стоило оглядеться по сторонам, пока Вайзер выяснял, кто конкретно отвечает за спецзаказ лично от рейхсфюрера. Он не забыл задание Штольца. Вокруг сновало множество людей в грязных, промасленных спецовках. Рабочему люду было не до обсуждения сплетен… у всех были свои дела.
Федор поправил на плече тяжелый пулемет и осторожно осмотрелся из-под козырька форменной фуражки. Хотелось куда-нибудь присесть и положить оружие на колени. Ремень порядком оттягивал плечо. Возле стены стоял грубо сколоченный стол, который работяги использовали как комнату отдыха и клуб по интересам одновременно. В данный момент за ним сидели двое, потягивая из кружек горячий грибной чай. Федор присел с краю на скамью и невольно прислушался к разговору.
– А ты прикинь, реально турнули.
– Ты не путаешь? Не ганзейцы, и не фашисты, и даже не бандиты? Красный спецназ?.. И кого – чегеваровцев? Не… не может быть. Они ж и те, и те коммунисты все!
– Сам в шоке. Ты ж знаешь, что у меня дружок на Автозаводской. Так вот, он рассказывает, что ихний комиссар Русаков и остатки бригады у них сейчас обосновались.
– Ну, мало ли, чего они там, они ж по всему метро рыщут, как волки, все революцию делают.
– Делают, – передразнил собеседник своего товарища, – вот и доделались. Что-то там на Красной линии намутили, вот их и турнули, да еще и с Партизанской… Короче, они сейчас с Москвиным в контрах полных… и раньше-то были не особо… а теперь так и вообще до драки дело дошло.
Один из работяг покосился на Федора и пихнул дружка, после чего показал ему жестом, чтобы тот прикрыл рот.
– Ладно, пошли работать, а то бригадир нам сейчас устроит революцию, – он закатил глаза и многозначительно постучал пальцем по виску, мол, думай, что говоришь и при ком. Оба встали и, оглядываясь на Федора, направились в сторону гудящих станков.
Федор довольно улыбнулся. Вот то, что от него хотел Штольц. Он выполнил свое первое разведзадание.
Молодая красивая девушка прошла мимо и улыбнулась ему – высокому симпатичному парню, но разглядев эсэсовскую форму, брезгливо наморщила носик и быстро скрылась среди колонн, подпирающих высокие своды.
– Обер-лейтенант, что остановились? Мы здесь по делу. – Вайзер безошибочно определил, что подчиненный загляделся на девушку, но подначивать любимчика Штольца не стал, к тому же тот мог и ответить.
Федор промолчал, лишь поправил на плече сползающий чехол с MG–42 и безмолвной тенью неторопливо пошел вслед за Максом.
Бауманский альянс часто имел дело и с Рейхом, поэтому прием был хоть и не дружеским, но вполне дружелюбным.
– Готов ваш уникальный заказ. Несколько гильз все же испорчены, но остальные боеприпасы удалось снарядить заново.
– По моей описи значится триста восемьдесят шесть патронов, – возразил Вайзер человеку по фамилии Поповкин, представлявшему Альянс. – Значит, и получить для нужд Рейха я должен триста восемьдесят шесть штук.
– Гильзы деформированы! У нас в мастерских не волшебники сидят, – развел руками Поповкин. – Да и если у вас в стволе такой патрон заклинит, что делать будете – сами же к нам прибежите за неустойкой за порчу редкого экземпляра вооружения?
– Вы на этом настаиваете? Мы проплатили вам заказ в полном объеме. – Федор решил доиграть роль до конца и не сводил с бауманца холодного немигающего взгляда. Черная одежда и свастика с орлом лишь усиливали впечатление, и он теперь хорошо усвоил значение военной формы… Она показывает, что за силы стоят за твоей спиной и с кем придется иметь дело в случае несогласия.
– Да где я вам возьму недостающие-то?! – не выдержал Поповкин. Вайзер, наблюдавший за этой игрой в гляделки, одобрительно кивнул.
– Дополните обычной «семеркой» до нужного количества. Но рейхсфюрер будет очень недоволен. – Федор сел на конька и не собирался с него слезать, как сказал Штольц: «Информация, это, конечно, важно, но основное задание тоже никто не отменял».
– Хорошо, шт… – он перевел взгляд на Вайзера, как бы ища поддержки, но наткнувшись на холодные смеющиеся глаза, снова поглядел на Шмольке, – господин обер-лейтенант, – с трудом выговорил он непривычное звание. – Вы и опробовать тут же будете? Если захватили оружие?
– Естественно. Орднунг прежде всего!
– Шмольке, расчехлите пулемет, – Вайзер довольно ухмылялся, опасения, что новичок не справится, пропали. Не переиграл и не проиграл спор с вечно торгующимся Альянсом. – А вы подайте патроны и снарядите ленту. Порядок есть порядок.
Для проверки пришлось снова выйти на платформу, пересечь ее и спуститься вниз в туннель, где в свете аварийного красного фонаря Фриц Шмольке зарядил боеприпасы в ленту и уложил ее в короб. Запустил в лентоприемник, нареканий пока не возникло. Смазанный механизм принял патрон в ствол мягко, как родной. Каковы патроны в деле… Репутация Альянса не позволяла халтурить в работе. Кто-то торгует свинцовой смертью, а кто-то наводит страх на жителей метро, и оба – с успехом, помогая друг другу в нелегком деле. Штандартенфюрер протянул руку за оружием, взял на прицел далекую лампочку, но все же опустил ствол. Насколько Федор успел узнать Макса Вайзера, шутки у того всегда были мрачноватые, и он не упускал возможности проявить специфическое чувство юмора. Он не собирался изменять себе. Осветительный прибор ему было жаль, а стрелять в стену скучно.
– Обер-лейтенант, прикрепите мишень.
Федору пришлось пройти далеко в самый конец тупика, приспособленного под тир. Там в полумраке, между редкими лампами он нацепил на ржавый гвоздь в толстой фанерной фальшстене, соединяющий бетонные конструкции, заготовленный листок бумаги с традиционно нарисованными кругами и жирной десяткой по центру. Смысла во всех этих кругах на мишени, а уж тем более в цифрах, парень не видел, потому что пулеметная «семерка» разнесет все на мелкие кусочки, не поймешь, куда попал. Зато само попадание будет неоспоримым и весьма эффектным. Повернувшись, чтобы идти обратно, он увидел, что Вайзер уже взял MG-42 наизготовку и прицеливается с самым серьезным видом, хотя Федор все еще находился на линии огня, загораживая собой мишень. Ничего внутри Шмольке не шевельнулось. Он уже давно успел привыкнуть к постоянной опасности. Федор просто невозмутимо покинул сектор обстрела, глядя на утирающего лоб Поповкина. Похоже, тот сейчас готов был перекреститься в благодарность за то, что сам не пошел туда под дулом заряженного пулемета в руках явного маньяка в эсэсовской форме! Короткая очередь разорвала тишину, оглушительная стрельба заставила станцию умолкнуть, за спиной лишь слышалось гудение механизмов, а нарастающий беспокойный шум пробудился только через несколько секунд.
– Все в порядке! – крикнул представитель Альянса, оглянувшись. – Проверка боеприпасов.
Вайзер протянул пулемет Федору.
– Отлично работает. Но в мишень я сегодня, кажется, не попал. Обер-лейтенант, попробуйте сами.
Такую штуку Федору еще не доводилось держать в руках, да и вообще стрелять без всякого упора из пулемета! Но любопытство уже запустило в кровь пузырьки щекочущего адреналина, и Шмольке уверенно поднял эту почти пудовую хреновину, прижав удобно вогнутый приклад к плечу. В темноте он плохо видел, куда целится, и все же нажал на спуск. Отдача была мощной, пришлось отступить назад, тут же отпустив палец, не расходуя лишних патронов, едва разглядев в яркой вспышке дульного пламени, как на пол летят потемневшие клочки бумаги.
– Отлично, обер-лейтенант. – Вайзер одобрительно хлопнул его по плечу.
Федор опустил оружие, придерживая тяжелый ствол, и чуть не вскрикнул, обжегшись.
– А вот греется эта сволочь страшно! Будьте аккуратнее. Мы всем довольны, – добавил он, обращаясь к Поповкину. – Пойдемте рассчитаемся.
Надевать чехол на раскалившееся от коротких очередей оружие Федор не рискнул, так и последовал за начальством с пулеметом на плече. Станция встретила молчанием и проводила сдержанным боязливым любопытством. Согнутая рука и едва не прожигающий затылок медленно остывающий ствол надежно закрыли лицо. Спину жгло не только от горячего металла, но и от ненависти. Федор кожей чувствовал взгляды множества людей неодобрительно провожавших его, устроившего переполох на тихой станции, уносившего с собой оружие, чтобы убивать еще больше ни в чем не повинных людей по приказу Рейха. Ничуть не сомневался, что это ему удастся. Разве может парень с таким крутым стволом облажаться в чем-то?! Вайзер оглянулся и будто подмигнул, как сообщнику. Рейхсфюрер вряд ли одобрит, что офицеры позволили себе развлекаться, как пацаны, на стрельбище. Поэтому сейчас предстоит заставить Альянс взять на себя издержки по проверке боеприпасов, и штандартенфюрер намекал, что придется снова поддержать игру в неуступчивых отморозков. Федор чувствовал себя уверенно и, обретя, наконец, какое-то внутреннее равновесие, теперь был готов на что угодно!
Но к возвращению на Чеховскую кураж успел развеяться, и Шмольке ощутил себя остывшим куском металла, как ствол древнего MG-42 после всего лишь кратковременного пробуждения к жизни. Он огляделся, темные стены, исписанные готическими буквами, вроде не давили, а были родными. Главное, что он выполнил задание и заимел полезные связи. Кое с кем полезные: Вайзер, еще недавно, доверяющий ему лишь по рекомендации Штольца, теперь успокоился, оценив обер-лейтенанта в действии. Черная шкура СС сидела удобно, как влитая, ни морщинки, ни складочки, будто он был рожден для этой роли.