– Что ж за день такой сегодня?.. – эта мысль была первой посетившей Востока, когда к нему вернулась способность соображать, а также, по привычке, озвучивать свои мысли вслух. Один из томов крепко приложил-таки сталкера по голове, и она у него слегка гудела. Второй мыслью была весьма нелицеприятная оценка деятельности великих классиков прошлого, результатом которой становились такие вот толстенные издания, а также деятельности типографий и издательств, которые одевали эти самые издания в твердые, как фанера, картонные переплеты.
– Однако, кого же мы все-таки поймали? – продолжил сталкер привычный диалог сам с собой и попытался высвободить руки, чтобы сдвинуть на место маску противогаза. Это ему удалось, и теперь, сквозь изрядно запыленные смотровые стекла, он мог видеть крысюка, лежащего сейчас под ним и не подающего признаков жизни.
– Ладно, посмотрим, что тут у нас, – пробормотал Восток, протирая перчаткой стекла противогаза, и немного отодвинулся, чтобы разглядеть лицо мутанта. Впрочем, это оказалось непросто. В библиотеке и так царил сумрак, а теперь еще, когда вокруг были горы и холмы из упавшего литературного наследия, лица крысюка было и вовсе не разглядеть.
– Да жив ли он? – встревожился сталкер. Не то чтобы ему было жаль мутанта, но перспектива еще несколько дней, а то и недель провести в бесплодных и опасных поисках столь необходимого научникам homo-rattus sapiens-а совершенно не вдохновляла.
Все еще пытаясь уловить признаки жизни на тонком лице крысюка, Восток сделал попытку отодвинуться. Это ему не удалось – куча книг, наваленных сверху вместе с обломками стеллажей, была слишком тяжела.
– Извини, брат, придется тебя потревожить, – сталкер подтянул под себя руки и уперся в пол по бокам своего неподвижного пленника, пытаясь приподнять лежащую сверху кучу бумаги. Это ему слегка удалось, некоторая часть груза с шорохом ссыпалась со спины, и стало немного полегче.
Сталкер, желая выяснить, жива ли его добыча, еще немного повозился, расстегнул стеганую денимовую безрукавку, надетую мутантом поверх не по размеру мешковатого и вытянутого, но даже на вид еще теплого свитера, и приник ухом к его груди, чтобы послушать, бьется ли у крысюка сердце.
Сердце билось, правда, как-то неровно и суматошно. Сталкер вдруг ощутил под своей щекой что-то плотное и упругое, словно маленький набитый мешочек. Восток в первый момент даже не понял, что это. К тому же, темнота и противогаз мешали провести, так сказать, идентификацию. Сталкер провел рукой по телу крысюка.
Ах вот оно что. Свитер его пленника как-то странно топорщился на груди, словно за пазухой у него что-то лежало.
– Интересно, чего такого этот парень напихал в карманы? – вслух подумал Восток, продолжая на ощупь изучать лежащего крысюка. – На противогазный фильтр не похоже – нет у него противогаза, на оружие тоже… Может, бронежилет? Да нет, слишком мягкий, тоже не то. Что же это такое?..
И вдруг до сталкера дошло!
– Бог мой! – пробормотал он, чувствуя под противогазом, как краска приливает к лицу. – Да это же… Да… вот видели бы парни со станции, как я тут… Померли бы со смеху!
Ситуация и правда складывалась довольно двусмысленная, если не сказать пикантная. То, что сталкер принял за часть одежды или принадлежность снаряжения, оказалось в буквальном смысле принадлежностью самого крысюка. Точнее – крысюхи.
– А может быть, крысихи? – продолжил по привычке рассуждать сам с собой Восток. – Или крысяры? Кто их знает, как они у себя женский пол называют?
Он бы еще поразмышлял какое-то время над сложной этимологией терминов, указывающих на гендерную принадлежность homo-rattus sapiens, если бы лежащая под ним представительница этих самых homo-rattus не пришла в этот момент в себя. Причем, реакция ее, как машинально отметил про себя сталкер, в этот момент оказалась вполне типичной для представительницы прекрасной половины любых sapiens – хоть homo, хоть rattus, – вдруг обнаружившей, что на ней лежит некий совершенно незнакомый мужик и самым бесцеремонным образом изучает на ощупь ее грудь!
– И долго ты еще собираешься меня лапать?! – прошипела она, уставившись ему в лицо сердитыми, сплошь черными, без белков, глазами.
Такого, что ни говори, естественного вопроса, заданного при, мягко говоря, несколько неестественных обстоятельствах, Восток ожидал менее всего.
– Так ты… ты что… ЖЕНЩИНА?!.. – невпопад брякнул он, все еще занятый своим открытием и совершенно забыв, что рука его по-прежнему лежит на округлом мягком холмике под застиранным свитером.
Крыся сперва недоуменно воззрилась на нахала, потом возмущенно – на его руку, а потом ответила, со всей ядовитостью, на которую была в тот момент способна (а способна она была в такие вот критические моменты на о-очень многое!):
– Нет, блин!!! Мужик!!! Двухметровый амбал в перьях! Оцеола – вождь семинолов!..
Она возмущенно задергалась, пытаясь выползти из-под него, а потом нетерпеливо и довольно скандально взвыла:
– Да слезь же ты с меня, наконец, чудовище!!! И лапы свои убери!.. Разлегся тут… Совсем мужики охамели!..
– Ой!.. – спохватился Восток.
Отдернув руку, как от раскаленного железа, он нашелся только пробормотать в крайнем смущении:
– Да я ничего такого… Просто…
И добавил, вообще уже ни к селу ни к городу:
– А на меня тут шкаф упал… Случайно…
– «Случайно»! – голос Крыси в этот момент представлял довольно агрессивную смесь сарказма и сварливости. – У вас всегда все случайно падает! Только почему-то вы при этом «случайно» норовите нас завалить!
– У кого это «у вас»? – поинтересовался Восток. Недавнее смущение улетучивалось, сменяемое иным ощущением. Сталкера уже начала слегка раздражать эта склочная крысиха, да еще к тому же, похоже, с непомерным комплексом эмансипации.
– «У вас» – это у вас! У мужиков, вот у кого! – Крыся снова предприняла безуспешную попытку вылезти и снова нервно взвыла: – Да слезь же с меня!
Ей было страшно, очень страшно – все-таки она попалась в плен не кому-то, а человеку, да еще и человеческому мужчине! А когда Крыся чего-то или кого-то боялась – она всегда становилась довольно ядовитой и скандальной особой. Потому что никоим образом не желала показывать своего страха.
– Вот только не надо обобщать! – пропыхтел Восток, именно это – то есть сползти с нее – и пытающийся в данный момент сделать. – И вообще…
Наконец ему удалось приподнять собой кучу книг и обломков стеллажа, и Крыся, извернувшись, выскользнула из-под сталкера и оказалась на свободе. Она тут же отскочила на безопасное расстояние и теперь следила за каждым движением опасного соседа расширенными настороженными глазами.
– И вообще, – продолжил Восток, с пыхтением выбираясь следом, – нечего было тут носиться, как угорелая крыса, и лягаться во все стороны, тогда бы и стеллаж не упал!
– Это… это я-то носилась?! Это я-то лягалась?! – Крыся аж задохнулась от возмущения и даже забыла про свой страх перед человеком. – Это я-то угорелая крыса?! Да ты…! Да ты…! Обезьяна! Макака-переросток – вот ты кто!.. И… и я из-за тебя фонарик потеряла!..
Она возмущенно зафыркала и, показав язык, демонстративно отвернулась. Впрочем, краешком глаза она продолжала следить за человеком, готовая при любом агрессивном действии с его стороны мгновенно сорваться с места. На бедре ее висела кобура с верным иглометом, это придавало уверенности. В случае чего…
Но человек, кажется, не был настроен враждебно. Более того, теперь, когда первый запал прошел, он с удивлением и интересом уставился на крысюковскую девушку, рассматривая ее, насколько позволял полумрак помещения.
«А она ничего, – неожиданно подумал про себя Восток. – Ладная фигурка, любая девчонка позавидует таким точеным формам, да и мордочка… нет, скорее, все же лицо, очень симпатичное…» – и сам удивился своим мыслям: кажется, он нашел эту мутантку… привлекательной? Бред какой-то!
В этот момент Крыся повела взглядом по мешанине из рассыпанных книг и остатков стеллажа и горестно всплеснула руками:
– Ну вот… теперь искать… И откуда ты только взялся на мою голову?..
Она скользнула к книжной груде и принялась нетерпеливо разбирать ее, откладывая в стороны ненужные тома.
– Не то… не то… А это?.. Нет… О, фонарик нашелся!.. – бормотала она, отфыркиваясь от лезущей в нос пыли.
Востоку даже стало любопытно: что же за книгу эта… крысиха? Да нет, пожалуй, если принять во внимание юный (на вид – никак не более двадцати) возраст – крысишка… Что за книгу эта крысишка ищет с таким рвением? И… что она читала перед тем, как он ее спугнул?
– Может, тебе помочь? – довольно миролюбиво предложил он. – Что ищешь-то? Как книга называется?
Крыся покосилась на него, перестав трясти никак не желавший включаться (видимо, сломался во время их сражения) фонарик. Помолчала, а потом нехотя буркнула:
– Трагедии там. А писателя зовут Шекспиром. Знаешь такого?
У сталкера едва противогаз на лоб не заполз от удивления! Крысюки – и вдруг Шекспир! Трагедии!
Поистине день открытий!
– Ну, что стоишь? – бросила крысишка. – Кто-то собирался помочь, кажется?
– А, ну да… – заторопился сталкер и, сделав несколько шагов по рассыпающейся бумажной горе, что-то вытащил из-под кипы листов.
Внезапно взвизгнув, Крыся мгновенно оказалась в углу и прижалась к стене, судорожно схватившись за кобуру на бедре. У сталкера в руках был автомат – причем, какой-то странный, совсем не похожий на привычные здоровенные АКМ или складные укороченные АКМСУ. Это было какое-то неизвестное ей и непривычное на вид оружие с длинным, торчащим прямо посередине прямым магазином. Но это был автомат, и он был сейчас в руках у человека. Крыся почувствовала, как волосы шевельнулись у нее на голове от страха. Она медленно, стараясь не привлекать внимания человека, потянула из кобуры игломет…
– Ты чего? – удивился Восток. – Ах, это? Не бойся, это я вот для чего, – он чем-то щелкнул у самого ствола, оружие выбросило яркий луч света. – Хочу фонарь зажечь. Погас при падении. Хорошо еще не разбился. С фонарем-то лучше?
– Ну да, ну да… – отстраненно проговорила Крыся, все еще не сводя глаз с оружия. – С фонарем, конечно, луч… А-апчхи!!!
Поднятая их возней пыль наконец доконала ее: девушка расчихалась не на шутку. Ей даже пришлось опуститься на пол, чтобы не упасть. И стало как-то не до человека с его странным оружием.
– Будь здорова! – услышала она над собой веселое, заглушенное противогазом хмыканье.
– Спа… апчхи!.. Ох…
К счастью, приступ чихания был недолгим. Отдышавшись, Крыся, наконец, вспомнила о стоящей рядом опасности и снова подобралась, готовая ко всему самому худшему.
– Так мы ищем или как? – повесив автомат на плечо, сталкер опустил ствол и начал методично обшаривать свеженаваленные книжные россыпи. То, что девушка, прежде чем расчихаться, пыталась выхватить оружие, он, кажется, либо не заметил в полумраке, либо сделал вид, что не заметил.
Крыся некоторое время опасливо смотрела на этого странного вооруженного человека, который вопреки всему, что она знала о людях, не бросился сразу ее убивать и даже вроде как не вел себя враждебно. Наконец она передернула плечами и тоже присоединилась к поискам, периодически все же косясь на автомат и его обладателя. Так они некоторое время сосредоточенно рылись в рассыпанных книгах, отбрасывая уже просмотренные за упавший стеллаж. Слышно было только сопение человека в противогазе и шорох бумаги. Наконец луч фонаря выхватил из полумрака простой бумажный переплет с крупными черными буквами: «Пьесы У. Шекспира. Неизвестные переводы. Библиотека самиздата»[3].
– Оно? – поднял голову Восток, указывая лучом на книгу.
– Ура! – радостно взвизгнула крысишка и, одним прыжком оказавшись перед сталкером, схватила в охапку драгоценный томик.
– Детский сад… – только и смог вымолвить на это Восток, пожимая плечами.
– Что? – не поняла Крыся и удивленно посмотрела на человека. – Детский сад? Сад – это ведь где деревья растут, да? А дети тут при чем?
Сказав это, она замолчала и вдруг осознала удивительную вещь. Если бы еще сегодня утром ей кто-нибудь сказал, что этой ночью она будет вот так запросто разговаривать с вооруженным человеком, она наверняка сочла бы это не слишком удачной шуткой.
– Дети? Дети… – сталкер вздохнул. – Дети теперь уже ни при чем.
Все это время Востоку не давала покоя одна мысль, ему казалось, будто что-то не так, что-то находится не на своем месте. Отвлеченный сперва на перепалку с крысюковской девушкой, а потом на поиски книги, он как-то забыл об этом. Но сейчас это ощущение вернулось и беспокоило его.
Что же было не так? Что-то с ним? Да нет, вроде он не чувствовал себя раненым или травмированным.
Может, со снаряжением? Сталкер несколько раз глубоко вдохнул, воздух свободно проходил через фильтр противогаза.
Стоп! Вот что было не так! Восток еще раз вдохнул – воздух проходил в противогаз слишком свободно!
Сталкер осторожно ощупал затянутой в резиновую перчатку рукой маску на лице. Маска была целой. Тогда он начал сантиметр за сантиметром внимательно изучать состояние гофрированного шланга, ведущего к фильтрующей банке в сумке на поясе. Шланг тоже был, судя по всему, не поврежден.
Наконец руки сталкера добрались до брезентовой сумки с фильтром, и вот тут его ждало неприятное открытие. Вогнанный почти по самую рукоятку, из распоротого брезента косо, почти вывалившись из прорехи, торчал нож.
Мгновенно в памяти Востока всплыло его падение на крысюка, острое лезвие, направленное прямо в живот, тупой удар, скрежет вспарываемого металла.
– Чтоб тебя!.. – сталкер посмотрел сначала на рукоятку, торчащую из вспоротой фильтрующей банки, потом на Крысю и спросил:
– Ну, и кто это сделал?
Крыся, которую неожиданная реплика сталкера оторвала от изучения состояния книги, удивленно подняла голову. Черные глаза посмотрели сначала на лицо, а точнее – хоботастую маску человека, а потом скользнули ниже.
– Ой! – за это время она и сама успела забыть о своей попытке выпустить напавшему на нее страшному человеку кишки.
– Ой? – переспросил Восток. – «Ой» – и все? Вот мне интересно, какого же… надо было?.. А? – он сказал это таким тоном, каким строгий родитель мог бы поинтересоваться у дочери, стоящей над осколками дорогущей антикварной вазы, для чего ей понадобилось играть дома в баскетбол. Тем более, что юная крысишка и впрямь годилась ему если не в дочки (Востоку было тридцать семь лет), то уж в младшие сестренки – точно.
– Я… я случайно… – крысишка сказала это так виновато, что у Востока пропало всякое желание сердиться на нее.
– Черт знает что! – всплеснул он руками.
Продолжая внимательно осматривать повреждения, нанесенные фильтру, он все больше убеждался, что повреждения эти были явно не совместимы с жизнью фильтра, а стало быть, в скором времени могли привести к скорому окончанию и его собственной жизни.
– «Я случайно»… – передразнил Восток. – Мне вот интересно, как я теперь с таким фильтром пойду к Медведкову, а? Не посоветуешь? Случайно так…
– Может, чем-нибудь заткнуть? – робко предложила Крыся, пряча взгляд.
– Знаешь, что и куда себе заткни?!.. – Восток едва сдержался, чтобы не выругаться. – Ладно. Делать нечего. Попробую добраться и с такой прорехой.
Крыся как-то подозрительно шмыгнула носом, и сталкер вдруг почувствовал что-то такое, отчего волна раздражения исчезла и появилось какое-то теплое, давно забытое чувство, от которого он вот уже много лет искал убежища в темных перегонах туннелей и в мертвых городских кварталах на поверхности.
– Ну ладно, что ты… что ты… – обратился он к сопевшей, как обиженный ребенок, крысишке. – Как-то мы с тобой тут столкнулись… Я бы тоже на твоем месте за нож схватился. Ну, не реви, пожалуйста! У меня на женские слезы – острая аллергия!
И в первый раз за все время, прошедшее с их встречи, Восток улыбнулся. Улыбка, впрочем, не была видна под маской противогаза, но Крыся как-то почувствовала ее и зашмыгала носом еще интенсивнее.
– Я правда… я правда не хотела… я испугалась, – говорила она, всхлипывая и по-детски дрожа губами. – Ты появился, страшный такой… с автоматом… я подумала…
– Ну ладно, ладно тебе, – Восток совсем смутился при виде реакции этого хрупкого существа, уже готового разреветься в голос. – Ну ничего же не случилось. Видишь, я цел, нож в фильтре застрял. Все в порядке. Ну, – добавил он, подумав, – почти в порядке.
– Правда? – спросила Крыся, с надеждой глядя на сталкера большими и наивными, как у ребенка, глазами.
– Правда! – подтвердил Восток, выдергивая и рассматривая ее нож. – Только давай подумаем, чем мне теперь залатать банку. Она теперь, конечно, только на свалку годится, но до Медведкова добраться, думаю… Эй, ты чего?!
Внезапно и без того большие темные глазищи крысишки округлились, она неуловимо-быстрым движением выхватила из пристегнутой к бедру кобуры какой-то длинный, странной конструкции, пистолет и… прицелилась в голову сталкера.
– Эй… – Восток опешил. Только что, вроде, нормально разговаривали, и тут…
– Пригнись! – шепотом велела она и, видя его замешательство, нервно взвизгнула уже в голос: – Пригнись, дурак!!!
Что-то в ее голосе, а главное – глазах, было такое, что заставило сталкера беспрекословно подчиниться. Он плашмя рухнул на книги. В ту же секунду над головой что-то хищно и тонко свистнуло, за спиной раздался неприятный чавкающий звук, какой-то хрип, звяканье о стену чего-то металлического и… шум падения крупного тела.
Восток обернулся… и застыл на месте.
Позади него лежала слабо дергающаяся туша паука-переростка величиной с хорошую такую овчарку! Из маленького отверстия точно в том месте, где у пауков располагается нервный узел, толчками вытекала темная кровь. Тварь дернулась еще пару раз и сдохла.
– Ненавижу пауков… – услышал Восток и повернул голову на голос. Девушка-крысюк в неловкой позе сидела на полу, обеими руками прижимая к груди свое странное оружие. Ее трясло. – Ненавижу… Т-твари… – она вдруг всхлипнула и… все-таки разревелась!
Восток растерялся. Потом нахмурился под резиновой «мордой» противогаза. Женских слез он и так не выносил, а тут мало того, что женщина, даже почти девчонка, так еще и мутантка! Черт их знает, этих бывших людей, что у них теперь за склад мышления! Начнешь утешать – так еще чего доброго…
Впрочем, способностей к утешению и человеческих плачущих женщин сталкер раньше за собой тоже не замечал.
Он посмотрел на всхлипывающую крысишку, на ее судорожно стиснутые руки… И с немалым изумлением обнаружил, что оружие, которое она сжимала, было коротким ружьем, даже пистолетом для… подводной охоты! Так вот почему он не услышал звука выстрела, и вот что там звякнуло – гарпун!
Он поднялся и, осторожно обойдя издохшего паука, приблизился к месту, куда – судя по звуку – упал гарпун, прошив насквозь паучью тушу.
У ног тускло блеснуло. Сталкер нагнулся и поднял… это был даже не гарпун, а, скорее, стрела. Или даже игла. Короткий кусок очень толстой проволоки, остро заточенный с одного конца. Серьезный аргумент – если умело воспользоваться!
Игла была перепачкана паучьей кровью, и Восток, брезгливо отбросив ее, вытер перчатку о ветхую, тут же расползшуюся на нитки, портьеру. Он снова обернулся к мутантке и только тут заметил, что, помимо кобуры для пистолета при ней была еще одна. Оттуда выглядывали тупые кончики нескольких таких же самодельных игл и рукоятка приспособления для их заряжания. Серьезный арсенал для столь хрупкого и нервного создания!
Ну, впрочем, порванных кабелей-то теперь везде – хоть обмотайся, нетрудно наделать боеприпасов. Это тебе не патроны!
Восток должным образом оценил оружейную изобретательность крысюков и мысленно сделал пометку: подкинуть идею оружейникам. Как знать, может, найдутся еще не разграбленные спортивные, охотничьи и туристические магазины, где еще теоретически можно найти такие вот подводные ружья… Только, наверно, придется слегка переделать их механизмы – у воздуха-то сопротивление меньше, чем у воды. Крысюки это явно знали – иначе крысишкино ружьецо развалилось бы еще во время выстрела!
…Нет, пожалуй, люди поспешили с выводами насчет неразумных кровожадных тварей!..
– Интересное у тебя оружие! – сказал он крысишке. – С таким раньше под водой охотились. Вы его теперь под другие условия переделываете и пользуетесь?
– А тебе-то какое дело? – довольно неласково отозвалась девушка между всхлипываниями. – Наши тайны вынюхиваешь?
– Да нет, – мягко и понимающе усмехнулся сталкер. Все правильно, он на ее месте тоже не доверял бы чужаку! – Просто удивительно, что сталкер… а ты ведь тоже сталкер, да?.. ходит Наверх не с огнестрельным оружием, а с такой вот… конструкцией. Хотя, насколько мне известно, ваше… ммм… племя вовсю пользуется огнестрелом.
Девушка окинула его подозрительно-изучающим взглядом. Шмыгнула носом и решительно вытерла рукавом запыленного свитера зареванное лицо. На щеках и лбу остались темные разводы, но она их, естественно, не заметила.
– Ну, пользуется… Только кто ж мне его даст – огнестрельное-то? Оно же дорогое, как… как я не знаю что. Некоторые вообще без него ходят, это я вот… подсуетилась…
– Но это же опасно – ходить Наверх без оружия!
– А… – отмахнулась девушка. – Таким, как я, на нашей станции оружия вообще не полагается! Даже Наверху!
– Таким – это каким же? – тут же заинтересовался Восток.
– Грязнокровкам… А, ты все равно не поймешь, а объяснять долго… И я не сталкер!
– А что тогда Наверху делаешь – если не сталкер? Книжки в библиотеку сдать забыла, а теперь спохватилась? – он позволил себе маленькую подковырку.
Девушка обиженно засопела и ожгла его возмущенным взглядом красновато светящихся, как у сиамской кошки, глаз:
– Дурак! Меня тогда и не было вообще… когда они работали!
– Ну извини, извини, – сталкер примиряюще поднял ладони в защитных перчатках. – А ловко ты паука… – похвалил он, чтобы как-то умиротворить ее. – Стрела-то прямо рядом с моей головой пролетела. Классно стреляешь!
– Да не… – крысишка погасила алое свечение в глазах и неловко потупилась. – Я это… В общем, случайно… Я и не целилась вовсе…
– Что?! Так ведь… Да ты понимаешь, что могла…? Ну… ну ты даешь!!!
Крыся метнула на сталкера испуганный, даже какой-то загнанный взгляд, опасливо отодвинулась, опустила голову и прерывисто шмыгнула носом, явно налаживаясь снова зареветь.
– Я же… – расслышал Восток ее бормотание. – Я же не нарочно… – новый всхлип. – Они же… Я… я их боюсь!!!
И крысишка, спрятав лицо в ладонях, быстро, точно стыдясь своей слабости и слез, отвернулась от сталкера носом в угол. Плечи ее мелко задрожали.
Ну вот опять! И что прикажете ему делать с этим экзальтированным, как персонаж довоенной японской мультипликации, существом, которое чуть что – сразу в рев?..
Ох, горе ты луковое, чудо чумазое…
– Знаешь, – тихо приблизившись к скавенке, Восток чуть помедлил и… осторожно приобнял ее за худенькие вздрагивающие плечики. Девушка тут же дернулась и напряглась, словно пружина, но не отстранилась. Только съежилась серым комочком. – Если это тебя утешит, я тоже их боюсь. До жути боюсь этих тварей.
Словно спохватившись от проявления такой несвойственной ему нежности, сталкер отстранился и сухо произнес:
– Гадость какая – эти пауки!
Он бы и сплюнул брезгливо, но в последний момент вспомнил, что на нем противогаз, и только тихонько ругнулся про себя.
…Крыся испуганно содрогнулась и сжалась, когда ее коснулись чужие руки – руки человека! Но… против всякого ожидания эти руки не причинили ей боли. Человек… обнял ее! Мягко, осторожно и, пожалуй, даже… нежно? Девушка вскинула на сталкера растерянный и удивленный взгляд, но он уже отстранился от нее.
Почему-то скавенка почувствовала… сожаление. И грусть. Нежность, ласка… Она уже и не помнила, когда такое случалось в ее жизни. Тем более – чтобы так поступал с ней кто-то из мужчин ее станции! Девчонкой была – на нее, грязнокровку, вообще внимания не обращали, разве что если под ноги не вовремя попадалась. Тогда – просто небрежно или нетерпеливо отпихивали с дороги. В лучшем случае. Выросла – стали замечать, подкарауливать в темных углах… Только вот обращение осталось почти прежним.
Некоторое время Крыся, склонив набок голову, во все глаза смотрела на сталкера – удивленно, недоверчиво, испытующе… А потом медленно, словно не веря своим ощущениям, проговорила:
– А ты… не страшный… Хоть и человек…
Холодные стеклянные «глаза» на резиновой хоботастой «морде» некоторое время столь же испытующе смотрели на Крысю, словно сталкер раздумывал, стоит ли доверять этой мутантке содержимое скрытой за стеклами души. Наконец человек вздохнул и тихо произнес:
– Ты тоже, оказывается… не страшная… Хоть и мутантка.
Крыся моргнула… Потом преувеличенно внимательно оглядела себя, зачем-то посмотрела себе за спину…
– А ты что, думал, что мы все – рогатые, хвостатые и «сто пудов копытатые»? Да ты вообще когда-нибудь хоть одного скавена видел?
– Кого? – удивился сталкер. – Как ты сказала? Скавена? А это кто?
Девушка склонила набок голову и посмотрела на него с каким-то вековечным сожалением. Как добрая, но строгая учительница – на двоечника.
– Ну конечно… – пробурчала она. – «Крысюки» для вас куда понятнее!.. Но мы – скавены! И точка!
– Скавены… – снова повторил сталкер, будто пробуя незнакомое слово на вкус и пытаясь определить, нравится ему этот вкус или нет. – Странное название, – наконец подвел он итог своим размышлениям, судя по всему так и не придя к окончательному решению. – Почему скавены? У нас вот, например, вас не только крысюками – еще ратманами зовут. Хотя это, в общем, одно и то же…
Он снова помедлил и вдруг спросил:
– Тебя-то как зовут, крысюха-горюха?
– Сам ты… крысюх!.. – недобро показала зубки девушка. – Не любим мы, когда нас так называют! Заруби себе на носу… или хотя бы на этом вот шланге!.. – она снова гневно фыркнула, но все же соизволила снизойти до объяснения:
– А «скавенами» называться еще давно один парень придумал с Отрадного. Когда мы только начали становиться… такими… Говорят, это из какой-то коп… ком… ком-пью-тер-ной, – старательно, по слогам, произнесла она, – игры слово. Ну, я не знаю, меня тогда не было еще. Скавены – и скавены. Все же лучше, чем ваши «крысюки» или эти… «ратманы»… Вот же придумают… Мы же вас обезьянами не называем!
– А что? – девушка могла поклясться, что резиновое «пугало» ей подмигнуло. – Думаешь, мы не обезьяны? – в голосе сталкера прорезались ироничные нотки. – Еще какие обезьяны! Вездесущие, непоседливые, любопытные, – он покачал головой. – Да уж, любопытные, это точно. Из любопытства собственное дерево подожгли и не заметили, пока у самих хвосты не задымились.
И, заметив округлившиеся от удивления глаза девушки, добавил:
– Это я так. Аллегорически, так сказать, выражаюсь. Не понимаешь? – скавенка помотала головой. – Ну, иносказательно. Мы – обезьяны, а мир – это дерево, на котором мы сидим, – он развел руками. – Точнее, сидели. Пока не подпалили его сами ко всем чертям. Такая вот ботва.
Сталкер немного помолчал и снова посмотрел на девушку.
– Ты так и не сказала, как тебя зовут.
– А никак не зовут! – скавенка поймала его удивленный взгляд и, тихонько вздохнув, не слишком охотно пояснила:
– Я же грязнокровка, нам имен не полагается. Впрочем, когда надо – зовут Крысей. Нас всех так зовут – которые без имен.
Она единым гибким движением поднялась, извлекла из-за одного из целых стеллажей потрепанный школьный рюкзачок и затолкала туда самиздатовский томик и сломанный фонарик. Восток отметил, что рюкзачок уже был наполовину забит книгами и выглядел довольно увесисто.
– А у тебя самого-то есть имя? – вдруг повернулась к нему скавенка.
Сталкер оторвался от изучения ножа, вынутого им из фильтрующей банки противогаза, покосился на мутантку, немного помолчал и, наконец, ответил:
– Восток.
– Что? – удивилась скавенка, – Восток? Странное имя. Это же вроде как направление такое, да? Или место? Я в книгах читала, только не поняла до конца. Там написано, что раньше, ну, до того как все разбомбили, кто-то жил на Востоке. А еще читала, что на Восток ходили люди. – Крыся подумала и добавила: – А у нас один есть… Так он любит говорить: «Восток – дело тонкое». А вот тебя зовут, значит, так? Мне казалось, у людей другие имена… У нас, например, у многих людские имена сохранились. И даже фамилии!
Она пожала плечами и сказала, вроде как ни к кому не обращаясь:
– Странно… А ты меня не обманываешь, человек? Тебя точно так зовут? – подозрительно поглядела она на Востока.
– Так и зовут, – подтвердил сталкер. Некоторое время он смотрел, склонив голову набок, на скавенку, а потом проговорил:
– Но ты права, это не совсем имя. Скорее, прозвище мое. Было когда-то… Это оно потом… стало именем. – Восток вздохнул и продолжил: – Раньше и имя у меня было человеческое, и фамилия. Все было… раньше…
Он надолго замолчал и застыл, устремив взгляд неподвижных стеклянных «глаз» куда-то вдаль, словно видел там ту, прошлую жизнь, в которой у него еще было имя, данное при рождении.
– А потом? – тихо спросила девушка, когда пауза слишком затянулась.
Сталкер вздрогнул, как будто вопрос скавенки неожиданно вернул его откуда-то очень издалека.
– Потом? – проговорил он глухо. – У меня не было «потом».
И, словно подводя черту под этим странным проявлением ностальгии, продолжил уже с привычной иронией:
– И потом, ты же сама говорила: «Восток – дело тонкое». Так что… – он развел руками. – Восток… я и есть Восток.
И, четко, по-военному щелкнув каблуками и коротко кивнув, произнес:
– Мадемуазель Крыся, сталкер Восток к вашим услугам!
Это было сказано очень серьезным тоном, но девушке снова показалось, что сталкер подмигивает ей. А он продолжал:
– Простите, что не снимаю шляпу, сударыня, за отсутствием оной, но не соблаговолите ли вы посоветовать мне, куда здесь можно укрыться от взгляда ясноликого дневного светила? Потому как перспективы добраться до Медведково за оставшееся до рассвета время представляются мне весьма туманными.
Слова сталкера были непривычны слуху Крыси, привыкшей к куда более простому и полному весьма энергичных речевых оборотов языку, на котором общались многие ее соплеменники. К тому же лицо его было скрыто противогазом, и девушка никак не могла понять, шутит он или говорит серьезно.
Однако скавенка пропустила мимо ушей эту велеречивость. Она вдруг подпрыгнула на месте, схватилась за голову и с отчаянием взвыла:
– Чччччеррт!!! Как я забыла… Рассвет же!!!..
В следующий миг она сорвалась с места, на ходу вдеваясь в свой рюкзачок. При этом она сквозь зубы ругалась на каком-то незнакомом Востоку языке, судя по звучанию – явно откуда-то из… Юго-Восточной Азии. Впрочем, внешность скавенки – миниатюрное хрупкое телосложение, чуть раскосые глаза и желтоватая кожа – позволяли думать о наличии какого-то процента южноазиатской крови в ее жилах.
Думать, впрочем, было некогда. Сталкер, чуть помешкав, кинулся следом за крысишкой. Та уже выбиралась сквозь разбитое окно.
Увидев, что человек решил последовать ее примеру и спасаться бегством, она кивнула и оскалилась в недоброй улыбке.
– Ну скорее же ты там!!! – нетерпеливо прикрикнула она на замешкавшегося сталкера. – Не успеем же! А, черт, лаз замаскировать не успею… Все ты! И откуда только взялся…
Восток счел за благо помолчать. Потому что сообразил, что теперь его жизнь будет зависеть от благосклонности этого создания. Она же местная, наверняка знает всякие укрытия, лазейки… Хорошо было бы, если б знала!
Крыся огляделась, кинула тревожный взгляд на начавшее розоветь небо, одернула свою безрукавку и, вцепившись в лямки рюкзака, бросилась бежать по растрескавшемуся тротуару. На человека она уже не обращала никакого внимания.
До станции было не так уж и далеко, но вот успеет ли она добежать с таким грузом?..
– А разве вы боитесь солнечных лучей? – вдруг раздалось за спиной сквозь топот и противогазное сипение. Человек ее все-таки догнал! – Ты же вот безо всякой защиты от радиации ходишь, а…
– Какого хрена ты за мной увязался? – не сбавляя бега, злобно рявкнула Крыся. – Иди своей дорогой! Ну? Прочь! Уходи!
– Не могу! – тоже огрызнулся в ответ Восток. Но потом смягчил тон. – Я не дойду до ближайшей людской станции – твой нож повредил фильтр. А местность эту я знаю плохо. И не представляю, где можно укрыться до вечера…
Хотя фильтр и был поврежден, но дышать и говорить на бегу все равно было тяжко. Лицо взмокло от пота, резина противогаза неприятно прилипла к разгоряченной коже.
– Крыся, я вынужден… просить тебя… о помощи!.. – выдохнул сталкер между двумя головоломными прыжками через поваленную оградку придорожного газона и кучу какого-то древнего мусора.
– Что?..
Скавенка настолько не ожидала такой просьбы от человека, что резко затормозила. Восток едва не сбил ее с ног. Им пришлось крепко ухватиться друг за друга, чтобы не упасть. Правда, они оба тут же отдернули руки и отпрянули один от другого, словно от чего-то неприятного.
– Помощь?.. – растерялась Крыся. – Я?.. Тебе… челове…ку?..
– Помоги мне, прошу тебя! Ты же наверняка здесь знаешь какие-то укромные местечки? Я в долгу не останусь, не сомневайся!
Крыся хотела что-то сказать, но тут ее взгляд упал на яркое утреннее небо.
– Бежи-и-и-и-им!!! – взвизгнула она, схватила Востока за руку и поволокла за собой. – Да скинь ты этот хобот, все равно от него уже никакого толку!
Сталкер и сам уже подумывал избавиться от противогаза. Останавливало только то, что вокруг был отнюдь не лесной озончик и что без маски он нахватается… А впрочем, он УЖЕ нахватался зараженного воздуха. Фильтр-то не фурычит!
Подбодрив себя мыслью о первых сталкерах Метро, выходивших Наверх чуть ли не вообще безо всякой защиты и в первые дни после Удара, когда радиация была не в пример сильнее, а пыль, поднятая ударной волной, – не в пример гуще, чем ныне, Восток стащил с головы противогаз.
В мокрое разгоряченное лицо ударил свежий ветер, принеся с собой привычные, но уже изрядно подзабытые запахи города, опавшей листвы, осени… Восток едва не задохнулся, ему вдруг остро захотелось послать все к чертям, остановиться и пить, пить этот воздух, наплевав на его смертоносность… Господи… как же давно он не дышал воздухом поверхности – вот так, безо всяких масок и фильтров!..
Резкий рывок за руку вернул его к действительности.
– Не спи!!! – прикрикнула Крыся. Она уже тоже дышала с трудом, набитый книгами рюкзак пригибал ее к земле. – Недолго уже…
И они снова припустили вдоль по улице.