Последующие дни радуют меня только тем, что Лёша не приходит. Он не звонит, никак не выходит на связь. Объявляется только к концу недели, когда меня выписывают, чтобы забрать домой.
Мама, ничего не подозревая, с энтузиазмом собирает мои вещи, брат бросает многозначительные взгляды, молча вздыхая, чем меня изрядно нервирует.
Нам так и не удалось поговорить о деньгах и моем участии в его авантюре. Я не знаю, что они обсуждали на встрече с Удальцовым, ведь все объяснения Саши ограничились только фразой: «Не переживай, всё улажено».
Переступив порог нашей квартиры, я почувствовала укол в сердце. Пока рядом мама и брат, мне бояться нечего. Но что будет, останься мы вдвоем? Наедине.
Меня начинает колотить от этих мыслей, хотя муж выглядит расслабленным и даже счастливым. Он обходительно общается с моей семьей, несмотря на еще совсем недавние нелестные отзывы в их адрес.
Весь этот цирк кружится перед глазами, и я просто сдаюсь. Говорю, что устала и хочу спать.
Муж провожает маму и Сашку, смеясь и уверяя, что дело с аварией просто так не оставит, а я вжимаюсь в подушку, чтобы сдержать стон безысходности.
Минут через десять он приходит в нашу спальню.
– Милая, ты спишь?
Мне очень хочется притвориться спящей. А еще лучше мертвой. Но это глупо и бесполезно. Алексей – очень проницательный человек.
– Нет. Не сплю.
Матрас позади меня прогибается, и я чувствую теплые руки на своей талии. Он осторожно придвигает меня к себе.
– Я соскучился. – Шепчет над ухом, а меня передергивает.
Нужно просто перебороть себя. Потом я вспомню. Его нежные руки. Горячие губы, когда-то дарящие мне наслаждение, ощущение тяжелого родного тела на своем и всё, что раньше доставляло мне удовольствие.
Просто отпустить себя…
И я вновь пытаюсь.
Честно стараюсь изо всех сил вспомнить те ощущения, когда он поворачивает меня и подминает под себя. Когда целует пересохшие губы. Исследует руками изгибы тела, настойчиво раздвигает ноги.
Я даже не чувствую отвращения или горечи в момент самого соития.
Меня срывает, когда Лёша переворачивает нас, и я оказываюсь сверху.
Не смотря ему в глаза, чувствую движения во мне и крепкий захват рук вокруг моей талии.
В этот момент я не думаю о том, зачем он сменил положение. И о том, что занимаюсь сексом с человеком, которого на пушечный выстрел к себе подпускать не должна.
Просто отпускаю все тормоза и пускаюсь в дикую скачку, пытаясь выбить таким способом все мысли, что мешают стать прежней. Я двигаюсь настолько резко и быстро, что не контролирую свое сумасшествие, кажется, ещё чуть-чуть и достигну какой-то точки невозврата…
Но меня останавливают у самого края.
Его оргазм, наступивший неожиданно для него, и еще неожиданней для меня.
В самый последний момент он просто сдергивает меня с себя и отбрасывает в сторону, заканчивая свое удовольствие рукой. Я в ступоре смотрю на это действие своего мужа и прихожу в себя, только когда последняя капля спермы падает на его живот.
Я окончательно теряю рассудок и срываюсь со смятой постели голой, растрепанной, мне все равно.
Бегу в ванную и закрываюсь на защелку.
Мой мозг затуманен, я не могу нормально соображать. Падаю пятой точкой на голую плитку и закрываю голову руками, будто это спасет меня от внешнего мира.
Больше не могу.
Не могу.
Не хочу.
Не желаю.
Сил нет.
Лёшка тарабанится в дверь так, что, кажется, снесет её с петель.
В момент, когда его голос переходит на крик, я поднимаюсь на ноги и распахиваю чертову дверь чертовой ванной нашей чертовой квартиры.
– Отойди.
Говорю громко, глядя прямо ему в глаза.
То ли оторопев от моей неожиданной смелости, то ли видя ярость в моем взгляде, он отходит.
Он даже молча наблюдает, как я одеваюсь, кладу в сумку телефон и напяливаю пальто.
Уже на выходе спрашивает:
– Куда ты идешь?
Я бросаю на него быстрый взгляд, но не отвечаю. Просто выхожу из квартиры, оставив его, в одних трусах, с выражением недоумения на лице.
Да уж…
Только когда выхожу из подъезда, понимаю – сама себя переиграла.
Куда же я иду?
Не знаю.
Только подальше от этого дома.
Как я оказываюсь в приемной Удальцова?
Если б я знала.
Ноги сами принесли.
Я даже не подумала о том, на месте ли он.
И, наверное, сначала нужно было позвонить.
Только я сейчас не в том состоянии, чтобы мыслить трезво.
Все это какой-то странный импульс.