Рома жил во втором подъезде моего дома, на третьем этаже. Дело в том, что он был не такой, как все. Он был с отклонениями. Учился он в специальном кабинете в отдельное от общих занятий время. Жил он как бы в своем мирке. То изображал, что едет на машине, то летит на корабле из «Звездных войн». Речь была у него нарушена, но мы понимали его, да, собственно, все понимали. Мы посмеивались над ним иногда, но серьезно никогда не обижали.
В тот день шел снег. Мы бегали по двору, играли в войну, придумывая себе укрытия и героев. Ваня тогда застрелил Рому, ну, понарошку, и он упал там, где буквально минуту назад испражнилась собака. И надо было именно в кучу упасть. Бах. Рома, ты убит.
– Я убит, ох, – сказал он и упал.
Мы не верили своим глазам. Мы все видели, как тот огромный пес справил там нужду. И вот Рома падает спиной прямо туда и изображает предсмертные конвульсии, еще больше размазывая дерьмо по своей куртке.
Конечно, мы все смеемся. Падаем в снег с диким хохотом. Ради пущего смеха Ваня подходит и направляет на Рому дуло пистолета со словами: «Надо тебя добить».
Якобы расстреливает его, а тот барахтается. Но потом Рома понимает, что дело пахнет жареным, – ну, может, и не жареным, но пахнет, – и встает. Это его сильно расстраивает. Он хватает Ваню и начинает трясти, мы идем ему на помощь. Тут Рома хватает меня, его лицо похоже на лицо безумца.
– Они скоро придут! – кричит он, совершенно НОРМАЛЬНО, без дефектов в речи, глядя на меня. – Они уже здесь!
Спустя пару секунд он как будто приходит в себя. Его глаза смотрят на меня, лицо выражает недоумение. Он отпускает меня, слезы текут по его щекам. Он убегает домой. Сашка, Ваня, Вася и Костя смеются. Они смеются над его последними словами. «Они скоро придут. Они уже здесь.»
Глаза Ромы, они были словно чужими, как будто он в тот момент находился не здесь. Но мы просто посмеялись и забыли. А события сгущались.