Чудесная погода, чудесные запахи, великолепный берёзовый колок с редкими соснами, щебетанье птиц – всё это оборвалось в один миг, когда она проснулась и села на кровати, услышав виноватый голос Свирида:
– К нам гости, Цветочек.
Хотела напомнить домовому о нелюбви к прозвищу Цветочек, но он торопливо добавил:
– Трое, спецконтингент, нормал и два форма, вооружены.
– Вооружены?! – удивилась девушка, нащупывая халат.
– Мне так показалось.
На миг в сердце вошла тревога. Вспомнились слова полковника Климука, поднявшего «восстание разумов» внутри солнечного Улья: люди есть люди, и даже среди святых находятся свои иуды. Другими словами – действительно в семье не без урода. И всё же какого дьявола переживать заранее? Она ни в чём не виновата!
Флора накинула халат, посмотрела на себя в зеркало.
– Открой.
Перед дверью в светлый фонарь прихожей стояли трое гостей. Хозяйка встретила взгляд первого, мужчины средних лет со стандартной внешностью правительственного клерка и твёрдым загорелым лицом. Глаза у него были фиолетового цвета и смотрели с начальственной уверенностью. Одет он был в серый официал-уник с красными вставками и шевроном службы полицейского контроля.
Его спутники выделялись мощными фигурами, милитари-причёсками соломенного цвета и ничего не выражающими лицами. Одеты в уники военного образца: зеленоватые, с туманными разводами мундиры, россыпь клапанов, приподнятые плечи, широкие обшлага и роуд-штаны со множеством вертикальных полосок.
Флора оценивающе посмотрела на них.
Оружия у парней видно не было, но оно могло прятаться и в плечевых вставках, и вообще в любой складке костюмов, а в том, что они представляют собой гибридные человеко-машины с функциями охраны, сомневаться не приходилось, судя по их равнодушным глазам.
– Впустите? – проговорил предводитель.
– А если нет, вы сразу уйдёте? – с иронией осведомилась Флора.
«Клерк» растянул губы в понимающей усмешке.
– У меня предписание доставить вас в контору.
– Зачем?
– Насколько мне известно, с вами хотят побеседовать руководители Коскона.
– Я уже беседовала с ними.
Гость пожал плечами.
– Тут я пас.
– Какое отношение вы имеете к Коскону?
– Я полковник Шторм, спецподразделение внутренних расследований контрразведки.
– А если я откажусь?
«Клерк» остался спокойным.
– Боюсь, вам придётся подчиниться, майор. Как мне объяснили, обнаружились дополнительные обстоятельства вашего спуска в прошлое, и система обязана разобраться с ними.
– Это по поводу моих контактов с Терентием Дергачёвым?
Шторм усмехнулся.
– Вам виднее.
Она задумалась на миг, кивнула.
– Ждите, я переоденусь.
– Мы пройдём?
– Нет!
Свирид понял хозяйку, и дверь перед троицей закрылась.
Конечно, Флора могла просто скрыться из дома, имеющего запасной выход, а потом сесть в личный мобиль и улететь. Но это ни к чему хорошему не привело бы. Уже давно территория страны контролировалась системой цифрового наблюдения, и при необходимости силы охраны правопорядка быстро обнаружили бы беглянку. Такие случаи бывали, и доходило иногда до погонь и стрельбы, несмотря на соблюдение основной массой народа законов общежития, прописанных в родовом Коне, который ещё по старинке называли Конституцией.
Она вышла в белом унике для официальных приёмов по случаю торжеств: китель с россыпью наград, юбка чуть выше колен, галстучек, туфли на высоком каблуке, подчёркивающие стройность ног, – и посланцы руководства Коскона замерли, разглядывая девушку, обладавшую модельной внешностью.
Заметив реакцию спутников Шторма, Флора даже подумала, что, может быть, они и не киборги вовсе, но сделала вид, что ничего не замечает.
Сели в ожидавший гостей скоростной куттер с эмблемой полиции, который доставил всех к столичному комплексу делового Сити, состоящему из одиннадцати башен разного формата, но с единым дизайном под названием «малахитовые узоры». Башня силовых ведомств не выделялась из них ничем особенным, но тоже притягивала взор фрактальным кружевом кристаллов-офисов.
Куттер нырнул к верхней пирамиде башни, кажущаяся сплошной стеклянной стеной грань пирамиды пропустила аппарат, и он сел на отдельную платформу рядом с другими машинами. Пассажиры выбрались на платформу и спустились к лифтам.
Флору довели до делового офиса службы контрразведки, занимавшей несколько этажей башни (кабинет директора находился на сорок первом уровне), и полковник Шторм остановился перед дверью с табличкой: «Директор СКК Ирбис Фарниев».
– Благодарю вас, майор, – сказал он.
– За что? – не поняла она.
Губы полковника дрогнули, однако улыбаться он не стал, добавил серьёзно:
– За то, что вы не стали качать права.
– Качать права? Объясните!
– В распоряжении пригласить вас в контору мне не приказано было арестовывать вас, и если бы вы решили заявить протест и отказаться лететь с нами, я был бы вынужден отступить.
– Но ведь вы сказали – мне придётся подчиниться!
– Стандартная формула, ничего категоричного.
– То есть я напрасно согласилась?
– Ну, как сказать.
– А если я сейчас повернусь и уйду, что будет? С вас снимут погоны?
Конвоиры переглянулись.
Шторм собрал морщинки на лбу.
Флора засмеялась, освободив его от необходимости придумывать ответ.
– Не берите в голову, товарищ полковник, я пошутила. – С этими словами она шагнула вперёд, и дверь кабинета директора Коскона отворилась. Сопровождавшие её мужчины остались в коридоре в состоянии лёгкого потрясения.
В рабочем модуле Фарниева Флора не была ни разу и с любопытством окинула его обманчиво рассеянным взором. Впрочем, и этот кабинет руководителя одной из самых современных и секретных организаций среди спецслужб мира, хотя и был создан в стиле «хайтек», объединяя все линии связи, контроля и обработки информации, отличался от других помещений подобного рода лишь конфигурацией систем обслуживания и привязкой хозяина к определённой эстетике форм. К примеру, кос-генерал Ирбис Фарниев (она вспомнила тренера по спецподготовке в академии, тоже носившего фамилию Фарниев, ничего общего кроме родовой смуглости лица) любил изделия из дерева, сам будучи хорошим резчиком, и все стены кабинета были заставлены прозрачными шкафчиками с деревянными скульптурками животных, птиц и морских обитателей.
Как и предупреждал Шторм, директор был не один. Перед его навороченным гаджетами столом с толстой прозрачной столешницей, выполняющей роль вириала управления всеми подразделениями службы, сидели на деревянных с виду стульях четверо приглашённых, двое мужчин и две женщины. В отличие от Флоры они были одеты в рабочие брючные костюмы светло-серого, голубоватого и зеленоватого цвета, без каких-либо планок, украшений или знаков различия. Разве что на рукавах гостей красовались эмблемы Коскона с аббревиатурами подразделений.
Мужчина помоложе, лет тридцати пяти, блондин, судя по шеврону, работал в сыскном управлении. Мужчина постарше, лет шестидесяти, служил в экспертном подразделении Коскона. Его Флора знала по недавним контактам перед командировкой.
Женщины были примерно одного возраста – под пятьдесят, одна блондинка, вторая брюнетка, но трудились в разных епархиях. Блондинка с короткими пышными волосами являлась известным учёным, специалистом по изучению эволюции звёзд. Брюнетка с волосами, собранными в пучок, работала в Федеральной службе безопасности, хотя какой пост занимала, было непонятно.
Сам хозяин модуля, обладавший субтильным телосложением, тонкими чертами лица и оливковыми глазами, одет был точно в такой же костюм с зеленоватыми туманными разводами, что и полковник Шторм.
– Садитесь, майор, – сказал Фарниев тихим интеллигентным баритоном с гортанным фиоритурами.
Из пола вырос «деревянный» стул, и она поняла, что текстуру дерева бытовые системы кабинета создают искусственно.
Села, поправила юбку, заметив взгляд самого молодого из участников совещания, брошенный на её колени, сложила руки как примерная ученица.
В глазах хозяина кабинета всплыли иронические огоньки, но заговорил он всё тем же красивым голосом:
– Георг Шоллак, интрайер.
Молодой блондин кинул голову на грудь.
Флора кивнула в ответ. Словечко «интрайер» в переводе с оперативного сленга контрразведчиков означало «копатель», то есть следователь по особо важным делам.
– Лог Балин, универсалист.
Седой посмотрел на Флору как бы издалека, словно в данный момент разговаривал со своим терафимом. Термин «универсалист» говорил о его глубоких познаниях физики и других научных дисциплин.
– Лора Каменева, одич первой категории.
Блондинка с пышными волосами улыбнулась.
– Инна Корнер-Баскакова, историк-глубинник, профессор хроноспаса.
Брюнетка с почти мужским лицом невозмутимо встретила взгляд Флоры, что говорило об её замкнутости и сосредоточенности на каких-то проблемах.
– Начнём, – продолжил Фарниев. – Чтобы не возвращаться к существу проблемы, майор, прошу вас ещё раз вкратце прояснить ситуацию с… мм, Ульем, якобы существующем в далёком будущем.
– Не якобы, товарищ генерал, – поправила директора Флора, уловив сомнения в тоне Фарниева. – Улей существует реально.
– Будущее ещё не наступило.
– Время Улья так далеко впереди, что никакие изменения бытия в наши дни на него не повлияют.
– Закон затухания последствий, – проговорила Корнер-Баскакова.
– Именно.
– Не придирайтесь к словам, – улыбнулся Фарниев.
– А я бы предложил начать с другого конца, – грассирующим голосом произнёс Лог Балин. – Разрешите?
– Конечно.
– Давайте сначала поговорим о катастрофах, предполагаемых для рода хомо сапиенс ещё с двадцатого века. Нам предрекали немыслимую жару в конце двадцать первого столетия, когда климат на тридцать пять процентов станет несовместимым с жизнью в связи с глобальным потеплением. Предупреждали о таянии льдов Арктики и Антарктики, сопровождаемом затоплением чуть ли не пятидесяти процентов суши, об исчезновении лесов Амазонии и России, о распаде мегаполисов, о дефиците жизненно важных ресурсов, об опасности искусственного интеллекта, готовившего нам судьбу динозавров и так далее и тому подобное. Это что касается самой Земли. Но были и прогнозы по Солнечной системе. Угроза падения астероида, угроза вспышек на Солнце, магнитные бури, агрессия инопланетного разума и ещё немало проблем, связанных с этим аспектом. К счастью, климат изменился не трагедийно, льды не растаяли, астероиды на поверхность Земли не свалились. Терминаторы с искусственным интеллектом власть не захватили, хотя войны с их участием продолжают регулировать рост человечества. Зато прогнозы поведения нашего солнышка вдруг начали воплощаться в жизнь. Вспомните угасание Солнца в две тысячи семьдесят седьмом году, потревоженного откачкой энергии тем самым Ульем. Вспомните корональную вспышку две тысячи девяносто пятого года, когда облако плазмы пересекло орбиту Земли и на пять лет погрузило мир в хаос отсутствия связи. Затем случился странный взрыв в конвекционном слое светила, образовавший факел, пробивший Солнечную систему насквозь. И наконец мы подошли к нашему случаю: Солнце начинает разогреваться.
– Вы к чему всё это вспоминали? – хмыкнул Георг Шоллак, с интересом поглядывающий на Флору.
– В Систему запущен вирус ликвидации человечества, – обыденным тоном ответил учёный. – Вам не кажется? Катастрофы от столетия к столетию увеличивают масштаб, и предела этому процессу не видно. То есть он понятен и так – конец цивилизации. Потому надо выяснить, кому это выгодно.
– А вы как считаете? – спросил Фарниев.
– Точно не пресловутому Улью, существование которого ещё не доказано.
Флора хотела возразить, что её с Терентием путешествие в будущее и встречи с Большим Ульем были абсолютно реальными, но передумала.
– Тогда кому, если не Улью? – спросила она.
– Сущности того же порядка, что и ваш Улей! – торжественно заявил Лог Балин, словно готовил это заявление заранее специально для сегодняшней встречи.
Впрочем, наверно, так и было, а Флора вдруг с искренним удивлением подумала, что универсалист, скорее всего, прав насчёт иной сущности. Если Улей просто хотел скачать энергию Солнца в две тысячи семьдесят седьмом году для своих нужд, то в настоящий момент видна тенденция другого плана: Солнце то и дело пытаются взорвать.
– Допустим, – сказал Фарниев, – кто-то снова внедрился в Солнце и пытается раскачать ядерные резонансы. Кому это нужно, если не Улью, и для чего?
– Мы конкуренты для кого-то, – негромко проговорила Корнер-Баскакова. Красавицей назвать её было нельзя по оценке Флоры, но и уродиной тоже, хотя мужской тип лица наводил на мысль о трансгенном вмешательстве. Ей бы уменьшить толщину бровей, подумала девушка, и форму губ, а также добавить волос и…
Флора рассмеялась про себя, тут же привычно одёрнув: о чём ты думаешь, майор?!
– Конкуренты? – с интересом проговорил Шоллак. – Кто? В настоящий момент нашими дальразведчиками обнаружено лишь три цивилизации, да и то негуманоидные, не желающие контактировать с нами. Но все они примерно того же уровня, что и мы.
– Этот конкурент тоже базируется в будущем.
– С чего вы взяли? И это не Улей?
– Давайте мыслить логически. Вряд ли в будущем образуется лишь один мыслящий кластер постразума – Улей.
Присутствующие обменялись взглядами, пошумели, повернулись к Фарниеву.
– Мне кажется, мы слегка отклонились от темы, – сказал директор. – Идея с… новой сущностью хороша, однако требует отдельного обсуждения. Майор, вспомните подробности своих встреч с биотехнологом из две тысячи семьдесят восьмого года Терентием Дергачёвым. Пока что эта тема интересует нас больше всего.
– Биотехнолог – маскировка, – сказала Флора. – На самом деле он надзорик, специальный агент по контролю прибывающих из космоса путешественников и поселенцев. А ещё – контрразведчик из две тысячи сто пятидесятого года.
Стало тихо.
– Продолжайте, – кивнул Фарниев.
Она собралась с мыслями и начала рассказ с десанта «голема» на солнечное пятно (лимбу) и встречи с Терентием, единственным уцелевшим туристом с яхты «Синтрейл».
Рассказ длился около десяти минут. Флора опустила многие подробности и закончила доклад обещанием Улья отправить обоих, её и Терентия, в две тысячи двести второй год.
– Я не знаю, почему он не выполнил обещание, – с сожалением призналась рассказчица. – Если бы выполнил, не было бы этого допроса.
– Мы вас не допрашиваем, – возразил Фарниев.
– Однако выслали за мной целую опергруппу, – улыбнулась девушка.
– Потому что проблема, вероятно, серьёзнее, чем мы думали. Профессор ещё до нашей встречи, – Фарниев глянул на седого, – объяснил, что, по его мнению, происходит, а мы, как контрразведчики, не можем не реагировать на такие прогнозы. Правда, я человек конкретный и многого в теории времени не понимаю, но задача защиты наших людей от этого не становится проще.
– Чего вы не понимаете? – поинтересовался Лог Балин.
– Как мы вообще преодолеваем временные барьеры, – засмеялся Фарниев, – и путешествуем в прошлое, не изменяя настоящего.
– Могу объяснить, – с готовностью предложил седой.
– Не стоит, мне объясняли, но, как говорил классик, когда мы не говорим о времени, все понимают, что это такое, как только начинаем объяснять, все теряют смысл термина. Я не исключение.
– Совсем коротко.
Фарниев сдержал возражение, кинул взгляд на стол, в толще которого мигали огни бланк-сообщений, нехотя кивнул.
– Одна минута.
– Это очень просто. Смотрите.
Лог Балин поднял руку ладонью вверх, и над ней сформировался пузырь изображения.