Энди немало гордилась, что почти никогда не ездит в Хэмптонс. Пробки, толпы, необходимость хорошо одеваться, прекрасно выглядеть и чувствовать себя своей – все это не походило на отдых, ради которого едут за город. Лучше остаться в Нью-Йорке, бродить по летним уличным ярмаркам, лежать на Овечьем лугу и кататься на велосипеде по берегу Гудзона. Энди могла пообедать в любом ресторане, не заказывая столик заранее, и осматривать незнакомые районы, пока большинство жителей уехали на отдых. Энди обожала проводить летние выходные за чтением с чашкой кофе со льдом, и ее ничуточки не тянуло потусоваться, с чем Эмили категорически не желала мириться. Раз в сезон Эмили вытаскивала подругу в дом родителей мужа, чтобы Энди испытала прелесть «белых» вечеринок, игр в поло и увидела столько женщин, одетых в «Тори Берч», что хватило бы на пол-Лонг-Айленда. Всякий раз Энди клялась себе, что больше никогда сюда не приедет, и каждое лето покорно собирала сумку, бодро садилась в маршрутный автобус и притворялась, что ей страшно интересно с людьми, которых она встречала в Нью-Йорке на фэшн-вечеринках. Но тот уик-энд был особенным – именно тогда решалась ее дальнейшая профессиональная судьба.
В дверь коротко постучали, и, не дожидаясь ответа, вошла Эмили. Судя по выражению лица, она осталась недовольна видом Энди, которая сидела на роскошном стеганом одеяле с полотенцем на голове и вторым – вокруг тела и в отчаянии смотрела на ломившийся от одежды чемодан.
– Ты почему еще не одета? Гости вот-вот начнут собираться!
– Мне нечего надеть! – завопила Энди. – Я не понимаю Хэмптонс. Я здесь белая ворона. Все, что я привезла, не подходит!
– Энди… – Красновато-лиловый шелк платья Эмили перехватывал пояс из трех золотых цепочек, который не сошелся бы на бедрах у большинства женщин. Очень стройные, как у жеребенка, загорелые ноги украшали золотые босоножки а-ля гладиатор и глянцевый педикюр того же оттенка, что и платье.
Энди оглядела безупречно уложенные феном волосы подруги, мягко сияющие скулы и бледно-розовую помаду.
– Надеюсь, это пудра с блеском, а не твое естественное сияние, – язвительно заметила она. – Выглядишь не по заслугам хорошо.
– Энди, ты же знаешь, какой сегодня важный вечер! Майлсу пришлось оказать триллион услуг, чтобы все согласились приехать, а я целый месяц потратила на флористов, официантов и собственную чертову свекровь. Ты хоть представляешь, какого труда стоило ее убедить позволить нам устроить званый ужин? Знаешь, чего эта баба от меня потребовала? Можно подумать, нам по семнадцать и мы готовим сабантуй с пивом! А тебе всего-то надо появиться, прилично при этом выглядеть и быть очаровательной. Посмотри на себя!
– Ну я же здесь! И изо всех сил стараюсь быть очаровательной. Может, сойдемся на двух из трех?
Эмили вздохнула. Энди невольно улыбнулась.
– Помоги мне! Помоги несчастной подружке, у которой беда со стилем, подобрать что-нибудь подходящее, чтобы она сносно выглядела, выпрашивая деньги у незнакомых людей! – шутливо взмолилась Энди – больше для того, чтобы подразнить Эмили. За последние семь лет она далеко продвинулась в вопросах стиля. С Эмили ей, конечно, в жизни не сравниться, но все-таки прогресс налицо.
Эмили переворошила гору одежды на кровати и сморщила нос:
– И что из этого ты собиралась надеть?
Энди извлекла из кучи темно-синее льняное платье-рубашку с поясом из витого шнура и эспадрильи на платформе. Платье было классическое, простое и элегантное. Может, немного измятое, но безусловно подходящее.
Эмили побледнела:
– Врешь!
– Посмотри, какие красивые пуговицы! Между прочим, платье вовсе не дешевое.
– Плевать я хотела на пуговицы! – крикнула Эмили, запустив платьем в угол.
– Ну, знаешь, так бросаться «Майклом Корсом»…
– Это пляжный халат от Майкла Корса, который модели накидывают поверх купальников! Небось онлайн заказывала в «Нордстроме»?
Не дождавшись ответа, Эмили в отчаянии всплеснула руками.
Энди вздохнула:
– Слушай, помоги, а? У меня большое искушение забраться обратно под одеяло и…
Эмили с ходу включила четвертую передачу, бубня себе под нос, что Энди сущее наказание, несмотря на ее, Эмили, неустанные попытки просвещать ее относительно покроя, посадки, тканей и стиля, не говоря уже об обуви, ведь туфли – это все! Энди смотрела, как Эмили роется в ворохе одежды, временами выхватывает из него что-нибудь, осматривает и презрительно фыркает. Затем вещь летела на кровать. Через пять неприятных минут Эмили, не говоря ни слова, исчезла в коридоре и вернулась с прелестным бледно-голубым макси-платьем из джерси и длинными серебряными серьгами.
– Держи. У тебя есть серебристые босоножки? В мои тебе ни за что не влезть.
– Я и в это ни за что не влезу, – сказала Энди, с опаской поглядывая на прекрасное платье.
– Влезешь. Я его нарочно купила на размер больше на случай, если растолстею. Видишь, здесь драпировка на животе. Поместишься!
Энди засмеялась. Они с Эмили дружили уже столько лет, что она давно не реагировала на подобные замечания.
– Ты чего? – не поняла Эмили.
– Ничего. Платье красивое. Спасибо.
– О’кей, тогда одевайся уже! – Как нарочно, внизу послышался звонок. – Первый гость! Я побежала. Будь очаровательной, расспрашивай мужчин о работе, а женщин – о благотворительной деятельности. И не начинай напрямую о журнале, пока кто-нибудь не спросит, это все-таки не деловой ужин.
– Как, разве мы не собираемся клянчить у них деньги?
Эмили раздраженно вздохнула.
– Да, но позже. Сначала притворимся, что мы просто тусуемся и развлекаемся. Очень важно, чтобы все увидели, какие мы умные, ответственные и креативные. Большинство – друзья Майлса по Принстону. Куча представителей хеджевых фондов, которые обожают инвестировать в медиапроекты. Энди, послушай меня – улыбайся, проявляй к ним интерес, будь, как всегда, очаровательной, надень это платье, и мы будем в шоколаде!
– Улыбаться, проявлять интерес и быть очаровательной. Поняла! – Энди стянула с головы полотенце и начала расчесывать волосы.
– Запомни, я тебя посадила между Фаруком Хамидом, чей фонд включили в число самых выгодных инвестиций этого года, и Максом Харрисоном, генеральным директором «Харрисон медиа холдингс».
– А это не у него пару месяцев назад умер отец? – Энди помнила, что похороны транслировали по телевидению, а газеты несколько дней подряд печатали статьи, некрологи и прочую дань покойному создателю величайшей медиаимперии, который накануне кризиса 2008 года принял ряд рискованных решений об инвестициях, обернувшихся грандиозными просчетами («пирамида» Мейдоффа и нефтяные месторождения в политически нестабильных странах), отправив свою компанию в финансовый штопор. Размеры ущерба не разглашались.
– Да. Теперь всем заправляет Макс и, по общему признанию, справляется очень хорошо. Единственное, что он любит больше, чем инвестировать в начинающие медиапроекты, – это инвестировать в медиапроекты, которые ведет красивая женщина.
– Эм, ты назвала меня красивой? Ты вгоняешь меня в краску!
Эмили фыркнула:
– Вообще-то я говорила о себе. Через пять минут чтобы была внизу, ты мне нужна, – добавила она, выходя из комнаты.
– Я тебя тоже очень люблю, – отозвалась Энди, ища в куче одежды свой бюстгальтер без бретелей.
За ужином царила совершенно непринужденная атмосфера, которой Энди, невольно заразившаяся нервозностью подруги, никак не ожидала. Из шатра, разбитого на заднем дворе Эвереттов, открывался прекрасный вид на океан, через поднятые боковые стенки внутрь залетал соленый бриз, а тысячи миниатюрных подвесных фонарей со свечками придавали оттенок сдержанной элегантности. В меню значились морепродукты, и за столом гостям предлагались огромные лобстеры с заранее расколотыми панцирями, креветки с лимонным маслом, мидии, припущенные в белом вине, картофель «блисс»[1] с чесноком и розмарином, кукуруза в початках, посыпанная сыром котиха, корзинки теплых булочек с маслом и неиссякаемые запасы ледяного пива с лаймом, замороженного пино гриджио и самой соленой и самой вкусной «Маргариты», какую Энди когда-либо пробовала.
Объевшись яблочным пирогом и мороженым, все побрели к праздничному костру, который кто-то из приглашенных официантов устроил на краю лужайки. Настал черед сладких «шашлычков» из печенья и зефира и горячего шоколада с пастилой. Желающие могли завернуться в легкие пледы, связанные из райски мягкого бамбуково-кашемирового волокна. Все продолжали пить и смеяться. Вскоре по кругу были пущены несколько косячков. Энди заметила, что только она и Макс Харрисон отказались затянуться. Когда он извинился и направился к дому, Энди не удержалась и пошла следом.
– Привет, – отчего-то смутившись, сказала она, догнав Макса на просторной веранде. – Я, э-э, искала туалет.
– Вы Андреа, правильно? – уточнил он, хотя до этого они три часа просидели рядом за ужином. Однако Макса втянула в разговор соседка слева – русская модель, чья-то жена, которая английского не понимала, но хихикала и очаровательно хлопала ресницами. А Энди общалась – вернее, слушала – Фарука, хваставшегося буквально всем – от новой яхты, пару месяцев назад спущенной на воду в Греции, до недавнего очерка о себе в «Уолл-стрит джорнал».
– О, зовите меня Энди.
– Хорошо! Энди. – Макс достал из кармана пачку «Мальборо лайтс» и предложил Энди. Она не курила уже много лет, однако сейчас не задумываясь согласилась.
Макс поднес зажигалку сначала к сигарете Энди, затем к своей и, когда они выдохнули длинные струи дыма, произнес:
– Прекрасный праздник. Вы проделали огромную работу.
Энди не сдержала улыбку.
– Спасибо, – сказала она, – это в основном Эмили.
– А почему вы не курите? Травку, я имею в виду? – Энди посмотрела на него. – Я обратил внимание, ведь только мы с вами… не приняли участия.
Речь шла всего лишь о косячке, но Энди польстило такое внимание к своей персоне. Она знала Макса не только как близкого приятеля Майлса по частной школе, но и потому, что его имя не сходило со страниц светской хроники и медиаблогов. На всякий случай Эмили рассказала ей о плейбойском прошлом Макса, о его привычке менять как перчатки красивых глупышек и его неспособности завязать серьезные отношения с кем-то «нормальным», хотя он светлая голова и хороший парень, за которым семья и друзья могут быть как за каменной стеной. Эмили и Майлс уверяли, что Макс так и будет гулять до сорока пяти лет, когда его властная мамаша решительно потребует внука и сама женит сыночка на сногсшибательной двадцатитрехлетней красотке, которая будет смотреть ему в рот и слова поперек не скажет. Энди все это знала – она и сама почитала кое-какие материалы, подтверждавшие слова подруги, но отчего-то – она не могла внятно объяснить причины – такая оценка казалась ей неправильной.
– Ну, тут нет никакой тайны. В колледже я пробовала, как все, но мне не понравилось. Меня сразу тянуло уйти в свою комнату, уставиться в зеркало и заняться подсчетом своих недостатков и совершенных ошибок.
Макс улыбнулся:
– Интересный эффект.
– Я считаю, жизнь и без того нелегка, чтобы еще вгонять себя в депрессию якобы веселящим наркотиком.
– Справедливо. – Макс затянулся сигаретой.
– А вы почему?
Макс с минуту молчал, будто решая, какую версию рассказать. Сильный харрисоновский подбородок обозначился резче, темные брови сдвинулись. Сейчас он был копией отца, каким старший Харрисон запомнился Энди по газетным снимкам. Макс посмотрел ей в глаза и снова улыбнулся, но на этот раз в улыбке сквозила печаль.
– У меня недавно умер отец. Писали, что от рака печени… На самом деле от цирроза. Он был хроническим алкоголиком. Большую часть жизни отец отличался невероятной деловой активностью – и к тому же каждый вечер напивался в хлам! – но в последние годы, после финансового кризиса и резкого спада в нашей индустрии, он был уже не тот. Я и сам здорово пил с самого колледжа, но лет через пять понял, что уже не могу себя контролировать, – и резко завязал. Ни алкоголя, ни наркотиков – ничего, кроме этих «раковых палочек», которые я не могу бросить…
Только тут Энди вспомнила, что Макс за ужином пил одну минеральную воду. Тогда она не придала этому значения, но теперь, узнав правду, захотела обнять Макса.
Должно быть, она погрузилась в свои мысли, потому что Макс спросил:
– Представляете, как весело мне теперь на вечеринках?
Энди засмеялась:
– Я славлюсь привычкой уходить по-английски, чтобы улизнуть домой и полежать перед телевизором в домашних спортивных штанах. С алкоголем или без, но вы наверняка проводите время веселее, чем я.
Они непринужденно поговорили еще несколько минут, докуривая сигареты, и вместе вернулись к гостям. Весь вечер Энди ловила себя на том, что пытается привлечь внимание Макса и убедиться, что перед ней обычный плейбой. Нельзя было отрицать: Макс замечательно хорош собой. В принципе у Энди была аллергия на привлекательных плохих парней, но в Максе чувствовалось что-то искреннее и уязвимое. Ему необязательно было рассказывать об отце или признаваться в своей проблеме с алкоголем; он показался ей абсолютным реалистом, честным даже с самим собой, а эти два качества ее безумно привлекали. Но даже Эмили считала его проходимцем, а если учесть, что она вышла замуж за самого большого повесу на Манхэттене, это о многом говорило.
Когда вскоре после полуночи Макс распрощался с хозяйками целомудренным поцелуем в щечку и непринужденным «приятно было познакомиться», Энди решила – оно и к лучшему. Вокруг полно хороших парней, незачем привязываться к дураку, пусть даже он красив, обаятелен и искренен.
На следующее утро в девять часов Эмили вошла в комнату Энди, сногсшибательная в миниатюрных белых шортах, блузке с росписью батик и босоножках на высоченной платформе.
– Не окажешь мне услугу? – спросила она.
Энди прикрыла лицо согнутой рукой.
– Для этого надо выбираться из кровати? Вчерашние «Маргариты» меня добили.
– Ты Макса Харрисона помнишь?
Энди открыла один глаз.
– Конечно.
– Он только что звонил. Хочет, чтобы ты, я и Майлс приехали к нему на ранний ленч обсудить деловые вопросы, связанные с «Декольте». Мне кажется, он всерьез настроен инвестировать в нас.
– Фантастика! – обрадовалась Энди, даже не зная, что нравится ей больше – новость о финансировании или приглашение на ленч.
– Да вот только мы с Майлсом и его родителями обедаем в клубе. Старики уже вернулись, теперь требуют выхода в свет. Мы через пятнадцать минут выходим. Отвертеться нельзя – поверь, я пыталась. Справишься с Максом сама?
Энди притворилась, что раздумывает.
– Ну, если ты настаиваешь.
– Отлично. Значит, решено: он заедет за тобой через час. Сказал взять с собой купальник.
– Купальник? Тогда мне еще нужно…
Эмили протянула огромную плетеную из соломки сумку от Дианы фон Фюрстенберг.
– Бикини – тебе, конечно, с высокой талией, красивое пляжное платьице «Милли», шляпа с большими полями и крем от загара, степень защиты тридцать, без масла. После купания наденешь белые шорты на ремне, в которых ты вчера ходила, льняную тунику и белые спортивные тапочки. Вопросы есть?
Энди засмеялась и помахала подруге на прощание, после чего вывалила содержимое сумки на кровать. Шляпу и крем она бросила обратно, а затем взяла собственное бикини, джинсовые шорты и майку. Она не собиралась мириться с диктаторскими замашками Эмили-стилиста, а если Максу не понравится ее внешний вид, то это его проблема.
День выдался чудесный. Они катались на маленьком катере Макса, прыгали в воду, чтобы освежиться, и пировали на импровизированном пикнике холодной жареной курицей, нарезанным арбузом, печеньем с арахисовым маслом и лимонадом. Они два часа бродили по пляжу, почти не замечая полуденного солнца, и потом заснули в удобных шезлонгах у сверкающего, безлюдного бассейна Харрисонов. Когда Энди открыла глаза – по ощущениям, много часов спустя, – Макс смотрел на нее.
– Ты устриц любишь? – спросил он с лукавой улыбкой.
– Ну кто же не любит устриц?
Натянув футболки поверх купальника и плавок, они прыгнули в джип «вранглер» Макса. Ветер сразу сбил волосы Энди в качественную соленую путаницу, напомнив тем самым о давно забытой свободе, и когда они въехали на пляж в Амагансетт, обращение свершилось: Энди готова была поклясться, что Хэмптонс – лучшее место на земле, если рядом Макс, корзинка раскрывшихся устриц и чашечка растопленного масла. К черту выходные в городе: Хэмптонс – рай на земле.
– Хороши, правда? – похвалил Макс, извлекая устрицу и бросая пустую раковину в пластиковое ведерко.
– Такие свежие, что некоторые еще с песком, – подтвердила Энди с набитым ртом. Она непринужденно грызла кукурузный початок, не замечая, что капелька масла скатилась на подбородок.
– Я хочу вложить деньги в твой новый журнал, Энди, – посмотрев ей в глаза, сказал Макс.
– Правда? Вот здорово! В смысле – это прекрасно! Эмили говорила – возможно, ты заинтересуешься, но я не хотела…
– Меня восхищает твоя работа.
Энди почувствовала, что краснеет.
– Честно говоря, почти все сделала Эмили. Удивительно организованная девушка. Я даже не знаю, как составить бизнес-план, не говоря уже о…
– Нет, Эмили молодец, но я говорю о твоих статьях. Когда несколько недель назад Эмили вышла на меня с предложением, я перечитал почти все, что ты написала.
Энди уставилась на Макса, потеряв от удивления дар речи.
– Ну, свадебный блог, для которого ты пишешь, «И жили они долго и счастливо». Сознаюсь, я мало читаю о свадьбах, но, по-моему, твои интервью превосходны. Очерк о Челси Клинтон сразу после свадьбы – высший класс.
– Спасибо, – почему-то шепотом ответила Энди.
– Я прочел репортаж-расследование для журнала «Нью-Йорк», про систему буквенной оценки ресторанов, очень интересно! А статья о поездке в йоговский ашрам! Где он там, в Бразилии?
Энди кивнула.
– Самому захотелось съездить, хотя, уверяю, йога не входит в число моих любимых занятий.
– Спасибо. – Энди кашлянула, изо всех сил сдерживая улыбку. – Твои слова для меня много значат.
– Энди, я хвалю тебя не из желания польстить, а от искреннего восхищения. Эмили вкратце обрисовала мне вашу идею насчет «Декольте». По-моему, идея блестящая.
На этот раз улыбка Энди расцвела помимо воли.
– Знаешь, а ведь я сначала скептически отнеслась к идее Эмили. Кому нужен еще один свадебный журнал? Для него просто нет места на рынке. Но когда мы обсудили все подробно, то поняли, что существует ниша для свадебного журнала а-ля «Подиум» – суперэлитного, с высококачественной полиграфией и без малейшего намека на сплетни, где можно прочитать о знаменитостях или персонажах светской хроники, о свадьбах, которые финансово недоступны большинству читателей, но все равно занимают их воображение. Журнал, который страница за страницей рассказывал бы утонченной, искушенной, стильной женщине, как спланировать собственную свадьбу, а то вокруг сплошная гипсофила, крашеные туфли и тиары – ничего, что подошло бы невесте с запросами. Я считаю, «Декольте» есть где развернуться.
Макс смотрел на нее, сжимая в руке бутылку шипучки.
– Извини, я понимаю, что гружу… Просто я всегда волнуюсь, когда начинаю говорить об этом. – Энди сделала глоток «Короны» и тут же подумала, не бессовестно ли с ее стороны пить в присутствии Макса.
– Я готов инвестировать, потому что идея реальна. Эмили очень убедительна, а ты очень красива, но я не ожидал, что ты можешь быть убедительной не хуже Эмили.
– Я сказала лишнего? – Энди прижала ладони ко лбу. – Прошу прощения. – Она могла думать только о том, что Макс назвал ее очень красивой.
– У тебя не просто хороший слог, Энди, но и практическая сметка. Давайте на неделе соберемся в городе и обсудим детали, но могу сказать тебе прямо сейчас, что «Харрисон медиа холдингс» хотел бы стать основным инвестором «Декольте».
– Я выражу наше с Эмили общее мнение, если скажу, что мы очень рады такому предложению, – ответила Энди, немедленно пожалев о своем официальном тоне.
– Вместе мы заработаем хорошие деньги, – сказал Макс, поднимая свою бутылку.
Энди звякнула своим пивом о его шипучку.
– За наше успешное деловое сотрудничество!
Макс странно посмотрел на нее, но звякнул своей бутылкой в ответ и сделал глоток.
Энди на мгновение стало неловко, но она убедила себя, что все сказала правильно. В конце концов Макс – завзятый плейбой, предпочитающий моделей и социально заметных женщин. Сейчас речь идет о бизнесе, и «деловое сотрудничество» точно отражает положение дел.
Но настроение за столом изменилось, это Энди ощутила безошибочно, поэтому она не удивилась, когда сразу после устриц Макс отвез ее к дому Майлса. Он поцеловал ее в щеку, поблагодарил за прекрасный день и не предложил увидеться снова, если не считать деловой встречи в комнате для совещаний – в присутствии Эмили и отряда харрисоновских юристов с экономистами в полном составе.
«Да и с чего бы ему меня приглашать?» – думала Энди. Только потому, что он назвал ее красивой? Или потому, что они хорошо провели день? Макс всего лишь изучал ситуацию, оценивая будущие инвестиции и попутно флиртуя. Согласно Эмили и всем онлайн-источникам вот так он всю жизнь и действует, не зная неудач. Можно поспорить на миллион, что Энди его не интересует.
Эмили пришла в восторг, услышав, как удачно прошла встреча, а новость о совещании в четверг восприняла еще лучше. Макс заставил «Харрисон медиа холдингс» выделить аж шестизначную сумму на открытие журнала – больше, чем любая из них представляла в самых смелых мечтах, а тут еще Эмили не смогла присоединиться к спонтанно наметившемуся ленчу, которым Макс предложил отметить сделку.
– Если бы вы знали, как трудно к ней попасть на прием, вы бы ни на минуту не подумали, что это предлог, – сказала Эмили, убегая к какому-то дерматологу знаменитостей, к которой она записалась за пять месяцев. – Легче у Далай-ламы получить аудиенцию, а морщины у меня на лбу углубляются с каждой секундой.
И снова Макс и Энди остались вдвоем, и снова два часа превратились в пять, и наконец метрдотель стейкхауса вежливо попросил их уйти, чтобы подготовить столик для клиентов, заказавших места к ужину. Макс взял Энди за руку и повел домой, за тридцать кварталов, и идти вместе было необыкновенно приятно. Они составляли красивую пару, а их взаимная симпатия вызывала улыбки прохожих. У самого дома Макс поцеловал Энди – поцелуй длился всего несколько секунд, но оказался нежным и умелым. Удовольствие смешивалось со страхом – ведь Макс не попросил большего и не предложил снова встретиться. Однако, хотя он наверняка целовал девушек где хотел и когда хотел, ее не покидала смутная уверенность, что Макс непременно скоро объявится.
Так и вышло – утром он позвонил, и вечером они снова встретились. В последующие пять дней они нехотя расставались, лишь чтобы отправиться на работу, по очереди ночевали друг у друга и выбирали развлечения. Макс отвел Энди в семейный итальянский (и чуточку мафиозный) ресторан в центре Квинса, где все звали его по имени. Когда Энди подняла бровь, он поспешил объяснить – это только потому, что, когда он был ребенком, его семья выбиралась сюда минимум раз в месяц. Энди отвела Макса в свой любимый комедийный клуб в Вест-Виллидж, где на ночном шоу они так смеялись, что забрызгали напитками весь столик. Потом они исходили половину Манхэттена, наслаждаясь летней ночью и отыскивая дорогу к дому Энди почти перед самым рассветом. Они брали напрокат велосипеды, ездили на трамвае по острову Рузвельта и нашли не менее полудюжины уличных лотков с вкуснейшей едой, пробуя все – от кустарно сделанного мороженого и нежнейших тако до свежих роллов с мясом лобстера. Они страстно занимались сексом. Часто. К воскресенью они чувствовали себя обессиленными, пресыщенными и – по крайней мере так думала Энди – очень влюбленными. Они проспали до одиннадцати, а потом заказали огромный пакет бубликов и устроили пир на ковре в гостиной Макса, выбирая между передачей о модернизации старых домов по «Эйч-джи-ти-ви» и матчем «Ю-эс оупен».
– Наверное, пора открыться Эмили, – сказал Макс, подавая Энди чашку латте, сваренного стоявшей у него профессиональной кофемашиной. – Пообещай мне, что не поверишь ни слову из того, что она скажет!
– Насчет того, что ты ужасный плейбой с проблемами в серьезных отношениях и пристрастием к молоденьким девицам? С какой стати мне все это слушать?
– Слухи о моем распутстве сильно преувеличены.
– Ну еще бы! – Энди говорила легко, но репутация Макса ее действительно задевала. Он не казался пустышкой – разве настоящий плейбой станет смотреть «Эйч-джи-ти-ви», лежа на ковре? – но, с другой стороны, прежние подружки тоже могли клюнуть на эту удочку.
– Ты моложе меня на четыре года – это хоть ничего?
Энди засмеялась.
– Ну да, то есть мне всего-то тридцатник – дитя, сущее дитя, а ты старый дед. Как раз это мне очень даже нравится.
– Хочешь, я скажу Майлсу? Я с удовольствием.
– Не нужно. Эм сегодня придет ко мне на суши и повтор «Доктора Хауса», тогда я ей и скажу.
Энди так увлеклась, пытаясь представить реакцию подруги: оскорбится ли Эмили, потому что она не сказала ей раньше, вспылит – деловая партнерша закрутила роман с инвестором! – или сгорит со стыда, ведь Макс и Майлс давние приятели, – что совершенно упустила самый очевидный вариант: Эмили уже догадалась.
– Ты что, правда знаешь? – поразилась Энди, свесив ногу в носке с дивана из секонд-хенда.
Эмили обмакнула кусочек сасими из лосося в соевый соус и отправила в рот.
– Ты что, за дуру меня держишь? Или, может быть, даже за слепую дуру? Знала, конечно!
– А когда ты… и как?
– О, ну я не знаю! Может, когда ты приехала тогда после первого дня с таким видом, словно у тебя был лучший в жизни секс. Или после деловой встречи в «Харрисон», когда вы не могли насмотреться друг на друга, – почему, ты думаешь, я на ленч не пошла? Или когда ты потом пропала на неделю, не перезванивала, не отвечала на сообщения и вообще вела себя как старшеклассница, которая прячет парня от родителей? И она еще теперь удивляется!
– Во-первых, в Хэмптонс никакого секса у нас не было, мы даже не…
Эмили подняла руку.
– Вот только давай без подробностей! Да и не обязана ты ничего объяснять. Я рада за вас, Макс прекрасный парень.
Энди осторожно посмотрела на нее.
– Ты же мне сама сто раз рассказывала, какой он бабник.
– Ну, бабник. Может, он уже остепенился. Люди меняются. Правда, к моему мужу это не относится – я тебе говорила, что нашла у него сообщение от какой-то цыпочки по имени Рэй? Ничего серьезного, но требует дальнейшего расследования. Но если Майлс не может без приключений, это не значит, что и Макс неисправим. Может, он именно тебя искал.
– Или я для него просто аромат недели.
– Время покажет. Иначе никак не выяснить, это я по опыту тебе говорю.
– Справедливо, – сказала Энди, не зная, что еще добавить.
У Майлса была точно такая же репутация, как у Макса, причем никакими особенными достоинствами не уравновешенная. Он был достаточно приветлив, безусловно, общителен, у них с Эмили было много общего – любовь к вечеринкам, роскошному отдыху и дорогой одежде. Но, несмотря на многолетнее знакомство, Энди чувствовала, что совсем не знает мужа Эмили. Подруга часто отпускала небрежные комментарии о его «тяге к приключениям», как она это называла, но всякий раз замыкалась, стоило начать расспрашивать. Насколько Энди знала, конкретного доказательства неверности не нашлось ни разу – или обошлось без огласки, – но это ничего не значило. Майлс был опытен и осторожен, обязанности телепродюсера заставляли его часто уезжать из Нью-Йорка, так что ничего не исключалось. Скорее всего он изменял. Скорее всего Эмили знала, что Майлс изменяет. Но изводила ли она себя? Сходила ли с ума от ревности и тревоги или предпочитала смотреть на шалости мужа сквозь пальцы, коль скоро он не компрометирует ее публично? Энди много раз думала об этом, но, по негласному соглашению, это была единственная тема, которой они не касались.
Эмили покачала головой:
– Просто не верится – ты и Макс Харрисон! Ни за что бы не подумала, что вы можете быть вместе, а тут – гляньте! С ума сойти!
– Мы же не жениться собираемся, просто встречаемся, – возразила Энди, хотя уже фантазировала, каково быть замужем за Максом. Форменное безумие – они знакомы всего две недели, но на этот раз все казалось иначе, чем в прошлых романах, за исключением разве что Алекса. Энди давно ни в кого не влюблялась, а Макс был сексуальным, умным, обаятельным и – мечта! – благородного происхождения. Энди в жизни не собиралась выходить за принца, но сейчас ничего ужасного в этом не видела.
– Ладно-ладно. Наслаждайся, развлекайся и держи меня в курсе, о’кей? А если ты все же выйдешь замуж, расскажешь мне все до последней мелочи!
Ей первой Энди и позвонила, когда неделю спустя Макс пригласил ее на книжную вечеринку, устроенную его компанией в честь редактора своего журнала, Глории, опубликовавшей мемуары о том, каково быть дочерью двух знаменитых музыкантов.
– Что мне надеть? – в панике спросила Энди.
– Ну, раз ты официально назначена хозяйкой бала, лучше надеть что-то сказочное. То есть большую часть твоего «классического» гардероба отметаем на корню. Одолжить тебе что-нибудь или пробежимся по магазинам?
– Хозяйкой бала? – Голос Энди вдруг сел до шепота.
– Ну, если Макс – хозяин вечеринки, а ты его спутница!
– О Боже, я не смогу. Он сказал, там будет масса людей, потому что сейчас идет Неделя моды. Я к такому не готова.
– Ой, просто вспомнишь «Подиум». Она, наверное, тоже будет там – Миранда и Глория старые знакомые.
– Я не смогу…
В назначенный вечер Энди приехала в отель «Карлайл» на час раньше, чтобы помочь Максу присмотреть за подготовкой праздника, и выражение его лица при виде Энди в платье Эмили от «Селин», дополненном массивной золотой бижутерией и изящными туфлями, окупило все усилия. Энди знала, что великолепна, и гордилась собой.
Макс обнял ее и прошептал на ухо, как чудесно она выглядит. На вечеринке он представлял ее коллегам, подчиненным, редакторам, журналистам, фотографам, рекламщикам и руководителям пиар-отдела как свою девушку, и Энди чувствовала себя на седьмом небе от радости. Она непринужденно болтала с сотрудниками холдинга, всячески стараясь им понравиться, и должна была признать, что получала при этом большое удовольствие – пока не приехала мать Макса. Словно акула, кружащая вокруг жертвы, она добралась до Энди, и та немного занервничала.
– Я просто обязана познакомиться с девушкой, о которой без конца говорит Макс, – заявила миссис Харрисон со скрипучим акцентом, не совсем британским, скорее многолетним «парк-авенюшным». – Вы, стало быть, Андреа?
Энди поискала глазами Макса, который ни словом не обмолвился, что на вечере будет его мамаша, и снова повернулась к этой очень высокой даме в твидовом костюме от «Шанель».
– Миссис Харрисон? Как приятно с вами познакомиться, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
В ответ не последовало никаких «пожалуйста, зовите меня Барбара», или «как прелестно вы выглядите», или даже «я тоже рада знакомству». Мать Макса откровенно разглядывала Энди и в конце концов изрекла:
– А вы более худая, чем я думала.
«Это как, согласно описанию Макса или по данным собственной разведки миссис Харрисон?» – подумала Энди.
Она кашлянула. Ей захотелось убежать и спрятаться, но Барбара продолжала:
– Боже мой, помню себя в вашем возрасте, когда лишние граммы просто не откладываются. Вот бы у моей Элизабет так было – вы еще не знакомы с сестрой Макса? Она должна скоро приехать. Девица вся в отца – мощная, как медведь. Не то чтобы грузная, но недостаточно женственная.
Как же можно говорить такое о собственной дочери? Энди сразу стало жаль сестру Макса. Она посмотрела Барбаре Харрисон прямо в глаза.
– Я с ней еще не знакома, но я видела фотографию Элизабет и должна сказать, она просто красавица.
– М-м, – недоверчиво хмыкнула Барбара. Сухие, слегка пергаментные пальцы сомкнулись на обнаженном запястье Энди крепче, чем требовалось, и Барбара с силой потянула девушку за собой. – Давайте присядем и поближе познакомимся.
Энди старалась произвести на Барбару самое лучшее впечатление, чтобы та убедилась – перед ней достойная партия Максу. Пусть миссис Харрисон сморщила нос, когда Энди описывала свою работу в «Декольте», и уронила пренебрежительное замечание о родном городке Энди, которому не повезло находиться в округе Личфилд, где Харрисоны держали старый конный завод, но Энди не оскорбилась и не оборвала разговор. Она с интересом задавала подобающие вопросы, рассказала забавный анекдот о Максе и историю их знакомства в Хэмптонс – это Барбаре вроде бы понравилось. Наконец от отчаяния Энди упомянула свою работу у Миранды Пристли. Миссис Харрисон сразу оживилась и вцепилась в Энди с расспросами. Понравилось ли ей работать в «Подиуме»? Стала ли работа у мисс Пристли самой лучшей школой, о которой Энди могла мечтать? Барбара особо подчеркнула, что все девушки, с которыми рос Макс, убили бы за возможность попасть в «Подиум»; они считали Миранду своим кумиром и мечтали оказаться на страницах журнала. Если «скромный проект» Энди провалится, планирует ли она вернуться в «Подиум»? Барбара не скрывала своего любопытства, и Энди, едва сдерживая улыбку, с энтузиазмом кивала.
– По-моему, ты ей очень понравилась, – сказал Макс, когда они с Энди сидели в круглосуточном кафе в Верхнем Ист-Сайде, медленно отходя от нервного напряжения.
– Не знаю, мне так не показалось, – отозвалась Энди, отпив шоколадный коктейль.
– Нет-нет, ты всем понравилась. Мой финансовый директор специально подходил сказать, какая ты веселая. Наверное, ты говорила с ним о нью-хэмпширском Ганновере?
– Дежурный анекдот для выпускников Дармута.
– А обслуга в зале улыбалась от того, как любезно и мило ты с ними держалась. Мало кто на подобных мероприятиях находит время поговорить с персоналом. Спасибо тебе за это. – Макс предложил Энди ломтик жареной картошки в кетчупе и, когда она отказалась, сунул его себе в рот.
– Все были так доброжелательны. Мне очень понравилось с ними общаться, – отозвалась Энди, думая, что и вправду рада была познакомиться с каждым, за исключением ледяной матушки Макса. Оставалось радоваться, что Миранда не пришла. В этот раз Энди повезло, но, учитывая круг общения семейства Харрисонов, рано или поздно они встретятся.
Она взяла Макса за руку:
– Мне очень понравилось. Спасибо за приглашение.
– Вам спасибо, мисс Сакс, – ответил Макс, целуя Энди руку и глядя так, что желудок у нее ухнул куда-то вниз самым красноречивым образом. – Сейчас как, поедем ко мне? По-моему, вечер только начинается.