– Что там, Кай? – Усталый женский голос из-за занавески заставил вздрогнуть. Мужчина отошел от окна и решительно направился на звук в глубину комнаты.
– Опять голова? – не удержался он от вопроса и недовольно поморщился.
– Ерунда, скоро пройдет. Рассказывай. – Тоненькая, до прозрачности хрупкая девушка со светлыми, почти белыми, волосами откинулась на спинку кресла и поправила мокрое полотенце на лбу. – Что с приглашением?
– Готово.
– Хорошо-о-о… Ты уже выяснил, какие именно слухи гуляют по столице? Какая из запущенных нами историй сыграла громче других в этой сюите абсурда?
– Вдова султана. – Короткий смешок запутался в шелковых занавесках. – Кто бы мог подумать.
В голосе мужчины проскользнуло почти злое ехидство. Он вообще не выглядел добрым и милым – резкие, хищные черты лица, бронзовый загар, серые, вечно прищуренные глаза под длинной челкой. Черные волосы с широкой седой прядью над правым виском так и норовили упасть на лицо, превращая его в настоящего разбойника.
– Да-да. Кто бы сомневался. Самый нелепый слух понравится обществу больше всего. И что, кто-то в канцелярии его королевского высочества или его светлости регента настолько падок на экзотику?
– Скорее, кто-то падок на гигантский вклад в бумаги государственного займа, – фыркнул тот, кого девушка назвала «Кай». – Уверен, что наш драгоценный регент постарается убедить тебя вступить в несколько концессий, принадлежащих ему лично. К тому же он тоже вдовец.
– Ах, какое совпадение… – Голос нежной, словно фея с детской картинки, девушки совсем не соответствовал ее внешнему виду. Он был полон такого едкого сарказма, что почти прожигал шелковое гнездо, в котором она устроилась. – Ладно, ближе к делу. Что удалось узнать о семье Торнберн?
– Мне жаль… – В голосе Кая не было той жалости, о которой он говорил. Скорее мрачная злость и некая странная удовлетворенность.
– Значит, он все же женился на этой змее. – Сарказм сменился такой лютой ненавистью, что в комнате стало совсем неуютно. Кажется, эти двое стоили друг друга. – Прелестно. Что же, значит, моя самая близкая подруга все же вышла замуж за моего жениха, как только избавилась от меня. И что? Счастливо живут?
– Он стал королевским прокурором. Всего за пятнадцать лет из провинциального служащего и обедневшего дворянина… Сама понимаешь, без протекции и мощной поддержки такое невозможно. А у ее семьи давние связи не просто в столице, но в канцелярии самого регента.
– Забавно, да? Выходит, у нас общие враги.
– Удачно, – хмыкнул он.
В ответ раздалось привычное фырчанье, будто рассердилась кошка.
Он, как всегда, не обратил внимания на ее недовольство, отодвинул занавеску и остановился перед креслом, в котором она полусидела-полулежала.
Одиннадцать лет в подземелье без солнца, чистого воздуха и нормальной пищи не прошли безнаказанно. Здоровье девушки пошатнулось, и Кай втайне боялся, что она страдает от малокровия или другой не менее серьезной болезни. И самое плохое, что обращаться к целителям Теали отказалась наотрез – боялась, что хороший лекарь невольно узнает тайну ее перерождения, а к плохому идти незачем. Кай признавал ее правоту, но в то же время не мог без злости и ярости смотреть, как нежная фея постепенно тает, превращаясь в тень самой себя.
М-да. Возможно, надеть корону стоит хотя бы ради того, чтобы обеспечить ей лечение, от которого она не сможет отказаться.
– Что-нибудь еще узнал?
– Коронация назначена на зимнее солнцестояние.
– О-о-о?!
Теали приподнялась, отчего полотенце соскользнуло, Кай его поймал и отбросил в сторону.
Он прекрасно понимал, почему именно девушка удивилась.
Сам поразился.
Зимнее солнцестояние – это не только самый короткий день в году, не только день перелома года и начало приближения весны. Это еще и большой храмовый праздник.
Хотя королевская семья посещала храмы и монастыри, немало жертвовала на благотворительность, подобное совмещение нарушало все традиции.
Коронация веками проходит на вершине священного холма, наследник предстает перед будущими подданными полностью открытый взглядам. Родовые камни отзываются на его кровь, и корона вспыхивает в лучах восходящего солнца. Считается, что именно солнце коронует.
– Я тебе больше скажу. Коронация должна пройти не на холме, а в храме. Корону на голову принца возложит жрец.
– Что за чушь? – встрепенулась Теали. – У нас шесть действующих культов, и королевская семья разрешает все шесть, не выделяя ни один. Как он может короноваться в храме? В каком?
– Уже не шесть. Культ Светлейшего получил статус государственного, а остальные… Думаю, недолго им осталось. А хочешь знать, как зовут верховного жреца?
– Судя по твоему лицу, мне даже угадывать не придется. – Маска нежной феи слетела в момент, явив миру весьма разозленную фурию древней богини. В последнее время Теа без труда контролировала свой внешний вид, даже самые сильные эмоции не могли заставить ее сменить облик. Так что сейчас она сделала все намеренно.
– У меня хорошая память. И хотя ты всего один раз рассказывала мне свою историю в подробностях, я прекрасно помню, как звали обвинителя на твоем процессе. Того самого, который настоял на самом суровом приговоре. И не стал слушать никаких доводов защиты.
– Преподобный Фейн. – Улыбка фурии всегда выглядела жутковато из-за острых, словно иглы, клыков. Но сейчас особенно пугала. – Как интересно… Что еще ты о нем узнал? Не тяни, я же вижу.
– Не только о нем. Я пытался собрать все, что ты просила, о семье твоей тетушки и о твоих знакомых из Ирхема и обнаружил несколько странных вещей. Через год после того, как тебя заключили в тюрьму, на побережье приезжал молодой столичный инспектор. Он проверял судебные дела вашего департамента и сразу наткнулся на твое. То, чего не заметили судьи и обвинители, сразу бросилось в глаза профессионалу, пусть не самому опытному.
– И? – Теали так заинтересовалась, что даже сбросила облик фурии, снова превратившись в нежную фею с ласковыми лавандовыми глазами.
– И ему не дали расследовать это дело. Догадываешься кто?
– Примерно. – Теа вздохнула, закуталась в шелковую шаль, словно прячась в нее, и устало прикрыла глаза.
– Думаю, не до конца. Но боюсь ошибиться. Напомни, пожалуйста. Как звали старшего сына твоей тетушки Палмер?
– Не Ронна?! И не кто-то другой из Торнбернов? – вскинулась Теали.
– Предположу, что именно Ронна связалась с твоим кузеном. Ей лично вмешиваться было опасно, и она провернула дело, как всегда, чужими руками.
– Змея.
– Поле с твоей лавандой сожгли, а оставшееся имущество по закону разделили между храмом и наследниками. Твоя тетя отказалась в пользу своих детей. Интересный нюанс – ее дочь на твое наследство не претендовала, и в конечном счете то, что не изъял храм, ушло кузену.
– Во-от как? А подробности знаешь?
– В плане? – нахмурился Кай. Это был тот редкий случай, когда он не понял Теали с полуслова. А ведь гордился этой своей способностью считывать ее мысли по одной мимике.
– Про какое наследство речь? Что они там делили? Я была убеждена, что от родителей мне досталась только лаванда, ведь поля и дом, где мы жили, папа с мамой арендовали. Впрочем, наследство подождет. Что с моей тетей?