Мальчишки встретили ее решимость без особого воодушевления. Митьке по-прежнему хотелось в цирк, Андрею, судя по всему, совсем не улыбалось проделывать порядком надоевший фокус.
– Ну… я могу показать тебе остановку, которую мы девчонкам показывали, – предложил он.
Митька мгновенно вклинился:
– Посмотрим – и пойдем в цирк, да? Да?!
Ника нахмурилась:
– Я не совсем это имела в виду, – но, заметив, как вытянулись лица ее братьев, махнула рукой. – Ладно, покажи свою остановку.
Андрей и Митька исчезли. Пока Ника одевалась, она думала о том, что лучше всего осмотреться на месте, а там видно будет. Возможно, она продолжит поиски в одиночестве, чтоб братья не крутились под ногами. Таинственные места требуют к себе особенного отношения, чудо не совершается прилюдно, волшебство – сугубо интимный процесс, тут требуется не только и не столько знание, сколько искренняя вера, желание соприкосновения с невероятным. Как там было написано: не вы ищете чудо, но чудо ищет вас… Или нет, не так, в комментарии говорилось о Мертвом городе, в том смысле, что не ты ищешь его, а он ищет тебя… Но ведь это одно и то же?
Ника поняла, что совершенно запуталась в собственных мыслях.
Остановка разочаровала. Самая обычная, промежуточная, из тех, что расположены на второстепенных улицах, по которым ползут очень медленные автобусы, поджимающие бока, чтоб пропустить юркую легковушку, тормозящие у каждого столба, медленно раздвигающие двери, чтоб впустить или выпустить старушку с сумкой-тележкой, мамочку с коляской или сосредоточенного школьника, отягощенного безразмерным ранцем. Спальный район – он везде спальный район.
Оценив остановку, Ника сразу же заявила – нет. Может быть, поздним вечером или в середине дня, когда на улицах меньше всего людей, да и то не похожа, таинственности в ней ни на грош.
Она почему-то четко представляла себе правильную потустороннюю остановку – ей виделась то ли промышленная зона с серым бетонным забором, то ли пригород с унылыми домишками, пустая дорога – и эта самая заброшенная остановка, без опознавательных знаков, расписания движения и прочих признаков жизни.
Ника так отчетливо представила картинку, как будто видела ее раньше. Но когда? И где?
Братья наперебой что-то ей объясняли, убеждали, смеялись, опять требовали чего-то. Она шла между ними, кивала невпопад – и думала, думала…
Ответ пришел неожиданно, как будто что-то щелкнуло в памяти и…
– Вспомнила! – воскликнула она торжествующе.
Братья резко остановились и уставились на нее абсолютно непонимающими глазами.
– Вспомнила! – повторила она. – Я видела ее, когда мы летом ездили на вашу дачу.
– Кого? – переспросил удивленный Андрей.
– Да остановку же! – Ника досадливо поморщилась. – Почти перед самым выездом из города, там еще с одной стороны какие-то предприятия, а с другой – частные дома. Я еще у твоего отца спросила, что за остановка, а он ответил, что здесь все под снос и остановки нет, отменили. Понимаешь, образовалась брешь, и в нее проник Мертвый город.
– Ты сейчас серьезно? – уточнил Андрей.
– Уж куда серьезней! – с вызовом ответила Ника. – Сам же предложил, так почему бы не проверить?
– Я?! – Андрей раскрыл рот то ли от удивления, то ли от возмущения.
– Не я же! – Ника демонстративно повернулась к нему спиной. – Между прочим, я никого не уговариваю, – сказала она, ни к кому не обращаясь. – Просто скажи, как туда добраться, я сама проверю.
– Ника, ты че такая вредина? – завопил Митька. – И никуда ты одна не поедешь, тебе родители запретили!
– Не ссорься с сестрой, – попросил Андрей. – Никто ее одну не отпустит, мы сейчас все вместе по-быстрому смотаемся туда, глянем, как и что, и вернемся.
– А в цирк? – канючил Митька.
– И в цирк пойдем, – Андрей похлопал себя по затылку, как будто отряхивался.
Митька засмеялся:
– Ты похож на собаку!
Ника тоже невольно улыбнулась. Андрей действительно временами был похож на такого добродушного крупного пса. Ника отогнала от себя мысль о собаках, потому что стоило ей подумать о них, как сразу же вспоминалась ее погибшая любимица.
Наверно, надо было пошутить и вернуться домой, но не позволила гордость. Ника привыкла доводить все свои дела до конца и не отказываться от принятых решений.
Ехать пришлось через весь город. Сначала до центра, там пересели на маршрутку и довольно скоро добрались до конечной, где на кольце разворачивались троллейбусы.
– На дачу в ту сторону, – показал Андрей. – Идите за мной.
Но Ника все еще не узнавала места.
Они перешли дорогу и зашагали вдоль шоссе, чем дальше шли, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Сомнений почти не оставалось – остановка где-то рядом.
Зимнее колючее солнце, всего минуту назад слепившее глаза, заволокло серой дымкой, по шоссе побежала поземка, порыв ветра швырнул в лицо Нике пригоршню грязного снега. Она ойкнула, закрылась варежкой.
– Кажется, пурга начинается, – крикнул Андрей.
– Я хочу домой, – заявил Митька и остановился.
Они повернулись спиной к ветру.
– Че мы, правда, как дураки шатаемся по холоду, – сказал Андрей, – давайте вернемся, в кафешке пересидим.
Ника уже готова была согласиться, но, повернув голову, увидела на той стороне пустую остановку, даже не остановку, а то, что от нее осталось, – голый скелет.
– Там, – она ткнула пальцем, – вон она!
Братья одновременно повернули головы.
– Похоже, – произнес Андрей.
– Да ну ее! – маленький Митька чуть не плакал, снег запорошил ему глаза, на варежках выросли сосульки. Он замерз.
Нике стало стыдно и в то же время неудержимо потянуло на ту сторону.
– Вы идите, я на минутку: взгляну – и все, сразу вернусь, – пообещала она.