Гуров покинул Линева и вернулся назад, к своему другу Труеву. Тот был рад его возвращению.
– Наконец-то! – воскликнул он. – Я уже беспокоиться начал, решил, что ты заблудился. А тут еще крики эти жуткие…
– Меня тоже этот крик заинтересовал, – сказал Лев. – Я побеседовал с твоим соседом Виктором Петровичем и выяснил, что он не только крик слышал, но и видел призрака.
– Опять видел? – нахмурился Труев. – Значит, дело плохо, нервы у него совсем расшалились. А что, он тебе тоже рассказывал о своих видениях?
– Ясное дело, рассказывал. И я его показания проверил.
– Каким же это образом? Провел сеанс вызывания духов?
– Нет, вызывать духов не понадобилось, – ответил Гуров. – Я сделал то, что делал всегда: провел расследование и отыскал следы призрака.
– Следы? – удивлению Труева не было границ. – Какие там могут быть следы? Это ведь все галлюцинация, результат нервного расстройства…
– Может, расстройство у Шаталова и есть, – заметил на это Лев, – но призрак, который ему является, – существо вполне материальное, поскольку оставляет следы. Если бы у меня была служебная собака, возможно, я бы уже сейчас знал, кто тут разыгрывает эту комедию. Но, поскольку собаки не было, выследить призрака сегодня не удалось. И все же я этого шутника обязательно поймаю и выпорю на глазах у всего поселка!
– Подожди, ты толком расскажи! – попросил Труев. – Так что там за следы ты нашел?
– Следы очень интересные. Человек, чтобы затруднить опознание следа, поверх обуви надел толстые носки. Понимаешь? Ни размер обуви, ни рисунок подошвы при этом установить нельзя. Я даже не знаю точно, кто изображал этого призрака: мужчина или женщина, какого он роста…
– Ну, рост ты мог определить по длине шага… – подсказал Глеб Павлович.
– Мог бы, если бы человек шел по ровной местности. А там густой ельник, он не шел, а скорее пробирался. Поэтому длину шага установить невозможно. Потом он вышел на каменистую осыпь, и там следы вообще пропали. Я могу сказать одно: тот, кто затеял эту шутку, – человек хитрый, расчетливый и очень осторожный. Он, видимо, был уверен, что его не будут искать, как и первые два раза, и все равно принял меры предосторожности – надел носки и скрыл след на осыпи.
– Вообще-то тут что-то не вяжется, – покачал головой Труев.
– Что именно?
– Психологический портрет этого шутника. С одной стороны – шутка, розыгрыш. А с другой – крайняя осторожность, предусмотрительность. Так себя ведут не шутники, а матерые преступники.
– А ведь ты прав, Глеб Павлович! – воскликнул Лев. – Действительно, на шутку это как-то не похоже. Но тогда зачем кто-то подсовывает Шаталову этого призрака? Может, его хотят отсюда выгнать? Добиваются, чтобы он продал усадьбу?
– А знаешь, это похоже на правду! – согласился Труев. – Ведь Виктор мне уже говорил, что, если так будет продолжаться, он бросит все и вернется в Москву. Или даже дальше – к себе в Нефтеюганск.
– Хорошо, значит, это можно принять как рабочую гипотезу, – решил Гуров. – Кто же все-таки так сильно желает выгнать Шаталова из усадьбы?
– Ну, прежде всего это может быть кто-то из его соседей, кто-то, кто захотел увеличить свой участок, – принялся рассуждать Глеб Павлович. – С одной стороны от Шаталова находится участок Максима Подсеваткина, с другой – Андрея Карасева. Я ни того, ни другого толком не знаю. Знаю, что они не рыбаки – вот и все.
– О Подсеваткине мне немного рассказал наш партнер по рыбалке – Денис Линев, я с ним немного побеседовал.
– А, значит, ты уже и сбор свидетельских показаний начал! Что называется, сразу взял быка за рога.
– Что же тут откладывать? – пожал плечами Гуров. – Делать мне тут особенно нечего, вот и занялся привычной работой… Так, соседи – это одна версия. А другая?
– Другая – это местные, деревенские, – ответил Труев. – Люди они скрытные, странные, от них всего можно ждать. С одной стороны, им от нас есть выгода – я у этой Вари, например, молоко покупаю, и Шаталов тоже, и кто-то еще. Ну, потом дорогу замостили, стало можно в Ефремки в магазин съездить или в Киржач в поликлинику. А с другой – чужое богатство, как известно, глаза мозолит. И вообще уклад у нас другой, для них непривычный. Так что кто-то из них – или Варя, или Егор Тихонов – мог замыслить выжить нас всех отсюда, по одному. Во всяком случае, про призраков да про всяких леших я как раз от Тихонова и слышал.
– Что ж, надо мне с этими местными жителями поближе познакомиться, – заметил Лев. – Говоришь, ты у этой Вари молоко покупаешь? А когда – после утренней или после вечерней дойки?
– Чаще после вечерней, – ответил Труев.
– Давай на этот раз я пойду молоко покупать, – предложил Гуров. – Заодно и познакомлюсь. Побеседую про эту самую местную энергетику, или как там они всех этих духов объясняют.
– Хорошо, давай, – согласился Глеб Павлович. – А я попробую познакомиться с Подсеваткиным и Требенько. Поводов для этого предостаточно. Живем здесь по соседству уже второй месяц, а толком не поговорили. Вот и поговорим. Попробую выяснить, что они думают про эти жуткие крики, про призрака. Вдруг что-то узнаю?
– В таком случае, может, прямо сейчас и пойдем? – спросил Гуров.
– Я, правда, думал еще немного порыбачить… – протянул Труев, – ну да ладно, раз такое дело – пошли.
Он собрал снасти, взял ведро с уловом (Лев отметил, что его друг поймал даже чуть больше, чем яхтсмен и профессиональный рыболов Денис Линев), и друзья направились в сторону поселка.
Теперь, когда они вышли из леса, Гуров уже более внимательно присматривался к домам. Первое здание еще стояло в лесах, в нем никто не жил. Зато второй коттедж поражал своим великолепием. В нем имелось три этажа, сбоку был пристроен гараж, а позади виднелись еще постройки – видимо, хозяйственные. Под стать дому был и участок, площадью никак не меньше десяти-двенадцати соток. Он был весь засажен цветами и декоративными растениями.
– Здесь живет Борис Сергеевич Требенько, – пояснил Труев. – Человек очень состоятельный, владелец инвестиционного фонда «Семейный очаг». Поселился один из первых и на собственные деньги замостил дорогу от Ефремок. Держится он, надо сказать, довольно надменно, но, думаю, я найду способ с ним познакомиться. За ним идет дом Дениса Линева – его ты уже знаешь.
– Кстати, я не спросил: а что, Денис живет здесь один?
– Да, один. Дело в том, что он не женат, так сказать, принципиальный холостяк.
– Надо же! – удивился Лев. – Такое редко бывает. Может, у него эта, как ее, нетрадиционная ориентация?
– Ничего подобного! – уверенно проговорил Труев. – Я у него как-то спросил, почему он один, и знаешь, что он мне ответил? Что он слишком любит женщин, чтобы выбрать только одну из них. И действительно, я видел, как он приезжал с какой-то девушкой. А наутро уехал.
– Так, понятно, – кивнул Гуров. – Ну, дальше я знаю – это дом Шаталова. А там кто живет?
– Там Подсеваткины, я их тоже не знаю. А дальше Карасев, Бугаев, Великанов… Их я знаю еще меньше. Но в ближайшие два дня обязательно выясню о них все, что смогу, – пообещал Глеб Павлович.
– Хорошо, – кивнул Гуров. – Только очень не упорствуй, а то этот… призрак сразу догадается и затаится.
– Так, может, это и хорошо? У тебя ведь нет задачи поймать шутника с поличным. В конце концов, даже если кто-то захотел выгнать Шаталова из поселка, это еще не преступление. В крайнем случае это можно квалифицировать как хулиганство, не более. И если этот «шутник» поймет, что мы разгадали его игру и начали охоту за ним самим, и прекратит свои затеи – наша миссия будет выполнена. Шаталова оставят в покое, и мы с ним можем и дальше до конца лета спокойно ходить на рыбалку.
– Да, наверное, ты прав, – согласился Гуров. – Это не тот случай, когда надо действовать скрытно. Так что и я буду открыто говорить: иду, мол, охотиться на призрака. Берегитесь, лесные духи! Скройся, нечисть болотная!
– Договорились, – со смехом поддержал его Труев. – Такой тактики мы с тобой и будем придерживаться.
Так, за разговором, они дошли до домика Труева. Здесь Глеб Павлович вручил приятелю пакет с пустой трехлитровой банкой и посоветовал приготовить купюру в сто рублей.
– Денег у Вари почти никогда нет, – объяснил он, – так что сдачу она дать не сможет. За три литра она берет ровно сто рублей – это удобно.
– Дешево, однако, она ценит свое молоко, – заметил Лев. – В Москве такое молоко, прямо из-под коровы, стоило бы вдвое дороже.
– Ну, тут не Москва, как ты мог заметить, – ответил на это Труев. – Итак, ступай вон туда, вниз по улице. Коттеджи скоро закончатся, дальше пойдут деревенские дома. В них никто не живет, стоят заколоченные. Хозяева приезжают, только если договорятся встретиться здесь с покупателями и продать свои развалюхи. Ты иди до самого конца, до околицы. Там будут два жилых дома. Направо обитает Егор Тихонов, а налево – Варя с матерью. Если забудешь, кто где, все равно догадаешься – у Вари есть корова и куры, а у Тихонова только коза живет. Какая ему польза от этой козы, не знаю, но он о ней заботится.
– Хорошо, не заблужусь, – заверил приятеля Гуров. – Вернусь к тебе с молоком, можно будет кашу сварить.
– Я кашу не варю, я его так пью, – ответил Труев. – Ты, главное, вернись с информацией для нашего расследования.
Получив напутствие, Гуров отправился в путь. По дороге он разглядывал и считал коттеджи. Жилых, по его подсчетам, после домика Труева получалось двенадцать штук. «А с теми, что по другую сторону стоят, к лесу, получается восемнадцать. Отбросим Глеба Павловича и Шаталова, как жертву розыгрыша, остается шестнадцать человек. Пожалуй, можно исключить из числа подозреваемых также яхтсмена Линева – в то время, когда появлялся призрак, он явно был занят рыбной ловлей, об этом говорит его добыча, не уступающая добыче Глеба. Если бы он бегал по лесам, изображая лесного духа, он не смог бы столько поймать. Таким образом, остаются пятнадцать человек плюс двое деревенских, с которыми я собираюсь сейчас познакомиться. Что ж, задача вполне решаемая. И не такие головоломки разгадывали».
Как и обещал Труев, коттеджи вскоре закончились, теперь вдоль улицы стояли покосившиеся заколоченные деревенские дома. Некоторые из них выглядели как еще жилые, даже антенны на крышах торчали. У других, напротив, были выбиты стекла, выломаны доски из стен, повалены заборы. Выброшенное хозяевами добро – сломанная посуда, детские игрушки, обломки досок – валялось по всей улице, делая ее вовсе не проезжей.
Миновав эту зону разорения, Лев наконец добрался до двух домов в конце деревни, в которых еще теплилась жизнь. Это было сразу заметно по наличию живых существ: справа ходила по огороду коза, привязанная за колышек, дружелюбно махала хвостом дворняжка, а слева доносился запах навоза, а по двору бродили куры.
Подумав, Гуров двинулся направо. Не то чтобы он забыл объяснения своего приятеля, но ему надо было за один раз познакомиться с обоими обитателями деревни, и начать он решил с одинокого Егора Тихонова.
Гуров толкнул незапертую калитку и вступил во двор. Дворняжка продолжала махать хвостом, дружелюбно его разглядывая, а коза подняла голову, внимательно посмотрела на пришельца и направилась в его сторону. Тут Гуров вспомнил, что козы имеют обыкновение есть все подряд, включая одежду, и забеспокоился.
– Эй, хозяева! – громко позвал он. – Есть кто живой? Молока не продадите?
Некоторое время ничего не было слышно. Затем дверь дома открылась, и на крыльцо вышел хозяин. При виде его Гуров несколько удивился. Он ожидал увидеть мужика преклонных лет, с длинной бородой, спутанными волосами и полубезумным взглядом, одетого в какие-то лохмотья. А перед ним стоял человек лет пятидесяти, не больше, выглядевший вполне цивилизованно: был одет в рубашку и штаны; хотя и босиком. Одежда, правда, поношенная, зато чистая. На лице Егора Тихонова действительно имелась борода, но вполне опрятная. И смотрел деревенский отшельник на сыщика ясными и спокойными глазами.
– Вы молоко хотели купить? – спросил он. – Тогда вы ошиблись. Вам напротив надо, вон туда. Там Варя Полозкова живет, она корову держит. А я только козье молоко могу предложить, но оно на любителя.
– Да, я знаю, козье молоко жирное, – согласился Гуров. – И вкус не всем нравится. А вы что же корову не держите? Вон тут у вас луга какие – целое стадо прокормить можно.
– А зачем мне это стадо? – ответил Тихонов. – Молока мне нужно мало, сколько надо – мне Варя отольет. А за коровой уход требуется, не то что за моей Нюркой. Вон привяжу ее – она часа три и пасется, потом на новое место переведу, и вся забота.
– Зато от коровы доход и пропитание, – возразил Лев. – Вот я сейчас вашей знакомой Варе сто рублей отдам, потом еще кто из поселка придет, еще сто рублей. Да яйца можно продать, сметану делать, творог, еще больше денег, вот на хлеб с колбасой и хватит.
– На хлеб с колбасой мне и так хватает, – усмехнулся Егор. – Я пенсию получаю.
– По инвалидности, что ли? – предположил Гуров. – Или за вредные условия труда?
– Почему по инвалидности? – удивился Тихонов. – Обычная у меня пенсия, трудовая. А, это вы мне годы скостили, решили, что мне еще шестидесяти нет. Хотя многие так ошибаются. Нет, мне уже шестьдесят три, просто выгляжу моложе своих лет.
– Значит, ведете правильный образ жизни, – сделал вывод Гуров. – Не испытываете стрессов, не мучаетесь неразрешимыми проблемами. Вам остается только позавидовать. А вот Виктор Петрович Шаталов, с которым я сегодня познакомился, выглядит, наоборот, старше своих лет.
– А вы, наверное, недавно приехали, – заметил Тихонов, приглядываясь к посетителю. – Что-то я вас раньше в поселке не видел.
– Да, я только сегодня приехал, – подтвердил Гуров. – В гости к своему другу Глебу Павловичу – он в небольшом домике в центре поселка живет.
– Как же, Глеба Павловича я знаю: он к Варе ходит молоко покупать, и мы иногда с ним беседуем. Ученый человек, профессор. Кажется, он по специальности криминалист – верно?
– Так точно, – ответил Лев, удивляясь про себя осведомленности и памятливости собеседника. Он уже сделал заключение, что отшельник Егор Тихонов совсем не так прост, как кажется.
– А вы, стало быть, его знакомый, – продолжал хозяин. – Значит, тоже по юридической части. Не из милиции, часом? Или, как ее теперь называют, из полиции?
– И тут угадали, – кивнул Гуров. – Служу в полиции города Москвы в звании полковника. А зовут меня Лев Иванович.
– Ну а меня Егор Демьянович, – в свою очередь представился Тихонов. – А вы, наверное, с Виктором Петровичем на рыбалку ходили?
– Совершенно верно. Сам я, правда, не рыбак, но за компанию могу с удочкой посидеть. А вы как, удите рыбу?
– Рыбу я ловлю, но не на удочку. Хоть вы из полиции, а все же скажу правду: ловлю, как наши отцы и деды ловили, – с бреднем или в крайнем случае с пауком. Удочка – это уже позже пошло, от городских. Это скорее для удовольствия занятие, а не для пользы. А я один раз с бреднем пройду – вот и улов на целую неделю. И с Варей могу поделиться. Но я вот что вас спросить хотел: стало быть, Виктор Петрович с вами на рыбалку пошел? Не побоялся?
– А чего он должен бояться? – почти искренне удивился Гуров.
– Есть тут кое-что, чего он должен опасаться, – заявил хозяин. – Вы, когда на рыбалке были, ничего необычного не видели? Не слышали?
– Как же, кое-что слышал… – медленно, словно припоминая, проговорил Лев. – Крик был такой… странный… Похоже, будто выпь кричит, только это была не выпь.
– Вы, стало быть, в природе кое-что понимаете, – с одобрением отозвался Тихонов. – Тут вы совершенно правы: это не выпь была и вообще не птица.
– А кто же тогда? И почему Виктору Петровичу следует этого крика опасаться?
– Опасаться ему следует не столько крика, сколько нападения враждебных сил. Духов тьмы, говоря коротко. Вам Виктор Петрович ничего про них не говорил?
– Да, говорил, – признался Гуров. – Сказал, что ему являлся некий… вроде призрака.
– Вот-вот, вроде призрака. Только это не призрак, это гораздо страшнее. Я уже предупреждал Виктора Петровича, чтобы он в одиночку в лес не ходил, непременно за компанию. Если хочет свой разум в целости сохранить, да и саму жизнь тоже.
– Что же это за сила такая, которая ему угрожает? – нахмурился Лев. – Вы объясните, а я, как представитель закона, приму меры, чтобы пресечь ее противоправные действия.
– Тут могут быть разные объяснения, но при любом из них ваши меры не помогут. Здесь совсем другой подход требуется. Все зависит от широты ваших взглядов. Я понимаю, человек вашей профессии – это обязательно материалист. Вряд ли вы верите в духов, в нечистую силу и прочее того же рода. А без этого здешние события не объяснишь.
– Ничего, вы попробуйте, – предложил Гуров, – а я попытаюсь понять.
– Хорошо, попробую, – кивнул Егор. – Только это будет долгий разговор. Давайте тогда на завалинку присядем, что ли.
Они отошли к дому и сели на прогретую солнцем завалинку. Смеркалось, в лесу завела свое долгое «ку-ку» кукушка, из ближней рощи донеслась песня малиновки.