Только когда вволокла Потрошителя в гостиную и окунулась в творящуюся там суету, я сообразила, что пробыла у Импа продолжительное время. Совершенно расслабилась под воздействием атмосферных треков и его общества, а из-за музыки не услышала, когда пришли ребята. Друзья тем временем собрали стол.
У меня голова закружилась от щедрых ароматов салями, перца и сыра ещё горячей пиццы. На голодный желудок можно было получить гастрономический оргазм от одних только запахов. После ссоры с Катей у меня пропал аппетит, а сейчас вернулся и принялся терзать нещадно, требуя еды много и немедленно.
Из всей вакханалии вызывающих обильную слюну ароматов выстреливал свежий и сильный аромат лайма. На столе за коробками с пиццей стояли две пузатые бутылки текилы с синей этикеткой. Шамат в оранжевой толстовке и дыркой на полосатом носке щёлкал пультом плазмы, и в перерывах между громкими голосами ведущих и музыкой, слышался елейный голос Гришани – он забалтывал сразу двух девушек на соседнем диване. Наконец, дредастый набрёл на какой-то музыкальный канал, отложил пульт и обернулся.
– Ну, долго вы будете ходить, нет? Я жрать хочу, пиздец как. Где Имп?
– Ща придёт, – Даня плюхнулся рядом с Шаматом и взялся за текилу. – А я вот выпить хочу. Соль принесли?
– Лаванда пошла, разливай пока, – парень пододвинул стопки, а я уселась с другого края дивана, поближе к пицце.
Вскоре по коридору зашлёпали шаги. Сначала, я подумала, что это Егор, но походка больше походила на женскую. Я оказалась права.
Через несколько секунд в зал вошла среднего роста девушка с длинными волосами нежного сиреневого оттенка. Чёрные шорты и футболка не скрывали разноцветных узоров татуировок на тонких плечах и бёдрах. Аккуратные кожаные браслеты и цепочки унизывали узкие запястья. Неформальная красота – специфичная, но незнакомка оказалась приятной на лицо, на котором в разных местах красовался пирсинг.
– Или я тупая или Импу надо обзавестись обычной солонкой, а не этой хренью, – возмутилась девушка высоким голосом. – Пришлось открыть, чтобы наполнить, а теперь не могу сладить с дебильной крышкой!
Девушка так сосредоточенно воевала с солонкой в виде маленького робота, что не заметила вытянутых ног Дани. Запнувшись о них, она чуть не упала на стол и от души плеснула «белого яда» прямо в раскрытую коробку.
– Твою мать, Потрошитель! – взвизгнула Лаванда и пнула парня по голени. – Задвинь грабли! Смотри, что я из-за тебя наделала.
– Не гунди, Лав. Там до хрена еды, – Даня виноватым себя не чувствовал.
– Что ж ты такой козёл-то, – девушка отставила солонку и попыталась смахнуть соль, но только размазала густым слоем и испачкала руки.
– Ладно, солнце, брось, – Шамат потянул девушку к себе и усадил рядом, и пока та облизывала пальцы, сложил коробку и откатил в сторону, а я грустью проводила взглядом, как пить дать, самую вкусную пиццу.
Егор появился в комнате бесшумно. Хмурым взглядом оглядел сборище и сел на диван к Грише. Девушка рядом с Савенко заметила Импа и слишком явно состроила ему глазки. Тот улыбнулся и посмотрел на стол, потому и не заметил, как зыркнул на него друг. Ещё бы, он тут некоторое время «окучивал» малышек, а Егор переманил их внимание одним своим появлением.
Даня раздал стопки с текилой, солонка прошла по кругу. Выпили. Ещё не дожевав кусочек лайма, я уже тянулась к пицце. Глазом не моргнув, заточила два куска, а третий уже смаковала. Текила закружила голову, а сытость расслабила.
Я махнула ещё стопку и лениво развалилась на подушках, слушая байку Потрошителя про труп, который он принял в прошлую смену. Кажется, какой-то ребёнок с аневризмой. Мой мозг с помощью алкоголя и отвлекающих факторов заботливо отключил сознание. Берёг себя, зараза.
Правда, суть я всё-таки уловила, и сердце сжалось. Я не смогла бы работать в морге ни за какие деньги. Может, Даня уже привык и относился к мёртвым как к работе, с его-то толстокожестью, но в эту минуту мне показалось, что его всё-таки проняло. Не поэтому ли квасил как чёрт каждый выходной и писал незамысловатые тексты – на безумно тяжёлой работе и в молодом возрасте можно сойти с ума, и это фантастика, что он сохранил рассудок, жизнерадостность и философский настрой.
Потом болтали ещё о какой-то ерунде, а насущную тему осмелились поднять только после четвёртой стопки, когда достаточно захмелели.
– Егор, что будешь делать с диссом? – спросил Шамат, после того, как увидел-таки дырку на носке и заправил её под пальцы.
– Да ничего, пошумит и утихнет, – флегматично ответил Имп, раскачивая в ладони пустой стаканчик. – А кто склепал это – огребёт. Завтра же займусь вопросом.
Он говорил почти спокойно, а я удивилась, помня, в каком напряжении и злости он встретил меня. Алкоголь что ли вылечил? Или девчонка, которая придвинулась вплотную и совершенно не отрывала кокетливого взгляда?
– Да, это определённо нельзя так оставлять, – возмущённо отозвался Совёнок.
– Ага, – согласился Егор. – Но ты же знаешь, правду от меня не скрыть, – он лениво повернул голову к другу, и тот кивнул.
– А давайте поиграем? – вдруг с жаром предложила «искусная» во флирте шатенка.
Похоже, от обсуждения важной для коалиции темы она заскучала, или просто не хотела дольше делить внимание лидера объединения. Она потрясла его за колено, будто Имп единственный отказывался.
– И в какую же? – бесстрастным тоном спросил Егор, однако девушку приобнял.
– Каждый рассказывает, чего боится больше всего в жизни, и выпивает по стопке, – та теперь сидела довольная как слон.
– А давайте, почему нет. Я начинаю, – Даня поддержал идею.
– Небось, ссышь, что мертвецы оживут и из холодильника полезут, – хмыкнул Гришаня, однако Потрошитель не обиделся:
– Нет, такой мистической хренью меня не испугать. Я боюсь оглохнуть. Тогда я не смогу писать музыку и выступать.
– О, на этот счёт можешь не переживать, на качестве треков это не отразится. Тебе слух и сейчас не особо помогает, – вставила Лаванда, откинув сиреневые волосы на спину, и всё заржали. – «Эфелка»[7] всё сделает за тебя, просто выставляй нужные инструменты.
– Пиздец, смешно, – а вот сейчас Даня, вероятно, считающий своё творчество непревзойдённым, надулся.
А мне вдруг стало любопытно, как рэперы писали треки. До этого момента я не интересовалась этим вопросом. Надо будет восполнить пробел.
– Сама попробуй-ка бит написать, – тем временем возбухал Потрошитель.
– А мне не надо, я звезда другой индустрии, – дёрнула плечом Лав и прижалась к Шамату. – Кстати, раз уж я тут встряла, скажу, что меня пугает. Не реализоваться до конца, остаться никчёмной и безвестной.
– Не волнуйся, солнышко, постель решает такие проблемы, – парировал выпад Даня, снова вызвав взрыв хохота компании.
– Ты это, полегче в выражениях с моей девушкой, – Шамат погрозил другу пальцем, а тот только развёл руками:
– Конечно, раз ты так уверен в таланте Лав. Давай лучше колись, чего сам очкуешь?
– Зеркал, людей и своей тени. А ещё стать пидорасом, – сказал дредастый, и снова никто не удержал смеха. Гришаня уже начал икать.
– Шизоид, твою мать, – ржал он.
Превратить всё в шутку – почему бы нет. Так можно отгородиться от своих страхов. Может, и мне как-то съюморить? Но тут сработала привычка со школы – на вопросы отвечать честно и как по учебнику. Синдром отличницы или заучки, как за глаза меня звали.
– Твоя очередь, Игла, – голос Потрошителя выдернул меня из размышлений.
Оказывается, я так крепко задумалась о собственных страхах, что прослушала реплику девушки, сидящей рядом с Гришей. Похоже, её ответ особого оживления в компанию не внёс, а значит, боялась она обычного, что по определению может пугать женский пол: крыс, пауков, высоты, огня, неверности или разбитого сердца. Да, измен я тоже не допускала, и отчасти боялась, но не так сильно, как…
– Смерти, – сказала я. – Когда она неожиданно забирает близких и любимых. А ещё забвения: просто исчезнуть из памяти мира.
Наверное, я сказала какую-то невероятно пафосную дичь, потому что на миг всё замолчали, а я почувствовала острый выедающий взгляд и безошибочно обернулась к его источнику. Егор смотрел исподлобья, строго и сердито. На миг в его глазах мелькнула боль, крепкая и застарелая, но потом злость её разъела, и Имп отвернулся. А я взяла вознаграждение за правду о своих страхах и плеснула в горло крепкий алкоголь.
– О, мрачняк, – первым отозвался Гришаня, – а мы все тут параноики собрались, я смотрю. Вот для меня самое страшное – потерять разум и стать баклажаном. Когда мозг отказывает, а тело ещё живо. Если такое случится, лучше сразу пулю в лоб, чем срать под себя и пускать пузыри из соплей.
– Да, тут хуй поспоришь, – кивнул Егор.
– А чего ты боишься, Имп? – тут же отозвалась девица, предложившая игру.
Наверное, тема казалась ей возбуждающей, потому что тонкими ладошками она выписывала спирали и круги на брюках парня и медленно подбиралась к ширинке. А та уже и вздыбилась. Или мне как казалось с моего места. Как же он непритязателен. Не важен ни возраст, ни внешние данные, лишь бы было куда присунуть?
Наверное, мне не понять этого зуда в штанах, ведь я не мужчина, и могла контролировать своё либидо. Может, мне не нравилась девушка? Почему-то же в груди у меня теснило, когда я смотрела, как руки Егора обхватывали и ласкали хрупкую фигурку?
– Я ничего не боюсь, детка, – небрежно бросил Имп.
– Ну, так не бывает, – малышка качнула головой. – Что-то должно пугать или раздражать, не знаю.
– Меня бесит до хера всего: тупость, понты, лицемерие, ложь… А бояться? Я доверяю себе, знаю свои силы, сам себе господин. На хрен мне страхи выдумывать?
– Может, ты и прав, – задумалась девушка. – Иметь такое мнение – сильно. Ты молодец. А вот я боюсь лишиться способности чувствовать.
– В смысле? Тоже, что мозг отомрёт? – покосился на неё парень.
– Нет! – девочка нетерпеливо и воодушевлено заёрзала, явно довольная интересом Егора – так ей хотелось высказать свою точку зрения, свою сногсшибательную философию. И она действительно оказалась таковой – не сиди я, наверное, упала бы. – Смотри, вот, радость, любовь, как без этого жить?! Даже грусть и скорбь, я не хотела бы лишаться такого! Мозг важен, но сердце и чувства – больше! – и она с энтузиазмом приложила руку к груди Егора, где должен был находиться злосчастный орган.
Имп ограничился снисходительной улыбкой:
– Детка, я сейчас переверну твоё мировоззрение, но я должен это сделать. Чувства, генерируются не здесь, – он постучал по её кисти, а потом по виску, – а здесь.
– Ты меня проверяешь, да? – улыбнулась она. – Думаешь, я такая глупая и не знаю? Всё всегда говорят – «слушай своё сердце, там живёт душа», и так далее!
Гришаня прыснул и откинулся на подушках. Я не сдержала улыбки. Откровенные смешки и перекосившаяся физиономия Импа не смущали девицу, она даже не заметила, что его голос стал жёстче и холоднее:
– И где там прячутся чувства? Между желудочками? А жопой чувствовать не пробовала? – он скинул с себя её руки. – Сердце без мозга – просто кусок мяса, насос, качающий кровь.
– Ну, Его-о-ор, что ты со мной, как с маленькой! – рассмеялась та, пытаясь вернуть его ласки. – Если сердце остановится, кровь перестанет течь, человек же умрёт, а ты пытаешься убедить меня, что это не главный орган.
В глазах Има полыхнул гнев. Насколько я успела понять, он очень остро реагировал на тупость, и похоже сейчас эта девочка перешла все допустимые лимиты.
– Самый главный орган, детка, – это мой член, но тебе он не обломится, – он отодвинул девушку от себя и встал.
– Грубиян! – пискнула та и отодвинулась ближе к Гришане и подруге.
А Имп под истеричный хохот тусы подошёл к столу, чтобы наполнить заслуженную стопку. Видимо, не зря соль просыпали – вот и первая ссора. Хотя я не назвала бы это перепалкой, скорее проявлением характера. Нетерпимость Егора к подобным заявлениям я понимала. Иногда, именно негативный опыт помогал человеку избавиться от иллюзий, которыми он расцветил свою тусклую жизнь.
Егор слизнул с кисти соль, залил текилу в глотку и закусил лаймом, даже не поморщившись. А потом заметил, что я смотрела на него, и подошёл.
Я выпрямилась и подняла голову. Остаточная злость пахнула жарким костром мне в лицо, просыпала искры на ключицы и обнажённые руки. Я залюбовалась этой бесконтрольной силой, этой яростью, сметающей все остальные чувства, врывающейся как волнорез в спокойное море.
Мне захотелось стать хоть часть этой силы, хоть каплей, хоть крошкой. Прикоснуться и вспыхнуть с таким же пылом, амбициями, твёрдой уверенностью и своеобразным, немного мрачным видением мира. Но под воздействием алкоголя, злость быстро растворялась, как золото в царской водке, поэтому, когда Егор заговорил со мной, его голос звучал со спокойными, обволакивающими интонациями:
– А у тебя что сегодня случилось, Игла?
Я удивлённо вскинула брови, и в целом реакцией выдала, что он прав. А раз смысл отпираться пропал, я вздохнула.
– Что, так заметно?
– Когда так набрасываются на выпивку, явно хотят побыстрее расслабиться и забыть о чём-то мерзком, – он подошёл вплотную.
– О, разве нашлось время наблюдать за мной? Я думала, ты занят только ближайшим окружением, – будто против воли выдала я, не забыв приправить сарказмом.
Егор не удержался от яркого проявления эмоций, и довольная улыбка стремительно выплыла на его лицо.
– Смотрю, ты интересовалась, кто со мной рядом? Такое внимание приятно. Детка, я могу быть весь твой, только попроси.
Я качнула головой, но к щекам хлынула кровь, а в животе потеплело от его голоса и смысла фразы. Имп говорил такие вещи, совершенно не стесняясь друзей. Но на нас никто не обращал внимания, а в следующий миг Егор вдруг опустил руку мне на плечо.
Она показалась мне нереально тяжёлой, но по какой-то космической причине, я не скинула её сразу – меня как будто заворожил его взгляд. Имп больно защипнул кожу через ткань, а потом его пальцы нырнули под футболку, оттягивая её так, чтобы оголилось плечо, и меня наконец-то отпустила магия его взгляда и слов. На прикосновение горячей ладони к обнажённой прохладной коже я отреагировала резко – дёрнулась и стукнула парня по руке.
– Эй, что ещё за дела? Не трогай меня! – я поправила скривившуюся одежду.
– Ладно, тогда скажи, – Егор подцепил на кончики пальцев мою завитую прядь, – если не я, то кто тебя обидел, малышка?
Я уставилась на изумрудный локон, упавший в раскрытую ладонь, и испытала странный трепет. Почему-то когда кто-то касался моих волос, это ощущалось интимнее, чем самые непристойные прикосновения. Когда то же самое сделал Слава, мне стало до отвращения неприятно, а сейчас – ничего подобного. Лишь тонкая электрическая щекотка пробежала по телу и растеклась по пояснице.
А ещё мне на пьяную голову почудилась затаённая ласка в голосе Егора. Ссора с подругой всплыла новыми яркими и пачкающими красками. В носу защипало, захотелось пожалеть себя и поныть. Но всего на миг, до того, как я влилась во взгляд Импа.
Это было цепко, сильно и головокружительно. Смотреть ему в глаза – всё равно, что занести ногу над обрывом или согреть дыханием дуло пистолета – опасно и любопытно, что же после? После того, как я решусь?
Меня заворожила и заразила сила в его глазах. «Сильный узнает сильного». И я сейчас узнавала себя в его взгляде – человека целеустремлённого, смелого и принципиального. А такой человек принимает неудачи стойко и с достоинством.
– Просто мои убеждения столкнулись с точкой зрения другого человека, и якобы оказались неправильными. Мы крепко рассорились с Катей. Но я справлюсь.
– Подобное было неизбежно. Если гнаться за всем, что уходит, можно крупное проебаться, – резюмировал Егор и, отпустив мои волосы, плюхнулся рядом.
Он пододвинулся так близко, что в парах текилы и освежающей кислинки лайма я разобрала ненавязчивое вкрапление терпкого парфюма. Волосы завесили его глаза, и теперь смысл слов и поступков ускользал от меня сильнее. Можно я сделаю также? До смерти не хотелось сейчас обнажать душу. Или хотелось? Я сама не заметила, как призналась:
– Но меня обидело её поведение. Я хотела сегодня отвлечься работой.
– Извини, не получилось. Но согласись, это тоже неплохой метод.
Горячими пальцами Егор вытащил пустой стаканчик из моих рук и придвинулся ближе, якобы к столу и текиле. Но я поняла, что это уловка, когда голыми ногами ощутила тепло его бедра через шершавую ткань брюк. Мне чуть кистью двинуть, и я дотронусь до его колена. Бред!
– Егор, а как ты пишешь музыку? Хочу посмотреть, – неожиданно для самой себя спросила я.
Что-то я стала слишком смелой в словах, поступках и странных желаниях. Я ведь даже ни на миг не задумалась, чтобы отодвинуться. Похоже, пока закругляться с текилой. Но Имп уже подавал мне полную стопку, и я, кажется, не могла ему отказать.
– Спасибо, что добавила новый повод для встречи, а то интервью уже как-то себя изживал, тебе не показалось? – усмехнулся Егор.
– Нет, я привыкла доводить начатое до конца, – качнула я головой.
– Я тоже. Когда ты свободна в следующий раз?
С трудом, но я вспомнила своё расписание.
– На той неделе у меня два сложных экзамена. А вот через неделю могу в любой день.
– Идёт. Забьём дату, придёшь пораньше, отстреляюсь по твоим вопросам и покажу, как работаю. У меня как раз есть незаконченный бит. А вечером можно отметить новоселье, я ведь народу обещал.
– Хорошо, так и сделаем, – кивнула я, позволяя Егору взять меня за запястье и насыпать соль между большим и указательным пальцем.
Но я не успела поднести руку ко рту – Имп вдруг наклонился и горячим влажным языком слизнул соль с моей кисти. Потом отпустил, выпил стопку и потянулся за лаймом, будто не совершил ничего особенного.
Сердце гулко забухало в груди, руки задрожали. Не спускать это, ни в коем случае! Немедленно поставить его на место!
Вот только язык примёрз к гортани, когда Имп поднял на меня взгляд.
– Прости, детка, не удержался. Ты такая сладкая, а я уже пьян, – он потянулся ко мне, но я дёрнулась, отстраняясь. – Я лучше пойду. Курить хочу, просто умираю.
Имп поднялся и вышел на балкон, оставив меня в мятущихся чувствах. Но они быстро успокоились, потому что остаток вечера для меня прошёл в спокойствии – Егор больше не подсаживался и даже не заговаривал, отложив все беседы до следующей встречи.