Когда я вернулась со всем необходимым, бабушка уже разложила на столе белый платок, который совсем недавно вышивала. Приблизившись, я обнаружила перед собой самую настоящую пентаграмму. На выбеленном льне красными нитками была вышита пятиконечная звезда с магическими символами в центре каждого из лучей. Я немного оторопела, ведь этот знак всегда ассоциировался с нечистой силой и, по моим соображениям, на полных правах причислялся к чёрной магии. Бабушка заметила мой взгляд и расплылась в улыбке.
– Что-то не так? – поинтересовалась она.
– Разве это…
– Что это? —сощурилась она.
– Разве это не символ черной магии? —осмелела я.
– Магия не может быть чёрной или белой, магия она и есть магия. Вот мысли человека – это совсем другое дело. Именно наши мысли имеют определённый цвет и оттенок. Магия подобна умению разжигать костёр: в одних руках он способен согреть, а в других – сжечь дотла, – терпеливо пояснила она.
Разгладив руками платок, она продолжила:
– Приёмы же в магии примерно одинаковы, и перед тобой сейчас один из самых мощных колдовских символов. Когда-то давно этот знак нарочно приписали к чернокнижию, что было лишь попыткой запугать людей в надежде, что они забудут, как пользоваться этой невероятной силой. Впрочем, надежды оправдались.
– И что же этот символ значит?
– Пентаграмма пришла к нам от планеты Венеры с её мощной женской энергией, которая так схожа с энергией Матери Земли.
– От Венеры? – нахмурилась я, никак не улавливая взаимосвязи.
– Именно! Ведь пятиконечная звезда это ничто иное как траектория движения этой планеты на ночном небе. Тот путь который она проделывает ровно за восемь лет.
Я почувствовала как потяжелела моя челюсть. Набрав воздуха, чтобы продолжить расспросы, я вдруг была остановлена бабушкой. Она поднесла указательный палец к губам и уже в следующее мгновение взяла в руки кристаллы. Начинался ритуал.
Ведунья поставила камни на пиках каждого из лучей. В центр она поместила толстую свечу тёмно-зелёного цвета, которая была явно самодельной. В ней прорисовывались мелкие детали трав и даже цветов; её поверхность не была идеально ровной, а больше походила на кусок тёмного теста или глины. Я могла даже различить отпечатки пальцев того, кто её лепил. Любования свечой были остановлены треском травы, которую бабушка разожгла для ритуала. Пылающая бледно-голубая веточка приблизилась к свече, и всё зелёное туловище той будто бы ожило. Местами оно стало почти прозрачное, с увековеченными навсегда остатками полевого гербария, что вошли в отвар, из которого она была когда-то изготовлена. Бабушка дала свече разгореться и прочла заклинание, состоящее из трёх коротких слов. Я даже улыбнулась, ведь мне показалось, что она шутит, забавляя меня детским стишком, похожим на «абракадабру»… Ведунья же не думала отвлекаться. Она была на редкость серьёзной и сосредоточенной на своем деле. Она задула огонь на ветке, всё ещё держа её в руке. От травы стал исходить тонкой струёй тёмный дымок. Ведунья поднесла полынь к одному из лучей пентаграммы – ветка по прежнему дымила. Затем ко второму лучу, к третьему, и вдруг на моих глазах тающая в воздухе струя устремилась не вверх, как положено по всем законам гравитации, а прямо вниз, прямо в центр одного из магических знаков.
Явление оказалось столь завораживающим и не поддающимся никакому объяснению, что мне на миг привиделось, будто в этом месте есть отверстие в дереве, через которое сквозняк уносит дымок куда-то под стол. Я почти рефлекторно наклонилась и осмотрела столешницу. Отверстия, разумеется, не было, а когда я снова взглянула на поверхность стола, то наполовину чёрная ветка травы уже перестала дымить вовсе. Бабушка закончила ритуал, поблагодарив все атрибуты; я же поспешила продолжить расспросы.
– Скажи, что это все значит? – взмолилась я.
– Это значит, что моя магия встретила чужую, образовав нечто живое, – глубоко вздохнув, ответила она. – Мой магический посыл встретил в том доме другой магический посыл и породил жизнь в плетёном человеке. Эмоции же хозяйки дома определили перевес этой жизни в тёмную сторону.
Нашу клиентку не пришлось долго ждать. Она была человеком резким, порой конфликтным, и даже с родственниками у неё не получалось найти общий язык. Погостив у сестры всего один день, ей не терпелось поскорее вернуться в свой дом. Явившись, она с порога потребовала у бабушки разъяснений.
– Садись, – та пригласила Ольгу к круглому столу, услужливо отодвигая стул.
– Ой, давайте побыстрее, и только без этих ваших плетёных игрушек, – брезгливо поморщилась она.
– С ними или без, свою магию ты сама должна снять сама, и я тебе в этом помочь, увы, не могу, – разливая по кружкам чай, спокойно произнесла бабушка.
Ольга выпучила глаза. Не встретив ответной реакции, она захлопнула веки, взялась за переносицу и сделала глубокий вдох.
– Так, бабуля, давайте по факту, а не фантазийные версии тут выдвигать.
– Тогда у нас двоих с фантазией всё хорошо. Тебе с сахаром? – не поддавалась на провокации ведунья.
– Да что ж это творится?! Я к ней за помощью пришла, а она меня тут в чём-то обвиняет. Не можете решить проблему, не хватает силёнок и знаний, так не надо на других перекидывать. Мол, я приворожила, так теперь эдакая расплата ко мне пожаловала, – гневно выпалила женщина, вставая из-за стола.
Она резким движением отодвинула стул и направилась к выходу, когда, нажав на ручку двери, остановилась. В комнате повисло гробовое молчание. Она невольно озвучила своё признание здесь и сейчас. То, что тяготило её долгое время, не давало покоя и сна. Её страх, что бабушка докопается до правды был настолько велик, что она услышала слово «приворот» там, где его никто не произносил. Это более не могло оставаться внутри, оно вольно или невольно вырвалось наружу.
– И что будет, если не снять этот… Ну… – замялась она.
– Приворот? – наивно вопросила бабушка.
– Угу, приворот, – не оборачиваясь произнесла она.
– Мужа твоего призрак, скорее всего, заберёт, но и тебе не советую отныне ночевать дома, – невозмутимо произнесла бабушка, отпивая маленькими глоточками свой горячий чай.
– Гос-по-ди-и-и-и-и, – раздражённо протянула женщина, поворачиваясь лицом, – так ты сними этот приворот, и всё! Делов то! И я пойду домой. Мы же образованные люди, а не дикари какие-нибудь. Или ты, Валентина, строишь святую и проучить меня решила?
– Я учу, Ольга, только свою внучку Киру. А не могу его снять, потому что он сделан на твоей крови, дорогая. Должен снять тот, кто делал, – даже не думая прерывать свою чайную церемонию, ответила ведунья.
– И что после этого будет? Он уйдёт? Уйдет от меня? Из дома?
Ольга все еще торговалась. Она привыкла к торгу, и сейчас для неё не было никакой разницы, что положено на чаши весов.
Тут бабушка посмотрела ей в глаза и произнесла так, что слова отчеканились в сознании:
– Я не знаю, что будет после этого! Но если не снимешь, то уйдёт он уже не из твоего дома, а из этого мира! Ты это своим «образованным» мозгом понимаешь?
Женщина скрестила на груди руки, подошла к окну и, более не поднимая на бабушку глаза, начала свой рассказ.
– Я влюбилась в него, понимаете вы? Он полностью подходил мне по всем параметрам. По гороскопу, по интеллекту, по темпераменту. Он казался тогда идеальной парой. Но видно же было, что парень совсем на ней помешался, на этой Насте, пусть земля ей пухом… Один раз на вечеринке я его напоила, а он даже в невменяемом состоянии не смог изменить ей. Вот я и решилась, подумав: «Ну, девка же она красивая – найдёт себе ещё кучу таких, как он, сильно переживать не будет». Вы же сами видели, какой она царицей ходила; поначалу-то совсем не подпускала его к себе, а, стало быть, и не заслужила Максимкиной любви. Такая гордая, королевна прямо… Никто же не думал, что руки на себя наложит, – отрывисто говорила Ольга. – Можно я закурю?
– Кури, – шмыгнула носом бабушка, – только в окно.
– Спасибо, – женщина зажала в зубах сигарету и чиркнула спичкой. – Я поехала к одной колдунье в город, – затянулась она, – мне её очень советовали. Она меня тогда спросила трижды, – Ольга посмотрела в окно и выпустила струю дыма. – Спросила, готова ли я принять последствия приворота. Ну, я же и понимала, что последствия приворота – это наша счастливая жизнь с Максимом. Никто ведь не хотел понимать под этими словами какие-то другие последствия…
Она стряхнула пепел за окно и, прищурив один глаз, снова сделала долгую затяжку.
– Ну, я и ответила трижды «да». Потом она пустила из моего пальца кровь длинной чёрной иглой, набрала шприцем и впрыснула в маленькую бутылочку с миниатюрной пробкой. Написала на листке слова и сказала мне их прочесть. Сама зажгла большую черную как уголь вечу и стала чего-то там шептать над ней. Театрально разводила руками вокруг пламени, «деньги свои отрабатывает» подумала я, ведь не дешево стоит такое. Потом дала мне знак, я закрыла глаза и произнесла тот заговор. После этого был сильный хлопок. Я открыла глаза, так и не поняв природу резкого звука, а только увидела, как свеча стала коптить чёрным дымом. Вот по сути-то и все, что было. Кровь мне было велено смешать с молоком и сделать выпечку. Накормить суженого, самой не есть. Я всё так и сделала, как раз через день был у него день рожденья, и я испекла торт.
– Ох, еще и на день рождения… – тихо пробубнила бабушка, качая головой.
Ольга опять затянулась и, покосившись на бабушку, продолжила:
– Как он задул свечу и съел первый кусок, я опрокинула поднос будто случайно. Никто больше торт с приворотом не ел, а Максим в тот же вечер стал моим. Я осталась довольна таким быстрым результатом. Три дня и забыл её. Потом эта королевна стала ловить его на улице. Я переживала тогда, что он к ней вернётся. Однажды в окно смотрю – он идёт ко мне, а она подбежала, схватила за руку, и тянет и говорит ему что-то. Он развернулся к ней. Долго стояли они. Просто стояли и смотрели друг другу в глаза, не произнеся ни слова. Ох, и испугалась тогда я, что вернёт она его, а приворот прекратит действовать. Но потом он отпустил её руку и так же молча ушёл. Она ещё минут десять глядела в окна. Я, как сейчас сидела, курила и смотрела на неё. А потом… Потом мы узнали, что несчастной не стало. Ущемлено было её королевское самолюбие, что ко мне он пошёл, вот и утопилась… – Ольга замолчала, затушила бычок и выбросила за окно.
Мы слушали её не прерывая. Я то и дело смотрела на бабушку и все ждала, когда же она поставит эту мерзавку на место. Когда укажет на низость всех её слов и поступков. Но бабушка не произнесла ни слова. Она даже не взглянула Ольге вслед, когда та быстрым шагом выходила из нашего дома. Я попыталась заговорить, но бабушка хотела посидеть в тишине.
– Разве любовь не оправдывает все наши действия? – выждав достаточно долго, вопросила я. Где-то когда-то услышав эту красивую фразу, я решила её применить по назначению.
– Когда тебе нравится цветок, ты его срываешь. Но когда ты любишь цветок, ты его каждый день поливаешь. Эта женщина не имеет в сердце любви, она не знает, что это такое, и к её действиям любовь не имеет никакого отношения, – печально произнесла она.
Шли недели, месяцы, но Ольга к нам больше не приходила. Деревня наша была небольшая, однако и на улице мы с бабушкой её не встречали. Пару раз видели её мужа, Максима, который стал жить в доме своих родителей, и меня разбирало обычное человеческое любопытство по поводу их отношений и череде возможных событий. Моя бабушка никогда не любила сплетен, и подруг, приносящих на хвосте последние сельские новости деревни, у неё не было; поэтому долгое время мы оставались в полном неведении.
Бабушка учила меня, что бывают травы вечерние, ночные и утренние. Одна и та же трава, собранная в разное время суток, может обладать различными свойствами. Та, что собрана вечером, никогда не будет использоваться в рецептах для лечения простуды и различного рода недостатка энергий в теле. Но она незаменима в успокоительном чае и настоях от ночных кошмаров. Утренняя трава, собранная в том же месте, что и вечерняя, напротив – могла лечить от усталости и острой ангины. Возможно, вам покажется, что такие тонкости, как время суток, совершенно незначительны в приготовлении зелья, однако в магии положение солнца и луны на небосводе имеет чуть ли не решающее значение. В одни часы определённые духи природы бодрствуют, в другие – спят, и не могут дать траве нужной силы.
Стояло ранее утро. Мы возвращались со сбора ночных трав. В этот раз наш путь лежал на север, поэтому по возвращении нам необходимо было пройти через всю деревню. Этой ночью было довольно холодно, и я хотела быстрее попасть домой, чтобы забраться под своё пуховое одеяло. Мы пересекали совершенно пустую деревню. Было около половины четвертого, когда ещё даже самый бодрый петух сладко спал. Деревня выглядела пустой, без единого проблеска света, без движения и звуков. Холодный воздух проглатывал все запахи, и я внезапно ощутила себя в каком-то мёртвом месте. Словно время остановилось, словно это был не наш мир, а такой же, но чужой, враждебный. Это была редкая ночь без ветра, и никакое шевеление не могло выдать реалистичность картинки. Все застыло. Мы словно шагали по страницам иллюстрированной книжки детских страшилок, где талантливый художник нарисовал лишь чёрные силуэты домов и деревьев на фоне светлеющего неба.
У меня был сложный период. С одной стороны, мне хотелось в полной мере познавать тайные магические учения, с другой – в моей голове роились вопросы. Словно стая неугомонных пчёл, они прилетали и мучили меня. Иногда я получала ответы, которые чаще всего порождали ещё большее количество неугомонных пчёл.
– Почему травяные настои с заговором помогают человеку выздороветь? Мы идём в лес ночью, собираем травы, разговариваем с каждым кустиком, в надежде на его прощение за то, что мы срываем его, молим о помощи в дальнейшем. Потом сушим эти травы, храним, делаем настои, читаем заговоры. Неужели не легче просто купить лекарства в аптеке? – прервав тишину, заговорила я.
– Нет, – сухо ответила бабушка.
– Но почему? – воскликнула я.
– Потому что мы забыли, как лечить своё тело, – спокойно пояснила она.
«Ну вот, это произошло снова, – подумала я. – Опять она ответила так, что у меня возникло ещё больше вопросов, чем было в самом начале».
– А как мы лечили своё тело раньше? – немного раздражилась я.
– Всё в этом мире вибрирует. Если настроить себя на здоровые вибрации, то тело не будет болеть. Раньше человек знал, как себя вылечить. Он знал, как звучит его идеальная мелодия, здоровая и гармоничная. Общение с природой помогало ему услышать песню своего тела. Он понимал, где тело фальшивит, и перенастраивал себя, словно музыкальный инструмент. Жаль, что люди перестали испытывать благоговение и трепет перед возможностями Матери Земли, потому что без её помощи себя просто невозможно услышать и невозможно понять.
– Но как же настой может изменить мелодию тела? – в ожидании замыкания логической цепочки, вопросила я.
– Настой может вибрировать точно так же, как и человеческое тело. Маг готовит зелье здоровой вибрации и даёт его больному человеку. Если человек принимает эти вибрации, то и его тело начинает звучать по-другому, и в итоге становится здоровым.
– Принимает вибрации… То есть принимает настой? Ты так хотела сказать?
– Можно пить литрами настои и не излечиться, если человек не дал команду своему телу принять целительные вибрации. Принять вибрации – в первую очередь значит поверить в их действие и позволить своему телу услышать их.
Я многое не понимала тогда, и слишком многое на тот момент тяготило своей неясностью. Бабушка всегда старалась ответить на все мои бесконечные вопросы, но я не всегда могла осознать её ответы. Многое так и оставалось для меня словами без смысла с застарелым налётом деревенской мистики.
Мы свернули с широкой дороги, и перед нами предстала длинная улица с одноэтажными чёрными домами, в которых иногда проблёскивали такие же чёрные окна. Лишь одно из них в правом ряду было тускло-жёлтым. В этом доме кто-то не спал. Проходя мимо него, бабушка замедлила ход, будто прислушиваясь к звукам, которые могли донестись оттуда; но там было довольно тихо – ни голосов, ни шагов. Вдруг бабушка остановилась, на секунду задумалась и повернула обратно.
– Пойдём спросим, как идут дела, – сказала она мне, но вроде бы и себе тоже.
Я последовала за ней, когда она тихо постучала в окно.
Клетчатая кухонная шторка быстро отодвинулась, и на нас взглянула круглолицая женщина. Бабушка жестом вопросила: «Как ты?» Женщина, завязывая халат под грудью и махнула головой: «Заходи через веранду». Дверь открылась, из дома повеяло теплом. Я ликовала и быстро проскользнула в коридор. Совсем не сразу я узнала нашу клиентку. Она изменилась не только лицом; я неприлично долго рассматривала её огромный живот, который выдавал последние месяцы беременности.
А ещё Ольгу было трудно узнать без угрюмого и надменного взгляда. Нас угощала чаем доброжелательная, спокойная женщина, в глазах которой угадывались смирение и доброта. Исчезло это давящее выражение надзирателя и судьи. Сейчас она виделась мне умиротворённой, и, кажется, даже стыдилась посмотреть лишний раз бабушке в глаза.
– Ты сняла приворот?