Весь день я пребывала в мыслях о том, что испытала ночью перед дверью колдуна. Это были совершенно новые, неизведанные чувства, которые поглощали моё сознание всецело. Я была рада, что сегодня моросил косой дождь и мы остались дома. Сидя на своей излюбленной кушетке, я мяла в ступке листья черники и смотрела на волнующийся лес. Мне нравилось, что погода парализовала всю нашу активность, и я могу себе позволить вот так сидеть и, изображая занятость, постоянно возвращаться на ночную веранду с витражными стёклами.
Очень надеясь, что этой ночью колдун впустит меня в свой дом, я ждала приближения ночи. И она быстро близилась благодаря плотным тучам, надолго затянувшим солнце и его жизненный свет.
– Ты не произнесла сегодня ни слова! – послышался встревоженный голос.
– У меня болит голова на погоду, – соврала я.
– Мой бедный ребёнок. Я сделаю тебе лечебный отвар, это всё дожди виной, – по-особому жалостливо протянула бабушка.
Меня раздражало слово «ребёнок», потому как я себя более им не считала. Это было подобно оскорблению, объявлению моей некомпетентности наряду с женщиной из сливового сада, которая бывала у колдуна каждую ночь. Но я не подала виду – ведь мне не стоило привлекать бабушкино внимание, которое я и без того уже привлекла своим затворничеством.
Я приняла от неё кружку горячего напитка с сильным запахом брусники, который, к моему большому удивлению, совершенно не кислил. Лишь только я сделала глоток, меня сразу кинуло в жар воспоминаний, и я поняла, что отдала бы всё, чтоб оказаться в объятиях столь полюбившегося мне мужчины. Закрыв на минуту глаза, я представила, что он обнимает меня, любуясь со мной вместе на этот бесконечный дождь. Вдруг мне захотелось узнать его запах, чтоб тот в любое время дня и ночи смог напомнить мне о нём, и я решила любой ценой сегодня ночью узнать его.
Наконец небо начало темнеть. Я никогда ещё не любила сумерки, как сейчас, и под предлогом недуга быстро запрыгнула в кровать. Поспешно обняв подушку, я слегка дотронулась до своей волшебной щепки – щепки от двери на границе миров, той самой, что скрывает от меня любовь всей моей жизни.
Теперь уже я бежала по знакомому мне полю, не теряя ни минуты. Длинные густые колосья путались у меня в ногах, препятствуя бегу. Они словно пытались не пустить меня к колдовскому дому, предупреждая о чём-то. Протягивая руки, я уже касалась дверной ручки и, толкнув массивную дверь, взывала её отвориться. Но она совсем не поддавалась мне. Отойдя назад, я решила, как и прежде, ворваться в этот дом сквозь витражное окно. Разбежавшись на веранде, я подскочила к нему и совершенно неожиданно поняла, что ударилась о невидимую стену.
«Как? Зачем? Почему?» – пронеслось в моей голове. Я совершенно была не готова к отказу!
Отойдя обратно на поле, я посмотрела в пустые окна дома, и моё сердце сжалось от тоски и обиды. Я была намного нужнее ему, чем эта надменная замужняя особа. Я любила его намного ярче и чище, чем она и чем кто-либо другой. Опустившись на землю и обняв свои ноги, я принялась просто наблюдать за домом в ожидании хоть какой-то тени или малейшего движения.
Ничего не происходило, и лишь вдалеке эхом отзывалась одинокая сова, как вдруг я услышала женский протяжный стон. Из глубины моего живота поднялся шар ярости и обиды – он был не один, и заперся там со своей любовницей! Всё моё нутро бушевало, а к голове хлынула кровь и тихим звоном сдавила мне уши. Я была в безумстве, в обиде, но даже так сильно оскорблённая, я не имела сил сдвинуться с места и вернуться в свою кровать из этого запретного места. Через некоторое время этот ненавистный стон утих, и его сменил дьявольский смех.
Мужской смех уже знакомого мне голоса, который праздновал победу, издевательски набирал раскатистые обороты. Этот звук совершенно ошеломил меня, и я более всем своим воображением не могла представить, что же происходит в этом доме. Встав с земли и снова поднявшись на веранду, я приблизилась к цветным стёклам витражей в надежде различить хоть какие-то силуэты и их действия. Из дома послышались шаги, и кто-то высокий в длинном плаще промелькнул, заслонив свет камина. В мгновение ока тяжёлая входная дверь распахнулась, и ко мне вышел колдун, полностью укрытый тяжёлым чёрным плащом. Будто вовсе не замечая меня, он захлопнул дверь и широкими шагами направился в поле. Я словно послушная собачонка последовала за ним, будучи уверенной, что он, как и прежде, не видит меня. Я просто вела свою слежку, повторяя все его шаги, пытаясь сравняться с ним и взглянуть ему в лицо.
– Зачем ты пришла? Я тебя не звал, – вдруг раздался его мягкий бархатистый голос, от которого всё моё тело покрылось гусиной кожей.
– Я хотела тебя видеть, – совершенно по-подростковому ответила я.
– Зачем? – напоминая мне мою бабушку, снова спросил он.
– Возможно, мы созданы друг для друга и просто не могли найтись прежде, – как на духу открылась я.
– Кем созданы друг для друга?
Этот вопрос застал меня врасплох. Понятно, что начинать разговор про Бога с колдуном было б ошибкой, и я совершенно растерялась с ответом, выдерживая длинную паузу. Похоже, мой спутник понял это и продолжил диалог сам:
– Когда мастер лепит графин, он не придумывает ему пару.
– Но ведь когда мастер лепит кружку, он создаёт для неё одно-единственное блюдце, идеально подходящее по размерам и форме. Только в этом блюдце чашка будет чувствовать себя идеальной и понимать, что оно создано специально для неё, – крайне удачно, на мой взгляд, ответила я.
– Ты ошибаешься – у людей всё иначе. У меня не было пары, нет и никогда не будет. Я одинок и счастлив сам в себе. Мне не нужны поддерживающие меня блюдца, шумные чайные ложки и другие приспособления, якобы выполненные специально для меня и моего удобства. Всё, что мне нужно, – это полный чайник, способный наполнить меня до краёв горячей живительной силой, – отрезал он.
Его холодный тон нисколько не охладил меня и почему-то, напротив, только разжёг во мне искры любви. Я была абсолютно уверена, что он неправ и просто заблудился в своих эгоистичных мыслях. Лишь только я была готова взять его руку и прижаться к ней всем своим существом, передавая волны любви и ласки, как он каким-то непонятным образом оказался в метре от меня. Эта игра начинала раздражать и по-настоящему злить так же быстро, как только что накатившие секунду назад волны страсти. Мне захотелось вдруг поставить его на место и уколоть побольнее, задев хоть что-то в нём, что ещё может быть хоть как-то задето. Недолго думая, я выпалила:
– Всё-таки не зря наш род спалил твой дом дотла!
– Твой род не привнёс в мою жизнь или смерть абсолютно ничего такого, чтоб я мог запомнить, – невероятно неэмоционально произнес он.
В следующую же секунду я вскипела, просто не выдержав больше такого безразличия к собственной персоне. Я должна была что-то для него значить – плохое или хорошее, неважно. Но он должен был меня как-то выделить в своём сознании из всей этой общей массы барышень, которыми он обладал при жизни и даже после неё.
– Мой род спалил твой дом и тебя вместе с ним. – Так сильно начав, мой голос к концу дрогнул, осознавая всю грубость слов и низость мыслей.
– Я был бы никчёмным магом, если б не знал своё будущее, – полный терпимости и снисхождения к моей выходке, произнёс он.
– Но зачем-то же ты собираешь свой дом по кускам? Ты умер однажды и хочешь возродиться снова! На самом деле ты живёшь в могиле и ты – не молодой красавец, а двухсотлетний старик! – высказалась я как на духу, обнажив все свои немногие знания.
– Откуда тебе знать? Возможно, я здесь только во снах, как и ты. Возможно, в реальной жизни в своём новом воплощении я не так уж много старше тебя!
– Скажи мне, это правда? – полным надежды голосом отозвалась я.
– Отдай мне мою деревяшку, и я скажу, – не уступая мне в наивности, вдруг заявил он.
Я внезапно поняла, что это и в самом деле может быть правдой! У меня появилась реальная надежда воссоединиться со своей второй половинкой в реальной жизни. Впрочем, то, что именно он – моя вторая половинка, у меня на тот момент не было абсолютно никаких сомнений.
– Как мне тебя найти? Скажи, где искать! Мы же созданы друг для друга, как луна и солнце, как закат и рассвет, как… – полным девичьих надежд голосом протянула я, словно просила его сжалиться над моими чувствами.
Он остановился, оборвав меня:
– Нет никаких половинок, мы все целые от природы… Но если ты хочешь быть для меня такой же желанной, как и я для тебя, тебе необходимо познать одну простую вещь.
Тут он наклонился ко мне совсем близко и снял свой капюшон. Я с каким-то небывалым облегчением увидела его прекрасные растрёпанные кудри и глубокий взгляд серых глаз. Его тонкие губы с витиеватым изгибом дьявольски манили меня, чтоб слиться в заветном поцелуе. Я закрыла глаза от удовольствия и наконец-то почувствовала его запах. На моё удивление, он был терпкий, словно от какой-то лесной ягоды, затем немного отдавал хвоей и раскрывался ночной гвоздикой. В то же мгновение я обнаружила деревянную щепку у себя в руке. Она совершенно непонятным образом очутилась со мной в этом сне, и я прикинула, что, видимо, уснула, прикоснувшись к ней между матрасами. Всё ещё не открывая глаз, я чувствовала любимого мужчину совсем рядом; он не обнимал меня, а скорее обволакивал собою всё моё пространство. Его губы коснулись кончика моего уха, и он невероятно нежным голосом произнёс:
– Чтобы стать всеми желанной, тебе необходимо перестать быть блюдцем, всю жизнь ищущем свою кружку. И даже кружкой от старинного сервиза на двенадцать персон быть недостаточно. Стань уникальной, единственной, полной чашей своего горячего чая, в котором стремятся раствориться все сахаринки мира; которую считают своей половинкой тысячи блюдец; когда сотни серебряных чайных ложечек, стараясь сбалансировать её содержимое, вызывают в ней только лишь приятный звон и распространяющийся аромат её уникального травяного настоя.
Я практически не слушала его, и эту фразу мне пришлось впоследствии доставать из самых глубин своей памяти. Далее я ощутила его сухие трепетные руки, которые поглаживали мои пальцы. Губы колдуна перенеслись к моему лицу, и я потянулась к ним как к единственному желанию всей своей жизни.
Меня ослепила яркая вспышка, и, с болью открыв глаза, я поняла, что проснулась.
Дедушка соорудил мне красивую деревянную ширму, которая отделяла мою кровать от большого пространства главной комнаты. Мы с бабушкой расписали её фантастическими белыми птицами с золотым оперением, глаз одной из которых являлся природным круглым отверстием в тонкой деревянной доске. Я тихо встала с кровати и приблизилась к своему тайному глазку. Сначала электрический свет ударил мне в глаз, но вскоре я смогла различить за нашим круглым столом всё ту же худую тёмную девушку. Однако она уже не казалась ни дерзкой, ни влюблённой, напротив – её лицо было уставшим и бледным. На нём не было и следа макияжа, а в тёмных волнистых волосах желтели кусочки сухих листьев и травы. По звукам чайных приборов я угадала, что бабушка заваривала свой лечебный чай. Тихими шагами вернувшись в кровать, я совершенно беззвучно легла обратно и отвернулась к стене.
До меня донёсся кисло-мятный запах, и я поняла, что не ошиблась: бабушкин фирменный чай хорошо восстанавливал психику и давал человеку, столкнувшемуся с невиданным, вернуться к нормальной жизни и притупить воспоминания шокирующих событий. Гостья готовилась что-то рассказать, и это что-то мне было просто необходимо узнать! Теперь её ночные путешествия касались не только их двоих, но и непосредственно меня.
Судя по всему, бабушка заглянула ко мне за ширму. Я внезапно почувствовала её шуршание, затем дыхание и позже её тихий голос:
– Она спит. Если будем шёпотом, то не проснётся.
Один из стульев отодвинулся и придвинулся снова. Кто-то подул на чай и сделал небольшой глоток.
– Я не могла верить тому, что вы рассказали мне. И ночью я, конечно же, пошла на встречу с ним в очередной раз, – начала девушка, и у меня всё сжалось внутри. – На этот раз, когда я только пригубила вино, в моей голове стали крутиться слова, которые вы мне сказали. Я не могла от них отделаться, они врезались в мою память и буквально слетали с моих губ. Всеми силами я заставляла себя думать о другом, но они словно слова-паразиты пробирались из глубины памяти на самую её поверхность. В какой-то момент я словно произнесла их, но про себя, и в ту же секунду мой любовник прекратил тушить свечи и напевать свою песню. Он направился прямо ко мне, и его прекрасное лицо с тонкими чертами украсила изящная улыбка. Наклонившись, он произнёс, чуть касаясь мочки моего уха: «Ты хочешь поиграть сегодня? Бывает, в играх я беспощаден…»
Я лежала на шкуре какого-то животного. Он наклонился ко мне так близко, что я могла чувствовать его ароматное дыхание. Его запах был похож на терпкую кору дерева, смешанного с хвойным лесом после дождя. Его острый нос практически касался моего, а взгляд пронизывал меня насквозь и раздевал моё тело без малейшего прикосновения. Я понимала, что больше всего на свете сейчас желаю этого мужчину и мои руки обнажают меня сами. Закрыв глаза от удовольствия, я потянулась губами поцеловать его, как почувствовала, что они погружаются в какую-то слизкую массу. Это напомнило мне старания выпить сырое яйцо, и в ту же секунду я открыла глаза. Увидев всё того же прекрасного мужчину, такого желанного мной, порой одержимого и невероятно страстного, а временами такого холодного и жестокого, как сейчас, я охватила его шею. В то же мгновение мои руки провалились в дырку между острых костей, опоясанную всё той же холодной слизью. Мои трепещущие пальцы дотронулись до плотных костей, хрящей и натянутых, словно струны, сухожилий. Я была во власти мертвеца, ожившего под воздействием невиданной силы. Его руки жестоко схватили меня, и я почувствовала, как множество мелких острых камней впились в мою кожу взамен мягких, привычных мужских рук. Я всё ещё не могла толком понять, что происходит. Злясь на вас, я была уверена, что заклинание сейчас работает против меня самой, и мой возлюбленный тут ни при чём.
Я опять решила поцеловать любимого, не закрывая на этот раз глаза. И с ужасом обнаружила, что, прикасаясь к этому молодому, упругому мужчине губами, я вижу вместо его лица зелёную слизь, сквозь которую можно различить мелкие кости лица и крупные соединения черепа. Его глаза так сильно бледнели, что практически становились бесцветными, и на них уже невозможно было различить не только его густые ресницы, но даже веки. Нос становился похож на жёлтый хрящ с огромной чёрной дыркой вместо ноздрей. Он был абсолютно без одежды, и его жуткое тело выглядело теперь как скелет, обтянутый тонкой дряблой кожей. В некоторых местах она порвалась и висела омерзительными тонкими ошмётками, обнажая засохшие чёрные внутренние органы, окутанные, в свою очередь, вязкой слизью. Его великолепные чёрные блестящие волосы спадали теперь серыми длинными нитями на мои лицо и грудь; они прилипали словно гигантские паутины к моему вспотевшему телу, и, онемев от ужаса, я не могла теперь пошевелиться. Это чудовище, напротив, с особой силой притянуло меня к себе и овладело мной. Меня буквально выворачивало наизнанку, и я то и дело собиралась с силами, чтоб отпихнуть его, но мои руки проходили сквозь это хлипкое тело, запутавшись в омертвевших тканях. В какой-то момент поняв, что дотронулась до его рёбер, я практически лишилась чувств. Ясно понимая, что мне не вырваться, я просто ждала, когда же он наконец отпустит меня. Но он был полон сил и наслаждался тем, что я вижу всё его безобразие; тем, что я ненавижу его и испытываю страдания. Решив больше не трогать этого монстра, я схватилась за шкуру, на которой лежала. Но сейчас я обнаружила, что вместо шкуры подо мной мёртвое животное, и я практически погрязла в луже его вязкой крови. Запрокинув голову как можно дальше от всех ужасов этой ночи, я увидела, что лежу на дне могилы. Её сырые стены дурно пахли, и с каждым нашим содроганием на меня падали влажные куски могильной земли. Мне показалось, что так продолжалось целую вечность. Весь этот кошмар закончился, лишь только когда он сам отпустил меня.
Проснувшись, я поняла, что мне всё ненавистно. Я не могла ни есть ни пить. Мало того – я не могла смотреть на себя в зеркало, представляете! – Своей интонацией она особо выделила этот момент, судя по всему, занимающий как минимум треть её жизни.
Бабушка многозначительно вздохнула и добавила:
– А что ваш муж?
– Мой муж вёл себя достойно. Он успокаивал меня как только мог, и сам изъявил желание пойти к вам за помощью. Я же хотела теперь только одного – поскорее избавиться от этой чёртовой кровати. Но когда он вернулся и сообщил, что я должна буду это сделать сама, я, понятное дело, не поверила своим ушам.
– Понятное дело, – добавила бабушка, отпивая свой настой.
– Но всё же отвращение пересилило страх, и вечером мы выехали на тот самый перекрёсток с кроватью, разобранной на доски. Муж остался на дороге, я же, взяв побольше досок, повернула за густой кустарник направо, как вы и говорили.
Предо мной предстало кладбище, которое ярко освещалось луной. Я прошла за его гигантские ворота и, стараясь не смотреть по сторонам, нашла тот самый орешник и могилу под ним. На ней была гора деревянной мебели и всякой утвари. Я вдруг поняла, что не первая и не последняя жертва этого злодея. Сбросив доски на эту груду, я направилась обратно. Моё тело буквально тряслось от страха в этом месте, лишая всякого контроля над собой. Стараясь смотреть под ноги, я всё же краем глаза замечала какое-то движение вокруг себя. Эти все могилы – они словно дышали, представляете?! – практически расплакавшись, продолжала она. – Превозмогая тяжесть досок, я набирала так много, как только могла унести за раз. И вот мне уже оставалась последняя ходка. Я сконцентрировалась на дороге, но даже смотря исключительно в землю, теперь я ясно видела, как полупрозрачные прохожие бродят вокруг, так и норовя на меня наткнуться. Мне стало нехорошо, голова закружилась, а горло сдавило удушье. Однако вскоре я поняла, что они просто неспособны напугать меня больше, чем это уже сделал мой любовник-мертвец.
Дойдя до его могилы и подняв глаза на груду досок, чтоб найти место, куда положить свой последний фрагмент кровати, я вдруг увидела, что могила открыта. Всё моё существо затрепетало от страха в ожидании того, что оживший покойник с минуты на минуту покажется из своего укрытия. Бросив доски даже не глядя куда, я развернулась и широкими шагами направилась к выходу, как услышала протяжные женские стоны. Они доносились прямо из его могилы, такие знакомые моему уху и такие сладострастные. Буря воспоминаний нахлынула на меня, ведь прекрасных и незабываемых ночей у нас было гораздо больше, чем кошмарных. Если вы понимаете сейчас, о чём я говорю, – добавила женщина, уйдя мыслями ненадолго в прошлое. – Так вот, я набралась смелости и подошла взглянуть на его новую пассию. Осторожно наклонившись вперёд, я увидела там себя, лежащую глубоко в земле на дне могилы. Надо мной склонился красивый мужчина, он прикасался к моему телу и целовал его так же, как и прежде. Я поняла, что он скучает по мне! Он осознал свою ошибку и сожалеет о том, что прошлой ночью сделал со мной. С упованием я смотрела на нас со стороны: мы были невероятно страстными и умопомрачительно красивыми любовниками. Мы были идеальной парой во всех смыслах! Вдруг я поняла, что ощущаю всё, что он делает со мной на дне той могилы. Глядя на нас со стороны, я чувствовала всё это, и мной снова овладевала неистовая страсть. Упав на колени, я держалась из последних сил, чтоб не спрыгнуть в ту могилу.
Моё тело буквально горело, и теперь мне было уже всё равно, что со мной будет! Я перевернулась на спину и, лёжа на могиле, принялась снимать с себя одежду, ясно ощущая на себе прикосновения любимых тонких пальцев. Они, как и прежде, читали мои мысли и точно знали, где надавить, а где чуть дотронуться. Обнажив себя полностью, я вдруг почувствовала, что вместо его ладоней по мне ползает что-то гладкое и холодное. Взглянув на своё тело, я увидела несчётное количество могильных насекомых, ловко перебирающих своими омерзительными лапками. Они вылезали из земли и окутывали меня, смешиваясь с влажной землёй. Забыв о страсти, я тотчас вскочила на ноги и принялась отряхивать их с себя. Он безжалостно обманул меня. И, теперь уже ясно понимая это, я с обидой в сердце, поспешно одеваясь на ходу, отдалялась от этой могилы. Мне было омерзительно думать о своём любовнике, но ещё более мерзко о себе, осознавая, как я низко пала в погоне за страстью. В то же мгновение я услышала громкий хохот, который раздался мне вслед. Вы не поверите, но этот хохот будто снова раздевал меня, но на этот раз избавляя не от одежды, а от нравственности и благочестия. Теперь он знал обо мне всё: все мои слабости, все мои грехи и, о ужас, все мои мысли. Его хохот говорил мне здесь и сейчас, что этот мужчина никогда не любил меня. Что таких, как я, слишком много, чтоб сделаться одной-единственной. Я была теперь навсегда обнажена перед этим чудовищем и снаружи и внутри. Он, насмехаясь, просто прогнал меня, потому как сама я не смогла бы остановить себя и уйти. – Задумавшись, словно проигрывая другой вариант, она добавила: – Я даже не представляю, что бы со мной сейчас было.
– Это очень познавательная история. Спасибо, что поделились ею. Но что вас привело ко мне в столь поздний час? – всё ещё не теряя нотки сарказма, отозвалась бабушка, когда та закончила свою исповедь.
Я была уверена, что бабушка мысленно пожимает колдуну руку за великолепный урок, преподнесённый похотливой особе. Но что, если она на самом деле любила его, так же как и я? Сказать по правде, я тоже торжествовала такой расправой над своей соперницей. Однако теперь я совсем запуталась в понимании, кто же на самом деле этот мужчина. Что он такое? Мои мысли прервались вновь заговорившей ночной гостьей:
– Я хочу, чтоб вы избавили меня от колдовской любви. Это же понятно, что на меня наведена любовная магия. Что бы этот человек ни творил со мной, я всё ещё не могу забыть его.
– Хм, – задумалась бабушка. – По правде говоря, я совершенно не уверена, что на вас какая-то магия, особенно любовного характера.
– Нет, позвольте, это ж очевидно! Не могу же я себя до такой степени не любить, – воспротивилась она.
– В том-то и дело, что вы любите себя больше, чем подобает для гармоничной и счастливой жизни. – Сказав это, бабушка практически легла под удар её атакующего взгляда.
– Я всё ещё не понимаю, что вы стараетесь этими унижениями сказать.
– Я стараюсь сказать, что пока вы будете так сильно себя любить, то придётся видеть одни сплошные унижения вокруг, которые, впрочем, вовсе таковыми не являются.
– Я люблю своего мужа, понимаете? Мне с ним комфортно и приятно, но я никогда в своей жизни не ощущала к нему такой страсти, как к этому колдуну!
– Но вы и не получали от него таких же оплеух, как от дерзкого любовника. Не правда ли?
Женщина устало вздохнула. Я не видела её лица, поэтому затруднялась сказать, поняла ли она, о чём говорит ей ведунья. Но, помолчав, она продолжила:
– А есть ли в вашей практике какие-то снадобья, чтоб я могла снова почувствовать всё то же самое, но уже к своему собственному супругу? Я отдала бы всё за такое колдовство!
Повисла пауза, а после бабушка рассмеялась.
– Такого колдовства нет. Да и, в общем-то, колдовство здесь ни при чём. Стоит вашему супругу найти себе колдовскую кровать вдали от вас, и вы мигом переключитесь на него.
Не ожидав такой фразы, молодая особа, поперхнувшись, раскашлялась и произнесла сквозь зубы:
– Он на такое не способен…
– Хорошо тогда, что хоть кто-то из вас двоих способен, – всё ещё улыбаясь, ответила бабушка.
– Но я не понимаю, почему во сне я любила совсем по-другому. Почему мои чувства к этому чудовищу были так обострены, что я могла отдать всё за ещё одну ночь с ним. Разве это не колдовство?
– Вы сильно перепутали понятия любви и страсти, оттого окончательно запутались сами. Когда мы любим человека, то наше счастье – это его счастье. Главный герой истории о любви – всегда наш партнёр. Истории о страсти – это наши истории, они о наших страхах, желаниях, прихотях и победах, о нашем эгоизме и самолюбии, которое так часто ущемлено. Эти истории не затрагивают счастье нашего партнера, они скорее повествуют о том, каким образом партнёр осчастливил нас, как окрылил наше самолюбие, как отдалил от нас нашу обыденность; о том, как мы сами покорили непокорное сердце, как заставили кого-то исполнять свою волю, как обрели над кем-то власть. Это о нашей победе и нашем эго, но никак не о силе любви. Возможно, вам нужен другой человек – не покорный слуга у ваших ног, а тот, кто будет вас унижать и держать в погоне за своим самолюбием.
Я долго не слышала голоса женщины. Думаю, она пыталась понять всё сказанное, запутавшись так же, как и я. Вскоре она тихо поблагодарила бабушку и вышла из дома. За окном я услышала тихий голос её мужа. Он преданно ждал её, даже не догадываясь о её мыслях и просьбах к бабушке. Этот красивый молодой мужчина, такая противоположность колдуну, мог бы так же сильно покорить сердце своей жены, если б сам не был покорен ею как эмоционально, так и физически.
Я не выдержала и вышла из-за ширмы.
– Бабушка, кто он такой? Почему её так влечет именно к этому мужчине, а не к любому другому? – словно спрашивая про себя, поинтересовалась я.
– Всё слышала? А тебе ведь и пятнадцати нет…
– К чему это, я слышала и всё, – как-то резковато и без настроения ответила я.
– У колдуна, видать, природный магнетизм, такое бывает… Женщины идут к нему сами. Его красивое тело доступно им, но его сердце и душа на замке. Оттого этот трофей такой заветный и желанный.
– Только и всего? – изображая полную отчуждённость, спросила я.
– Не совсем… – Она посмотрела на меня исподлобья, словно оценивая необходимость своих следующих слов. – Он уводит их в другой мир – туда, где обнажается наша душа, ведь ею мы чувствуем страсть по-другому, да и любим, впрочем, совсем по-другому. Подобно телу без одежды, наша душа без тела более чувствительна к энергиям любви и страсти. В редких случаях люди могут почувствовать в реальном мире то, что способна почувствовать их душа за пределом этой реальности.
Я задумалась. И только спустя время произнесла:
– Не зря, видать, людям издревле известно такое выражение, как «неземная любовь»?!
– Хм, возможно, там кроется корень. Раньше человеку было намного больше известно про любовь, которой нет на земле. Больше всего с ней, пожалуй, может сравниться самая наша первая любовь.
От этих слов у меня заложило в ушах, а она продолжала:
– Наши ум и тело ещё не научились любить, оттого любит только душа, отрывая человека от всего земного. Это состояние мы помним на протяжении всей нашей жизни. Оно останется в человеке навсегда, но человек никогда не смог бы остаться в этих чувствах на всю жизнь, так как обучается любить вместо души своими телом и разумом.
Эти слова резали меня словно острые ножи, глаза наполнились слезами, а грудь сдавило болью обиды. Первый раз я знала больше своей бабушки, и сейчас она была одновременно права и неправа в своих утверждениях, которые раздирали мою душу на куски.
Я быстрым движением, даже уже не анализируя, следит ли она за мной или нет, подбежала к кровати и просунула руку между двумя матрасами. Там ничего не было. Моя щепка так и осталась на том поле. Догадавшись, что добровольно отдала её в момент такого желанного поцелуя, который так и не наступил, я осознала себя так же, как и наша ночная бабочка – обманутой и отвергнутой, растоптанной бесчеловечной ложью. Хотя, возможно, что-то всё-таки было правдой, такой же чистой, как и мои первые чувства. Я была уверена, что никогда больше не встречу колдуна – ни во сне, ни наяву. Спустя годы я поняла, что сильно ошибалась, полагая так.