Раздался стук, потом ещё один с большей силой. Меня вырвало из сна, и я неохотно открыла глаза. На улице было светло – я совсем не заметила, как подкралось утро. Догадавшись по запаху, что бабушка занялась выпечкой, я поспешно набросила халат и всё ещё с сонным видом прошла в ванную комнату, которая граничила с кухней. К нам пожаловала тёмненькая худая женщина с маленькими блестящими глазками под густыми ресницами. Кожа её была смугловатой, а губы накрашены яркой красной помадой. Она испуганно посмотрела на бабушку, её глаза забегали по нашему дому, и она, заставив себя улыбнуться, произнесла:
– Можно мне поговорить с вами наедине?
Бабушка, слегка нахмурившись словно зверёк, который пытается разузнать обстановку при помощи своего отменного обоняния, утвердительно кивнула головой и открыла дверь шире, впуская раннюю гостью. Дедушка сложил газету, привычным движением засунул её подмышку и аккуратно вышел на веранду, чтоб не разлить свой горячий чай. Я была вне поля зрения женщины, и смогла тихими шагами укрыться в ванной. Не закрывая за собой дверь, я обнаружила, что могу слышать весь разговор так, будто нахожусь с женщинами за одним столом. Бабушка предложила ей чай, та охотно согласилась и принялась любезно расхваливать наш дом. Кто-то отодвинул стул, и я поняла, что обе женщины наконец уселись за нашим круглым столом и готовятся к беседе. Гостья начала нервно мешать ложечкой сахар в кружке с чаем и всё никак не могла начать разговор, время от времени словно прочищая своё горло редкими покашливаниями.
– Вы говорили с моим мужем, – набравшись смелости, наконец заговорила она. – Так вот, он мне всё рассказал. Когда я услышала про кладбище и колесо от телеги, я поняла, что у меня есть шанс.
– На что? – низким голосом спросила бабушка, совершенно не улавливая сути.
Девушка снова сделала длинную паузу и наконец выпалила:
– Отведите меня на то кладбище!
– Зачем? – не меняя тембр, продолжала бабушка.
Женщина глубоко вздохнула и с явно различимой на слух улыбкой произнесла:
– Я хочу воссоединиться с любимым человеком в реальной жизни.
Бабушка ухмыльнулась и отпила чай. Их разговор, кажется, терял всю динамику, утопая в этих огромных паузах. И я просто уже разрывалась от любопытства, ко всему мой язык начинала сильно щипать не смытая вовремя зубная паста.
– Я отведу вас туда, если вы этого действительно так хотите, но вы должны переубедить меня, что чувства ваши настоящие, а не обычная колдовская напасть, – наконец-то послышался её ответ.
И этот ответ меня крайне удивил. Я думала, бабушка с радостью покажет скрытое кладбище, чтоб та рано или поздно отделалась от своей колдовской кровати. Но, видимо, женщина не была настроена на откровенный разговор, а бабушка не была настроена остаться без интересующей её информации.
– Понимаете, как бы сказать… – никак не могла начать гостья, – с тех пор, как мы купили эту кровать… С тех пор моя жизнь полностью переменилась.
– В лучшую сторону, я полагаю, – подталкивала её к откровениям бабушка.
– Да, в лучшую, потому как я поняла наконец-то, что такое настоящая любовь! – немного раздражённая подколками, продолжила она. – Жаркая как огонь, поглощающая всецело.
– Это очень характерно для любящей друг друга пары. Я слышала, вы недавно вышли замуж, – подбрасывала колкости бабуля.
– Мой брак был ошибкой – я жалею, что не смогла найти своего возлюбленного раньше, чем вышла замуж.
– Тогда кого же вы так горячо любите?
Их разговор набирал обороты, и паузы уже совсем исчезли, – что вселяло надежду, что я смогу сегодня прополоскать свой рот.
– Когда я засыпаю на своей кровати, то… Как бы это правильно описать… Я сначала спускаюсь всё ниже и ниже. Потом, открыв глаза, я вижу, что лежу на мягкой шкуре какого-то животного на полу огромной комнаты. Там горит камин, сложенный из массивного камня, кругом свечи и богатая обстановка. Меня встречает мой любимый мужчина – он высокий, с тёмными волнистыми волосами по плечи и взглядом, который забыть невозможно. Он протягивает мне красное вино и, пока я допиваю бокал, тушит свечи одну за другой, напевая какую-то очень красивую песню. Затем и рассказывать стыдно, но это лучшие ночи в моей жизни. Поверьте, я на самом деле очень люблю этого человека и хочу быть с ним, – закончила молодая гостья, определённо взбодрившись от нахлынувших воспоминаний.
– Хм, – произнесла бабушка, и снова в воздухе повисла минутная пауза. – А как вы думаете, кто такой ваш возлюбленный?
– Я не знаю, и мне всё равно, кто он такой! – пылко ответила женщина. – Но я знаю, что вы можете отвести меня к нему. Это место реально, и я теперь уверена, что наш роман не ограничится сном!
Я услышала звук стула, отодвинувшегося от стола, и поняла, что кто-то из женщин встал.
– Ваш любовник – это двухсотлетний старик, живущий в могиле! – раздался голос бабушки где-то в паре шагов от меня. – Всё, что вы видите, – это его магия, другим словом, мираж.
– Но я не могу жить без этого человека, и мне всё равно, что вы говорите сейчас! Я вас всего лишь попросила отвести меня к нему. Мне не нужно ваше согласие на наш союз, понимаете, или ваши призрачные догадки о том, кто он такой на самом деле. Я намного ближе к нему каждую ночь, чем вы только можете себе представить, и мне намного виднее – кто он и что он, – довольно агрессивно отозвалась та.
– Это увлечение может вам дорогого стоить. Если вы всё же решитесь увидеть реальными глазами того, с кем собираетесь провести остаток дней своих, произнесите это заклинание в момент, когда будете с ним. Если ваша любовь не исчезнет с исчезновением колдовского миража, то я удостоверюсь в ваших чувствах и отведу вас к нему на кладбище.
Тут бабушка произнесла три слова на колдовском языке. Их было легко запомнить, так как окончания отлично рифмовались и врезались в память с первого раза. Надо отметить, что практически все колдовские заклинания были связаны рифмой, – видимо, для лучшего усвоения материала, а возможно, из-за особой магии самих слов, которую они набирали, складываясь в стихи. С другой же стороны, такие стишки порой не вызывали должного к себе доверия, и человек не использовал мощные заклятия лишь потому, что принимал их за глупую несусветицу. Через мгновение я поняла, что гостья встала из-за стола, бросив бабушке слова гнева:
– Я так и знала: вы, как и все вокруг, просто завидуете моей красоте и молодости. Вы старая, завистливая бабка. Мне не нужна ваша помощь и дурацкие заклинания – я сама знаю, что мне делать.
По шагам мне стало ясно, что она вышла на веранду и яростно хлопнула входной дверью. Я тут же прополоскала рот и выбежала из ванной. Бросившись успокаивать бабушку, я вдруг увидела огромную улыбку на её лице.
– Ты не расстроена? – удивилась я.
– Ты думаешь, она забудет сказать эти три простых слова? – щурясь словно лиса, погладила она меня по растрёпанным волосам.
– Не могу сказать про неё, но лично я не забыла бы. Другое дело – захотеть произнести их.
– В том мире, куда колдун её водит, ей стоит лишь только их подумать, и магия исчезнет, – почти шёпотом, словно доверяя мне большой секрет, призналась она.
День проходил в обычном ритме; бабушка начала меня обучать силе трав, и теперь мы всё чаще гуляли по полям, выискивая определённые их виды. Работа с травами мне нравилась; правда, я уставала с ними разговаривать в процессе сбора, и надо отметить, что мысли мои порой были очень далеки от впитывания знаний касательно трав-лечебников. Стыдно признаться, но мне совершенно не давал покоя увиденный этой ночью во сне колдун. Его лицо стояло теперь перед моими глазами, застыв в выискивающем меня взгляде той последней немой сцены. Я совершенно не могла отделаться от этого навязчивого и в то же время такого приятного взгляда. Скорее, я даже не хотела, чтоб его лицо исчезло из моего поля зрения. Казалось, кто-то надел на меня невидимые очки, в стёклах которых прорисовывался глубокий взгляд серых глаз. Временами я не могла поверить, что это всего лишь яркие воспоминания яркого человека, ведь они уже в который раз полностью лишали меня концентрации и растворяли в себе, давая неописуемые нотки восторга и трепетного ожидания новой встречи. Тем временем мне приходилось заучивать все травы по их именам на ведьмином языке – запоминать все их свойства и сочетания, ведь некоторые из них наносили вред друг другу, если, срезав, я неосмотрительно клала их вместе, что раз от раза неминуемо происходило. Неотъемлемой частью сбора растений был разговор с самой травой в момент её срезания, что, пожалуй, меня утомляло более всего.
– Учти, что любое, даже самое мудрое, растение может обратить свою силу против человека, если было собрано неподобающим образом. Говори с ними, убеждай, что их гибель необходима для чьего-то спасения, – обучала меня бабуля, протягивая небольшой серебряный ножичек в виде павлина с закрытым хвостом, которым я, по всей видимости, должна была срезать травы. – Быстрым движением сделай ровный срез чуть выше корня травы, – то и дело слышались её указания.
Я инфантильно повиновалась всем её указаниям, выполняя сбор невероятно медленно и лениво. Единственное, что могло поднять моё настроение, – это сладкий сон с колдовской щепкой, которая словно волшебная палочка могла перекинуть меня к этому таинственному и обворожительному человеку.
Я уверена, что бабушка видела моё витание в облаках, но никак не могла понять, чем оно вызвано. Она никак не могла знать о моём странном увлечении и догадываться о могильной щепке, находящейся прямо в её доме! Настало время, когда у меня появились серьёзные секреты, как и подобает любому подростку. Единственное их отличие было в том, что я влюбилась не во взрослого рокера из соседнего подъезда, а в мёртвого колдуна из загробного мира.
– Среди разнообразной природы нашего края можно выделить особые травы, отличающиеся привередливым нравом, которых всего пять. Из них получаются мощнейшие зелья и настои, но чтобы произвести их сбор, требуются немалая выдержка и большое умение, – послышался строгий бабушкин голос, который так тщетно пытался вывести меня из любовных мечтаний.
– Папоротник является одним из мощнейших растений в ведическом колдовстве. К поре его цветения относят не возникновение реальных цветов, которыми это растение не обладает, а то таинственное время, когда растение вот-вот даст новую жизнь. Папоротник является межзвеньем грибов и растений, и способ его размножения красочно об этом сообщает. Самым ценным его сырьём являются созревшие семена-споры, которые пригодны для сбора в одну лишь единственную ночь в году – я думаю, ты догадалась, о какой ночи сейчас идёт речь, – произнесла она вопрошающей интонацией, ожидая моего ответа.
– Ночи? – задумчиво произнесла я.
Все мои мысли были только об одной ночи, которая так странно закончилась для меня, оставив гору девичьего любопытства и семена-споры любви, что вот-вот созреют. Они разлетятся в разные стороны, и я не смогу больше притворяться увлечённой обучением знаниям ведьмы-травницы, ровно как и более скрывать свой секрет. Вдруг в моей голове пронеслась мысль, что бабушка непременно отберёт у меня колдовскую щепку, узнав про неё, и я больше никогда не увижу мужчину своей мечты. Я собралась с мыслями и уверенно произнесла:
– Двадцать второе июня, летнее солнцестояние.
– Да, всё верно, но этот обязательный шабаш длится три дня, и ты можешь собирать семена папоротника с двадцатого по двадцать третье число включительно, – раздался одобрительный ответ.
Я многозначительно покачала головой и постаралась привести себя в рабочее состояние, ведь от этого зависело столь многое, так милое моему не тронутому муками любви сердцу. В обучениях новым знаниям на лоне природы время проходило очень быстро, и я даже не заметила, как подкрался вечер.
Перед сном я снова детально думала о доме возлюбленного; он будоражил моё воображение и так манил вернуться в сон и продолжить события с того самого места, где нас прервали. Видимо, это нормальный период для подростка, который характеризуется обострённым чувством эгоцентризма, сильно пропитанного идеалистическим романтизмом. Однако я помню точно, что чувствовала невероятно окрыляющий эмоциональный подъём первый раз в своей жизни. Совершенно точно мне казалось: если колдун увидит меня, то сразу влюбится. Меня не волновала наша разница в возрасте и что будет потом, готова ли я к чему-то из взрослой жизни женщины или нет. Меня волновало сильнее всего то, как я выгляжу, – от этого зависело напрямую, влюбится колдун в меня с первого взгляда или нет. В этот вечер я чистила зубы дольше обычного, выщипав при этом дикорастущие бровинки, подкрасив своей единственной помадой насыщенного ягодного цвета губы и расчесав несколько раз свои пшеничные волосы. Пробежав рысью мимо бабушки, я улеглась в кровать. Моя заветная щепка уже ждала меня, спрятанная между двумя матрасами. Проверив рукой её наличие, я нежно обняла подушку и закрыла глаза. Ветер дунул мне в лицо, и я увидела уже знакомое поле.
Опять светила яркая круглая луна, а пшеница плыла волнами мимо меня, словно приближая к дому. Я снова ступила на веранду и увидела силуэт колдуна сквозь узкие окошки из цветного стекла – он был в том же халате и с бокалом вина. Вдруг ревнивая мысль пронеслась в моей молодой голове: «Один ли он?» Я поднесла руку, сомкнутую в кулак, к двери, чтоб постучать, но в тот же момент мужчина приложил свою ладонь к витражному окну. Это представилось мне знаком, и я приложила свою ладонь к его тени. В ту же секунду по мне пробежала волна из мурашек и какого-то необузданного волнения. Меня практически стало шатать и сбивать с ног точно так же, как если б я стояла по колено в бушующем море. Чуть удерживаясь, чтоб не упасть, я вдруг ощутила, как из моего живота словно стая бабочек что-то выпархивает наружу. Время для меня перестало существовать; я не могла более ясно понимать, сколько я так стою и когда это закончится, а если закончится, что будет дальше. Все эти вопросы потеряли для меня какой-либо смысл, и я совершенно осознанно могла стоять в этом море чувств нескончаемо долго.
Вдруг я услышала робкий стук. Сначала мне показалось, что это дятел стучит на сосне. И я, мельком взглянув на лес, край которого виднелся за домом, снова перевела своё внимание на такой милый мне силуэт. Но потом я услышала череду бабушкиных шагов и звук открывающейся двери. Я открыла глаза и поняла, что проснулась.
На пороге стоял муж нашей влюблённой девы. Он старался быть как можно более серьёзным, но не мог более скрывать распирающую его радость. Бабушка почему-то тоже заулыбалась ему в ответ, но её лицо больше выражало торжество и сарказм, чем что-то искреннее.
Мужчина даже не отказался с нами позавтракать и заявил, что жена хочет избавиться от кровати как можно быстрее.
– Ночью она проснулась вся в криках и слезах, – начал он свой рассказ. – Жена звала меня по имени и рыдала в моё плечо до самого восхода солнца. От завтрака она отказалась, была вся бледная и измождённая. Сказала, что не желает заходить в свою спальню, и оглянулась на дверь, словно кого-то боится. Я знаю, что она была у вас, и, полагаю, вы как-то помогли ей справиться с этой проблемой. И вот я приехал к вам, чтоб вы забрали кровать из нашего дома.
От этих последних слов бабушка поперхнулась едой. Она быстро привела себя в порядок, и, поморгав, словно в глаз попала соринка, ответила:
– К сожалению, если я отнесу кровать на кладбище, даже если я сделаю это с вашей помощью, вашу жену не оставят в покое эти кошмары. Она всё должна выполнить собственноручно!
– Но она хрупкая женщина, – послышалось возражение.
– Да, но очень сильная внутри! Вы плохо знаете свою жену – она способна на очень многое! – иронично произнесла бабушка, но так, что простодушный мужчина мог только загордиться своей супругой от этих слов. – Вам надо разломать кровать на доски, которые она способна унести за несколько раз. Место перехода я вам покажу. Я вам настоятельно рекомендую всегда оставаться перед перекрёстком, дожидаясь её появления. Никому, кроме неё, нет никакой надобности идти в секретное место! Всю работу вашей отважной жене полагается выполнить одной, иначе есть риск, что колдовство не отпустит вашу семью.
Мужчина всё внимательно слушал, кивая головой. Но его радость с каждым новым указанием сменялась тревогой. Думаю, он даже не мог себе представить, как будет доносить это до своей прихотливой жены. Возможно, он переживал за неё, но что-то мне подсказывало, глядя на их отношения, что больше всего он переживал за себя, принося в дом такие вести!
– И, как вы уже поняли, происходить всё должно ночью, – подытожила бабушка.
Когда дверь закрылась, я повернулась к ней и спросила:
– Почему тогда наш сосед ходил с нами на кладбище?
– Потому что наш сосед хороший человек, и он не нуждается в жизненных уроках подобного характера!
Я заметила, как бабушка тщетно пыталась скрыть улыбку, но блеск её глаз выдавал детское озорство. Она мне напоминала сейчас меня саму. И на миг мне показалось, что мы с ней одного возраста.