Читатель, пролистывающий страницы этой книги в книжной лавке или просматривающий ее описание с экрана своего персонального компьютера или мобильного устройства может задаться вопросом: зачем ему нужно тратить свои средства на книгу, которая была издана 114 лет назад (1910 г.). Какую пользу он может извлечь из курса лекций, который касается состояния доктрины и законодательства в области международного частного права начала XX в. Для ответа на данный закономерный вопрос обратимся к истории международного частного права на рубеже XIX–XX вв.
В рассматриваемую историческую эпоху международное частное право переживает коренной перелом. Под влиянием разнонаправленного подхода Ф.К. фон Савиньи происходит отказ от теории статутов, которая возникла еще в Средневековье. Одновременно с этим в ряде стран происходит процесс кодификации норм международного частного права, включая: Общий гражданский кодекс Австрии 1811 г. (Allgemeines Bürgerliches Gezetsbuch); Гражданский кодекс Королевства Италии 1865 г.; Вводный закон к Германскому гражданскому уложению 1896 г (Einführunggesetz)[1].
Равным образом, в сфере международных от ношений происходит заключение ряда международных договоров по вопросам международного частного права и международного гражданского процесса включая: 1) Конвенция о судебной юрисдикции между Швейцарией и Францией от 15 июня 1869 г.; 2) Конвенция между Францией и Бельгией о судебной юрисдикции, о компетенции и исполнении судебных решений от 8 июля 1899 г.; 3) иные международные договоры.
Также следует подчеркнуть, что с 1893 г. начинает свою деятельность Гаагская конференция по международному частному праву, которая нашла свою отражение как в заключительных актах по результатам сессии каждой заседания конференции, а также в международных договорах, включая Конвенцию по вопросам гражданского процесса от 14 ноября 1896 г.; Конвенцию об урегулировании коллизий законов в области заключения брака 1902 г.; Конвенцию по вопросам гражданского процесса от 17 июля 1905 г.
В свою очередь в доктрине идет XIX–XX полемика на предмет того, следует ли международное частное право рассматривать как составляющую международного (публичного) права (такую точку зрения высказывал, в частности, немецкий юрист Эрнст Цительман) или как составляющую частного права соответствующего государства.
В данном случае М.И. Брун встает на позицию «цивилистического» взгляда на международное частное право. Как отмечается рассматриваемым автором: «Попытка обосновать юридическую обязательность применения иностранных законов требованиями Международного Права должна считаться неудачной». Однако, по мнению М.И. Бруна, никакое Международное Право не предписывает в каких случаях применять иностранные законы и какие именно.
В этой связи М.И. Бруном отмечалось, что применение иностранного частного права основывается на правильном понятом интересе соответствующего государства. Как отмечалось рассматриваемым автором: «здоровое правосознание и понимание интересов собственной страны приводят к тому, что в каждом из культурных государств в известных случаях к обсуждению прав и обязательств частных лиц, все равно – иностранцев или собственных подданных, – применяются иностранные законы преимущественно перед своими. В каких именно случаях частные права и обязательства обсуждаются по иностранному закону или, несмотря на свое иностранное происхождение, обсуждаются по туземным законам – на это дает ответ Международное Частное Право».
Наряду с изложением основных начал международного частного права в работе анализируются отдельные институты международного частного права. В этой связи существенный интерес представляет анализ коллизионной привязки lex rei sitae, согласно которой возникновение, осуществление, а также иные аспекты вещных прав определяются по согласно законодательству государства местонахождения вещи. Данная коллизионная привязка заменила собой архаичную привязку mobilia sequuntur personam – согласно которой права на движимую вещь определяются законодательством государства постоянного местонахождения собственника (владельца) вещи.
В этой связи М.И. Бруном приводится следующий пример: «Вообразите, что в России, живет немец, обладатель движимой вещи, и что к вещным правам на движимость применяется личный статут этого немца. По германскому законодательству для перехода права собственности на движимости нужна передача; на основании многих сенатских решений можно считать, что в России для такого перехода достаточно простого договора. Немец продал свою движимость, но еще не передал ее; однако каким-нибудь способом она все же попала в руки русского и затем пошла ходить по рукам. Вдруг, через год или два, немец требует ее возврата от десятого, быть может, владельца на том основании, что он вещи не передавал. Ясно, какая анархия была бы результатом применения личного статута».
В сфере договорного права М.И. Брун последовательно отстаивает идею о том, что «стороны автономны только в тех пределах, в каких это постановляет компетентный для их договора закон, и задача Международного Частного Права не в том, чтобы углубляться в намерения сторон и пополнять их недомолвки, – это дело судьи, разрешающего конкретный спор, – а в том, чтобы, как и во всех других сферах коллизии законов, находить ту привязку, которая делает закон известной территории компетентным по преимуществу».
Равным образом, применительно к обязательствам из причинения вреда (деликтам) М.И. Брун прозорливо обращает внимание на объективные сложности, которые зачастую возникают при определения места причинения вреда (коллизионная привязка – lex loci declicti commissi). «Такая коллизионная норма была бы, впрочем, и трудно применима, и несправедлива, потому что часто очень трудно определить, что есть место, где сказался результат так как прежде всего нужно знать, которое из бесчисленных последствий, которые может иметь всякое деяние, есть тот результат который дает право требовать возмещения убытка; и затем место, где сказался этот результат часто дело случая; например, купцу причиняется ущерб заведомо ложным сообщением о кредитоспособности лица; место, где до него дошло лживое известие, может быть совершенно случайно, например, если корреспонденция следует за ним во время его деловой поездки».
Наибольший интерес для современного читателя представляют собой положения работы, касающиеся действия иностранных судебных решений, а также последствий иностранной процедуры банкротства, в силу того, что данные вопросы получили лишь ограниченное освещение в современной доктрине.
В частности, М.И. Брун анализирует различные аспекты действия иностранного судебного решения, включая как res judicata, так и исполнение иностранных судебных решений («Другими словами: признается ли законная сила иностранных судебных решений и приводятся ли эти решения в исполнение?»).
Рассматриваемый вопрос анализируется автором через призму государственного суверенитета в том аспекте, что суверенитет рассматривается как монополия государства на применение мер принуждения.
С одной стороны, М.И. Бруном рассматривается теория, согласно которой верховенство государства в сфере осуществления правосудия затрагивается исполнением иностранного судебного решения, но не признанием его законной силы. С другой стороны, в работе приводится и иная теория, согласно которой суверенитет государства затрагивается как исполнением иностранного судебного решения и наделением его законной силой. При этом, автор приходит к выводу относительно того, что: «Решить, которое из этих двух мнений правильно, можно только с точки зрения какого-нибудь определённого положительного законодательства. Когда в нем нет писанной нормы, положение остается безнадежным, как во Франции, где писатели делятся на два лагеря».
Равным образом, целая лекция М.И. Бруна посвящена исследованию правовых последствий иностранного банкротства. В частности, автором рассматриваются такие концепции как универсальность и территориальность конкурсного производства. По итогам проведенного анализа автор приходит к выводу о том, что: «при отсутствии в положительном праве какой-нибудь, прямой нормы, признающей универсальность заграничного конкурса, – мы сейчас увидим, что в некоторых законодательствах встречаются и такие нормы – необходимо держаться взгляда, что каждый конкурс имеет только территориальную силу и потому, при существовании конкурса заграницей, в стране, где у должника есть имущество, может быть учрежден самостоятельный конкурс».
В качестве заключительного замечания отметим, что лекции М.И. Бруна представляют собой наиболее полный курс международного частного права опубликованный до 1917 г. Данный курс основан на обширном анализе иностранной и отечественной доктрины. Вне всякого сомнения, обращение к данной работе будет способствовать пониманию тех фундаментальных положений, которые лежат в основе современного российского регулирования международного частного права.